Скошенные цветы

      Начало мая того же года.       Вечер был теплый и по-особенному свежий, так что Уилл с работы позвонил Холли, и они встретились на Королевской площади, чтобы прогуляться. Они нырнули в толпу таких же, как Уилл, возвращавшихся с работы, помятых людей, среди которых попадались влюбленные парочки и хмельные студенты, все разомлевшие под долгожданными теплыми лучами золотого солнца. Холли вдруг подумала, что Лайнелл, наверное, сейчас наблюдает закат где-нибудь на берегу южного моря… Кто теперь лежит на песке рядом с ним, слушает раковину и болтает ногами?       Впрочем, что думать об этом. Холли предстояло решиться на непростой разговор, на нем она и должна была сосредоточиться. И когда Уилл предложил присесть на скамейку в Сквере Фонтанов, решилась.       — Сегодня я была у врача. Я беременна.       Она проговорила это, глядя не на Уилла, а на причудливый танец фонтанных струй, сжимая ремешок сумочки. Обернулась, только когда ей на живот осторожно легла рука. Уилл растерянно на нее воззрился, и только минуту спустя его лицо расплылось в улыбке.       — Здорово. Господи, как здорово! Он… Он еще не толкается, да? Я его не слышу. Рано, да? Ты еще худенькая. А когда это будет, тебе сказали? Когда он родится?       Холли посмотрела ему прямо в глаза.       — Он не родится. Я не хочу рожать. Помоги мне от него избавиться.       Уилл слегка отодвинулся, прищурился.       — Нет, прости. Я не хочу помогать тебе от него избавляться. Он же и мой тоже! Если ты из-за денег беспокоишься, я их найду. Если что мы не венчаны — ну, тут недалеко есть церковь, давай прямо сейчас туда и пойдем, думаю, пастор еще не ушел.       Холли стиснула кулаки. Вот уж казалось бы, когда ему в самом деле впору ей помочь… Посмотрела бы она на него, если бы этот ребенок действительно родился — небось, сбежал бы чрез неделю.       — А как же училище? Два года я потратила зря?       — Ну… Можно как-то совмещать… Да в конце концов, без образования тоже можно работать!       Холли еле сдержалась, чтобы не ударить его.       — Ты сам меня туда загнал, я там привыкла, у меня стало получаться… И я должна все бросить по твоей прихоти! Тебе просто хочется, чтобы я сделала по-твоему!       У него забегали глаза.       — Тебе… так важно? Я не думал, прости. Но ведь это… эта штука… Я слышал, боль дикая. И очень опасно.       — Ладно, если не будешь помогать, попробую сама. Говорят, кто-то справляется и дома.       — Не выдумывай, — буркнул Уилл. — Я поспрашиваю у ребят.       Кажется, он то ли обиделся, то ли расстроился, этот вечер и следующие дни все больше молчал, но в конце концов сообщил Холли, что нашел врача, который все и сделает.       — Зачем тебе обращаться к каким-то шарлатанам, — ужаснулась Ленор, когда вечером накануне операции Холли зашла к ней. — Если бы ты сказала раньше, я бы попросила Найджела порекомендовать хорошего врача.       — У меня нет денег на хорошего, — ответила Холли. — Да и потом, что-то в этом есть: заставить этого негодяя участвовать в убийстве его же ребенка. Правда, кажется, ему как с гуся вода. А я хотела хотя бы этим сделать ему больно.       — Ты поэтому до сих пор не ушла? — Ленор проницательно взглянула на нее. — Ведь после операции я позаботилась бы о тебе гораздо лучше, чем Уилл.       Холли поцеловала ее.       — У меня есть в этом городе хоть что-то, чем я тебе не обязана? Ну кроме моей домашней свиньи, конечно.       Ленор серьезно и очень грустно на нее посмотрела.       — А у меня здесь, да и на всем свете нет никого, кроме Найджела и тебя. Прошу… Повремени с операцией. Как-нибудь договоримся с хорошим врачом.       — Я не могу, — Холли помотала головой. — Я не хочу больше. Я уже решилась, уже жду, что совсем скоро освобожусь. Я так долго к этому шла!       Ленор тяжело вздохнула.       — Ну, хорошо. Позвони, когда вы вернетесь.       Выйдя из подъезда, Холли обернулась и заметила, что Ленор стоит у открытого окна и машет вслед. К горлу вдруг подкатил комок, стало грустно, как прежде Холли грустила только по маме.       «Завтра я позвоню Ленор, а послезавтра, может, уже увидимся. И все-таки хорошо, что я сейчас к ней зашла. И хорошо, что отправила то письмо».       Идея с письмом была чистой воды хулиганством, но очень уж хотелось, чтобы Чарли узнал: он отомщен хотя бы отчасти. Конечно, Уилл не любит Холли, как Чарли любил Эстер, но правду о Лайнелле узнает, как только Холли оправится. Без того, чтобы поставить его в известность, она не уйдет.       Это она и рассказала в письме, описав свой роман и заодно упомянув об аборте. Идя к Ленор, бросила письмо в почтовый ящик. Чарли, как она смогла понять, вряд ли хоть одной живой душе сообщит о том, что узнал.       Почему-то ночью все не спалось: то ли мешал Уилл, от которого было жарко, то ли сердце колотилось слишком сильно. Холли все представляла, как снимет деньги в банке, найдет комнатку, выскажет Уиллу все, что накопилось за эти годы, и с торжеством уйдет, а уж там… Пусть ее жизнь будет и не такой осмысленной, как у Ленор или Шеби — но она хотя бы поживет в свое удовольствие. Никаких больше нелюбимых мужчин в доме. Никакой необходимости притворяться. За эти годы она научилась кое-как выживать сама.       …Утром Холли не стала завтракать, так как ей велели прийти натощак, да и Уилл обошелся съеденным на ходу сэндвичем. Он отправился в клинику вместе с ней.       Ехать пришлось далеко, в фабричный район, где Холли прежде не бывала. Вывеска над дверью, куда они вошли, гласила, что перед ними зубной кабинет. За первой по коридору дверью, может, он и располагался, но Уилл повел Холли дальше, они спустилась по лесенке и опять поднялись, прежде чем оказались в светлом коридорчике, выложенном голубоватым кафелем. В раскрытое окно бил свежий майский ветер, хлестала ветками по стеклу неизвестно откуда здесь взявшаяся ива. Холли невольно задержалась, оперлась ладонями на подоконник, запрокинула голову, прищурилась на солнце.       — Пора, — Уилл обнял ее. — Вон врач стоит. Может… Все-таки откажешься?       Холли помотала головой, поцеловала его и твердо подошла к плотному мужчине с внимательными глазами. Он пропустил ее вперед. Уже входя в кабинет, Холли оглянулась: Уилл стоял прямо напротив и смотрел ей вслед, не отрываясь.       В кабинете, стараясь не глядеть на инструменты, Холли разделась и легла на кушетку.       — Придется потерпеть, — предупредил врач. — Операция болезненная.       Она только кивнула. Потерпеть, в который уж раз. Ничего, скоро она терпеть перестанет. Жаль, за дверью не ждет мама.

