A Court of Light and Melody

Тени Азриэля не стали его тревожить, когда Гвин выскользнула из своих покоев ночью. Слишком погруженный в сон, чтобы заметить это, Азриэль продолжал спать, пока Гвин сползла с кровати, натянула свитер, а затем бесшумно выскользнула в коридор. Она сможет попросить прощения за то, что снова убежала от него, позже. Говоря откровенно, извиняться ей нужно было за многое, но возможности пока не представилось, потому что Азриэль был занят: выполнял свои обязанности Шпиона и помогал справляться с потоком раненых. Гвин же все это время спала. Но теперь ей не спалось. В краткие вспышки своего пробуждения она слышала придушенный всхлип Элейн, когда та вонзала меч в сердце Грейсена. Преданная и сломленная, средняя Арчерон заплатила за свои грехи кровью. Для Гвин было что-то неправильное в том, что в ближайшее время Элейн ждет еще один поток наказаний. По ее мнению, Элейн получила сполна, и ее страдания должны подойти к концу. И если Гвин не может предотвратить страдания Элейн, то она хотя бы сможет чуть-чуть утешить ее перед тем, как будет вынесен приговор. Она решила навестить ее в промозглом, темном подвале Тамлина, где ее заперли. Она решила сказать ей, что она прощена. Гвин понимала, что исцеление дается нелегко, иногда направляя тебя по ложному пути. Гвин возвела вокруг себя стену, а Неста перессорилась со всеми членами своей семьи, но в конце концов они нашли правильную дорогу. Гвин обогнула спящие тела тяжелораненых солдат, оставшихся в поместье, и подошла к двери, ведущей в подвал. Никто не шелохнулся. Медленно открыв дверь, Гвин стиснула зубы от тихого скрипа петель и проскользнула внутрь, прежде чем свет с лестницы успел проникнуть на кухню. Удовлетворенная тем, что ей удалось успешно пробраться в подвал, Гвин выдохнула с облегчением. Повернувшись, она наткнулась на дремлющего Люсьена, который полулежал на одной из ступенек, закинув длинные ноги на перила. Гвин зажала рот рукой, чтобы подавить удивленный вздох, но даже этот звук разбудил дремлющего мужчину. Его механический глаз засверкал, когда он, еще в полусне, настороженно потянулся к кинжалу, закрепленному на бедре. Гвин подняла руки в знак капитуляции, когда его жесткий взгляд наконец остановился на ней. Но он быстро расслабился, и в его глазах промелькнула усталость. — Прошу прощения. — Люсьен переместился на ступеньку и теперь сидел к Гвин спиной. Он оперся локтями на колени. — Что ты здесь делаешь, малютка-Поющая со Светом? — спросил он, устремив взгляд на дверь подвала в нижней части лестницы. После секундного колебания Гвин решила проигнорировать прозвище, придуманное Люсьеном, и села рядом с ним на ступеньку. Ее тело все еще уставало слишком быстро, не до конца восстановившись после битвы. Когда она села, Люсьен лишь поднял брови, но не отводил взгляда от двери. Наконец, Гвин ответила. — Я могла бы задать тебе тот же вопрос. — Справедливо. — Было видно, что Люсьен пытается найти слова. В конце концов он помассировал челюсть и склонил голову. В его голосе прозвучало раздражение. — Я понятия не имею, что я здесь делаю. Честный ответ, решила Гвин. Хотя она знала, почему он здесь. Люсьен здесь, потому что, в конце концов, Элейн — его мэйт. Он испытывал странное чувство долга перед ней, независимо от того, что она сделала. — Я пришел сюда, — начал Люсьен, — чтобы проследить, что никто из озлобленных солдат не попытался напасть на Элейн. Как ты знаешь, она приняла несколько... неверных решений. Все считают, что казнь — единственное приемлемое наказание, но мало кто верит, что Верховные Лорд и Леди действительно пойдут на это. — Ты защищаешь ее, — тихо сказала Гвин. Люсьен снова вздохнул. — Да. — Он покачал головой. Гвин нутром чувствовала, как ему хочется выговориться. Будучи жрицей, она стала свидетельницей многих невольных признаний. Они всегда начинались