Другой мир алхимии

Стоило солнцу подняться, Энви поволокли в привычную лабораторию. Там его ждали все, кто входил в исследовательскую группу. Однако вскоре все куда-то разошлись, кроме псевдо-Марко, Фокс и генетика по имени Дерек. Его имя Энви запомнил, потому что он постоянно общался с Хелен. — Эх, господа! Даже не верится, что мы сотворили самое великое действо в истории алхимии, науки и медицины! Мы создали историю! Никак не могу привыкнуть к мысли, что роль первооткрывателей пала на наши плечи! — излишне театрально восклицал Марко-младший. — А я считаю, что времени нам дали мало. Но мы сделали все, что было в наших силах и по возможности выполнили все задачи по плану, — буркнул Дерек. — Волшебно, волшебно! И вот он, конец… Что ж! Всем спасибо за работу, дорогие коллеги! — усмехнулся Марко. Никакой бурной реакции в ответ не последовало. Главой этой группы все еще была Фокс. Непонятно, с какой радости Марко взял на себя роль лидера. Но он сказал хоть что-то для поддержания командного духа, тогда как Фокс просто кивнула головой. И, как ни странно, эта артистичность оказалась весьма кстати. Группа обменялась рукопожатиями, и все плавно разбежались по своим углам. Марко так вообще страх потерял и достаточно нагло повис на плечах у Фокс. А затем и вовсе впился в нее губами. Хелен же вовсе не возражала и радостно ответила взаимностью. — Ээээ!!! — с отвращением скривился Энви, — люди, вы отвратительны!!!.. Нам, гомункулам, не нужна семья, но все же когда мы держались сообща, ни один из нас не злоупотреблял близостью с Ласт! — Да, серьёзно? — вздернул бровью Дерек. — Интересный факт… Энви выпучил глаза… Так вот что у них было в головах по отношению к Ласт?! — Погоди-ка… Ха-ха, — внезапно засмеялся Дерек, сворачивая свои вещички, — это ты к чему сейчас? Уж не сказала ли тебе профессор Фокс, что Марко — её брат? — Да, — подтвердил Энви, — а что, нет?! — Хелен, Вы снова сделали это?! Вы опять кому-то сказали, что вы с Марко — брат и сестра? Хах, ну и юмор у Вас!.. — иронично усмехнулся Дерек. — Так значит… нет?! — все еще не будучи уверенным, как относиться к липнувшим в обнимку Фокс и Марко, гомункул выжидающе глянул на Дерека. — Нет, — скупо кинул Дерек и последовал к выходу. — Мы влюбленные, гомункул Энви, — продолжая свешивать руки на шее Хелен, словно заслоняя её от опасности, пояснил Марко, — помолвлены и будущее супруги, если вдруг тебе это интересно… — Ты?! С ней?! — опешил Энви, тыча пальцем в парочку. — Да. Кстати, очень интересно, он проявляет к нам интерес, как объектам зависти, а не агрессии, — резко включила в себе «исследователя» Хелен, в миг скинув Марко, словно он — мешок с картошкой. — Это интересно! Я исследую твои эмоции. Именно для этого тебя сегодня доставили. Это вторая неделя, и наше время истекает. Поэтому мы распределили между собой дни, когда каждый из исследователей сможет дополнительно провести эксперимент по своей части. Я буду первой, и мне нужно продиагностировать тебя, как психиатр. — Хах, ты психиатр?..- язвительно усмехнулся Энви, сложив руки на бедрах. — А я буду последний… Я джентльмен и всем уступил, — сладко запел Марко. Но Энви-то знал истинную причину такого «джентельменства»… Марко выжидал присутствия Элрика-старшего. А в перспективе — еще и Альфонса… Марко чмокнул Хелен в щеку: — Ну, не буду воровать твое время, до встречи. Он удалился. — Итак, почему ты выбрал именно такую внешность, андрогена? — начала Фокс. — Кого?! — нахмурился Энви. — …человека, у которого поровну присутствуют мускулинные и женственные черты внешности, — со скрытым раздражением затараторила определение Хелен. — Я не помню, — отмахнулся Энви, — Я презираю людей. Моя