Я верну тебе прошлое

Как оказалось, плохая погода не принадлежала маме. Пепа сегодня уехала на поля, помогать, а над городом выросла самостоятельная туча. Пока ещё бледная, но вбирающая в себя силы с каждым часом всё больше. Намечалась буря, не такая, как у мамы, но легче на душе не становилось. — Не думаешь, что сегодня не лучшее время для прогулок на озере? — Камило играл свою роль, в тайне ожидая, когда они окажутся на воде. Они уже пришли к большому озеру, в которое впадала речка. А со дна били ледяные ключи. Вода уже была в движении. — Не бойся, я смотрел, с нами ничего не случится. Бруно вёл его за руку по берегу, где стихия оживала с каждым порывом ветра. Чистая и холодная, она звала к себе лёгкими волнами. Они взяли небольшую, крашенную белым лодочку и молодой мужчина уверенно повёл её вперед. Парень, любовался им, рассматривал профиль, стан, и вздрагивал: на воде разгулялся прохладный, мокрый ветер. Хотя дрожь была не только из-за непогоды. — Далеко мы? — Камило с улыбкой опустил руку, пытаясь ухватить серебристых рыбок за хвост. Азарт дошел до того, что Бруно едва успел его поймать, когда тот почти нырнул. — Loco! Что ты вытворяешь?! Но мужчина больше смеялся, чем возмущался. Парень подхватил его веселье, захохотав в голос. Он брызнул в него студёной водой, прячась в другом углу лодки. — Ах ты travieso! — мужчина подгадал момент и прижал его к борту. — Сдаюсь… У Камило перехватило дыхание. — Себастиан. Жгучие слёзы острой волной ударили где-то глубоко в душе. Это не его зовут. — М? — парень выдавил из себя улыбку. — Ты ведь замёрз! Бруно нахмурился и снял с себя любимое зелёное пончо, оставаясь в белоснежной рубашке. — Зачем?! Но на возмущающегося парня уже натянули тёплую одежду и крепко обняли. — Чтобы ты не простыл. Не хочу брать такой грех на душу. Камило сглотнул комок в горле и втянул в себя запах дяди: раскалённый песок и молодые ароматные листья. Неповторимо… Он захотел выкрасть это пончо, и наплевать, что об этом узнают. — Тиан… — дядя стал серьёзным. Он набрал побольше воздуха в лёгкие: — Останься со мной навсегда. Несмотря ни на что. Парень смотрел в любимые, вновь засверкавшие глаза дяди и хотел ответить ему. «Да, да и еще раз да! сто тысяч да!» Только вот спрашивали не его. Совсем не его. Ненавистное имя калечило. Хлеще, чем ожоги от невозможности быть со своим человеком. Да лучше вообще не быть, чем с чужим лицом! Слушать слова не для себя. Зов, но не твоего имени. Из глаз покатились ледяные-ледяные слёзы. — Мой милый… Бруно сцеловывал каждую капельку, принимая всё на свой счет. Камило утянул его в глубокий поцелуй. Он кусался, сжимал до синяков плечи и чувствовал, как любят. Любят тело, в котором он находился. — Mi tesoro… mi mundo… Казалось, шёпот трескает его кожу. Но парень сдерживал разломы, не позволяя показать отвратительное нутро. И целовал, целовал, целовал… разрешал себе стонать от едва ощутимых касаний, от холодных рук, поглаживающих спину… — Бруно…