***
На улице Мертвецов, что вела к старому кладбищу, не было никого, зато было много скамеек. Так они и двигались — от скамейки к скамейке. Герман уже почти тащил на себе девочку. Наконец они упали на очередную скамейку, и Гера устало откинулась на спинку. — Как эта девочка ходила, даже представить не могу, — прошептала Гера. — Боль жуткая. — Я ей суставы кремом мазал, он безрецептурный, — хмыкнул Герман, прижав девочку к себе. — Еще и умерли мы с тобой сегодня… Полежи немножко, отдохни. — Ага, — произнесла Гера, с трудом укладывая ноги на скамейку. — Тяжело все-таки, и плакать хочется постоянно. — Ну ты девочка, — вздохнул мальчик. — Девочкам плакать можно, особенно после таких новостей. — Не время плакать, — опустила голову ему на колени девочка, пытаясь расслабиться. — Нам еще две улицы переть, а я как разбитая телега — двух шагов сделать не могу. — Маленькая ты моя, — погладил ее Герман, уже полностью принявший себя мужчиной, ему было кого защищать. — Сейчас полежим и дальше пойдем. — Хорошо, — кивнула Гера. Прошло еще с полчаса, наконец девочка нашла в себе силы встать, закусив губу почти до крови. Герман подхватил ее, перенося небольшой вес на себя, чтобы Гера могла пройти еще хоть немного. А девочка шла из последних сил… По ночному времени на улицах было пусто, что немного помогало детям — они шли, как в последний бой, как будто нет ничего важнее — дойти. Чувствуя, что силы покидают ее, Гера сделала еще несколько шагов, входя в операционный зал банка, и обвисла на Германе, который в панике огляделся, но тут к нему подбежал гоблин. — Что с вами случилось, дети? — спросил явно обеспокоенный сотрудник банка. — Тепла вашим детям, — почти прошептала девочка. — Жизни и света вашей пещере, — откликнулся гоблин, уверенным жестом беря Геру на руки. — Иди за мной, ребенок. — Что происходит? — удивился Герман, поспешая за сотрудником банка, он был очень удивлен. — Вашей… хм… подруге нужна помощь, — сообщил гоблин. Они шли достаточно быстро, мелькали переходы, какие-то двери, мальчик почти бежал, а девочка обвисла на руках зеленого сотрудника банка, который единственный из всех взрослых понял, что ей на самом деле плохо. Они дошли до большой светлой комнаты, в которую гоблин почти вбежал, что-то крикнув на незнакомом языке. К ним сразу же обернулись, а потом и подбежали гоблины необычного вида, одетые во что-то светло-зеленое. Герман догадался, что это гоблинские целители. Или целительницы, в половой принадлежности гоблинов он не разбирался. Геру уложили на кушетку и начали водить над ней каким-то камнем, отчего девочка расслабилась. Видимо, она истратила все свои силы на этот переход, потому что из ее глаз хлынули слезы. Гера плакала очень тихо, почти беззвучно, но смотреть на это было трудно, поэтому Герман рванулся к ней, желая обнять, прижать к себе, успокоить. Это желание было сильнее всего, сильнее даже понимания, что он помешает лечить любимую. Но гоблины остановились и ждали, пока ему не удалось, наконец, успокоить ту, что была самой дорогой на свете. — Мы не сможем тебе помочь, дитя, — раздался высокий мелодичный голос целителя, которая последние полчаса обследовала Геру. — Это не магия. — Мы знаем, — вздохнул Герман. — Это болезнь, редкая даже у людей. — Я дам вам мазь, будешь мазать ей ноги и руки, — вздохнула гоблинская целитель. — Хоть немного полегчает. — Благодарю, — поблагодарил целительницу, смотревшую на девочку со слезами на глазах. — Позовите… Пожалуйста… Крюкохвата… — попросила Гера, едва проталкивая слова сквозь сжатые от боли