A Court of Light and Melody

Тамлин нес обмякшее тело Азриэля обратно в поместье, Гвин молча шла рядом с ним. Тысячи вопросов стучали по стенкам ее черепа. Настойчиво требовали, чтобы она ответила на каждый из них. Все ли в порядке с Азриэлем? Все ли в порядке с ней? В ярости ли Тамлин, ведь она убила на его землях? Сколько крови теперь на ее руках? Чувствует ли она хоть каплю сожаления? Гвин отгородилась от них всех. Крепко сжала челюсти, а руками схватилась за ножны Правдорубца. Она не могла позволить этим вопросам войти в ее голову. Она бы сломалась. Она не смогла бы вернуться в поместье. Поэтому она шла рядом с Тамлином и, как только они вернулись в его дом, подчинялась всем его приказам. Он положил Азриэля на обеденный стол и спокойно попросил ее достать из кухонного шкафа корзину с лекарствами. Бинты, зажимы, полотенца, мази. Дрожащими руками она поставила ее рядом с ним и дождалась следующего приказа: принести две миски с водой. Осторожно, чтобы не расплескать жидкость на пол, Гвин поставила миски на стол рядом с лежащим, дергающимся от боли Азриэлем. Боги, это было похоже на тот день, когда он появился в Доме Ветра разбитый и окровавленный. В тот день он чуть не умер, а она прижимала руки к его кровоточащей ране на груди. Но той паники не было. Той паники, которая поставила ее на колени. Каким-то образом она знала, что с Азриэлем все будет хорошо. Но от этого навязчивые, злые мысли не становились легче. Тело Азриэля задрожало, тени его истончились и затрепетали, когда Тамлин начал извлекать куски колючей сети из его тела. — Как только я уберу фебан, его иллирийское исцеление начнет работать, — пробормотал Тамлин. Гвин вынужденно кивнула. Изумрудный взгляд Верховного Лорда ненадолго задержался на ней, и она могла поклясться, что уловила в нем намек на сочувствие. — Иди умойся, Гвин. Потом подготовь его кровать. Я должен... закончить к тому времени, как ты все сделаешь. Больше работы, чтобы она не думала о своем жестоко покалеченном мэйте. Прекрасно. Гвин оттащила себя от стола, где лежал Азриэль, его покрытое голубой пылью тело дрожало, пока Тамлин, колючка за колючкой, снимал сеть, в которую он попался. Ловушка. Они расставили для него ловушку. Гвин избегала встречи со своим отражением в зеркале в умывальнике. Вместо этого она направилась прямо к купальне и набрала теплую ванну. Опустившись в воду, она изо всех сил старалась не смотреть на водную поверхность. Краем глаза она заметила, как прозрачная вода окрасилась в розовый цвет от крови мужчин, которых она убила. Убила. Котел, сколько же крови она пролила? Гвин яростно оттирала кровь на пальцах, затем почти содрала ее ногтями с шеи и лица. Она смывала с себя всю грязную работу, которую только что сделала. Грязная. Как будто это достаточно подходящее слово, чтобы описать ужас, который она натворила... Выйдя из ванны, Гвин переоделась в белую тунику и черные бриджи из своей сумки и направилась в комнату Азриэля. Когда она вошла внутрь, его запах можно было легко определить, хоть он и был слабым. Он прожил здесь всего два дня, но для нее запах кедра и ночного тумана покрывал каждую поверхность. Он заполнил ее нос и почти поставил ее на колени: дрожащими руками она расправила постельное белье и распушила подушки. Рутинная работа. Вот, что поручил ей Тамлин. И она, трусиха, была благодарна за это. Благодарна за возможность отгородиться от всех этих непрекращающихся голосов. Когда одеяло было аккуратно застелено, Гвин перетащила бархатное кресло с изогнутой спинкой от окна к кровати и свернулась калачиком, положив подбородок на колени. Они вернулись в поместье к полудню, а купание и рутина в покоях Азриэля