Спаситель, чёрт возьми!

Хорошенько всё проанализировав, я попросил Такемичи пока что ничего не предпринимать. Ситуация довольно туманная, так что лучше не спешить с действиями, как бы не хотелось пойти на опережение. Чифую, весь перемотанный бинтами, валялся у себя дома. Мацуно-сан достаточно сильно испугалась, когда открыла дверь и встретила нас с Такемичи, держащих её бессознательного сына. Я всё же заранее вызвал скорую, дабы Чифую мог избежать всяких неожиданных сотрясений... Конечно, Баджи его капитан и друг, но мало ли. Вон, Казутора так-то тоже не собирался убивать, но итог все прекрасно знают. Мацуно-сан, уже проведя медсестёр за порог, окинула нас с Ханагаки неодобрительным взглядом. Однако я чётко видел в её глазах благодарность(только за что?) и грусть. И я, думаю, мог бы понять эту женщину: Чифую её единственный и любимый ребёнок. Это равносильно тому, что что-то случится с Юки, а роднее её у меня никого нет (отец не в счёт, я его не воспринимаю). Ещё я собирался попытаться успокоить её, но Мацуно-сан лишь махнула рукой и скрылась на кухне, тем самым демонстрируя своё нежелание слушать нас. И правильно, кстати, сделала. Пусть Чифую со своей мамой сам разговаривает. Вскоре мы с Ханагаки разошлись по домам. Я сторого-настрого запретил ему прыгать выше головы – он обожает это делать, за что и расплачивается каждый чёртов раз. Совсем свою соображалку не использует. Сам же я вернулся домой. Занялся домашними делами, что меня всегда успокаивали и вводили в подобие некой медитации. Кто-то отдыхает за просмотром сериала, кто-то на прогулке с друзьями, а кто-то – я – просто наслаждается бытовой рутиной. Что ж, каждому своё. Так бы и прошёл мой вечер, я бы продолжал украшать свежеиспечённый пирог только что промытыми ягодами, ожидая прихода младшей с волонтёрского кружка... Да только не суждено. В дверь аккуратно постучались, и я, хмурясь, пошёл открывать, гадая личность гостя. К нам очень редко кто-то приходил, в последнее время разве что Ханагаки забегал, да и тот, охреневший засранец, перестал стучаться, сопровождая свой приход вечным «извините за вторжение, я к Шину!». Думаю, не описать степень моего недоумения, когда на пороге своего дома я увидел того самого блондина из ресторана, с теми самыми серьгами-ханафуда. Изана. Парень стоял в расслабленной позе, в какой-то красной специально вышитой форме с плащом. Ну понятно, что гопота-стайл и всё такое, да только такой формы я ещё нигде не видел, и упоминаний никаких про красную форму не слыхал даже от Ямагиши, вечно что-то болтающего про разные банды. Какого чёрта он здесь забыл? Как узнал адрес? И что ему от меня – а я уверен, что именно от меня – могло понадобиться? Видимо, все вышеперечисленные вопросы отразились на моём лице, ибо Изана понятливо хмыкнул и приветственно кивнул. – У меня не очень хорошие новости для тебя, Хираи Шин. *** Моему возмущению предела просто не было. Сжимая кухонную лопатку, взбешённый я зло смотрел на Курокаву Изану – как он благодушно представился – главу Поднебесья, что контролирует всю Ёкогаму, вместе с её портами. Довольно влиятельный человек сидит на моей кухне, но сейчас не об этом. Обо всём по порядку, чёрт возьми. Начнём и закончим на том, что наш с Юки отец-обдолбыш встрял в конкретную задницу, именуемую денежным долгом. Я не желал знать, каким именно образом это случилось, но Изана, вот же ж добрый человек, не потрудился рассказать подробности. Оказалось, отец начал играть в азартные игры. Откуда взялись деньги на такие развлечения, я знать, опять же, не хочу. Меня вообще этот человек не волновал, но почему-то за его косяки выслушиваю в данный момент именно я. И так, отец, видимо, решил не мелочиться, и поставил за свой проигрыш наш дом. Вот так вот. Азарт – не для слабовольных людей. О том, что в этом доме живём мы с Юки, этот гад не подумал, а может и подумал, да наплевал. Свалил куда-то, носа не высовывает... Изана же, как глава группировки, что и заправляет всеми развлекательными заведениями в Ёкогаме, и есть тот, кому задолжал Хираи-старший. Долг, кстати, пиздецки большой. – Должно быть, у тебя есть ещё что-то, что ты хотел мне сказать, – вздыхаю недовольно, чувствуя накатившую слабость. – Не зря же ты собственной персоной сюда пришёл. А ведь действительно. Вполне можно было и отправить сюда какую-нибудь пешку, а не переться самому. – Ты прав, – лавандовые глаза смотрели на меня пристально, отчего хотелось отвернуться. – У меня есть предложение... Я слушал внимательно, буквально обратившись в слух. Что делать в данной ситуации, я действительно пока не понимал. Бросить дом я бы, конечно, смог, но не с младшей сестрёнкой за спиной. Всё же, честно признаться, здешний возраст играл против меня; точнее, легально заработать хорошие деньги в короткие сроки я никак не смогу. А это значит... Да, значит, что мне придётся зарабатывать незаконным путём. Я, в принципе, готов пойти на такой шаг, мои принципы этому не противостоят. – Я предлагаю тебе вступить в мою группировку, ты будешь выполнять мои приказы и, тем самым, ваш с сестрой дом никто не отберёт. Собственно говоря, вот за это я не люблю слишком властных людей с большими возможностями – они позволяют себе играть с чужими жизнями. А ещё, такие, как Изана Курокава, обожают ставить в