внешность как можно лучше это подчеркивает. Вас двоих — особенно. — Ага. Окей. А почему ты носишь эту бандану? Гомункул недоумевающе глянул на нее. Она сейчас это серьезно?! Неделю назад она кромсала его руку и била током по приколу, а сейчас вдруг спрашивает про какую-то бандану… Ее интересует такая мелочь?.. — Я… Не знаю… Какая к черту разница? Слушай, стерва белобрысая… Э-э-э-м… — Я задаю вопросы. — …если ты с этим Марко не сестра и брат, ты знаешь, что он сохнет по Ласт? Хелен покосилась на Энви. — Конечно. — И разве это правильно? Любить одну, а иметь другую? Тебя устраивает, что ты ему не нужна? — Энви решил прощупать Фокс. Эму казалось, что сейчас он найдет ее уязвимое место… — Меня устраивает, — поразила ответом Хелен. — Кстати, а ты девственник? — ЧТООООО?!!! — заорал Энви, возмущенный, как бесцеремонно Хелен игнорит его вопросы, и еще какие при этом задает. — Тебя это не унижает?! Ты себя-то ценишь?! — Да что ты ко мне прицепился? — пожала плечами Хелен. — Тебе не безразлично, что со мной произойдет? — Абсолютно все равно!!! Я бы предпочел перерезать тебе глотку! — Операционным или кухонным ножиком? — с очень серьёзным лицом спросила Хелен, а затем рассмеялась. — Да ты е*анутая, — рявкнул Энви. Она еще задала несколько бесцеремонных вопросов, на которые Энви, конечно, не ответил. Хелен Фокс шокировала гомункула. Это была самая равнодушная и невозмутимая доктор, которую ему довелось встретить за всю жизнь. И в то же время язвительно- интеллектуальная собеседница. Немного напоминала Ласт… Но Энви не начал испытывать к ней положительных чувств, так что его ненависть оставалась прежней. Наоборот, после этого дня она вынесла ему мозг так, как только можно было. Сыпала вопросами по типу: «Что ты ощутил, когда убил человека?», «Ты отличаешь ощущения убийства взрослого и ребенка, женщины и мужчины?», «Ты действительно завидуешь людям? Почему?», «Ты что-то помнишь о событиях в Ксерксе?», «Ты стремился найти семью, почувствовать любовь?», «Ты верил Отцу, что ты к нему чувствовал?»… А также про Ласт, Прайда и других из его прошлого… — Ты когда-нибудь сожалел об убийстве? — задала она последний вопрос. — Нет, — равнодушно и кратко ответил Энви. — Окей. Возможно, завтра я еще проведу парочку тестов, но не гарантирую, — заявила Фокс. *** В камере Энви начал прокручивать по памяти эти вопросы… Сонливость ушла, а собеседников все так же не было. «Какое у тебя было отношение к Ласт?»… Интересно, почему именно снова Ласт? Словно тут все помешаны на его сестре! Этот очкарик-извращенец, белобрысая, кто еще?.. Впрочем, Энви признавал, что, пожалуй, из всех остальных гомункулов он сейчас бы предпочел встретиться именно с ней. Именно с Ласт у него были наиболее теплые отношения. Она была умна, тактична, не задавала никогда глупых вопросов. Знала как действовать по плану… И что больше всего в ней нравилось Энви, так это то, что она не бесила его лишний разок-другой. Как Грид или Глотани. И как только она все время выдерживала с этим Глотани?! Обжорство был одновременно и сильным боевым оружием, и обузой. «Его интеллект был на уровне малолетнего ребенка, вечно таскался за Ласт, словно за мамочкой! Как она только мирилась с этой ролью? Я бы уже чокнулся давным-давно!.. Хорошо все-таки, что Прайд его поглотил… Лучше бы он это сделал намного раньше…» А вот по Прайду Энви почти не скучал… Конечно, стыдно в этом признаться, но Энви побаивался Селима в глубине… души, так сказать. Этот хладнокровный убийца в теле безобидного мальчика… Как профессиональный актер, он с легкостью переходил в образ невинного школяра и так же быстро возвращался к своей истинной натуре. Глазом не успеешь