Dragon - Tiger

Октябрь 2005 Ночной Сибую светил огнями, ударял в глаза разноцветным, красным с зелёными переливами. Задувало, ветер холодно обдирал щеки, и предательски задувал под куртку, носясь сквозь щели бетонных монстров, в темноте подворотен. В этой части Сибую, прямо под сердцем квартала красных фонарей всегда было одинаково. Тихо. Казутора повёл плечами от холода, едва слышно шикая от саднящей боли в уголке губы. Ветер смешно топорщил легкие как пух волосы Чифую и трепал вьюны-чёрные жгучие ленты у лица Кейске. — Ты выходил без ссадин, уже успел подраться? — Кейске как будто бы насмешливо вздергивает бровь, однако Казутора видит в этом жесте ему одному, а возможно уже и нет, знакомое беспокойство. — Привет от соскучившейся за два года мамочки, — криво ухмыляется Казутора — Запустила в меня бутылкой, впрочем ничего нового, зачем вообще домой пошёл и сам не понимаю, — поддёргивает он руками, распростер бы, да зябко, и без того обветренные пальцы не гнуться и хер достаются из карманов джинс. — Почему к нам не пошёл? — Чифую наклоняет голову, рассматривает кривую царапину на брови — Я бы маме сказал, что ты новенький одноклассник, она у меня в любую чушь верит, — смешно так стоит, слегка за спиной Кейске. Казутора умилен, и отчего-то почти зол. Жаль ему мальчика Чифую, жаль хоть и знает он его пару месяцев, хоть и видел то только через стекло комнаты для свиданий, а жаль. Хороший мальчик Чифую не должен был оказаться в подобном дерьме. — А я бы вам не помешал? — Казутора знает, что хрень несёт, но надо, надо свою часть по сценарию отыграть. — Сам то понял, что за чушь спорол? — Кейске дёргается, делано агрессивно, приобнимая Чифую за плечи — Давай, нехер яйца морозить, у меня мама на дежурстве, переночуем у меня, — и будто и не ждёт ответа, поворачивается полубоком к выходу из лабиринта подворотен. — А потом? — Казутора делает шаг за ним. — А потом будет потом, — Кейске немногословен, в целом всегда таким был, а уж после отсидки Казуторы сделался и вовсе угрюмей тучи — Только давай без дури, ты мне сам прекрасно знаешь кто, я бы за тебя… — Кейске недоговаривает, но в целом это и ненужно. Казутора шагает за ними, послушно на самом деле, на пару шагов позади, принюхивается к ночному городу, ещё не успев выучить все его новые запахи. Два года в колонии, два года без новых запахов. Воистину для носа, как оказалось беты, настоящая трагедия. Они идут по шумному кварталу, Казутора рассматривает проституток в витринах, равнодушно отмечает всю забавность их положения. Якобы заточенные, якобы прикованные, а может и не якобы. В конце концов кому какое дело, Казуторе уж точно наплевать. Он быстро окидывает взглядом здание массажного салона, дома Дракена, хотя наверное сейчас это место уже сложно назвать его домом. — Ребята, Майки ведь…— он недоговаривает, но Кейске лишь остро буркает: — Не здесь, не хватало чтобы кто-то услышал, дома обсудим, —. «Дома» — думает Казутора и все крутит эту мысль в голове, дома у кого? У Кейске дома? У них с Чифую дома? Дома для них для всех? Для всех троих, как бы не казалось это смешным и невозможным, Казутора болезненно сглатывает и старается не надеятся, не надеятся, что дома и в сердце у Кейске осталось для него хоть сколько-то места, уж тем более не ждать, что таковое нашлось в сердце Мацуно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, он в такое хорошо не верит. Голодранец и зэк, без дома, без семьи, с одной лишь справкой об освобождении в кармане, да ворохом мелочевки, что Кейске отправлял ему передачами, в том же кармане, в ворохе той же мелочевки одна новая штучка, милый браслет с крохотным оловянным сердечком, передачка