Спаситель, чёрт возьми!

Я никогда не считал себя альтруистом, и помогать каждому второму встречному не входило в список моих желаний. Однако... Сейчас, конкретно в данный момент, я стоял перед дико улыбающимся Ханмой, что смотрел на меня сверху с ненормальным предвкушением в золотистых глазах. Ханагаки же находился за моей спиной, нервничающий и бледнеющий, но крепко удерживающий бессознательного парня на себе. – Так ты отвечаешь за свои слова? – с ухмылкой уточнил Шюджи. – Более чем, – спокойно встретил его взгляд, чем, наверняка, разозлил. Иначе, как понять этот хищный оскал на лице Ханмы. Когда Казутора привёл нас в убежище Вальхаллы, я, хоть и зная, что в таких бандах не в игрушки играют, не ожидал увидеть такое месиво на лице Чифую, заместителя Баджи. Последний, кстати, сосредоточено украшал физиономию своего лучшего друга. Меня просто поразило, как Кейске мог так подставить своего заместителя. Друга. Привёл его сюда и избил до полусмерти – Мацуно слабо дышал, слышно было только редкое бульканье крови во рту и носу. Для меня понятие «друг» – не просто слово. Выросший без родителей, в окружении таких же, как и я, маленьких детей, я ещё в раннем возрасте понял, что в одиночку не выжить. Выжить не в физическом понятии: еда, кров и крыша над головой у нас были. Выжить в понятии морали – одному в той жизни было невозможно. Все дети в том храме были брошены, либо их родители погибли. Мой случай был первым. Я не помню своих родителей. Наставники только сказали, что меня, как и большинство воспитанников, оставили на крыльце храма, что вскоре стал моим домом. И хоть я и приспособился к одиночеству, рядом со мной всегда находились мои друзья. Неродные по крови братья и сёстры. Меня никогда не оставляли одного, и я отвечал тем же. Друг – это не просто слово. В тот момент меня одолели сомнения: а так ли нам надо привести Баджи обратно в Тосву? Но, всё же взвесив ситуацию, пришло понимание того, что Баджи – подросток. Здесь все являются подростками, кроме нас с Такемичи. И если Ханагаки, казалось, вообще не осознаёт своей взрослости, то я с высоты своего возраста во всём ищу логику. Это было моей ошибкой. Все эти ребята с бурлящей молодой кровью поступают так, как велит им их сердце и юношеское сознание. Они эмоциональны, и большинство из них нестабильны. У меня у самого было такое время, правда, продлилось недолго – наставники быстро потушили мои бунтарские амбиции. Я совсем редко поступаю по велению своих эмоций. Но сегодняшний день, видимо, решил подтолкнуть мои уставы к изменениям. Я просто не мог смотреть на то, как Чифую позволяет Баджи вытворять такое. И я понимал, что Баджи, скорее всё, сделал это не просто так. Но всё же... Оттолкнул эту длинноволосую истеричку и поднял уже несколько минут как вырубившегося Мацуно. На всякий случай проверил пульс, который, к нашему с Ханагаки спокойствию, был. – Эй, ты! – удивлённо подал голос Ханма, вставая со своего «трона». – Ты сейчас нарушил нашу проверку на верность. Хочешь сдохнуть? Я тебе это устрою. Я осмотрел его со снисходительностью. Чувак, ты здоровяк, конечно, и всё такое, но один мой чёткий удар... Не то, чтобы я был высокомерен и считал себя силачём, нет. Я просто могу убить тебя без колебаний, мне не впервой: в той жизни мне приходилось видеть смерти и, да, даже убивать. И единственная причина, по которой я оставлю тебя в живых – моя сестра, которую мне нельзя оставлять и ввязывать в проблемы. Да и не хочу видеть разочарование в её глазах. У этих гопников всё решается кулаком и нокаутом. Подрались, вырубили и решили конфликт. Но я, хах... Чужая смерть для меня – ничто. Они даже не понимают, что я действительно могу убить их, если мне этого захочется. – Давай, – улыбнулся, передавая Чифую Такемичи. Внутри загорелся огонь, подливаемый адреналином безумия. – Я прикончу тебя, Шюджи Ханма. А ещё у меня, кстати, есть своя гордость и принципы. И тех, кто пытается меня как-либо принизить, я не переношу на дух. Наставники