зубы. — Полежи, дитя, — улыбнулась целительница. — Крюкохват сейчас придет. Герман принялся обнимать свою девочку, опять пожелавшую поплакать. Мазь успокоила боль, по крайней мере, пока Гера не двигалась, ей не было больно. Прошло не больше получаса, и в палату вошел тот, кого Гарри когда-то называл «старым другом». — Тепла вашим детям, Крюкохват, — тихо проговорила девочка. — Жизни и света вашей пещере, — улыбнулся гоблин. — Что я могу для вас сделать? — Нам нужно определиться с родом и поговорить, — вздохнула Гера. — Кто ты, дитя? — спросил гоблин. — Чуть попозже, — попросила девочка. — Сначала род, потом нам нужно будет… Говорить. Я вам сказочку расскажу… — Договорились, — кивнул Крюкохват.Банк
22 января 2022 г. в 19:37
Уже унесли ужин и принесли медикаменты, исчезнувшие под воздействием беспалочкового Эванеско Германа, потому что лопать снотворное не хотелось обоим, а с доверием у них после усвоения памяти детей было совсем плохо. Личность Гарри переплелась с памятью Геры, отчего временами он чувствовал себя Волдемортом — магглов хотелось просто поубивать. А у Гермионы все было сложнее. Герман был твердым, упорным мальчиком, который немного даже подавил бывшего чиновника Грейнджер, выстраивая совсем другие приоритеты. Но и Гермионе, и Герману было понятно, что Гера нуждается в помощи и защите.
— За мной, — поднялся Герман, помогая Гере.
— Ага, — кивнула девочка, накладывая заклинание, и тихо выругалась, когда болью прострелило запястья. — Как она только так жила…
— Очень больно? — совершенно по-гермионовски всполошился мальчик.
— Как от Круцио, — выплюнула девочка. — Хорошо, хоть недолго. Но Ферулу я без палочки не наложу.
— Ладно, пошли, а то поймают, — решился Герман, подстраховывая Геру, он видел, что девочке тяжело двигаться.
— М-да, насчет калеки — твои были не так уж и неправы, — вздохнула девочка. — Ладно, что-нибудь придумаем.
— Ты не калека, — серьезно проговорил мальчик. — Ты моя любимая особенная девочка. Запомнил, аврор?
— Ла-а-адно, — протянула Гера.
Они осторожно спустились по лестнице, хотя Герману постоянно казалось, что девочка ругается на парселтанге, но ей просто было больно. Как Гера умудрялась ходить и бегать, бывший главный аврор себе просто не представлял, и так же, как смогла остаться в здравом уме. Пришлось собрать всю свою волю в кулак и идти вперед.
— Дальше куда? — спросил мальчик, едва они отошли от больницы.
— Нам надо попасть к управлению полиции, оттуда я уже знаю, — припомнила Гера и опять ойкнула, припадая на ногу.
Герману очень хотелось взять девочку на руки, но он отчетливо понимал, что просто не утащит ее, поэтому они шли в больничных тапках и больничной же пижаме. Вокруг было достаточно холодно, но наложенные чары пока справлялись. Увидев одинокое такси, Герман сходу приласкал водителя Конфундусом, поэтому ненужных вопросов он не задал и довез до нужного места быстро. Даже очень быстро.
Выходить из машины было больно. Руки не слушались, пальцы сводило, ноги отзывались такой яркой болью, что не было сил это терпеть, а еще ведь нужно было контролировать эмоции. Герман вздохнул и подхватил Геру так, чтобы она смогла опереться на него, после чего скорость движения увеличилась. Тем не менее мальчик видел, что каждое движение причиняет девочке страдание, отчего его сердце обливалось кровью.
— Ни… Ничего… — шептала Гера. — Я смогу… Я сильный… Сильная… Я смогу…
— Ты сможешь, — повторял ей Герман, он старался поддержать девочку, хотя ему самому уже хотелось расплакаться. Невыносимо видеть боль близкого, просто невыносимо.