Дневник Петунии Эванс

Петуния, закинув одну ногу на вторую, кончиком пальцев покачивает туфлю. Девушка устало опирается щекой об руку, её короткие белёсые волосы щекочут кожу, второй рукой она записывает вычисления на полях тетради. Вместе с трелью школьного звонка с её губ срывается облегчённый вздох. Целых 20 минут истязаний мозга над последним заданием в тесте ничего не дали. Ещё минута и твёрдая четвёрка в четверти машет ей носовым платочком в прощании. Царица всех наук перестала даваться ей с 7 класса, с тех пор, как появились тысячи тем и формул, о существовании которых ты никогда не подозревал. Петунья собирает вещи в сумку, аккуратно кладёт тетрадки в учебники, дабы края не помялись, и недовольно смотрит на одноклассников, толпящихся у выхода. Она никогда не понимала этой спешки.Петуния устало опирается об край парты и терпеливо ждёт, когда толпа рассосётся. —Они такие невоспитанные, —неприязненно отмечает её соседка по парте, глядя исподлобья. —Да, как стадо овец,—неопределённо пожимает плечами Петуния. Соседку зовут Сьюзи Белл, с которой у неё приятельские отношения.Поздороваются и попрощаются, дальше этого не заходят, что устраивает обоих. —Том, подожди! —слышатся крики из коридора, толпа проходит мимо их классной комнатыИ, словно позабыв свою же тираду о «невоспитанных», Сьюзи подрывается с места, опрокинув стул, и второпях прощается с Петунией. Брюнетка, приложив руку ко рту, стала кричать им что-то вдогонку, пытаясь преуспеть к их компании. Петуния с упрёком покачала головой, недовольно наклоняясь за стулом, но так и повисла с опущенной головой. Солнце лениво выглядывало из-за облаков, но Петунья всё равно щурится, прикрывая глаза рукой из-за резкой смены освещения. В мыслях браня директора—причину своих неудобств. Ведь старый хрыч пожалел денег на электричество и из-за этого в школе настолько скудное освещение, что в пасмурный день жмуришься от дневного света. «И солнце, пожалуй, тоже виновато,"—подумала Петуния и утвердительно кивнула головой. Идя по заросшей тропе, блондинка вслух перечисляет список своих знакомых, у которых она ещё не ночевала. Четыре дня назад она обнаружила, что чудище не приходит к ней, когда она не у себя дома. Нужно будет записать это наблюдение в дневнике, бормочет девушка, постоянно поправляя ремешок сумки. Как-то на свой страх и риск она начала наблюдать, строить теории и экспериментировать. Первая теория заключалась в том, что нечисть ограничивается только её комнатой, но она с треском провалилась. Вторая теория—если в комнате присутствует кто-то кроме неё, то монстр не удостоит простых смертных своим визитом.Эксперимент провести возможности не было: Эвансы не впустили бы её в свою комнату, а рисковать Лили ей не хотелось. Но удача всё же развернулась, за неимением лучшего слова, свои почтенным еблетом к Петунии, и шанс представился, когда подружка пригласила её на ночёвку. С тех пор она пытается ненавязчиво, но довольно часто, оставаться у подруг на ночь. Но как нам всем известно, бывает, что белая полоса в жизни кончается, и на её место громоздится чёрная. И вот, удача опять повернулась к ней своей целлюлитной задницей, поэтому пришлось уныло шагать домой. Петунья, опустив голову вниз, почти что прижимая подбородок к груди, с интересом учёного пинала камушек. —Эй, Эванс! Девушка на секунду замирает, затем подрывается с места, но не так, чтобы казалось, будто она бежит, а торопится. Нужно помнить о соседях, которые, как стервятники, дожидаются и наблюдают за жертвами для новых сплетен. Окрикнувшего она узнала по особо властному голосу, который принадлежит только одному человеку в этом захолустье. — Эванс, нужно поговорить—чужая рука обхватывает её за острый локоть. —Реддл, у меня нет времени, —раздражённо