я больше не курю

Все было замечательно, тогда когда же все пошло по наклонной?

Когда Дипинс загонял себя в рамки и не мог переживать даже минуты без своего любимого парня.

Когда Ваня начал прятать ампулы с жидкостью лазурного оттенка, когда он забивался в угол комнаты и обнимал свои ноги, утыкаясь лицом в колени. Когда хотел сказать, что ему страшно, но говорил себе, что страх — всего лишь примитивная эмоция, развивающаяся на Жожо воображаемую угрозу, которая просто сопровождающаяся физиологическими реакциями, и защитным поведением, когда Ваня пытается избежать опасности. Всего лишь эмоция, которая пожирает Дипа изнутри. И бабочки не порхают в животе видя Сергея, а лишь больше сжимают органы. Те самые бабочки пороли его живот, заставляя упасть парня на пол. Дипинс забыл что такое футболки, ведь носил одни мешковатые кофты, которые прикрывали его шею с багровыми засосами и исцарапанные руки. Селфхарм Вани пошел нахуй, когда Жожо ворвался в ванную комнату и застал своего парня, когда тот усердно выцарапывал очередную заживавшую рану. Да так старательно, что аж высунул язык. — Ты долбоеб? — заорал Жожо так, что тот аж дернулся, — я тебя спрашиваю, ты что, больной? — хватает за руку Дипинса. — Больно, отпусти, — скулит старший. — А то, что ты делаешь — не больно? Ты напрочь отбитый если царапаешь себя куском стекла. Тебе надоело жить? — продолжал орать Пешков. — Нет, — спокойно отвечает тот. Ему больно, но больнее сказать правду. Он не думает о последствиях и о жизни Серёжи. Ваня чертов эгоист который не заслуживает любви.

***

Он сходил с ума от любви к своему парню, когда тот пропадал вне дома, когда пил больше обычного и в порыве опьянения мог наговорить лишнего. Пешков был ослаблен и вымотан постоянной ревностью Вани. Парни лежали на кровати, Ваня раскинул руки и закинул правую на Пешкова. Второй провел по голове Вани, тыльной стороной ладони он задержался на его покрасневших щеках, после чего привстал и втянул парня в мокрый поцелуй. От Дипинса веяло сладким запахом пудры, Сергей потерся за ухом у старшего и что-то промурчал ему в ухо. — Я люблю тебя, Ванюша, — еле слышно сказал Сергей, но этого было достаточно, ведь слова рикошетили в голове Дипинса и вызывали табун мурашек, до дрожи в коленок, до бабочек в животе.

Ближе к вечеру, когда солнце уже спряталось за густые тучи, заспанный Дипинс вошел на кухню, потирая свои глаза, его челка прикрывала глаза и он постарался откинуть волосы. Пешков сидел за столом с поджатой ногой и со стаканом полупрозрачной жидкости в нем. Было так тихо, что можно было услышать как таял лед в стекле. — Снова пьешь? — присаживаясь рядом спрашивает Ваня и облокачивается на локти, а у Жожо уже пелена перед глазами, и лишь лицо Вани приводит его в чувства. — Я просто не знаю, — тяжело вздыхает он и вертит стакан в руке, — я так сильно люблю тебя, Вань, очень сильно. Жожо ставит стакан на стол и пытается встать, что напрягает Ваню, но парень лишь наблюдает, недовольно вскидывая светлые брови вверх. Сергея качает в разные стороны и он задевает стеклянный стакан локтем, тот вдребезги разлетается, и Ваня дергается от испуга. Страх пробирает Дипинса и он пытается закрыть уши, поджимая под себя ноги. Жожо наваливается всем телом на старшего и заставляет того прогнуться в позвоночнике. Сергей обхватывает маленькое личико Дипинса и насильно целует, рот старшего зажат, он дрожит и пытается оттолкнуть от себя парня, но безуспешно. Сергей прижимает голову Дипинса к своей груди и дышит тому в затылок, но Ваня все равно отталкивает того и ведет за руку в комнату, чтобы уложить того спать. Парень пытается сдерживать свои слезы и панику, что дается довольно-таки сложно. К счастью Сергей легко поддается Ване и спокойно ложится в кровать, почти моментально проваливаясь в сон, в отличии от Вани. Яркие лучи неохотно пробивались сквозь шторы и освещали темную комнату, Сергей начал ворочаться, помимо света его разбудил запах сигарет.