Я верну тебе прошлое

Казалось, в семье Мадригаль теперь двое бесталанных. Бруно ходил неприкаянным приведением по Касите, не зная, куда прибиться. Сёстры с тоской смотрели на него, но чем занять брата не знали: быт был налажен, и место новому члену семьи всё не находилось. — Джульетта, сестрёнка… — Бруно заглянул в кухню и тут же сшиб Мирабель с тарелками. — Ох, дорогая, прости меня… — Братишка, мы тут немного заняты, — мама девочки, тут же принявшейся собирать осколки, неловко сжала передник. В глазах застыло невысказанное: «пожалуйста, займись чем угодно, но не на кухне». — Дядя, ты мог бы навестить Долорес, она в саду, помогает Исе. — О, конечно, девочки будут только рады тебя видеть. Он радостно закивал, выбежал из кухни и поспешил на улицу. Только вместо сада он убежал в ближайший лесок. Тихо-тихо шуршал ветер. Иногда казалось, что это шум в голове. Но дрожащая, как сердце мужчины, листва не давала сходить с ума. Сюда никто не ходил из-за ненадобности. Деревьица здесь совсем молодые, ни на что не годные. Племяшка Лора обычно в эту сторону не слушала. Уединение. Даже крыски молчали об этом месте, когда общались с Антонио. — Ху-ух… Бруно упал на траву и закрыл глаза. Семья, как бы не старалась, не приняла его. Точнее, не нашла места в своих жизнях. Даже милая Мирабель была у дел, бегая от одного родного к другому. Верно, это связано с её «особенным» рождением. Она привыкла. Да и не бездарная оказалась: Касита жила именно её усилием. — Я бездарнее, Мирабель, можешь даже не волноваться… — Бруно заговорил вслух, как раньше. Его две личности, с которыми он жил десять лет, снова предстали перед глазами. Эрнандо, внутренний храбрец, отвесил подзатыльник. — Не надо так говорить, Бруно. Мама. — Как… — Во-первых, ты мой сын, Брунито, — Альма присела на траву рядом, глядя куда-то вдаль. — Во-вторых, Джульетта сказала, что ты промахнулся мимо сада, и наверняка грустишь в одиночестве. — Сестрёнка… слишком хорошо меня знает. Женщина кивнула, наконец, поворачивая гордое лицо к сыну. В глазах плескалась тоска и бесконечное раскаяние. Женщина всё ещё чувствовала себя виноватой перед сыном. — Десять лет… мальчик мой, ты потерял десять лет вдали от семьи. — Я жил за стеной, мама, — Бруно выдавил улыбку. — И расстояние между нами было больше пропасти, Брунито… Альма случайно уронила слезу. Сухую, как и она сама, но чувственную, как её сердце. Что сказать ещё человеку, перед которым бесконечно виноват? Бруно и не ждал. Более того, он пристально следил за кудрями, которые торчали из-за лиан и бессовестно подслушивали их. Стало забавно. — Мама, разреши мне побыть наедине с собой? — голос дрогнул, но это не было чем-то странным. Он всегда дрожал. — Да, сынок, — женщина встала с небывалой проворностью и поспешила к вилле. Говорить всё равно тяжко для немолодого сердца. Бруно ждал. И ещё ждал. И ещё чуть-чуть. — Дорогой, ты поступил бессовестно, как всегда. — Дядя Бруно, на то я семье и нужен! — Камило свалился с дерева с особой грацией. — Кто-то же должен вызывать испанский стыд в этой семейке! — И всё же… — мужчина неловко улыбнулся. Ничего страшного здесь не прозвучало, но чувство неловкости никуда не уходило. Камило подбежал к Бруно и перевоплотился в него же: зелёные глаза и тёмные, тяжёлые мешки под ними, чёрные кудри с лёгкой серебринкой, и хитрая улыбка. — Похож? — паренёк ещё шире улыбнулся чужим лицом и рассмешил Бруно. — Ни капли, я так улыбался лет в тридцать последний раз! — мужчина даже секундно испытал ностальгию по времени, когда не был изгоем и веселился. Веселился с… с… — Чёрт… — Что с тобой? — Камило мгновенно вернул себе лицо и присел перед дядей. — Ты в порядке? Ты как будто покойника увидел. Покойник. Он поднял глаза на паренька и отшатнулся. — Мне нужно идти. Да… да, мне кое-что нужно в городе. Совершенно неправдоподобно мужчина побежал в сторону виллы. Камило подумал, что тот просто захотел спрятаться от бесстыдного племянника, слишком настырно прыгающим перед ним, но через несколько минут он увидел Бруно снова, уже на коне. Следом шёл младший братишка. — Хэ-эй, куда это ты, дядя?