из прошлой жизни не в счёт – те были взрослыми и мудрыми людьми, которых я безгранично уважал и молчал даже тогда, когда мне наносили удары в наказание. Не увидев на моём лице ни одного намёка на шутку, Ханма заторможенно склонил голову набок. Ох, вы только посмотрите, бедненький Шюджи-чан ещё не слышал таких слов в свою сторону? Ну, поплачь. Застыл в непонимании не только Ханма, но и, вообще, все в помещении. Казутора с Баджи смотрели на меня во все глаза, кажется, даже не дышали. Понимаю, я снова кого-то им напомнил. Такемичи с Чифую наперевес ещё более нервно выдохнул и отошёл от меня на пару метров. *** Такемичи Ханагаки видел в Хираи ответственного парня с холодной головой. Надёжный – вот таким словом бы он описал Шина. Собственно, поэтому путешественник во времени и раскрыл все карты перед этим парнем. Такемичи видел, с какой заботой Шин относится к младшей сестре. Даже сам Ханагаки чувствует некое покровительство в свою сторону. Такой человек, как Шин, навряд ли сможет сделать что-то из ряда вон выходящее, и очень ценит стабильность. Но сейчас Такемичи стал серьёзно сомневаться в своих способностях анализирования. В какой-то момент рядом с Хираи стало так тяжело находиться... Будто его аура вылезла за пределы и начала подавлять всё вокруг. Серые глаза Шина опасно блеснули, когда тот пообещал прикончить Ханму. И Ханагаки, к своему увеличивающемуся волнению, понимает, что Хираи не шутит. Такое ощущение, будто Шин показал свою настоящую сущность. И эта сущность, подмечает Ханагаки, не такая уж и добросовестная, как её обладатель. Такемичи оставалось только отодвинуться от своего друга вместе с побитым заместителем Баджи. Казутора с Кейске слишком пристально смотрели на Хираи. У обоих сбилось дыхание и участился пульс. Боже, перед ними стояло воплощение Сано Шиничиро! Умом они понимали, что это абсолютно другой человек, но эта атмосфера... Шин Хираи выглядел властно. Такому человеку хотелось подчиняться без всяких раздумий. За таким человеком чувствовалась безопасность, как за огромной стеной. Это ощущение защиты... У Ханемии затряслись руки. Перед глазами пролетали живые сцены двухлетней давности: тёмное освещение магазина, паникующий Баджи в слезах, и Шиничиро, неподвижно лежащий на деревянном полу, в луже собственной крови. Казутора всем своим травмированным и сломанным нутром старается прекратить видеть в этом парне человека, которого убил собственными руками. Не хотел, но убил. А ведь он просто хотел увидеть, как радуется Майки. Представлял, как тот увидит байк, который так сильно хотел, и счастливо улыбнётся. Но всё вышло совсем по-другому. Если бы не день рождения Майки... Этого всего бы не случилось. И... Казутора припомнил, что Хираи сейчас является членом Тосвы. Этот Майки и тут... Успел таки прибрать Хираи к себе в банду. Чёртов Сано. Баджи чувствует, как пересохло в горле. Этот парень... Такой грубый и суровый Кейске сейчас готов свалиться на холодный бетон и разреветься, как мелкий шкет. Этот парень так сильно похож на Шиничиро. Баджи приметил его ещё на битве во время фестиваля. Хираи Шин и Такемичи Ханагаки, которые спасли Доракена, быстро стали узнаваемыми в их кругах. И если на Такемичи ещё можно было более уверенно смотреть, то на Хираи... без неприятных мыслей – это просто невозможно. Ханагаки и Хираи... Этот дуэт был ходячим напоминанием их с Казуторой преступления. Напоминанием их ошибки. Баджи жаль. Баджи давно осознал пропасть, разделяющую их с Майки. Пропасть, которую они с Ханемией самолично проделали в тот день. В 2003-м году. Кейске разрывается между Казуторой и Майки. Он предан Тосве. Поэтому и пришёл в Вальхаллу, чтобы убрать Кисаки и нарыть больше информации. Этот поганец сразу не понравился Баджи. А Казутора его друг. Ханемию он тоже бросать не хочет. Боже, Кейске просто желает, чтобы всё было нормально. И как тут будет нормально, когда Хираи с такой серьёзностью в глазах обещает убить Ханму? Если Казутора хочет прикончить Майки. И