***
Из тьмы его вырывает в сумерки. Ну хоть не залитая белым светом комната, настолько слепящая, словно в глаза заливают хлорку. То ли мужчина настолько сошёл с ума, то ли действительно видит в темноте очертания чего-то. В нос ударяет сигаретный дым. Глаза ловят небольшой огонёк зажжённой сигареты, чьего света не хватает даже осветить руку курящего. — Приснился кошмар, Корси? — Хрипит некто, но всё равно звучит приятнее, чем голоса учёных в белых костюмах. И то, как этот человек назвал его...Да, это больше похоже на его имя. — Кошмарнее некуда. — Жалуется мужчина и закрывает лицо руками. Пальцы ледяные, но они приятно остужают гудящую голову. Он садится на кровати и чувствует, словно мир поворачивается вокруг, комната делает колесо, а любые попытки ухватиться взглядом хоть за один бесконечно-чёрный предмет вызывает лишь новую боль в висках. — Ты эт, расслабься, полежи. После сотрясения тебе ещё отходить и отходить. — Прокуренный голос звучит, глубоко, проникновенно и умиротворяюще. Словно он вновь вернулся в #######, в давно знакомую ночлежку ####, где заправлял куряга ######. Память как дырявое полотенце. Как полотно, на котором рисовали мишень и учили детей стрелять, пока оно не превратилось в подобие сети. Осталось что-то похожее на воспоминания — смазанные краски в картине мира, заставляющие сейчас что-то внутри, под кожей, напряжённо биться. — Что со мной случилось? — Всё внутри шепчет бежать, рваться сквозь темноту, пока удар об очередную чёрную тень не выбьет из него все силы. Но он медлит. Затыкает чувства и пытается включить больную голову. К горлу подкатывает тошнота. — Тебя какой-то зоновский по голове огрел то ли бутылкой, то ещё хрен пойми чем. Ты дня три в бессознательном провалялся. Корс морщится. Зоновский? На это слово ему приходит единственное видение — мужчина с загорелой кожей, чёрными лоснящимися волосами и глазами-чёрными-дырами, в которых хотелось утопиться. Может он и огрел. Голова вновь отзывается болью, но теперь к ней примешивается ещё какое-то чувство, стискивающее горло и больно давящее на скулы. Щёки мокнут и холодеют. И это ощущается странно. Сигарета тухнет где-то на уровне плеча Корса, но вдалеке. Запах жжёного табака не пропадает. Зато рядом чувствуется вес чужого тела, пристроившегося на кровати. Он отнимает руки Корса от головы, вкладывает в них что-то похожее на пластиковый стакан с шуршащими таблетками и бутылку воды. — Давай, выпей таблетки и поспи ещё чутка. Завтра в строй уже. — Почти по-отцовски наставляет. — А ты кто? — Не всем можно доверять. Это то, что Корс никогда не забывал. И если его имя... — Багбир. — Отвечает некто и это усмиряет паранойю. Таблетки дают в городе. Но Сити не использует такие же имена как в ########. Он где-то в безопасности. Побитый, помятый, без сил, но в безопасности. Должно быть кто-то стащил лекарства. Кажется, его старый друг был большим любителем скопить всякое нужное барахло. Он вообще был приятным и солнечным человеком, который грел...На смену тёплым чувствам внезапно приходят холод и озноб, сковывающие мышцы. Должно быть, это всё сотрясение. Ему нужно скорее поправиться. Потому Корс скорее глотает таблетки и запивает их водой, чуть не давясь. На языке выступает химозный привкус. Его хочется смыть, но даже всей бутылки для этого не хватает. Багбир забирает уже пустую из его ледяных рук. Корс падает на жёсткую холодную подушку. Боль стихает и он вырывает из псевдотишины странные звуки. Музыка без смысла, с таким призрачным мотивом, что проникает в голову. Такую и не заметишь, пока она не утихнет. — Как давно эта хрень играет? — Спрашивает он, закрывая глаза, но ответа уже не слышит.***
В видение жёлтой пустоши с белым небом вдруг врезается резкий звук сирены. Корс пытается нащупать рэйган под подушкой — пустота. Он подскакивает с кровати, но, едва став на ноги, чуть не падает. Перед глазами опять всё плывёт и теперь его спасает лишь чья-то огромная рука, подхватившая под животом. Вторая ложится на поясницу и ставит мужчину на ноги. — Корси, ты чего как на пожар? — Знакомый голос звучит с добродушным удивлением и искренней заботой. Голова побаливает, но из закромов памяти всплывает имя. — Багбир, почему тревога? — Корс окидывает взглядом комнату. Здесь всего штук девять двухъярусных кроватей, выставленных рядами. Не все из них заняты. Здесь ещё около дюжины человек, даже не глядящих друг на друга за ленивыми сборами. — Проснись, Корси. — Смеётся Багбир и легко хлопает Корса по плечу, — Это команда "подъём". Одевайся и на построение пошли. Он указывает на тумбочку, ясно давая понять, где искать одёжку. А там лежит немного: белый комбинезон, пропахший пластиком, ремень, майка, носки и пара сапог. Ремень приходится очень кстати. Комбинезон явно большеват в плечах и талии. Возможно, Корс похудел за эти несколько дней, что лежал в бессознательном