моргнуть, а Прайд уже дышит тебе в спину и сверлит недовольным взглядом… А стоит хоть немного попасть впросак — он это непременно заметит, а после будет использовать в качестве угрозы или шантажа… Прайд был чрезвычайно хитер. «Пожалуй, не считая Отца, он был самым лучшим стратегом… И хоть его тени могли сожрать кого угодно, а он мог выпустить их с десяток, у него не было таких мускулов, как у меня!» — усмехнулся Энви. — Да, у Прайда было все хорошо, кроме физической формы. Интересно, а как он умер?.. Его тоже Мустанг спалил?.. А что с Брэдли? А с Ленью? Этого громилу-то кто мог завалить? И почему у Отца не получилось? В чем мы допустили ошибку?.. Отец… Как же ты умер? «Что у тебя не получилось? Наверное, он теперь уже по ту сторону Врат, как и все остальные… Но если я вернулся, возможно, смогут и они? Понять бы еще только почему и как… С Отцом мы бы спалили этих человечишек в прах!» — усмехнулся Энви. Забавно, но уже второй раз Энви размышлял о том, могли ли его собратья выжить. Вот бы выбраться отсюда и заполучить ответы на все вопросы… И единственный, кто хоть как-то мог помочь — это извращюга-Марко… Он предложил ему свободу… Свободу за голову Эдварда Элрика. Этот Коротышка… Ха, нет, уже такая кличка ему, право, не подходит. Эдвард вымахал и стал почти одного роста с Энви… Да, он значительно изменился с того момента, когда они последний раз пересекались… Последнюю встречу с Элриком гомункул очень хорошо запомнил. Практически, именно из-за него Энви и решился на самоубийство… Речь Эдварда, так сказать, «добила». Энви внезапно очень отчетливо вспомнились эти самые слова: «Энви, ты ведь просто завидуешь людям. Люди должны быть слабее вас, гомункулов, но даже потеряв веру после поражения и почти сбившись с пути, они снова встают и сражаются. И все вокруг помогают им подняться на ноги… И ТЫ ЗАВИДУЕШЬ ЭТИМ ЛЮДЯМ…» — Как он только… Заставил меня припомнить все, что я обычно говорил на подобные закидоны в ответ… — Энви сам себе усмехнулся и сразу нахмурился. Обычно гомункул отвечал что-то вроде этого: «Жертвуя малым, ты приобретаешь большее… Как ни крути, а выбор вполне очевиден… Ты же не выстрелишь в меня, человек… Хотя, именно это и делает Вас людьми… Люди — глупцы, рискуют жизнью ради такой ерунды…» Да, все верно… Все эти фразы, все жизненные эпизоды на самом деле как нельзя лучше характеризовали его. А затем он не выдержал, выдернул из груди свой философский камень, раскрошил и умер с крылатым «Прощай, Эдвард Элрик»… -И снова здрасьте! — буркнул иронично Энви… Теперь он может отомстить Элрику-старшему. Это Эдвард довел его до такого отчаянного шага! И теперь он может это сделать одним махом… Одним ударом, став химерой… Но, с другой стороны… «Черт… Элрик был прав. Действительно, в самом деле прав! Он прикрыл меня перед Мустангом еще тогда, 5 лет назад… И заставил Марко-очкарика отдать бутыль воды. Если подумать, его я знаю дольше, чем этого извращенца. Но умирать совсем не хочется… Мустанг все еще проклинает и ненавидит меня», — усмехнулся Энви, сжав кулак. «Его пламя в самом деле может уничтожить меня» — Мустанг, сволочь!.. Энви вспомнил их последнюю встречу. Человеческие глаза, полные ненависти. Ненависть, порождающая дьявольский огонь… Энви помнил, как презрительно Мустанг на него смотрел, будучи тогда ещё полковником. Это был взгляд чистой, лютой ненависти. Какой-то даже нечеловеческой. Словно что-то из преисподней… И ее он боялся. «А ведь еще чуть-чуть, и он бы сжег меня, и все, конец, — поежился от этой мысли Энви. — Но Элрик меня заслонил… Получается, это из-за него я так опозорился… Хотя, даже не знаю, что лучше: смерть от позора или смерть от лютого огня?»