если сам Баджи, чёрт возьми, избил своего заместителя. Блять, каким же он ублюдком себя чувствует после этого. А добивает понимание того, что Мацуно, скорее всего, даже не будет обвинять своего капитана. Всю напряжённую атмосферу разрушает сбивчивый голос Ханагаки: – Шин... Не надо. Мы не за этим сюда пришли. Хираи моргает, разочарованно хмыкает, и всё тяжёлое давление вокруг него исчезает. Что это вообще было?... – Ты прав, Такемичи, – кивает Шин. – Так зачем ты привёл нас сюда, Казутора? Ханемия передёргивает плечами, от чего его серьга издаёт слабый звон. – Нам нужен свидетель. – О, да! – тут же ухмыляется Шюджи. – Мы не можем так просто принять Баджи в Вальхаллу. Вдруг он шпион? – Вам не хватило того, что он избил своего заместителя?! – не выдерживает Такемичи, зло смотря на всю верхушку банды. Ханма лениво лыбится, полуприкрытые глаза с насмешкой смотрят на Ханагаки. – Это лишь половина проверки. Нужен второй член Тосвы, который может подтвердить кое-что. И так... Что сказал Баджи Кейске на собрании перед тем, как покинул свою банду? Такемичи Ханагаки, отвечай. Ханагаки с осуждением посмотрел на Кейске, но заговорил: – Сказал, что уходит из Тосвы и переходит в Вальхаллу, – вспомнил вчерашнюю ситуацию Такемичи. – И сказал, что теперь он – враг Тосвы... Только я не понимаю, почему ты, Баджи, покинул банду? Ты ведь один из основателей! – Почему я не могу? – ухмыльнулся Кейске и указал на Казутору. – Он тоже основатель, и его это не остановило. Такемичи с шоком посмотрел на Ханемию. Шин же с отстранённым интересом. Его лимит удивления начал заканчиваться. – И что же заставило вас, основателей, уйти? – немного безразлично спросил Хираи, пристально посмотрев на Баджи, от чего последний незаметно дёрнулся. Кейске сурово сжал кулаки. – Это произошло два года назад, когда Тосва только создалась... Дальше пошёл рассказ истории. Ужасной истории. С ограблением магазина, убийством Шиничиро Сано, а затем и колонией. – Ты – соучастник, – заметил Шин. – Почему тебя не забрали в колонию вместе с Ханемией? – Казутора взял всю вину на себя, – ухмыльнулся Баджи, хотя Хираи заметил, что в карих глазах плескалось совсем не веселье. – И мне не пришлось сидеть. Я ждал, когда Казутора выйдет, и вот – я здесь! М-да, день открытий какой-то, ей богу. – Всё из-за Майки... Мы уничтожим Тосву, – поставил точку Ханемия, казалось, убеждённый в своих словах настолько, что хотелось покрутить пальцем у виска. После его высказывания последовала секундная тишина. Шин подумал о том, насколько же травмирован Казутора, раз самоосознанно перекинул вину на Манджиро и продолжает в это верить. *** Ханма, не снимая улыбку с лица, раскрыл руки, словно находится на сцене. – И так! Я считаю, что Баджи Кейске может стать членом Вальхаллы! – Шюджи посмотрел на Ханемию. – Казутора, что ты думаешь? – Ну, доказательства есть, – пожал плечами названный. – Баджи проверку прошёл. Пока банда шумела и гоготала, я всмотрелся в глаза Кейске, когда тот сделал то же самое. Что-то промелькнуло на его лице, что-то предостерегающее. Совсем незаметно, но зная, что я увижу, Баджи качнул головой. Знак. Что же ты задумал, клыкастик? – Сегодня Баджи Кейске, бывший командир первого отряда Тосвы, становится официальным членом Вальхаллы! – громко объявил Ханма, передавая Баджи белую куртку. Толпа загудела, приветствуя его. Они знали, насколько опасным является Кейске, и явно радовались, что теперь им не придётся быть его противниками. – Ханагаки, – обратился к нервному блондину Казутора, – передай Майки, что битва состоится 31-го октября! Мы разобьём вас. Ханма ухмыльнулся, взглянув на меня: – Да, это будет весело~ Мне удалось сдержаться от выброса яда. Я не знаю почему, но Шюджи меня дико раздражает. Нет, не из-за того, что он из Вальхаллы. Я просто чувствую опасность, разящую от него за километр, и ещё что-то непонятное. На фестивале это не было так отчётливо, но когда говоришь с ним напрямую... Это мне определённо не нравится.