с глубокого вздоха и молчаливого самобичевания. Видно, что желание раскрыться перед незнакомкой казалось ему глупым и непродуманным. Ему просто нужен был толчок. — Я хороший слушатель... Когда-то я была жрицей. Люсьен горько фыркнул. — У меня был не самый лучший опыт общения со жрицами... — Ну, как я сказала, я была жрицей. — Она решила попробовать зайти с другой стороны. — Знаешь, у меня тоже есть корни в Осеннем Дворе. — С Осенним Двором у меня тоже был довольно печальный опыт, — с ухмылкой ответил Люсьен. — Твои попытки найти общий язык выглядят жалко. Гвин не смогла удержаться от тихого смешка. Она умела ценить хороший дразнящий юмор. — Можно я попробую в последний раз? — Конечно, — сказал Люсьен, взмахнув рукой. Гвин лукаво улыбнулась Люсьену, хотя он по-прежнему не смотрел на нее. — Как и ты, я уже простила Элейн — как бы глупо это ни звучало. — Люсьен замолчал. — И я пришла сюда, чтобы успокоить ее. Наступило долгое и густое молчание. В конце концов Люсьен встретился с Гвин усталым взглядом. — Почему? Ей на нас наплевать. Гвин бросила на него знающий взгляд. — О, думаю, мы оба знаем, что это неправда. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, малютка... — Я знаю. Люсьен, казалось, был поражен ее признанием. — Я не в курсе истории ваших отношений и понятия не имею, что произошло между вами помимо того факта, что вы двое несколько... отдалились друг от друга, — осторожно сказала Гвин. — Но я знаю, что Элейн думает о тебе. Я знаю, что когда Элейн встретилась с Грейсеном, она изначально намеревалась найти тебя. Гвин увидела, что он сглотнул, и на мгновение она могла поклясться, что на его лице мелькнуло что-то похожее на надежду. Но потом его лицо потемнело. — А когда она не нашла меня, то предпочла компанию фанатичного безумца. Как мило, — резко парировал он. — Не стоит так пренебрежительно относиться к ее первоначальным намерениям, — упрямо сказала Гвин. — Насколько я могу судить, Элейн редко берет свою судьбу в собственные руки. Она решила покинуть Ночной Двор и найти тебя в поместье своего бывшего жениха. Изначально она вообще не думала о нем и хотела поговорить с тобой. Я могу не знать историю ваших отношений с Элейн, но мне это и не нужно, чтобы понять, что ее решение покинуть зону комфорта ради тебя — вовсе не мелочь. Мышцы на челюсти Люсьена дрогнули, он уперся взглядом на свои ноги. Гвин позволила ему посидеть в тишине. Она позволила ему переварить ее слова. В то же время она смирилась с тем, что не увидит Элейн сегодня. Гвин быстро уставала, и если она не вернется в свои покои в ближайшее время, то, скорее всего, заснет прямо на этих ступенях. Она не хотела даже представлять, как отреагирует Азриэль, если проснется и поймет, что ее часть кровати пуста. Поющему с Тенями и так сильно досталось, поэтому ей не хотелось волновать его еще больше. Она зевнула и заставила себя встать. — Спокойной ночи, Люсьен. Но когда Гвин направилась к двери, Люсьен произнес ее имя, заставив ее замереть на пороге. — Она... Элейн сказала что-нибудь еще? Обо... мне? Гвин услышала стыд в его голосе. Стыд за то, что он задался подобным вопросом и осмелился спросить об этом вслух. Но нет ничего постыдного в том, чтобы надеяться на лучшее. Поэтому Гвин сказала ему правду. — Она сказала, что ты хороший мужчина. Неестественно хороший. Хотя Гвин больше не могла видеть лицо Люсьена, она заметила, как напряженная линия его плеч немного расслабилась. Сжав губы в скромной улыбке, Гвин снова направилась к выходу, бросив через плечо. — Еще она говорила, что видела вас вместе до того, как вмешался Грейсен. Не знаю, в каком качестве... — Небрежное пожатие плечами. — Но я знаю, что Грейсен теперь вне игры. Когда Гвин удалось прокрасться наверх и забраться под одеяло, не разбудив Азриэля, она улыбнулась про себя. Прощение — не конец истории Элейн. Это начало.