… Гордость твердила: «лучше бы он меня спалил!»… Но Энви бы очень не хотел вновь встретится с Адским пламенем Мустанга. Он по-прежнему боялся смотреть Рою в глаза. А теперь еще и опасался огня. А еще он прекрасно понимал, почему ему довелось это узреть. Что он такого учудил, что стало тому причиной… «Неужели он так дорожил этим Хьюзом?.. Они ведь друзья, даже не родственники»… Очевидно, что да… И встречи с «мстителем» ему явно не избежать. А ведь интересно… Энви не раз наблюдал такую непривычную и непонятную человеческую близость: Эдвард и Альфонс всегда поддерживали и защищали друг друга, борясь и идя до конца, даже в самых сложных ситуациях, ни минуты не сомневаясь в целостности своей цели… Риза и Мустанг все время шли рука об руку, как верные напарники. Риза хоть и была женщиной, но ни разу не давала ни намека, ни повода сыграть на любовных чувствах Мустанга. Они не были парой, лишь напарниками… Как им удавалось так долго быть вместе и не сближаться, не сверкать этими «искрами мимолетного романа»? Ведь именно это чаще всего разлагает мощные союзы… Но нет, Рой и Риза оставались на расстоянии вплоть до окончания Военных противостояний с гомункулами. И Мустанг готов даже по сей день убить за Хьюза… Что побуждает его на это? Разве ему мало живых военных алхимиков, среди которых его друзья? «У Грида были такие друзья… Но он почему-то в итоге их всех убил… Или не всех? Не мое дело…» Но… Чем они, люди, так отличаются? А еще у Энви так и пылал интерес, зачем доктору-отморозку Эдвард и Альфонс? Что он там с ними собрался в подвале делать? Марко, очевидно, извращенец, но рисковать своей репутацией, ставить на кон все «великое дело науки», безопасность, жизнь в конце концов не будет. Не станет же он это делать ради плотских утех? Да и так-то вроде ему девушки по вкусу. Значит, они ему нужны для чего-то другого. Видимо, для алхимического обряда. Но какого? Почему именно их, прославленных на всю страну братьев? Разве других, менее важных людей, не проще взять? Энви еще так и не решил, что будет делать, когда с него снимут ошейник. Лучше последовать за Марко и с помощью камней восстановить всю свою мощь, или грохнуть его первым, отомстив за унижение?.. Этот мелкий эпизодик был словно червь, который портил Энви настроение. Он чувствовал себя путаной, вынужденной унижаться за еду. Чувства сомнительные. С одной стороны, есть-то хочется, скинуть оковы… А потом разорвать всех к чертям! А с другой… Энви еще раз вспомнилось, как Мустанг заставил его вернутся к мелкой форме …Оооо, отомстить бы еще и за это!.. Как ему тогда было гадко и стыдно… А это ощущение, когда на тебя смотрят с презрением, «свысока»… Словно ты — мелкая букашка, не достойная жизни… И это позволяет себе какой-то человечишка!.. Но Марко — такой же человек. И Марко не испытывал ни злости, ни ненависти, не преследовал какой-то умышленной цели причинить Энви боль. Но позволял себе намного больше, чем положено, и не стеснялся этого. И смотрел намного презрительнее, чем просто с «свысока»… Он позволял себе владеть! Владеть им, Энви! Указывая ему делать, что тому вздумается, пользуясь положением. Марко был абсолютным владыкой положения, потому что только он мог вытащить Энви и они оба это понимали… Это отвратительно! Энви сделал малость, безобидную глупость-ерунду! Но вот с какими пожеланиями Марко придёт в следующий раз? Насколько грязные и пошлые мысли посетят его голову на раз грядущий? «Ну уж нет! Никакие красные камни этого не стоят. Кроме того, если он захочет пустить руки в ход, как только он снимет этот ошейник, я урою его первым!» — воинственно хрустнув пальцами, решил узник. Энви так улетел в свои размышления, что даже резко