Существование

      Бывают такие дни, когда ты чувствуешь себя с самого утра счастливым, молодым и полным энергии, которой хочется поделится со всем миром. И хуже всего, если такое настроение кто-то грубо обломает. Так с самого утра Кейт была в хорошем расположении духа и сама не могла понять причину этого. Возможно из-за небольшой оттепели и яркого солнца, весело играющего бликами на подтаявшей ледяной корке; из-за того, что голова, обычно забитая словно серой ватой, была необыкновенно ясной. Или потому, что тело наполнилось непривычной лёгкостью, пластичностью и силой, чего девушка не ощущала уже очень долгое время… Рассуждать о причине на самом деле можно достаточно долго, но зачем, если можно просто радоваться в эти мгновенья жизни?       Кейт перевесилась через подоконник и потянулась носом к солнцу, прикрыв глаза. Она пригрелась, потеряв свою обычную бдительность, и не заметила, как сзади кто-то подошёл.       — Тепло?       От неожиданности женщина едва не выпала из окна. Она, быстро сгруппировавшись, отскочила от окна, уже готовая вступить в драку не на жизнь, а на смерть… Однако, это оказался всего лишь Тим. На его лице не было по обыкновению белой маски: он не ухмылялся, не радовался тому, что застал ее врасплох. Тим просто констатировал факт без цели её напугать, не надеясь получить ответ на свой риторический вопрос.       — Что тебе? — Спросила Кейт и, едва сдерживая новый приступ, прислонилась спиной к стене.       Все прокси всегда говорили и отвечали оперативно, коротко и по делу, без лишних эмоций и выяснения отношений: за много лет вошло в привычку. Иной раз это даже могло спасти жизнь.       — Пойдём исследовать западную часть особняка, — Тим зажмурил левый глаз от яркого солнечного зайчика и тихо добавил — пока тепло…       — Да — Лорен кивнула и последовала за спутником.       Её тело всё ещё дрожало от того страха, что она пережила. Парень появился слишком внезапно, она не была готова. Руки затряслись от мысли, что это мог быть враг, который мог бы разорвать её на куски: нервы у Кейт уже ни к чему не годились. Сердце уходило в пятки даже от малейшего резкого дуновения ветра, неосторожно задевшего ставню       Ноги женщины конвульсивно свело и она грохнулась на пол, хватаясь грязными руками за тощую грудь. Где же её здоровье? А нет уже!       Ушедший вперёд Тим, услышав, что Кейт плохо, вернулся. Молча подхватил её на руки и понёс до ближайшей комнаты к западному крылу. Ему было не впервой нести так женщину, но Маски удивился, что Лорен стала такой тяжёлой — или он таким слабым. Однако парень предпочёл все мысли держать внутри себя.       Тим открыл дверь плечом, вваливаясь в достаточно обширную комнату. Некогда розовые обои, покрытые волнообразным узором, оказались местами изодранные, обнажая штукатурку, и покрыты странной копотью. Напротив входа стояла детская коляска, пыльная, наполненная грудой мусора и мёртвых насекомых. У стены справа находились большой шкаф с высокими зеркалами, на удивление хорошо сохранившимися, и резной сундук, с которого выглядывал край красного платья. Слева же, прямо под разбитым окном, была кровать из тёмного дуба.       Смахнув осколки на пол, Тим осторожно уложил женщину. Вялыми руками Кейт тут же попыталась размять мышцы, била по икрам, но ничего не помогало. Она что-то промычала нечленораздельное, болезненно застонала, сдерживая крик, но помощи не попросила.       Глядя на судорожные попытки Кейт избавить себя от тянущей, невыносимой боли, Тим словно впал в прострацию. Правильным решением было бы помочь, даже если его не просили. Миленс никогда не стала бы этого делать. Он присел рядо, грубо убрал руки женщины и, несмотря на её громкие возражения, закатил штанину, обнажив ногу — серовато-бледную, покрытую вздутыми венами и свежими венозными язвами. Иной бы даже глядеть на такое побрезговал бы, однако Тиму было важнее женщине помочь. И не такое он в своей жизни делал, и не на такое смотрел.       Парень подобрал осколок стекла с длинным краем и несколько раз уколол ногу, стараясь выбирать не поражённые участки. Другой рукой он заботливо мял икры, стараясь делать это не слишком грубо.       Кейт кажется смирилась и доверилась спутнику. Она откинулась на спину, сжимая руками края матраса. Через несколько минут ей стало лучше.       — Теперь мы квиты — заметил Тим, вытирая руки.       — Так нечестно, ты воспользовался моей беспомощностью — хмыкнула женщина, переворачиваясь на бок.       — Плохо это… — заметил парень, указывая на ноги.       — Следовало ожидать — Лорен поморщилась — Мне следует смотаться в аптеку купить что-нибудь, вроде Лорноксика́ма. Но это весной.       Женщина замолчала. Кажется, судороги начали происходить с ней очень давно. Не удивительно, учитывая её подвижный образ жизни, неконтролируемый приём лекарств и тягу к сигаретам и алкоголю. От третьего, к слову, ей пришлось отказаться после того, как боль в правом боку стала совсем невыносимой, а кожа стала напоминать желтоватую рыбью чешую. Но всё стало ещё хуже, когда, пытаясь самостоятельно вытащить себе из живота застрявшую ветку, Лорен повредила себе вену. Как тогда хлестала кровища! И больно было, и страшно! А спустя неделю, когда Кейт уже и забыла об этом инциденте, с ней произошёл первый серьёзный приступ. Случилось это в каком-то городе, куда женщина подалась по приказу Безликого. Наверняка не без его помощи она смогла скрыться и исполнить начатое дело, но всё же…       С такими травмами, как у неё, обычные люди не живут. При таких диагнозах жизнь их была бы слишком короткой и мучительной, однако Кейт всё ещё существует, и в какой-то мере мыслит. Потеря рассудка, отсутствие свободы воли и, как следствие, распад личности — такова награда за службу Безликому. Им пятерым просто повезло, ему они сейчас не нужны и он ослабил контроль. Поэтому чувства и воспоминания накрывали каждого с новой силой. И неосознанно прокси старались делиться этой информацией — нет смысла её хранить, они всё это в любом случае скоро забудут.       — Я скоро приду — без лишних слов Маски встал, направляясь к выходу.       Он ушёл, оставив женщину отдыхать. Вскоре Кейт почувствовала, что замерзает: тепло зимой весьма относительное, тем более что на этой стороне не светило солнце. Ветер, несущий в себе снежную крошку, обдувал её, трепал волосы и холодил конечности.       Не выдержав, Лорен встала и, осторожно передвигаясь чтобы не спровоцировать очередной приступ, направилась к шкафу — решила и его осмотреть на наличие тёплой одежды. Однако внутри ничего не оказалось, кроме сгнивших и провалившихся под собственным весом полок.        Закрыв дверцу Кейт ненароком взглянула на своё отражение и чертыхнулась:       — Чёрт, лучше б я этого не видела — процедила женщина.       Но она не смогла оторвать взгляда от существа, что оно отражало. Здесь ни у кого не было нужды носить неудобные маски, даже она и Роудж не стали исключением. Лицо у Кейт, как и её тело, было уродливым, мерзким — не таким, каким она хотела его запомнить. Лорен, несмотря на постоянное вмешательство Безликого, всё ещё могла помнить то, какой она была: совсем юной девушкой. У неё было бледное лицо с мягко закруглёнными чертами, тёмные вьющиеся кудри, отливающие на солнце медно-золотым, мрачные глаза с желтыми вкраплениями, такие изогнутые брови, что казалось, будто красавица всегда смотрит на всех свысока. Как однажды сказал её знакомый (имени которого она уже не помнила): «Любой творец счёл бы за честь запечатлеть твои прекрасные черты в своём шедевре. Иногда мне кажется, что ты и впрямь сошла с полотен великих мастеров Средневековья!..»       — Это что, было признание в любви? — Понизив голос прошептала самой себе женщина, ощущая, как её подбородок трясётся.       Кейт запрокинула голову, чтобы выступившие на глазах слёзы закатывались обратно в глаза. Из холода её тело бросило в жар. Эти слова, что она только что вспомнила, вдруг отчётливо врезались в память. И всё же, как же они не вязались с тем, что Кейт видела в зеркале.       Миленс чувствовала, что упустила из виду, забыла очень-очень важное, что-то по-новому тяжёлое и мрачное. Кейт переворачивала эту мысль на разный лад, стараясь вспомнить новые детали, однако вскоре сдалась.       Женщина ударила себя по щеке, возвращая от лирических размышлений в реальность. Перед ней стояла ещё задача проверить сундук на факт полезных предметов. Открыв крышку и проморгавшись от пыли, Кейт остолбенела, не зная что и думать. Там оказалось множество различных украшений: золотые кольца с сверкающими камнями и обсыпанные мелкой сверкающей крошкой, тяжёлые подвески, серьги из почерневшего серебра, брошки в виде насекомых…       Только вот от этого великолепия всё равно им нет никакого толка. Много не продашь не привлекая внимания, если вообще это получится. Носить самим — даже звучит смешно. Для них это бесполезные бирюльки.       