шипит Петуния, возводя глаза к серому небу. Впервые увидев его, ещё будучи ребёнком, она поняла, что будет недолюбливать этого мальчишку, сама не понимая за что. Может быть, из-за завести. За что бы он не брался, он был лучшим во всём. Президент школы, любимчиком всего городка, да и у учителей был на хорошем счету настолько, что те доверяли ему буквально всё, ещё и заслуженно считался очень умным мальчиком со светлым будущем. Петуния неоднократно уверяла себя, что она ничуть не хуже, и доверие, и светлое будущее у неё тоже есть. К тому же, он вёл себя высокомерно и слишком уверенно, как-будто родился богачом, а не в захолустье бедняком. Хотел казаться тем, кем на самом деле не являлся. Гадёныш всегда знал, чего хочет, и получал это любыми способами, и никому не позволял решать что-либо за него. Он умел твёрдо говорить «Нет» и выходить из любых конфликтных ситуаций победителем, что говорило о прирождённых диктаторских навыках. И при всём этом, не было никого, кто поддержал бы, защитил и научил его. Ведь мальчик—сирота. Да, это определённо была зависть, жгучая и уничтожающая. «Вундеркинд!» — вспоминается излюбленная фраза мистера Дэйвиса Джонса. «Ещё какой кинд!"—вторит ей голос миссис Адамс. Петунья, сколько не старалась, всегда была на третьем месте в глазах родителей, а в обществе—на самом дне. Видя, что всё бесполезно, она опускала руки и завидовала тем, кто, по её мнению, получал все привилегии на блюдечке с голубой каёмочкой из-за красивой внешности. Красивые люди радуют глаз, им хочется отдать всё за просто так, не требуя ничего взамен и закрывая глаза на проступки. Эта мысль укрепилась в ней ещё с рождения младшей сестры. Она, никогда не получавшая настоящего внимания и отеческой заботы, впервые вкусила запретный плод—зависть, когда её всегда мрачный отец бережно держал на руках новорожденную дочь и улыбался так искренне, что в его глазах сверкали слёзы. —Ты ведьма? — вопрос, звучавший скорее как факт, застал врасплох и вывел разум из давно минувших событий. Ей бы отшутиться, мол Реддл с катушек слетел, но этот вопиющий взгляд ясной синевы не дал бы ей соврать. Он уже всё понял: её заминка выдала с потрохами. —Всегда знала, что ты странный.—Петуния раздражённо сводит тонкие брови к переносице и смотрит куда-то сквозь него, пытаясь не встретиться взглядом.—Не я, моя сестра. —Ох, вот как.—непринуждённо заявляет парень, но Петуния слышит в его голосе разочарование. Том всё ещё не отпускает её, запоздало понимает она, и мстительно тычет локтем ему в бок. Опомнившись, он торопливо убирает руку и в качестве извинения предлагает донести сумку. —"Ух, жопа хитрая,"—понимает его уловку Петуния, но всё равно сбрасывает свою ношу в его руки. Нужно же вызвать зависть вон тех девчонок, стоявших рядом с магазинчиком Эллис. Проходит время, они почти у её дома, но Том не обронил и словечка. Петуния вся кипит от негодования, и уже готова огрызнуться на него, но парень мягко хватает её за предплечье. —В оранжереи сегодня в полседьмого. Петуния досадно оглядывается на домашний садик, и неуверенно кивает. Том сухо благодарит, и неторопливо цепляет сумку на её плечо. «По правилам приличия нужно попрощаться и смотреть в глаза собеседника, а не пялиться на его аппетитные ножки. И не уходит ведь, падла"—приоткрывая дверь, запоздало решает Петуния, затем разворачивается и с усилием воли поднимает глаза. Видеть его самодовольную улыбку и ликующий прищур глаз выше её сил. И потому, плюя на вежливость, благосклонно кивает головой. Девушка резво юркнула в узкий проход, с грохотом захлопнув входную дверь, но снисходительный смешок всё же расслышала. Позже она будет покрывать заводским матом свои необдуманные и глупые действия, но это потом, в полседьмого, а сейчас—дневник.