от Чифую. Казутора лишь дёргает рукой, замечая на запястьях у парней такие же. Неужто купили три? Кейске чертыхается у двери, озябшими пальцами ковыряется в карманах в поиске ключей, а Казутора топчется рядом, словно не зная куда себя деть, а может и не словно. Руки из карманов он все же вытащил, те неприятно красные, ледяные да и суставы в пальцах хрустят так словно до них проморозило. Вдруг за палец резко хватают, и Казутора даже дёргается по тюремной привычке, но не успевает даже развернуться, как краем глаз замечает улыбку с хитрецой сбоку, где-то на полголовы ниже. Чифую Мацуно держит его за указательный палец небольшой и мягкой ладошкой, и как ни в чем не бывало сдувает со лба мешающий белый пух волос. Казутору пробирает током вдоль по позвоночнику, и он смотрит с опаской на Кейске, но тот лишь кивает о наконец открывает треклятую дверь. Словно они так каждый божий вечер в его квартиру заходят. Чифую тянет за палец онемевшего Казутору в квартиру, там на пороге уже Кейске стаскивает с него потрёпанную куртку, они все сбиваются в какую-то шебутную кучу, места в крохотной прихожей мало, от того Казутора оказывается в эпицентре: волос, рук, шуршащих курток и со скрипом снимающихся ботинок, Чифую натужено сопит куда-то ему под подбородок, борясь с заевшей молнией у подола куртки, Баджи, опираясь на плечо ладонью, стягивает берцы. Потом Кейске включает в спальне свет, до неё от прихожей шага три не больше, как всегда и было, Казутора и сам не знает сколько раз он эти три шага проходил. В спальне Кейске нового вроде и нихрена, даже футон там же, только запахов новых уйма, да и ещё…вещей Чифую не меньше. Мацуно толкает Казутору на футон, чтобы тот неловким кулем упал-уселся на мягкую ткань, Кейске роется в шкафу с вещами, в тусклом свете Казутора рассматривает его раздавшуюся спину. — Добро пожаловать домой, — тянет Кейске, кидая ему в руки домашние штаны и тёмную футболку — И не думай, что тут тебя на ждали, — Баджи задирает руки, завязывая домашний небрежный пучок — Чифу, на стуле тёплые носки, не морозь ноги, —. Мацуно бодро плюхается Казуторе под бок, уже переодевшись, пахнет домом и Кейске, у Казуторы аж слёзы к глазам встают. От такого сильного запаха, разумеется. — Пол тёплый, — фыркает Чифую, потирая шею. — Недостаточно, — бурчит резко Кейске и выходит из комнаты, топает, как слышит Казутора, в сторону кухни. На секунду повисает тишина, Казутора с непривычки озирается по сторонам, рассматривая новые детали в таком знакомом месте, пока Чифую бубня натягивает пушистые носки. Белые, словно он девочка. Казутора тянет с вопросом, немного страшась его задать, но все же понимает как это глупо: — И тебя вот совсем-совсем ничего не смущает? — получается уж больно истерично, хотелось с подъебом, да не получилось. — А должно? — ненаиграно округляет глаза Чифую и кидает в Казутору какую-то книжку со стола — На вот, погляди, я браслеты по ней выбирал, —. Казутора послушно-оторопело смотрит, книжка даже пахнет как девчачья манга, а может дело и не в этом, просто…просто весь Чифую так пахнет. Вишней. Вишней и персиками, и совсем чуть-чуть чем-то ещё. Но чем Казутора ещё не понял. — А тебя смущает? — Кейске толкает плечом дверь — Ужин, кстати, — рядом с Казуторой ложится тёплый картон коробки — Пицца, ты сто пудов ее давно не ел, —. Несмотря на весь абсурд Кейске прав, и рот у Казуторы тут же наполняется слюной. Тепло, вкусно, не страшно и…как дома. Казутора проглатывает два куска не жуя даже, с голодухи, и лишь на третьем начинает хоть как-то жевать, неловко отмечая, что пацаны тоже хрустят поджарым салями и вообще не подают признаков неприятия ситуации. — Так…- Казутора