Всадник не был обезглавлен

- Вот, масса Кассий, хозяин попросил отдать вам эту диковинную вещицу. - Плутон осторожно положил перед Кассием коробочку, обитую черным бархатом. - Говорят, она чуть ли не от самих английских госпожей и господинов! - Уходи, Плутон. - капитан небрежно открыл такой обожаемый и боготворимый слугой футляр. - Скажи дяде Вудли что я невероятно ему признателен. - Да, масса Кассий. Конечно старый Плутон непременно скажет об этом мастеру Пойндекстеру. Спускаясь вниз, Плутон уже представлял как же удивятся все его собратья, расскажи он им, какую ценную черную коробочку он доставил племяннику хоязина. Даже щеки слегка надулись от распиравшей его гордости - ему довелось увидеть эту удивительную штучку, пусть и мельком. Оставшись в комнате один, Колхаун взял в руки золоченую английскую булавку, инкрустированную мелким жемчугом и украшенную крохотной  фигуркой скачущего коня, что лежала в бархатном футляре. - Надо же, совсем как была когда-то у отца. - любовно погладив изделие большим пальцем, Кассий осторожно прикрепил его на лацкан нового, бежевого пиджака, купленного несколько дней назад специально для сегодняшнего праздненства - хозяину асиенды исполняется пятьдесят пять лет, но даже в этот праздник Колхаун казался всем необычайно грустным и слишком безропотным, словно животное в клетке. Даже Луиза, обрадовавшаяся сначала такой покладистости кузена и язвившая как никогда, начала волноваться. Было бы не удивительно узнать, что она передала ему эту брошь, заставив Плутона держать язык за зубами. Знай Луиза, по какому поводу печалиться ее двоюродный брат, она, возможно, заперла бы его в комнате до самого окончания праздненства. - Посмотри, отец, какой у тебя вырос сын. - поправляя воротник рубашки перед зеркалом, Кассий безмятежно рассказывал булавке все свои проблемы, будто в этом кусочке металла еще царила частичка души его почившего в бозе родителя. - Ровно месяц назад меня обесчестили. Можешь представить, меня, из двух могущественных родов Колхаунов и Пойндекстеров. Взгляд отставного капитана упал на рубашку мустангера, сложенную на кровати, и его губы тронула улыбка. - Я невероятно виновен перед тобой, и, непременно, должен просить прощения. Не за себя, но за свою привязанность к нему. Однако я не могу. - Кассий провел рукой по недавно расчесанным волосам, которые стремились вновь взбиться и спутаться. - Не могу, потому что я, кажется, понял. Ах, даже не столько важно то, что я понял, гораздо значительнее то, что я принял эти чувства к нему. Чувства, которые подавлял так долго, и так упорно. Я принял свои чувства к... - Каш, пожалуйста, поторопись! - крик Луизы раздался с первого этажа. - Гости уже собираются! Ах, они уже въезжают во двор! Тебе стоит увидеть новую серую кобылу которую привезли папе! Через несколько часов неподалеку от асиенды на берегу реки уже собрались самые сливки техасского общества, дамы и господа холившие и расхваливавшие своих взмыленных от долгой дороги к поместью скакунов. Лошади были столь же разномастны и ухожены как свои хозяева: несколько десятков каурых, пепельно-вороных, гнедых, караковых, бурых и крапчатых жеребцов и кобыл. Во лбах у некоторых особо дорогих скакунов ахалтекинской породы в лучах солнца искрились белоснежные звезды и полумесяцы. Струящаяся грива по массивной шее и холке грива блестела и отливала всеми цветами радуги от карминово-красного до глубокого иссиня-черного. Кони паслись недалеко от празднично разодетого сборища, с некоторых особо буйных и не до конца объезженных мустангов даже не сняли уздечек. Дамы разоделись в свои лучшие наряды в духе покойной Жозефины Богарне - платья сужались под самым лифом и воздушные рукава из полу-прозрачного легкого фатина защищали кожу именно настолько, чтобы сверкающая аристократическая белизна не пострадала от палящего солнца. Некоторые молодые кокетки в поисках кавелера не постеснялись добавить слегка вульгарные шляпки и колье