***
Доктор настоял, что они трое будут сопровождать Ленор на похоронах сестры. Предосторожность казалась разумной: хотя бурных припадков больше не повторялось, Ленор вела себя тихо, но Холли кожей чувствовала тихо закипавший вокруг подруги воздух, точно та была вулканом, в котором лава медленно поднималась к жерлу. В Суомпинг отправились на машине доктора Стивенсона. Ленор тихим, хрипловатым голосом подсказывала дорогу. Когда въехали, Уилл — они с Холли устроились на заднем сидении — стал иногда осторожно показывать пальцем за окно: многое в этом городе казалось ему живописным. По совести, они такими и были, все эти ивы и развалины на низких речных берегах, домики из грубого камня и нарядные особнячки, сейчас убранные снегом. Неудивительно, что Ленор выросла с таким богатым воображением и чувством красоты. Церковь, рядом с которой доктор остановил машину, тоже была старинная, нарядная, пряничная. Доктор ввел Ленор под руку, Холли и Уилл вошли следом. Лица подруги Холли не видела, только заметила, что она резко выпрямилась, все линии фигуры стали жестче. Холли украдкой оглянулась: церковь была полна народу, причем явно богатой публики; кто-то не замечал вошедших или сделал вид, что не замечает, но были и те, кто следил за ними ехидно, брезгливо, осуждающе переглядываясь. — Гадюшник, — шепнул Уилл ей на ухо. Они сели на скамью, остававшуюся наполовину свободной, рядом с миниатюрной черноволосой женщиной чуть за сорок и пожилым, рослым рыжим мужчиной. Кажется, Ленор тихо обменялась с женщиной парой слов, но мужчина будто бы не заметил ее появления. Чуть дальше сидел Ральф Карпентер, необычайно бледный, а рядом с ним тоже пожилые люди — видимо, его родители. На возвышении стоял гроб с телом Виолы. Холли видела ее только один раз, и все же странно было понимать, что сейчас выглядевшая такой живой Виола не слышит никого из них, она уже никогда не встанет и нигде ее не будет. Она молчала так, будто узнала какую-то тайну, и казалось невероятным, что эту тайну, как бы ей ни хотелось, она никому уже не расскажет. Вообще Холли скоро захотелось уйти. Ей живо вспомнились похороны мамы, и пару раз показалось, что сейчас станет дурно. Но она дала доктору слово, что будет сегодня с Ленор. Пусть утешитель из Холли всегда был неважный, она страшно терялась, когда люди, которых она любила за заботу и защиту, вдруг слабели от горя. Но ведь за добрые дела надо платить. Поразительно, однако, что Ленор вообще выглядела единственным человеком, который искренне горевал. Родители казались напряженными и мрачными, что до Ральфа Карпентера, Холли, посмотрев на него еще несколько раз, поняла: он просто задыхается от страха. Еще заметнее это стало на кладбище. Холли не знала, случайно ли вышло, что Ленор встала у могилы как раз напротив Ральфа и пристально смотрела на него, пока опускали гроб и засыпали яму. Хотя было холодно, но в бледных лучах солнца на лбу Ральфа блестел пот, а губы тряслись, точно у дряхлого старика. Уилл, склонившись к Холли, прошептал про вдовца кое-что совсем уж грубое. Когда приглашенные стали расходиться, мать Ленор что-то прошептала дочери. Та едва кивнула, сохраняя напряженную осанку и следя за Ральфом взглядом, полным — только сейчас поняла Холли — клокочущей ярости. Доктор потянул ее к машине, и Холли с Уиллом встали так, чтобы оттеснить Ленор от толпы. — Ты бы поплакала в машине, — прошептала Холли, пока доктор открывал двери. — Стесняться некого. — Я поплачу от радости, — тихо ответила Ленор, — когда перережу этой скотине горло. Слушания послезавтра, и если все спишут на несчастный случай… Она посмотрела вслед Ральфу так, словно прицеливалась.Глава 17
23 февраля 2022 г. в 12:52
— Алло, мисс Корнфлау? Это доктор Стивенсон. Звоню с работы. Вы знаете, я опасаюсь за Ленор. У нее вчера возникли на выставке какие-то неприятности с родственниками, сегодня она им звонит весь день, но никто не берет трубку. Я боюсь, что она отправится в Суомпинг, если уже не отправилась. Я боюсь, как бы она не натворила дел. Давайте поедем к ней. И захватите сожителя, а то я физически, боюсь, не очень силен.