встрепетнулся, когда раздался щелчок двери, и к нему зашли Альфонс и Марко. Энви не менял своей лежачей позы, оставаясь с подставленными под голову руками и упертыми ногами вверх. — Эм, так я не понял, гомункулы ночью спят, как и мы, «жалкие людишки»? — начал Марко-младший с шутки в качестве приветствия. — А вы какого хрена приперлись, разве уже не отбой? — отозвался Энви. Альфонс протянул ему бутылку с водой: — Это не предусмотрено. Но по результатам наблюдений мы решили, что тебя следует снабжать водой. Не скрывая своей радости из-за бутылки с жидкостью, Энви моментально перевернулся на спину, а затем присел по-турецки, развернувшись к посетителям: — Ну, спасибо. Хотя бы бутылка воды для смертника полагается, — улыбнулся он. — А ты чего такой тихий? Сидишь, о жизни думаешь? — то ли язвительно, то ли искреннее поинтересовался псевдо-Марко. — Ага, — огрызнулся Энви, — взвешиваю хорошие и плохие поступки! Зовите священника! Именно ведь этим занимаетесь обычно вы, люди? — Да-да, люди-люди, — отмахнулся рукой Марко, открыто нарываясь. Энви лишь вздохнул. Он видел, что тот не просто так пришел. Он хотел ему что-то сказать, явно… — Хотя, по правде сказать… Заняться тут, в таких условиях, кроме как сидеть и вспоминать былое, больше нечем, — развёл руками гомункул, — ну разве что планировать, кого же из вас я прикончу первым. — А ты все еще, как я погляжу, надежды не теряешь? — вскинул бровью Альфонс. — Оптимист, правильно! Так держать. Надежда умирает последней, — поддакнул Марко. — Доктор Марко! — пресёк его Альфонс с явным осуждением. — Придурок, — иронично поддакнул Энви в адрес Марко. — Да не обращайте внимания, боевой алхимик Альфонс, у него просто от нехватки общения уже крыша едет, — сложив руки на груди сказал Марко-младший, — к тому же, не помню ни единого дня, что бы он нам не угрожал. — Да пошел ты, извращенец, — криво усмехнулся Энви. — Довольно. Пошли, — скомандовал Альфонс и они вышли. Однако не прошло и двух минут, как Марко вернулся. Энви наконец-то развеселился. Он быстро глотнул воды и закрутил крышку: — Как тебе удалось вернуться без надзора Эрлика-младшего? Он же принципиальнее, чем старший, — поднимаясь на ноги, корчась в гримасе презрения и одновременно восхищения от своего собеседника Энви. — Да неважно, — усмехнулся тот, — сказал, что обручальное кольцо обронил. — Обручальное кольцо?! Хах, какой же Элрик доверчивый! — посмеиваясь, опустил руки на бедра Энви, — Итак, зачем ты вновь притащился? Снова хочешь взглянуть на Ласт? — Ах, ты уже успел выучить мои слабости и умело ими манипулируешь, — вздохнул Марко, — Дааа, это было бы замечательно! Это разозлило Энви. Он ведь смеялся над наглостью Марко, однако тот воспринял его слова всерьёз, как реальное предложение… — Слушай, извращюга, я не собираюсь тут плясать и лапать себя в обличии баб, по твоему желанию. Даже если это Ласт, уяснил? — Во-о-от оно как, — разочарованно сказал Марко-младший, — как ты заговорил… Ну вот, а я хотел предложить тебе это, — в руке Марко краснели целых два камня. И они были намного больше, чем в прошлый раз. Энви, за неделю тщетных «испытаний» прикипел глазами к ним… Гомункул не решался… Есть так хочется… Хочется обрести свободу… Возможно, оно того стоит? Минута унижения в обмен на свободу и силу?! И даже месть?! Или стоп-стоп… Это же всего лишь два красных камня, много они не дадут в данной ситуации… Но он уже и так один раз пал до унижения… Тогда какая разница, унизиться один раз или унизиться два раза? — Ах, черт с тобой, извращенец, — рявкнул Энви, понимая, что едкое чувство, точнее жажда обрести силу берет верх над гордостью. Он преобразовался в Ласт вновь. Сделав поворот