Dragon - Tiger

Шиничиро не спалось. Казутора уже давно посапывал ему в шею, уютно приткнувшись к его плечу, доверительно укладывая голову на Шиничиро, Шиничиро держал его крепко, обнимал за плечи, иногда наклонялся к чёрной, блестящей макушке, вдыхал родной запах своего омеги и не мог уснуть. Мысли переполняли его голову. Они никак не мог отвлечься от них, ворочающихся в голове, взбухавших мерзкими струпьями. Все началось так стремительно, будто кто-то нажал на спусковой крючок, но вот кто? «Может это был я?» — думалось Шиничиро, отчего он крепче вцеплялся в толстовку Казуторы пальцами, если он все это натворил, сам не зная как, то выходит он поставил их в эту ситуацию полного неведения и опасности. Опять ошибся, опять навредил. От этого сердце сжималось, от стыда, от вины, от непонимания. А если это был не он? Если, может, Казутора начал все, чем-то, что Шиничиро не узнал или не допонял. Он только учился различать мелочи, терял их из виду, а ведь Казутора весь состоял из таких мелочей. Мальчик созданный из хрустальной пыли и понять его так сложно. И отца больше нет рядом, чтобы, хоть и стесняясь, спросить совета, узнать какого это быть альфой такого омеги сотканного из тысяч разноцветных ниток. Отец знал, отец ведь смог, он ужился с папой, насколько знает Шиничиро, чуть ли не с детства нашёл к тому подход, а потом позже… Когда они стали кое-чем большим, чем просто лучшие друзья, тогда отец смог обуздать ещё множество других сложностей. Альфы и омеги, это все, абсолютно и без спору, сложно, потому что они такие разные все и так зависят друг от друга. А ещё эти течки и гон…и статистика ранних беременностей среди омег мужчин. Она была высокой, иногда неприлично привосходящей статистику женщин омег и бет, мальчики омеги были под угрозой, это пугало. Рассуждая об этом Шиничиро провёл пальцами по казуториному плечу, тот сопел дальше, сильнее вжимаясь в Шиничиро. Шиничиро чувствовал, что что-то упускает, альфы, омеги, гон, течка…течка! Шиничиро подбрасывает в кресле от неожиданности и ужаса этой догадки. Сколько дней Казутора не пьёт при нем таблетки? Вот же черт, если так и их путешествее-побег затянется, то… Они рискуют, рискуют все так сильно усложнить. Шиничиро наклонился поближе к макушке Казуторы, провёл носом, волосы пахли как и обычно. Но Шиничиро пообещал себе следить за парнем внимательно. Гугл услужливо предоставил список симптомов, что Шиничиро пытается в ту же секунду вызубрить на зубок: повышение аппетита, перепады настроения, раздражительность, прибавка веса, усиление запаха. Все это он должен будет заметить, а с Казуторой поговорить, как только тот проснётся. Шиничиро сглотнул и закрыл глаза, перед ними встала картинка, заученная ещё со школьной скамьи, а как давно он не был в школе, господи боже. «У омег в период эструса увеличиваются бедра» — вспоминает Шиничиро и закусывает губу, заставляет себя об этом не думать. Не стоит, не время и не место. В Уцуноми поезд останавливается в районе пяти часов утра, Шиничиро будит Казутору, оглядывает его беспокойно-нежно, и пока мальчик продирает глаза и зевает, Шиничиро стаскивает их сумки с полок, закидывая обе сразу на левое плечо. С вокзала они выходят взявшись за руки, Казутора уминает хот-дог и Шиничиро искренне надеется, что от собак там одно название. Городишка небольшой, хоть и областной центр, да после огромного шумного Токио, что не спит в любое время дни и ночи, кажется уж совсем тихим и пустынным. — Провинция, — хихикает Казутора, выступая на шаг вперёд, оглядывается, поправляет свободной рукой волосы, а позже цепляет пальцами телефон из кармана — Пойдём, неплохой отель тут в паре улиц, — тянет Шиничиро за руку вперёд. В сердце вспыхивает, что так уже было, тогда, в пёстрой толпе в квартале Сибую, где всего было так чересчур. Теперь нет почти ничего, кроме ладони Казуторы в руке, но момент этот греет Шиничиро душу. Не все ещё потеряно, пока рука Казуторы в его руке. — Тора, — Шиничиро послушно идёт следом, но начинает все равно этот разговор. Им надо поговорить, он должен это сделать. — Да? — Казутора оборачивается секундно, и не увидев в лице Шиничиро злости или страха, продолжает топать дальше в том же темпе. — Сколько дней ты уже не пьёшь таблетки? — Шиничиро не хочет, чтобы это было грубо, чтобы Казутора подумал, что-то дурное, но не знает как ещё ему об этом спросить. Казутора замирает, выпуская руку Шиничиро из пальцев, дрожит плечами, смотря вперёд. — Тора, — Шиничиро подходит ближе, тянется рукой к плечу — Тора, я не хотел сказать ничего плохого…— он пытается, боится, что Казутора обиделся. Казутора машет головой из стороны в сторону, разметая пряди чёрные по плечам. — Нет, нет, я про них совсем забыл, — Казутора поворачивается к нему, и лицо у него искривлено гримасой чего-то общего между стыдом и страхом — Совсем забыл, что должен их пить, — он утыкается лбом Шиничиро под подбородок — Мне будет так плохо, Шини, — цепляется пальцами за лацканы пальто, звучит глухо, но Шиничиро все равно его слышит. Шиничиро обнимает его, успокаивающе поглаживает по спине. — Сколько у нас времени? — спрашивает он, понимая, что расходится им нельзя, но останься они вместе исход будет один. — Точно не знаю, возможно пару-тройку месяцев, — отвечает Казутора, поднимая на Шиничиро глаза. — Будем надеятся, что мы будем дома к тому моменту, дома и с родителями, и твои отцы обязательно сделают все, чтобы обезопасить тебя, — Шиничиро поглаживает пальцами холодный острый подбородок. — Обезопасить от тебя? Знаешь почему я начал пить таблетки? — Казутора снова берет его за руку, шмыгнув носом, вновь начинает путь к намеченному отелю. — Это из-за метки да? Из-за того, что ты стал моим омегой так рано, — говорит Шиничиро, поправляя сумки свободной рукой, другой же сжимая пальцы Казуторы крепче. — Да, врачи боялись, что я потеку слишком рано, что это спровоцирует у тебя гон и это травмирует тебя сильнее, — кивает Казутора, и его хвост в такт движению покачивается. — А о тебе они значит не переживали? — возмущённо шипит Шиничиро — будто нежеланная метка и течка в тринадцать может не травмировать! —. Казутора снова поворачивается к нему, робко улыбаясь. — Я хотел эту метку, в отличие от тебя, я влюблён в тебя лет с одиннадцати, — Шиничиро прикусывает себе язык. Так, так рано? Кажется последнее он произносит вслух, потому что Казутора пожимает плечами: — Не знаю, может и раньше, но тогда я это понял, я так надеялся, когда мне сказали, что ты скорее всего альфа, так надеялся тогда оказаться омегой, — он улыбается снова, показывая острые клыки и щурясь — Как видишь мне повезло, и теперь, — он притягивает Шиничиро за руку к своей спине поближе — Мы с тобой женаты, ну хотябы по этим документам, —. Шиничиро не видит его лица, но думает, что Казутора подмигивает черноте вокруг себя. Будто говорит: «ха, уделал». «Будем и по настоящим, обязательно, я тебе обещаю» — подумал Шиничиро, улыбаясь и прикрывая веки, но вслух пока не сказал, не хотел разрушать такой тонкий момент.