неловко вытирает пальцы о штаны — Вас реально вот прям ничего не смущает? — он уверен, у него глаза по глупому вытаращенны, да потому что Кейске с Чифую лишь синхронно пожимают плечами. — Сказали же, нет, а тебя? — Кейске почесывает затылок. — Меня блять? — Казутора давится слюной — Я блять сиделец, вышел из тюрьмы в нихуя, а тут вы такие на пороге приемника, за ручки держитесь, пихаете мне сраное пиво и смотрите на меня так, словно я епта отец семейства закрытый на пятнадцать суток, вышел наконец, — нет, вы не поймите неправильно, но Казутора в ахуе и считает себя на этот ахуй полностью оправданным. Схуя такие почести спрашивается? — Мы ведь ходили к тебе на свидания, — непонимающе тянет Чифую, словно его в чем-то обвиняют. — А с тобой вообще разговор отдельный, — взмахивает руками Казутора — Ладно Кейске, он долбоеб, и не смотри на меня так, — осаждающе перебивает он возмущённый Баджин цык и обиженное пыхтение — Он долбоеб, а ещё он хоть меня до колонии знал, а ты, ты блин, — тыкает пальцем в Чифую, — Твой сранный парень летом обьявил тебе, что у него передруг-недопарень бета сидит за убийство, и что ты сделал?! —. — А что я сделал? — все ещё непонимающе мычит Чифую. — Ты серьезно? Вместо того, чтобы его нахуй послать или, на крайняк, заставить его послать меня, ты блин просто начал ходить ко мне на свиданки и вместе с ним передачки мне собирать? Вот так просто? —. Они реально ебнутые если не понимают, почему Казутора в ахуе. — То что любит Кейске люблю и я, — Чифую показывает ему язык, — К тому же ты мне сразу понравился — странный, но хороший мальчик Чифую солнечно улыбается в полутьме спальни. — Ну ахуеть теперь, — выдыхает Казутора — Вы тут все головами два года обо все твёрдое бились? — он смотрит на Кейске с вопросом. — Ну…— Кейске поводит плечами — Всего пару раз, — Чифую смотрит на него задрав бровь, — Ладно, пару десятков раз, —. Казутора в этот момент понял всю несостоятельность этого разговора. — Ладно, с вами я понял, хорошо…- он бьет себя по коленкам и устало трёт пальцами меж бровей — А с Майки и Дракеном, господи прости, что? — возможно из-за того, что лицо он закрыл руками голос у него звучит немного глухо. — Ну…— Кейске уже заебал с этим «ну» — Майки, ты наверное уже понял, ну в положении, —. О да, Казутора понял, не то чтобы большой супер-пупер тосвийский секрет узнать сложно, если ты, конечно, не полный дегенерат. Достаточно один раз заметить Майки и Дракена у стеклянных дверей больницы, окинуть взглядом как Майки мрачно кутается в куртку заместителя, и самое простое для беты… Просто принюхаться. — Майки пропах молоком, — фыркает Казутора, он честно тогда так охуел, что ему этот запах до сих пор мерещится, аж в носу свербит — Надо быть дебилом чтобы не заметить, — он устало смотрит на Кейске. — Как видишь у всех кроме тебя получается, — кивает тот — Даже в Тосве не все…—Кейске вдруг испугано округляет глаза — И ты, это, ну тоже не пизди где попало, —. Чифую неловко кашляет, Казутора лишь раздраженно отмахивается. — Сам понял, не дурак, —. Честно для Казуторы все это странно, как и странно засыпать на футоне, в тёплом сплетении рук и ног, где все они так, что и хрен разберёшь где чья конечность. Он конечно понимает где его, одна в ладони у Кейске, там, над их головами, вторая на талии Чифую, тоже рядом с теплой рукой Кейске. Как Чифую ещё не расплавился и не сломался под их весом и жаром, зажатый между ними, так что едва может дышать, Казутора тоже честно не знал. Он чувствовал себя страннее странного, и даже начал бы расслабляться, если бы не этот треклятый запах молока в носу. Майки, пропади ты пропадом, и зачем я тогда тебя вообще унюхал?