на каблуках, усмехнулся: — Ну что, счастлив?!.. — Хах, прекрасно, но на сей раз я даю тебе два… Поэтому я хочу чего-то особенного. — Это чего? — нахмурился Энви. — Я хочу посмотреть на нее, поближе… Оценить всю женскую красоту. Я хочу посмотреть на Ласт в нижнем белье. — В белье?! А ты не подах*ел ли?! — Или так, или никак, — сверкнув очками, сказал Марко. Энви неожиданно почувствовал, как к щекам припал румянец и жар. Господи, до чего он докатился?! И… И… Это же Ласт! Ближайшая, по сути родная душа! Подруга, нет, сестра! А этот извращенец хочет ее лицезреть в белье? А в следующий раз уже без? — Нет, — резко нахмурился Энви, и в тот же час вернул себе привычный облик, — Подавись своими камнями, я не стану порочить имя Ласт. — Даже так? Ты действительно не хочешь их, Энви? — Марко поднес камни чуть ли не под нос Энви к прозрачному стеклу темницы. — Ну уж нет. Не такой ценой, — усмехнулся Энви и сел на пол, — не думай, человечишка, что ты тут король. Я конечно, зависим, но я могу так же и отказаться. И не забывай, что я могу передумать о нашей сделке и слить тебя тем же Элрикам. — Да что ты, — усмехнулся Марко, — и кто тебе поверит? Уж не они ли?! Когда вы успели подружиться?! — Марко хмыкнул, а затем вновь приударил свою речь, — Да и к тому же, гомункул, неужели ты думаешь, я не осознаю, какой это риск?.. Но тебе бы радоваться! Я предложил тебе то, что больше никто не может — жизнь и свободу. Я — твой единственный напарник, можно сказать друг. Я могу дать тебе шанс! А ты отказываешься из-за какой-то мелочи? Как ты говоришь — мы всего лишь слабые людишки, слабые. Я слаб и не могу устоять перед женской красотой! Ты выше таких глупостей!.. Тебе это разве надо? Ты использовал людей ради выгоды, а если они были не нужны, убивал. Сейчас я предлагаю тебе выгодную сделку — пустяк на камни, а ты оказываешься?! Воля твоя, но если я уйду, никто тебе больше не поможет, — пожал плечами Марко. — Ладно, извращенец, не кипятись! И все равно, оголять Ласт я не буду, что бы ты там ни говорил. А сделка в силе, — выставив одну ногу вперед, сказал Энви, — только у меня один вопрос. — Какой? — Зачем? Зачем тебе Элрики? — Мне необходимы кровные братья для одного преобразования… Но это в идеале, думаю, сгодится и один… А те, кто был по ту сторону Врат — самые лучшие кандидаты… Потому что ОНА по ТУ сторону врат… И даже если у меня не получится ее вернуть, тогда я смогу совершить переход в другой мир, где, может быть, мы встретимся, пусть и в других реальностях… — усмехнулся Марко и ушел, унеся оба камня с собой. — Ты хочешь совершить переход в другую реальность? Ясно… Энви был разочарован, возмущен, но при этом испытывал какое-то удовольствие… Да, конечно, то, что камней он так и не получил, было разочарованием… Но то, что при этом он показал свою независимость, а также то, что он хоть как-то смог сохранить дань уважения сестре, давало некое чувство удовлетворения и гордости. «Хоть тебя больше нет в этом мире, но осквернять твой образ и память я не стану» — подумал Энви, вспомнив о Ласт с улыбкой на устах. В этот день был четверг. По неизвестной Энви причине (так как его вообще ни о чем никто заранее не информировал, это не считалось нужным) его никто никуда не уводил и не посещал. И, пожалуй, именно этот день стал самым тяжелым. Абсолютное состояние неопределенности! Ты не знаешь, что сегодня будет. Что сегодня будет с тобой и что будет завтра. Так как у Энви не было ни часов, ни какой-либо возможности измерять время, ему приходилось только угадывать, который сейчас час, ибо вокруг — сплошной бетон и тусклый свет! И вот тут у гомункула, действительно, как сказал Марко-младший, «уже почти поехала