к своим нарядам. Разумеется, возле такого пышущего энергией, благоухающего и раскрасневшегося женского общества некоторые мужчины робели, пока остальные не упускали такой удачно подвернувшейся возможности насладиться привлекательными компаньонками и собеседницами. Однако, разумеется, всех их затмевала своей красотой дочь плантатора, бурно и радостно встречая гостей - даже в своем довольно простом белом платье и блеклых жемчужных серьгах она была невероятна. Мужские взгляды были устремлены на нее с обожанием, пока женские больно кололись завистью и злобой. Лишь один человек не смотрел на Луизу - Кассий Колхаун стоял отделившись от бойкой кучки гостей, держа в руки бокал с шампанским, которое терпеть не мог. Его взгляд был обращен на крохотное облачко пыли где-то в далеке, которое то исчезало, то появлялось вновь. Серые в тени глаза были наполнены грустью и тихим гневом: прошло уже четыре недели, а Кассий так и не продвинулся ни на шаг в поимке так ненавистного им человека. Обердоффер подтвердил, что вместе с Колхауном в тот день в баре оставалось несколько человек, включая солдат, но служивого с белым шрамом он не мог припомнить - через бар проходит по сотне людей ежедневно, запомнить всех невозможно. Знакомые тоже не видали такого человека. Правда, один вспомнил, что видал как-то мужчину средних лет с такой царапиной, но она проходила по губе. Кассий тихо скрежетнул зубами, вспоминая как потратил неделю и целую уйму денег, чтобы лишь по никчемному описанию обнаружить, что этот молодой человек умер еще три года назад - глупый несчастный случай. В последнее время отставной капитан даже смирился с этой участью - жить в неведении, потому что голова была забита кое-чем (если быть точнее, кое-кем) другим. Вряд ли насильник решится на открытое признание, а моральные принципы и честь у Кассия донельзя гибкие. В этот раз честь можно и поутихомирить - в конце концов, потратить почти четверть своего состояния лишь за месяц это чересчур, даже для гордости, которой у него-то и не осталось. - Мистер Джеральд! Какими судьбами? Звонкое восклицание Пойндекстера-младшего вывело Колхауна из мрачных мыслей. Гости внезапно расступились, давая дорогу гнедому мустангу, ворвавшемуся на поляну. Морис изящно слез с коня, и, поздоровавшись со всеми гостями одним громогласным "Добрый день, не обращайте на меня внимания" немедля подошел к Вудли Пойндекстеру. Наклонившись к уху плантатора, мустангер начал что-то с ним обсуждать, иногда начиная активно жестикулировать и показывать неведомые знаки пальцами, пока все достопочтенные дамы и господа вернулись к своим прерванным беседам и угощениям. Все, кроме Луизы. Юная креолка замерла и мгновенно покраснела, вероятно поймав на себе взгляд неожиданно приехавшего ирландца. Любой сторонний наблюдатель заметив каким убийственным взглядом Кассий вперился в свою кузину, наверняка посчитал бы его причиной ревность, и был бы несомненно прав. Однако Колхаун люто ненавидел не Мориса, а Луизу, с ее невинными детскими глазками и черными кудрями. Чересчур красивую и великолепную Луизу, в которую Морис влюблен до беспамятства. Капитан несомненно был без ума от молодого мустангера, и, гляди Кассий не на кузину, а прямо в черные ирландакие глаза, Колхаун заметил бы, что мимолетные взгляды обожания Джеральд отдает далеко не дочери Пойндекстера, а ему - Колхауну. Тихо выругавшись и выплеснув так и не выпитый напиток на землю, Колхаун сел на своего коня, который словно чувствуя гнетущую ауру хозяина тоже держался подальше от остальных лошадей. - Колхаун, куда же вы? - Кассий! Постой! - Каш? Куда ты собрался? Гости моментально всполошились и со всех сторон посыпались навязчивые вопросы. - Прошу меня извинить, у меня закружилась голова от жары. К сожалению я не смогу остаться и продолжить праздник. - Ах, боже мой! Какая жалость! - Генри, единственный человек искренне любивший Колхауна, немедленно предложил сопроводить Кассия до асиенды, но