Холли и сама догадывалась: вчера на выставке произошло что-то очень нехорошее, из того, что не остается без последствий. Она позвонила Уиллу на работу и попросила его уйти пораньше. Они втроем встретились у дома Ленор и поднялись.
Сегодня Ленор была похожа на настороженного зверя. Едва открыв им, она вернулась к телефону, где сидела, точно в засаде.
— Я сегодня не готовила, — глухо пробормотала она, глядя на телефон. — Холли, ты сможешь сама сделать чай?
И тут раздался звонок. Ленор схватила трубку и выкрикнула:
— Да!
На другом конце было тихое, монотонное бормотание, которое Холли не разобрала.
— Почему никто трубку не берет весь день?!
Снова бормотание. У Ленор страшно расширились и помутились глаза. На лицах доктора и Уилла, наблюдавших это, отразился испуг.
— Ты знала, — в голосе Ленор заклокотала горечь и злость. — Ты знала, что так все кончится! Ты знала!
Она швырнула трубку и закричала, схватившись за голову — страшно, по-волчьи завыла. Холли с ужасом почувствовала себя совершенно беспомощной, но доктор и Уилл тоже молчали, и пришлось ей решаться:
— Что тебе сказали? Кто это звонил?
— Мать, — прохрипела Ленор. — Виола погибла. Упала с лестницы. А… — тут она мелко, заливисто, страшно рассмеялась. — А мать… Сразу поняла! Поехала к домработнице, а той и след простыл! Она знала! Знала!
Холли робко протянула руку и погладила Ленор по голове. Она не представляла, что еще можно сделать. Когда умерла мама, ей самой становилось только хуже от любых слов. Уилл тоже присел рядом с Ленор и погладил ее по плечу. Доктор потер лоб.
— Значит, домработница твоей сестры почему-то сбежала? Ты считаешь, это она…
— Конечно, нет! — Ленор вскинула голову. — Мама сама ее выбрала из старых знакомых. Она же не всегда была богачкой — как и отец… Нет, нет… Да вам очевидно, правда? — она с диким оскалом посмотрела на Уилла и Холли. — Он не смог добиться своего… А Виоле было весело… А ему стало нестерпимо! И он сорвал на ней злость… Убил мою… малышку…
— Не делай таких поспешных выводов, — осторожно сказал доктор. — Бегство домработницы может говорить и о ее вине.
— То есть это она столкнула Виолу с лестницы прямо при Ральфе? И поэтому его отец позвонил моему уже в десять утра, хотя Виола погибла около полуночи? Я ему покажу! — Ленор вскочила и кинулась в прихожую. — Я убью его! Я ему сердце вырежу!
— Нора, нет, — слабо вскрикнул доктор. Уилл, уговаривая Ленор успокоиться, стал оттеснять ее от двери. Она рванулась вперед, он перехватил ее и потащил обратно в комнату. Ленор завизжала, принялась кусаться, царапаться, пинаться. Доктор бросился к аптечке на кухне.
— Подержите ее, я найду капли!
Холли не представляла, что Уилл знает столько ругательств. Ленор рычала, как зверь, билась и вырывалась страшно, даже когда Уилл повалил ее на диван и налег сверху; она стала задыхаться, на губах выступила пена, и Уиллу пришлось подняться, хотя он продолжал держать ее. Холли, преодолевая оцепенение, встала на колени рядом с диваном и постаралась обвить подругу руками.
— Тише, тише…
Когда доктор принес склянку с каплями, Холли взяла лекарство у него из рук и аккуратно дала Ленор все выпить. Ленор стихла, ей дали выпрямиться. Она забилась в угол дивана, обхватила колени и молча смотрела перед собой. Холли обняла ее, а Уилл все поглаживал по плечам обеих, но Ленор не шевелилась, ни на что не обращала внимания. Доктор сидел поодаль, за столом, оперев голову на руки.