съели еще час. Снаружи ярко светило солнце — слишком ярко. Как будто оно не знало о грехах, которые совершила Гвин, и о том, что ее мэйт был жестоко покалечен. Ей хотелось зарычать на него. Сказать солнцу, что оно подчиняется ей и что сейчас оно не имеет права гореть так ярко. Но вместо этого она крепче прижала ноги к груди и уставилась на голубое небо за окном, желая, чтобы оно посерело или потемнело. Вскоре после окончания ее мысленного поединка с природой в спальню вошел Тамлин — на его руках был Азриэль — ослабший, без рубашки. Без слов он уложил Поющего с Тенями на кровать, и мощные крылья на его спине свернулись под ним. Гвин встала на нетвердые ноги и накрыла Азриэля одеялом. Верховный Лорд пробормотал что-то о новом патрулировании, чтобы понять, не осталась ли в лесу еще одна группа людей, которых можно было бы поймать для допроса, поскольку Гвин... Тамлин не закончил фразу. Ему и не нужно было. Поскольку Гвин в порыве ярости бессмысленно убила человека. Как какое-то животное. Совсем не как Валькирия, которой она должна была быть. Тамлин, казалось, собирался сказать что-то утешительное, но потом ушел, оставив лишь короткое прикосновение на ее плече. Прошло несколько часов, которые Гвин провела в кресле, не сводя глаз с лица Азриэля, лишь изредка вытирая пот с его лба холодной мочалкой, которую Тамлин в какой-то момент положил ей на ладонь. Даже с неровно сложенными крыльями и нахмуренными бровями он был прекрасен. Сильная челюсть, полные губы, волосы цвета воронова крыла, слегка завивающиеся у лба. Его обычно бронзовая кожа побледнела, но все же немного светилась. Гвин скользнула взглядом по мощной линии его горла и заметила, что колючие раны медленно затягиваются. Ее охватило желание покрыть кожу поцелуями. Боги, ей нужно было взять себя в руки. Где, черт возьми, была ее голова? Ужасные мысли продолжили биться о ее ментальную защиту. Защиту, которая становилась все тоньше. Она не знала, сколько еще сможет сопротивляться им. Сколько еще, пока она не сломается... — Ты в порядке? — хрипло спросил Азриэль. Глаза Гвин расширились, непрерывный ход мыслей наконец прекратился, и она увидела, что лесные глаза Азриэля слегка приоткрылись. Она подалась вперед на край своего кресла, схватила руку Поющего с Тенями и поднесла костяшки его пальцев к своим губам. — Конечно, я в порядке, идиот! — воскликнула она. Азриэль хмыкнул, когда Гвин сжала его ладонь. — А выглядишь совсем наоборот. — Потому что ты выглядишь так, будто армия маленьких злобных духов напала на тебя со своими крошечными кинжалами! — воскликнула Гвин. Она вздохнула и взяла свободной рукой прохладную мочалку. — Ты теплый. По телу Азриэля прошла дрожь, когда Гвин провела мочалкой по его вспотевшему лбу. Он слегка ухмыльнулся. — Какое ужасное зрелище я, должно быть, представляю. Гвин мрачно рассмеялась. — Тамлин убрал фебан. Ты становишься красивее с каждой минутой. Улыбка Поющего с Тенями расширилась. — Хорошо. Мне бы не хотелось терять свое единственное достоинство. — Заткнись, Поющий с Тенями, — фыркнула Гвин. Она поцеловала его в лоб. — У тебя тысяча достоинств. — Всего тысяча? — Тысяча и одно. Улыбки, которыми они обменялись, были нежными, слишком личными, как-будто они были настолько счастливы, что мир мог рухнуть. Гвин поднялась со стула и села на край кровати, свободная рука Азриэля обхватила ее лицо, мозолистый большой палец провел по скуле. — С какой стати Гвинет Бердара пошла в паре с Тамлином? — усмехнулся он. — Ты хочешь обсудить это сейчас? — Через шесть минут я снова засну, так что да. Гвин глубоко вздохнула и изо всех сил постаралась передать сочувствие и родственные чувства, которые она