безвыходное положение, пользуясь тяжёлой ситуацией. – Для тебя всё это – игрушки, не так ли? – тихо поинтересовался я, понимая однако, что мне пошли на уступки, ну или сделали вид. Да только что-то нехорошо мне от такой поблажки. Чувствую, в этом ещё замешан тот факт, что я многим напоминаю какого-то определённого индивидуума. Насчёт этого я так ничего и не узнал, к сожалению. Хотя и имею определённые догадки. Я чертовски не хочу расстраивать свою сестру, для неё всё ведь только начало налаживаться. Да ещё и Такемичи с его прыжками во времени придётся бросить. Хотя не сказать, что я сильно расстроен. «Безразличная тварь» – узнай кто-нибудь о моих мыслях, так бы меня и обозвали. Но я иного мнения. Это лишь необходимый холодный расчёт, по итогу которого я предпочту остаться в выгодном, для себя и своей семьи, положении. – Решать только тебе, но не забывай о своей сестре. Если бы не его высокое положение, я бы вдал этому поганцу по его наглой морде за то, что смеет манипулировать мной с помощью упоминания моей же сестрёнки. К сожалению, ясность разума я всё ещё имел, так что пришлось всё обдумывать. Такемичи говорил, что, как и Хината, Юки в будущем погибнет по вине всех этих разборок между группировками. Но у меня, похоже, ещё есть время, чтобы всё уравнять. Бороться за хорошее и безопасное будущее, несомненно, уважительное дело, но я выберу «настоящее». Мне важнее то, что происходит на данный момент. И на данный момент я сделал нелёгкий выбор. – Я согласен. На лице Курокавы появилось выражение некого одобрения вперемешку с удовлетворением. Его взгляд так и кричал: «я знал, что ты сделаешь правильный выбор». Не знаю, что именно выражало моё лицо, но, видимо, это позабавило главу Поднебесья. К слову, теперь уже моего главу. Не буду отнекиваться, я выбрал свою семью. Ханагаки хороший парень, но он мне никто, и выбирать между ним и Юки я даже не думал. Прости, Такемичи, но тебе придётся справляться самому. Спасай Хинату, заводи верных друзей, проживай хорошие моменты, пока есть такая возможность. Я же буду идти своим путём. Не самым хорошим путём, да, но кто сказал, что всё даётся легко? На задворках раздумий навязчиво летала лишь одна мысль: с этого момента мне придётся бросить все свои планы и забыть о мирном будущем. *** – Вот как... Майки, уставившись своими тёмными глазами на Такемичи, сидел на выступе храма. Очередное собрание было закончено, и многие уже разъехались, только половина верхушки осталась, чтобы услышать какую-то новость от нервничающего Такемичи. Ханагаки, к его беде, являлся именно тем, кому пришлось принести эту весть Сано: Хираи Шин ушёл из Тосвы, тихо и молча, не устраивая никаких сцен, без единого предупреждения. Ушёл так же неожиданно, как когда-то Шиничиро – от этого осознания Майки хочет завыть, сбивая кулаки и ноги в кровь. Внешне парень остаётся безразличным, но внутри... Внутри бушует что-то тёмное, сметающее абсолютно всё светлое на своём пути. Сано Манджиро сейчас был почти на пике своего гнева. Почему Баджи ушёл? Почему человек, с которым Майки провёл всё своё детство вплоть до настоящего времени, так просто отвернулся? Почему Шин Хираи посчитал, что смеет обнадёжить своим присутствием, а потом поступить ровно так же, как и Баджи. В голове блядский шум, в котором Манджиро может разобрать лишь одно ясное для себя понимание: его снова предали. КАКОГО ЧЁРТА. Тело главы Тосвы застыло в одном сидячем положении, слишком напряжённом, если хорошо знать этого человека. Майки из последних сил сдерживал свою беспощадную темноту, что так и норовила вырваться из оков. Такемичи непонятливо осматривал на вид расслабленную фигуру Сано, пока Доракен мрачно переглядывался с Мицуей, будто ведя телепатический диалог. Они как раз-таки всё прекрасно понимали, и совсем не знали, что делать в данном случае. Трогать сейчас Майки – подписать себе смертный приговор. Так что остаётся лишь отправить Ханагаки домой, а самим ненавязчиво сопроводить Сано и удостовериться, что тот доедет прямо до дома. Конечно, от Майки не стоило ждать поступков вроде повреждения себя и всё в таком роде. Нет. С Майки всё намно-о-ого сложнее, ведь проблема в том, что он всю свою боль переживает у себя внутри, никого туда не впуская. Доракен с Мицуей задумчиво наблюдают, как их глава и друг в одном лице, исчезает в дверях своего дома. Оставалось лишь ждать завтрашнего дня. – Мы должны что-то сделать со всей этой ситуацией, – Такаши поджимает губы и покидает двор семьи Сано. На душе было неспокойно. – Нам нельзя, Мицуя, – тихо отвечает Рюгуджи, поравнявшись с другом. – Относительно Майки... мы ничего сделать не сможем. И ты это понимаешь. Сано Манджиро никогда и никому не позволял лезть в свою душу. И стал он таким совсем не из-за смерти брата. Точнее, не только из-за неё. Мицуя и Доракен встретили Майки ещё до того, как Шиничиро покинул этот мир. И они прекрасно помнят, какими иногда жуткими становились глаза их друга. В такие моменты хотелось лишь одного – убежать. Мицуя тихо выругался, будучи солидарным с Рюгуджи, ведь он прав. По-настоящему повлиять на Майки мог только Шиничиро, и никто больше – это осознавали все. Расходясь на перекрёстке, Доракен и Мицуя думали об одном и том же: сегодня в Сано Манджиро что-то изменилось. Окончательно и бесповоротно...