A Court of Light and Melody

— Азриэль, повторяй за мной, — начала Дейдра, ее глаза блестели от слез. — Я, Азриэль. — Я, Азриэль, — мягко сказал Поющий с Тенями. Гвин сияла от счастья: шелк платья цвета слоновой кости, облегающий ее талию, контрастировал с розовым румянцем ее щек. Она была прекрасна в белом. Ее плечи были открыты вместе с ключицами. Длинные рукава обтягивали ее руки, а затем резко расширялись к запястьям. Ткань, словно водопад, ниспадала на травинки под ногами и трепетала от легкого ветерка, который приносил ручей позади них. Гвин не могла припомнить случая, чтобы когда-то в жизни она чувствовала себя такой красивой. Азриэль в своем обсидиановом пиджаке и Гвин, вся в белом. Она выглядела, как Свет для его Тьмы. — Предлагаю тебе себя, — продолжала Дейдра, — в соответствии с благословенными Котлом и Матерью брачными узами. — Предлагаю тебе себя, в соответствии с благословенными Котлом и Матерью брачными узами. Где-то в небольшой толпе гостей, собравшейся в лесном дворике матери Азриэля, Гвин услышала, как Кассиан прочистил горло. Она едва не засмеялась, представив, как плачет иллирийский генерал. Дейдра перешла к следующей части клятвы. — Я обещаю честно и искренне быть для тебя верным и преданным мэйтом. — Я обещаю честно и искренне быть для тебя верным и преданным мэйтом, — повторил Азриэль хриплым голосом. В голове Гвин быстро пронеслась мысль о том, что она, возможно, единственная, кто способен сохранить самообладание во время этой церемонии... С другой стороны, она чувствовала жар, а голубой камень-подвеска на ее ожерелье — брачный подарок Клото — охлаждал ее кожу. Это украшение должно не только служить напоминанием о том, как далеко продвинулась Гвин, но и демонстрировать ее преданность Азриэлю. Как и его сифоны. Его кобальтовые сифоны и ее кулон цвета сапфира олицетворяли их принадлежность друг другу. И, словно прочитав мысли Гвин, Дейдра произнесла следующую клятву: — Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне. Азриэль выдохнул с трепетом. — Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне. Дейдра повернулась к Гвин, и Азриэль ласково сжал ее руки. Его тени в возбуждении заплясали по костяшкам пальцев. Хотя жрица обратилась к ней, Поющая со Светом не могла отвести взгляд от своего мэйта. Она не могла перестать сиять, хотя в ее груди все трепетало. — Я, Гвинет Бердара, предлагаю себя в соответствии с благословенными Котлом и Матерью брачными узами. Гвин повторила слова Дейдры, глядя, как на заходящем солнце исчезают дорожки слез, очертившие резкие черты лица Азриэля. — Я обещаю честно и искренне быть для тебя верным и преданным мэйтом. И когда Гвин закончила фразу и произнесла слово "мэйт", она осознала, что ее собственный голос надломился и ощутила слезы на щеках. Краем глаза она заметила, как Неста и Эмери сжимают друг другу руки, внимательно наблюдая за тем, как их подруга, их сестра начинает новую главу в своей жизни. Голос Дейдры был полон эмоций. — Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне. И когда Гвин повторила клятву, она поняла, что более честных слов она еще не произносила. — Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне. — Мы благословляем Котел за то, что он создал радость и счастье, мэйтов, восторженную песнь, радость и ликование, любовь и гармонию, спокойствие и союз; и мы благодарим Мать за то, что она позволила этим мэйтам праздновать свою связь вместе. — И жрица закрыла свою книгу, прижав ее к груди, прежде чем закончить клятву. — Во имя Матери и по благословению Котла, этот союз упрочен. Эта связь закреплена. Эти фейри стали мэйтами. Хотя это не было частью церемонии, хотя этого не требовалось, Поющий с Тенями отпустил руки своего мэйта, чтобы зарыться пальцами в ее тщательно заплетенный пучок. Гвин прильнула к нему, обхватив руками его пиджак, и притянула его ближе к себе, когда его губы коснулись ее губ. Она углубила поцелуй, и даже когда их семья и друзья поднялись со своих мест с громкими аплодисментами, Гвин слышала только нежный стук сердца своего мэйта. Сердца, которое принадлежало только ей. После того, как Азриэль съел небольшое пирожное с корицей, которое она приготовила вместе с его матерью, она почувствовала непреодолимое желание. Она хотела его, и этот голод рос с каждой минутой. И это, должно быть, было очевидно, потому что вскоре мать Азриэля, Рисанд, Кассиан и Эмери встретили их под цветочной аркой. Она была украшена розами, которые Элейн прислала из своего путешествия. Где-то в своих странствиях она обнаружила редкий сорт. Подарок на церемонию для счастливой пары. Ни от кого не ускользнуло, что на открытке было написано: С наилучшими пожеланиями, Элейн Арчерон и Люсьен Вансерра. Из кармана своей мантии мать Азриэля достала отрез белой ленты. Их ленты. Той самой, которую Азриэль еще давно предложил использовать в этот день. Обычно руки пары связывали черной лентой, которую не снимали до окончания церемонии, но для их случая сделали исключение. Как можно было не пойти на это ради ленты, с которой все началось? Ленты, которая стала началом их отношений. Ленты, которая уже связала их больше года назад. — Гвинет Бердара, пожалуйста, подними правую руку и положи ее на левую ладонь Азриэля. Гвин повиновалась матери своего мэйта и почувствовала мозолистые подушечки пальцев Азриэля на своей руке. Медленно, с теплой улыбкой, встретившись взглядом лесных глаз с сыном, мать Азриэля начала обматывать ленту вокруг их соединенных ладоней. Затем она передала ленту Кассиану. Кассиан — Рису. Рис — Несте. Неста передала Эмери, и она закрепила ленту. По одному разу для каждого члена семьи. Обматывая ее вокруг и вокруг, пока руки двух мэйтов не были крепко связаны. Тени Азриэля обвились вокруг их запястий, словно змеи из дыма. Новоиспеченная мама Гвин склонила голову, сначала поцеловав в щеку Азриэля, а затем ее. — Помни, что когда расцветает вражда, любовь дает силы, — ласково произнесла мать Азриэля. Это был хороший день для нее. Азриэль слабо улыбнулся ей, возвращая нежный поцелуй. — Спасибо, мама. За те месяцы, что Гвин узнавала мать Азриэля, она быстро поняла, что лучший способ общения с ней — избегать загадок, которые она часто вставляла в свою речь. Его мать лучше всего реагировала на простые разговоры. — Мне повезло, что ваш сын стал частью моей жизни, — наклонив голову, сказала Гвин. — Спасибо, что поделились им со мной. Улыбка женщины стала шире, и она рукой погладила плечо Гвин. Пара новобрачных встретилась взглядами, и нежная любовь быстро переросла в необузданный голод. В нечто дикое и требовательное. — Ты готова, Птичка? — спросил Азриэль с предвкушающей улыбкой. — Да, Поющий с Тенями, — с абсолютной уверенностью ответила Гвин. Тени Азриэля окутали их обоих, и, улыбаясь друг другу, они исчезли. Воплощение света и тьмы.