испытывала к Тамлину. Чувство долга, которое одолевало ее — помочь другим, как помогли ей. Азриэль ничуть не удивился, сославшись на ее склонность к состраданию и чрезмерную потребность видеть, что все счастливы. Хотя он испустил затрудненный вздох, намекающий на недовольство. Вполне справедливо. Когда она добавила, что Верховный Лорд интересовался ее происхождением, глаза Поющего с Тенями насторожились. Если бы он не был ранен, Гвин, возможно, поиграла бы с ним еще немного, но решила не делать этого, сразу же признавшись, что она не является дочерью Тамлина — он заинтересовался в ней только чтобы сделать для нее что-то хорошее. Он хотел отплатить за ее доброту и извиниться за свое поведение. Азриэль на мгновение засомневался в том, что Тамлин извинится, но в итоге его больше интересовала реакция Гвин на его предложение. — И ты... не хочешь узнать, кто твой отец? Гвин пожала плечами. — Не особо. Азриэль вывел ее из состояния апатии, его пальцы коснулись ее губ. — Тогда что тебя беспокоит, Птичка? Это все, что требовалось. Его добрые глаза, нежное прикосновение и готовность выслушать. Слезы хлынули, затуманивая зрение, и Азриэль притянул ее к себе, прижав к своей груди, крылья окутали их, пока она выплескивала все, что накопилось. Она официально стала убийцей. Гвин привела чудищ в лагерь иллирийцев, с которыми состязалась в Кровавом Обряде. Она сражалась с Гришамом, едва не убив его. Она ослепила и обожгла приспешников Грейсена. А сегодня... она вонзила клинок в грудь мужчины и забрала жизнь не один... а два раза. Она чувствовала себя виноватой за то, что вот так сломалась. Он был ранен. Ему нужно было вылечиться. А не успокаивать своего мэйта, пока она рыдает в его объятиях... — Гвин, — сказал он, зарываясь пальцами в ее влажные волосы. — Они напали на тебя. Они напали на нас. У них было оружие из фебана. Что еще ты должна была сделать? Это был хороший вопрос. Бежать и бросить своего мэйта? Сдаться и надеяться, что этого будет достаточно? Вежливо попросить, чтобы они остановились? — Мы тренировались почти год, Гвин, — добавил Азриэль. — Когда-то тебе пришлось бы применить полученные знания на практике. И ты это сделала. Гвин сложила руки на груди, положив подбородок на костяшки пальцев. — Хорошо, что я оставила жречество. — Она покачала головой. — Мне никогда не суждено было носить Призывающий камень. Я никогда не была достойна его. Азриэль ничего не сказал, только наклонил голову, чтобы поцеловать ее лоб, а затем крепче прижал ее к своей груди. — Ты хорошая, Гвин, — прошептал он ей в волосы. — Ты такая, такая хорошая, добрая и сострадательная. Это то, что я люблю в тебе. Она начала благодарить его, но потом замерла. Это то, что я люблю в тебе. Гвин снова подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Он приподнял бровь. Она улыбнулась. — Любишь? Любовь. Они обсуждали это у Риты. Он сказал, что связь установилась для него не потому что он влюбился в нее в тот момент. Значит, либо это произошло до этого, либо еще не произошло. Она так и не поняла, когда именно он начал любить ее — до сегодняшнего дня или всего несколько мгновений назад. Но она знала, что он любит ее сейчас. Азриэль закатил глаза, но слабый румянец окрасил его щеки. — Да, я попался, — пробурчал он. — Я влюблен в своего мэйта. Гвин задорно улыбнулась ему, игриво коснувшись пальцем кончика его носа. — Ты любишь меня, — поддразнила она. Азриэль не встречался с ней взглядом, а его улыбка стала нерешительной. — И что же ты думаешь об этом? Ответ сорвался с ее губ без колебаний, как будто ждал этого целую вечность. — Я тоже тебя люблю. Азриэль ничего не сказал, только улыбнулся и прижал ее к себе.