крыша». С виду, если бы за Энви кто-то наблюдал, можно было бы подумать, что он спокоен и, как обычно, равнодушен ко всему происходящему. Но на самом деле, когда ты замкнут в четырех стенах, зная, что время твое на исходе, а условия реально этому сопутствуют, начинает меняться мировоззрение… Ну или, так сказать, в голову лезут всякие неординарные мыслишки. После четверга наступила пятница, затем прошла суббота, воскресение… Энви ждал прихода Марко, который, согласно их договору, «по-джентельменски пропустил всех вперед, а себе выбрал последний день». Но ни его, ни кого-либо не прибыло. Не было вообще никого. «Что происходит?! Может, они там все друг друга перестреляли, а я остался тут, как рыба в банке?! — уже в последний день, перебирая самые дебильные варианты, думал Энви, — да нет, не может этого быть, бред какой-то… Но… Что происходит?!»… Лишь под вечер появился Хавок. Без сопровождения исследователей: — Ну наконец-то, хоть кто-то! — с облегчением возгласил Энви, увидев живую душу. Появление Жана Хавока даже вызвало непроизвольную улыбку на лице пленника: — Сегодня воскресенье?! Почему никто не пришел за мной раньше?! — А ты что, король или фюрер, чтобы за тобой ходить?.. — отшутился Хавок, прекрасно понимая, что гомункул в изоляции и ничего знать не может. — Не смешно!!! Я все-таки смертник! — Держи, смертник, — равнодушно, с помощью алхимического воздействия, протянул бутылку с водой Хавок, — Да просто непредвиденные обстоятельства. Про тебя узнали международные связи и срочно пришлось всю команду исследователей во главе с фюрером отправить на конференцию. Так что радуйся, твоя казнь откладывается еще на три дня из-за непредвиденных обстоятельств. — Три дня?! Хавок! — Ну чё? — нехотя озвался тот и закатил глаза от раздражения. Так и не расставшись со своей привычкой курить, мужчина уже крутил в руке пачку сигарет. Видно было, что он спешил удалиться ради любимого дела, а Энви его задерживал: — Я не имею права с тобой болтать и не горю желанием это делать, уяснил, гомункул? — Оставь мне часы, — попросил Энви. — Невозможно. Посторонние предметы — запрещено. — НУ ПРОШУ ТЕБЯ, ПОЖАЛУЙСТА, Я ЗДЕСЬ РЕХНУСЬ РАНЬШЕ ОТВЕДЕННОГО ВРЕМЕНИ! — Меня это должно заботить? Энви, ты забыл, кто ты?!.. — Не обязательно через стекло, просто оставь на полу, Хавок!!! Ну, хочешь, я на колени встану?! — продолжал умолять Энви. Просить у него получалось пока что не очень. Энви обычно не просил, а требовал. Либо брал силой. И все-таки, в порыве эмоций, он сию минуту припал на колени и даже возвел руки, словно собирался молиться. Хавок от такого действа притормозил, развернулся, посмотрел, впал в недоумение… Вот это да! Гомункул просит. Умоляет! — Вот это стоящее зрелище! Но этого все равно недостаточно, — вздохнул Жан, — не могу ослушаться приказа Фюрера. Удачи. Дверь захлопнулась. — ЧЕЕЕЕРТ! — заорал Энви, истошно застучав по стеклу. Эмоции переполняли. Гнев, который некогда присутствовал, уже сменился на чувство сплошного отчаяния и горечи. Никакой помощи извне!.. Сплошной отказ! Сплошное унижение! Ты ограничен и беспомощен!.. Тебе приходится еще больше унижаться, позволять унижать другим, если тебе хочется заполучить небольшое утешение, умолять, чтобы получить мелочи, и в итоге — отказ… Впервые Энви сконцентрировал свое внимание на том, каково это, когда тебя ВСЕ ненавидят. А причину он прекрасно знал, и предъявлять что-то по этому поводу либо таить обиду на оппонентов — просто смешно! Так сказать, что посеешь, то и пожнешь!.. Следующие два дня Энви вновь провел в изолированном одиночестве. Потом ему принесли воду, но он уже ничего не требовал. Не спрашивал… Если не сегодня за ним