Но всё же Кейт не сдержалась и взяла пару серёжек-клипс с зелёными камушками, похожими на бутылочные стёкла, с выгравированным орнаментом и инициалами «А.А.». Если и не взять украшения, то хотя бы потрогать. Лорен не была ювелиром, но эта работа выглядела сложной и кропотливой — спору нет.       Дрожащими от внезапного волнения руками женщина застегнула серёжки на мочках и подошла к зеркалу. Она осматривала себя с разных сторон, чуть поворачивала голову, пока не услышала голос:       — Тебе идёт…       На этот раз Лорен не испугалась внезапного появления Тима. Кейт отвернулась, пытаясь скорее содрать с себя украшения. Лицо у неё было злым, взгляд отрешённым. Но если бы кожа не была такой грубой, её щёки полыхали бы от досады. Похоже, тёплая погода на неё плохо влияет.       — Знаешь, Кейт… — Тим заговорил с несвойственной ему робостью, — Я просто глядя на тебя вспомнил, знаешь… Одну мою очень близкую подругу. Мы крепко дружили ещё раньше, пока не появился Он…       Маски остановился, с трудом переводя дыхание после упоминания их хозяина. Кейт также поморщилась от резкой головной боли и бешено заколотившегося сердца. Безликий ненавидел, когда его упоминали напрасно.       — Я не знаю, зачем тебе это говорю. Возможно потому, что весной мы снова умрём… Ну, не буквально, конечно, но возможности размышлять, вспоминать станет меньше. Хотя, ты это знаешь и без меня. Я эти слова всё равно забуду, и ты забудешь.       Тим хрипло вздохнул и подошёл ближе, оперевшись ладонью об шкаф. Но Лорен не нашла в себе силы повернуться, внимательно прислушиваясь к словам напарника.       — Так вот, подруга… Ты на неё очень похожа.       Женщина нахмурилась: в словах Тима не было подвоха, но почему в груди так болезненно кольнуло? Миленс хотелось крикнуть: «Хватит, всё, что ты говоришь, причиняет мне ещё больше боли!». И всё же она спросила:       — И чем же?       — Уже не помню, если честно, если ты говоришь про внешнее. Всё же глупо отрицать очевидное на этот счёт. Я же говорю про другое. Мы уже много лет знакомы и за это время я понял, какая ты на самом деле. Извини, не могу описать точнее, но ты не благодаря, а вопреки всему хорошая. Хоть тебе и может показаться, что это не так.       Лорен обернулась на Тима. И то ли ей показалось, то ли то была игра света, но она увидела, что глаза его по странному блестят, как наверняка и её собственные.

***

      До захода солнца они пробирались сквозь завалы западной части. Вскоре к ним присоединились и Худи с Тоби, а потом и Роудж. Большинству трудно было адаптироваться к новому режиму, когда спать приходилось ночью, а не как обычно днём.       Из важного они нашли ещё одну осыпающуюся лестницу, ведущую в подвал с припасами. Только дверь казалась ржавой и никак не хотела поддаваться.       — Завтра выбью, блять… — пообещал Тоби, постукивая пальцами по обуху топора.       Проход на следующий этаж также следовало бы разобрать. Однако к вечеру резко сделалось холодно. Ветер, словно обезумевший, гнал и швырял рой ледяных колких снежинок. Растаявший снег плотной коркой облепил подоконники и голые деревья, отчего те жалобно скрипели.       От сквозняков в особняке не спасали ни стены, ни двери. Не получалось даже разжечь огонь.       — Может спать? — спросил Худи.       У парня зуб на зуб не попадал. Горячий пар изо рта осел инеем на ресницах и бровях, ветер шевелил посеребрённые морозом волосы — Худи совершенно казался седым.       Все согласились: всё равно нечего делать, пока не стихнет буран. А мороз только крепчал. Когда они добрались до той самой комнаты без окон, руки и лица у живых побелели, становясь почти синеватыми.       Улёгшись, они неосознанно жались друг к другу, и вскоре помалу начали согреваться. Зимняя стужа как ни что другое объединяет и примиряет. В жару все стремятся в тень, а когда тело ломит от переохлаждения, к тому, кто может поделиться живым теплом. Люди гордые и независимые до тех пор, пока мороз не ломает им кости и мышцы не раздирают плоть, превращаясь под кожей в лёд.       Кейт немного знобило: сегодня она пережила слишком сильный стресс. В неосознанном полусонном состоянии у неё голове мелькали обрывки воспоминаний. В затылок ей носом уткнулась Роудж. Лорен сначала хотела двинуть её локтем, однако передумала — слишком устала для потенциальной драки, и её ноги вновь сводила слабая судорога.       А ветер за стенами особняка гудел, гудел…