тот отказался. Вскинув голову и заржав, белый жеребец галопом понесся в сторону Каса-дель-Корво, и его седок даже не заметил как через пару минут за ним поскакал мустангер на своем гнедом. Кассий не поехал в асиенду, хоть голова и действительно кружилась, однако далеко не от жары. Ему хотелось побыть одному, без своих родственников, друзей и остальных малознакомых ему гостей. Круто развернув своего скакуна, Колхаун натянул поводья, заставив жеребца идти рысцой, и повел коня в одну из многочисленных рощ в густом лесу. Уже прийдя на место, Кассий не торопился спешиваться. Глубоко вдохнув, он огляделся вокруг, осматривая высокие дубы, чьи ветви сплелись, заставляя солнце падать на траву косыми, изрезанными полосами. Его внимание привлекло невероятное количество благоухающих полевых цветов, простых, но вместе составляющих сложную композицию. Здесь царило полное спокойствие, и не было омерзительной и жуткой тишины: раздавалось пение птиц, неподалеку журал тонкий ручеек, издали доносились звуки, похожие на человеческую речь, которые скоро стихли. Подставив лицо свету и закрыв глаза Кассий уже не сдерживался в словах и выругался как следует, при этом словно наполняясь тем умиротворением, которе несла эта уютная рощица. - Я совсем недавно принял то, что люблю тебя. Я люблю тебя, Морис, хоть и знаю что нам не суждено быть вместе. Но если только есть хоть призрачная возможность, Боже, дай мне шанс на эту любовь. - Колхаун не знал точно к кому он обращался, он лишь глядел на оранжевый небосклон, в ожидании заката. Может, он так и остался бы здесь ночевать, прямо на зеленой траве укрывшись пиджаком, если бы не услышал громкий хруст ветки за спиной. - Кто здесь?! - моментально выхватив кинжал Кассий настороженно вслушивался в звуки, окружавшие его, стараясь различить шаги или стук копыт. - Кассий? Это Морис, я поехал за вами, боясь что вы упадете в обморок или еще чего хуже. - Мустангер с обеспокоенностью и волнением смотрел в глаза Колхауна, который подъехал к Джеральду. - Вы меня невероятно напугали. - Кассий остановился около Мориса. - Спасибо за ваше волнение, но я, пожалуй, поеду. Уже приготовившись тронуться, Колхаун ощутил прикосновение чужой руки к лопатке. Его всего словно проняло электрическим током - он покраснел, отвернувшись от мустангера. - Кассий, я не знаю когда еще представится такая возможность, поэтому вынужден вас попросить: между нами царит вражда и напряжение, и мы оба понимаем из-за чего. Колхаун мелко задрожал от гнева. "Нет! У меня нет желания слышать хоть что-то о Луизе!" - хотелось ему сказать, но он промолчал, сжав поводья. - Поэтому я хотел бы прямо спросить: любите ли вы Луизу? Кассий притих. Казалось бы, вот он - шанс на начало хотя бы дружеских отношений между этими двумя, однако если ответить "нет", то Морис полностью заграбастает девушку себе, а там и свадьба не за горами. Тогда конец хоть намеку на романтику между ними, даже на пьяный поцелуй "невзначай". "Будь что будет, главное чтобы он прекратил меня ненавидеть". - Нет. Я охладел к ней еще очень давно, можете оставить ее себе. - Неужели? - Колхаун увидел как глубоко в глазах Мориса промелькнула ярчайшая искра детской радости. - Я ведь сказал, она в вашем полном распоряжении, а теперь, разрешите откланяться. - Постойте. - в этот раз ирландец наклонился в седле, и ухватил капитана за рукав пиджака. - Неужели еще что-то? Раздраженно обернувшись, Кассий оказался лицом к лицу с мустангером. Раздался тихий шепот: - Я люблю вас. Последовавший за этим поцелуй заглушил все звуки, существовавшие до. Колхаун чувствовал как горячие губы Мориса обжигают рот, заставляя задыхаться. Мускулистые руки поползли под одежду, расстегивая несколько пуговиц рубашки. В сознание влюбленных привел недовольный стук копыт и ржание одного из коней. Прервав поцелуй, они смотрели друг на друга, пока Кассий наконец не произнес: - Я слышал, у вас есть хижина где-то недалеко. Может, поедем туда?