***

      Ленор злилась и боялась. Боялась того, что операция в подпольном абортарии может плохо закончиться — она достаточно слышала таких историй. Злилась из-за того, что Найджел был в отъезде, она не могла немедленно позвонить ему и договориться, а потом набрать номер Холли и уговорить ее довериться более надежному человеку. И снова боялась, потому что это высасывающее душу предчувствие беды переживала совсем недавно. Ну не может же она за несколько месяцев потерять почти всех, кто ей дорог?       Бессонная ночь. Утром встреча с покупателем, а потом с одним театральным режиссером, который заказал ей эскиз декораций. С ним поговорили за ланчем. По расчетам Ленор, операция у Холли должна уже была закончиться, и хотелось оглушить этого павлина, воображающего себя гением, чтобы он наконец замолчал и Ленор могла добраться до телефона. В конце концов Ленор уговорила директора кафе, чтобы ей позволили позвонить, но трубку никто не взял. «Может, еще рано. Холли надо отлежаться».       Около двух Ленор вернулась к себе и снова позвонила — трубку опять никто не взял. Почти крича от дежа вю, она снова и снова набирала номер и слушала гудки. В конце концов, когда пробило пять, не выдержала: собралась и скоро уже была у Холли и Уилла под дверью. Комната их была заперта. Хозяйка комнат сказала, они еще не возвращались. Ленор решила подождать и уселась на продавленный диван в вестибюле. И почти сразу с улицы вошел Уилл.       Он шел, упорно глядя под ноги, точно очень боялся запнуться, и почему-то нес узел. Холли рядом не было.       — Где она? — подскочила Ленор. Уилл остановился, моргнул, как будто не узнавая ее.       — Умерла, — ответил он, глядя мутно, как пьяный. — Холли умерла.