состоянии после сотрясения. А может никогда и не носил этот странный комбинезон. Сапоги скрипят, словно новые, когда Корс становится на ноги. — Звенячку забыл. — Напоминает Багбир, вгоняя мужчину в ступор на пару секунд — ровно до тех пор, пока он не цепляется взглядом за лежащую на столе пару жетонов на цепочке. На верхнем выбиты буквы и цифры. "Моррисон Грант". Это точно его? Имя кажется чужим, но Багбир не даёт Корсу даже подумать об этом, сам надевая этот жетон на его тонкую шею и пряча под воротник комбинезона. — Знаю, звучит отстойно, но это те имена, под которыми мы защищаем наших людей. — Он улыбается, подаёт руку и помогает Корсу подняться. Вопросов больше, чем ответов. Это место чужое и незнакомое, но очень...логичное. Таблички, лампы, стрелки, указывающие направление. Дракулоиды выстраивают их в коридоре, возле стены, а потом беловолосая женщина в брючном полосатом костюме проходит, доставая жетоны и поднося к ним какой-то аппарат. Она морщится, когда пикает этим аппаратом жетон Корса и поджимает губы в немом недовольстве. Но всякое недовольство на её лице трансформируется в насмешку, едва она узнаёт соседа Корса. — Багбир! И с каких пор тебя до стажёра разжаловали? — Она скалит белоснежные зубы, медлит, протирая большим пальцем жетон в руке. — За стажёром не уследил. Вот верхушка и решила напомнить мне мою оплошность. — Он отвечает нехотя, сквозь зубы и заметно хмурится, но это лишь веселит женщину, которая, довольно хмыкнув, подносит устройство к его жетону и, задрав нос, продолжает обход. После него их пускают в столовую — огромную серую комнату. Здесь всё из холодной стали, начиная от столов, в которых видишь своё мутное отражение и заканчивая жалюзи на окнах. Еда у всех одинаковая: пюре, трясущийся на блюде пудинг, тост с куском масла и пластиковый стаканчик с таблетками, в добавок к которому дают бутылку воды. Завтрак безвкусный. Только пудинг слегка разбавляет это пресное пиршество своей сладостью. Стоило оставить его напоследок. От одного вида таблеток в горле встаёт ком, заполняя всё пространство. Корс не хочет глотать таблетки, а, взглянув на завтрак соседа, возмущается: — Что это за таблетки и почему у меня больше, чем у остальных? Это звучит громко, но на него почти не смотрят. Разве что, сидящий напротив парнишка кидает хмурый взгляд. — Витамины. — Буднично поясняет Багбир, — А ты ещё от сотрясения отходишь. Тебе как минимум неделю дополнительную химию глотать. Не ёрничай давай. Говорят, ты хорошо головой приложился, тебя хотели до дракулоида понизить. Хоть спасибо скажи, что шанс тебе оставил. — Шанс на что? — Корс ещё морщится не в силах заставить себя проглотить этот ком. Дракулоиды явно что-то плохое, тупое, серое и жестокое. Что-то, близкое к волку с кровавой пастью и пустотой в глазах. Это хуже зверя. Словно даже не живое. — Стать смертологистом. — Фыркает мужчина и, кажется, даже обижается. Корс чувствует укол вины где-то под подбородком и выдавливает из себя краткое "спасибо" прежде чем залпом проглотить и таблетки и тот неизвестный ком в горле. Едва он выходит из столовой, день смешивается в одно серое пятно.***
И вот он снова лежит в кровати, смотрит в свой собственный низкий потолок из перекладин и матраса лежбища Багбира и думает о том, что пора принять вечерние таблетки. Свет уже погасили. Музыка всё ещё звучит на фоне, но тихо, удалённо, словно призрак. Всё вокруг не такое. И всё же...это его. Гранта Моррисона, почти ставшего смертологистом. Если б не сотрясение... Если б не сотрясение, он и Багбир стали бы напарниками и уже гуляли в Пустошах от четвёртой до пятой Зоны. Чёртова потеря памяти. Чёртов придурок с чёрными лоснящимися волосами и глазами-чёрными-дырами. Из-за него Корс застрял ещё на несколько месяцев здесь, в комплексе B2-19, вынужденный заниматься каждый день рутинными тренировками, заданиями от верхушки, не требующими ни большого ума, ни особого таланта. Чувствовать запах пластика и таблеток, а не пыли и радиоактивного солнца. Здесь он в безопасности, но не на свободе. Пустынный зверь в нём просится наружу, заставляя сжать тонкое одеяло пальцами и стиснуть зубы. Приступ злости отпускает медленно. Нет, он ничего не добьётся если будет просто скалиться в собственной кровати. Он должен показать, что он может. Должен убедить придирчивую даму в полосатом костюме и каждого, кто стоит выше неё, что Корс заслуживает должности смертологиста. Он сделает всё, лишь бы добиться повышения. Чтобы выбраться в Пустошь, найти в ней того мужчину. Да-да, того самого, что ещё иногда выбирается из тёмных уголков подсознания во снах, вытягивает Корса на танец, в котором насмешливо смотрит на него зияющими чёрными дырами в своих глазах. На том их конце лежат целые вселенные, в которых он сталкивает вместе планеты, галактики, радиоактивные солнца. Готовит ядерную бомбу, чтобы спалить ею Корса.