пришли, то придут завтра. Марко-младшего ждать уже бесполезно… Остаётся только ждать кончины. Он, конечно, размышлял о смерти. О том, почему он вновь вернулся к жизни, и как у него это получилось — так и оставалось загадкой. Это означало, что то, что с ним случилось сейчас, ровным счетом сплошное везение. Неизвестно, повезет ли ему так еще раз. И в чем была цель этой жизни? А прежней жизни? Помогать Отцу! Безоговорочно эму во всем верить, следовать его словам, установкам, напутствиям и выполнениям приказов. Но вера в Отца пошатнулась, когда Энви узнал в подробностях историю смерти Прайда. Ее поведал Эдвард, во время присутствия на одном из экспериментальных испытаний. Прайд был самым преданным из них всех. Он не кидался с головой в омут, как это делал Энви, делал все так правильно, качественно и показательно, насколько только можно было требовать, однако… «Отец отвернулся от Прайда?! То есть он не помог ему, и всех нас ждала лишь одна участь — смерть?! Он действительно просто использовал нас и всех… Но это несправедливо!.. Я… Я всегда выполнял все его поручения, и в результате меня ждала смерть!..» — осознав эту страшную правду, лицо Энви сковала нервная и дрожащая улыбка… Как-то ранее он об этом не задумывался… Вроде бы и слышал то ли от Прайда, то ли от самого Отца фразу: «В конце-концов вы все вернетесь к своему Создателю», — но в то время он был так далек от подобных мыслей и занят! А теперь перспектива награды в качестве возвращения хрен-пойми-куда… То есть, фактически, смерти не выглядели для Энви ни привлекательно, ни почетно! Выходит… Отец лишь использовал всех, и, в частности, его… Стоило ли ради этого так стараться?.. — Я же мог бы тогда убить гораздо меньше людишек, — продолжая нервно усмехаться Энви, переходя на шепот, — Ведь, черт возьми… Их поддержке и отзывчивости действительно стоит поучиться… В какой-то момент Энви поймал себя на том, что у него блестят глаза. Он сделал глубокий вдох и успокоился. Это были такие странные чувства… Словно над тобой висел очень большой груз. Стена, которую ты так тщательно берег, держал, удерживал… А сейчас она рухнула… Чувство страха и незащищенности перед будущим… И вот… Чувство облегчения… Блаженного счастья от того, что она рухнула!.. Энви уже сбился со счета, утро или вечер за стенами его камеры… Он продолжал вспоминать, анализировать и осознавать масштабы своих поступков и следствий. Ошибочных действий! Его использовали. Все это время! А сколько же всего можно было избежать!.. Или просто усомниться… А сколько бестолковых смертей! Теперь он об этом сожалел. Сожалел, что все сложилось в его жизни именно так, как сложилось… И ничего уже не изменишь. Не за что было так ненавидеть род людской и убивать невинных потехи ради… И остаётся только со всем этим смириться. Хотя бы перед смертью. Быть может, то, что он вернулся к жизни — это был своего рода «второй шанс», чтобы прожить его так, как он на самом деле всегда хотел? Но Энви так боялся признаться кому-либо. В том числе и себе. Ибо, иначе, попадешь под участь предателя своих принципов и собратьев… Но не в этот раз! Не в этом мире! Тут больше никого нет, кроме него! Скрываться не от кого! Кроме себя и своей гордости. Но, увы, поздно!!! Его размышления оборвал звук скрипа двери. Раздался топот ног и вошел дежурный алхимик. Вначале Энви снова испытал чувство радости увидеть кого-то живого. Глаза привыкли к темно-желтому свету, и он не сразу разглядел лицо, на которое вдобавок падала тень. Дверь стеклянной тюрьмы открылась по ту сторону и гомункул с энтузиазмом покинул затворки прозрачных стен. Однако, увидев, КТО вошел, Энви застыл на месте, а затем попятился к бетонной стене…