Как продать весну

      Йоаке три с половиной, когда мама уходит.       Мама носит железную пластину — «Это хитай-ате, Аке» — на лбу. У мамы ладони в рубцах и мозолях, залёгшая между бровями морщинка и глаза тёмно-коричневые, как обнаженные деревья осенью. Мама почти не смеётся и вздрагивает от каждого шороха, выхватывая кунай. У мамы шаги бесшумные, как у кошек, и голос тихий, хриплый, как после сна. Мама улыбается редко, почти незаметно, слегка приподнимая краешки обветренных губ, но так, что сердце щемит от восторга и сразу хочется улыбнуться в ответ.       У мамы нет подруг и друзей, есть только «коллеги», как она их называет, и Тайчо. Мама с людьми не любит общаться и на рынок ходит только если очень-очень надо. У мамы родинка под левым глазом и странная татуировка на плече, похожая на огонь; Йоаке тоже хочет такую когда-нибудь. У мамы волосы тёмно-красные, как спелая-спелая вишня, что пышные женщины на рынке продают каждое лето в красивых плетённых корзиночках, длинные, почти до пояса, тоненькая косичка у виска и полупрозрачная кожа с просвечивающими сквозь неё голубыми венками. Мама часто уходит на долго — это называется «миссией» — с маской на лице и глупом сером жилете. Мамы нет уже очень давно: ушла ночью через окно на очередное задание. Папа говорит, что она на миссии в Стране Жёлтых Вод и никогда не вернётся. Все говорят, что у Йоаке больше нет мамы. Йоаке плачет в подушку, сжимает в кулаке подаренный мамой кулон и улыбается через силу.       Йоаке около пяти, когда папа знакомит её с Мебуки.       У Мебуки светлые волосы, как снопы пшеницы, что она однажды увидела на ярмарке, глаза зелёные, как лес вокруг Конохи, и улыбка яркая, светлая, почти как у мамы. У Мебуки руки мягкие, нежные, слегка грубые от домашней работы, но так, что этого совсем не замечаешь, редкие, едва видные веснушки на щеках и красный, как мама, круг на платье. Мебуки вся светлая-светлая-светлая, как летний день в полдень. Мебуки на маму, честно, совсем не похожа. Но папа говорит называть её «мамой», и Йоаке не перечит ему. Ей ведь тоже хочется, чтобы у неё была мама, даже если она другая.       Мебуки смеётся громко, заливисто и так, что самой смеяться хочется. Мебуки плетёт Йоаке мудрёные косы и рассказывает ей сказки про красивых принцесс, отважных самураев и злых духов — мама никогда не трогала её волос, сказок тоже не рассказывала, только истории о войне и как выжить, если случится что-то плохое или тебя возьмут в плен. Но Йоаке не спорит — со взрослыми нельзя спорить — и послушно кивает Мебуки на каждое слово. Папа на Мебуки женится, целует в нарумяненные щёки и берёт её фамилию; у Йоаке тоже её фамилия, хоть и мамина ей нравится больше, но об этом говорить нельзя — папа с Мебуки могут расстроиться. Теперь Йоаке не Водоворот, а Весеннее поле; ей даже немного нравится. Йоаке почти не носит на спине красной спирали, вместо неё — круг; «Почти тоже самое,» — уверяет её папа, она послушно кивает.       Мебуки грозно трясёт кулаком перед папиным носом, ругая за что-то непонятное. Мебуки мило щебечет с женщинами на площади и лихо торгуется на рынке. Мебуки величаво ходит по их с папой лавке, придирчиво осматривая прилавки. Мебуки будит её по утрам грохотом посуды и громким, на весь дом, криком. Мебуки-Мебуки-Мебуки…       Папа радостно кружит Мебуки и всем, всем говорит, что скоро станет дважды-отцом. Йоаке непонятливо клонит голову к плечу и, нахмурив брови, пытается принять скорое появление «братика или сестрички». Она мало, что понимает, но делает понимающее лицо. И покорно тащится с Мебуки по магазинам подбирать рубашки-пелёнки-распашонки-обои-мебель и всё-всё, что нужно подготовить перед рождением ребёнка. Папа с Йоаке пять раз перекрашивают стены, пока Мебуки не остаётся довольна. Мебуки покупает сотни книжек про детей и их воспитание, пересказывает их Йоаке по несколько раз и сплетничает с посетителями лавки. И снова, и снова, и снова…       Мебуки в её жизни слишком много. Мебуки прячет глаза, когда Йоаке вспоминает о маме. Мебуки плачет по ночам, потому что Йоаке все ещё не считает её мамой. Мебуки обводит красным карандашом день, когда ребёнок должен родиться, и им же зачёркивает прошедшие дни. Мебуки вышивает красный круг на всей одежде Йоаке, спарывая кроваво-красные нитки в форме водоворота, на папиных кимоно и вещах будущего малыша. Йоаке рисует красным карандашом и, иногда, рисует маму и спираль, пряча мятые листы под матрас.       Мебуки рожает ей сестру в конце марта и называет Сакурой. У Сакуры волоски нежно-розовые и мягкие, как только взошедшая трава, не чета тёмно-розовым, почти красным и жёстким волосам Йоаке. Сакура растягивает рот в беззубой улыбке и тянется к Йоаке своими малюсенькими пухлыми ручками. Йоаке восхищённо смотрит на свой маленький Цветочек, разговаривает с ней обо всем на свете и больше не рисует красных спиралей, одни лишь круги. Йоаке называет Мебуки мамой и помогает в лавке по средам и четвергам. Она тайком бегает на заброшенный полигон и учится метать кунаи. Ими же Йоаке вырезает на дереве почти идеальный круг и свое имя. Йоаке Харуно. Йоаке улыбается почти искренне, щуря глаза и слегка приподнимая брови.       Фотография с красноволосой женщиной надёжно спрятана в шкатулке под половицей вместе с рисунками красной спирали и старыми документами на Йоаке Узумаки.