***
Лайнелл проводил Холли до дома, где жила Ленор: к себе Холли идти побоялась, слишком уж разрывало ее счастье. Да и с Лайнеллом пришлось бы расстаться раньше. А так у них оказались лишние двадцать минут, когда можно было держаться за его сильный локоть, чувствовать, как он своей рукой накрыл твои пальцы — как давно Холли не радовалась чьему-то прикосновению! В мире будто вдвое прибавилось красок, контуры стали пронзительно-четки, звуки слились в музыку большого города. Ей в самом деле казалось, что среди толпы, среди гудков машин слышатся поющие голоса, и хотелось присоединиться. — Мне кажется, ангелы поют... — Ты уверена, что это не падшие ангелы? — Лайнелл провел пальцем по ее щеке. — Мы с тобой сейчас почти прелюбодействуем. Холли пожала плечами. — Конечно, нет. Я ведь никому не жена. Лайнелл хмыкнул. — Что ж, может, ты и права. Когда я спал с чужими женами, ангелы не пели. — Их много было — чужих жен? — Достаточно. Ты ревнуешь? — Нет, — искренне ответила Холли, подставляя лицо посыпавшимся снежинкам. — Я понимаю, что мы с тобой недолго будем вместе. Но пока мы рядом, пожалуйста, сделай меня счастливой. — С удовольствием. А чего бы ты хотела? Холли почти не медлила с ответом, точно это всегда просилось на язык: — Ухаживай красиво. Говори мне комплименты. Удивляй. Только не будь, пожалуйста, грубым мальчишкой со всяким там пивом, футболом, картами и дурацкими шутками. Я хочу чувствовать себя особенной и думать, что ты особенный. — Ты не упрощаешь мне задачу, — засмеялся Лайнелл. — Но так даже интереснее. ...Холли легко взбежала по лестнице до квартиры Ленор, и когда та открыла, обняла и поцеловала ее. Потом, за кофе, долго, сбивчиво, взахлеб рассказывала: — Это необычайно, необыкновенно, понимаешь? Я никогда не думала... Я так счастлива! Как будто фейерверк в голове. — Хорошо, что у тебя это есть, — заметила Ленор со светлой грустью. — У меня пока не случилось. Холли осеклась, на секунду растерявшись. — А доктор Стивенсон... — Я понадеялась было. Но все-таки нет. Мы лучшие друзья, он очень помог мне в свое время, поддерживал меня. А я старалась поддерживать его. Нам всегда приятно быть вместе... Но мы все же не сгораем, как ракеты. И что еще важнее — не стремимся соединиться полностью, совершенно открыться друг другу. — И ни с кем... Ни с кем не было, чтобы сгорали и открывались? — Сгорали — было, но это и держится, как фейерверк в небе. А открыться... Нет, никому я не открывалась. Холли понадобилось чуть-чуть подумать, чтобы она поняла, что это значит. — Получается, вы с доктором живете... Как мы с Уиллом? — В какой-то мере да. Правда, Найджел любит меня и ценит, так что мне очень неловко порой. Он ведь ждет, что однажды я решу навсегда остаться рядом. Но его мир... Он кипит энергией, но по-своему увлекателен, но это не мой мир. Она провела рукой по лицу, словно стирая печаль. — Ничего, это пустяки. Я еще не видела тебя такой счастливой. Пожалуй, останься-ка у меня на ночь. Немного успокоишься и заодно еще раз расскажешь мне все в подробностяхГлава 9
3 февраля 2022 г. в 13:10
Воспоминание о встрече на катке согревало все зимние каникулы, а после закружили новые заботы. Холли рискнула обратиться в агентство трудоустройства, и скоро ей предложили давать уроки рисования детям одного чиновника. Семейство оказалось очень кислое: небедное, но явно скупое; у сухопарого господина и его пышнотелой красавицы-жены были одинаковые снулые глаза, и такие же — у их сына и дочери. Зачем им только сдалось рисование? И тут-то нашли учительницу, которой можно платить самую малость. Но что для них малость — для Холли уже средства. Она стала откладывать чуть больше, купила дешевую помаду и тушь.
Лайнелл после каникул стал куда чаще с ней заговаривать, но она очень редко позволяла себе что-то, похожее на кокетство или заинтересованность; чаще была просто вежлива. Все-таки ей и с Лилиан не хотелось ссориться, а у той еще не прошла обида.
Шеби по-прежнему торговала во выходным рисунками на Королевской площади, вместе с Уиллом. Однажды, прогуливаясь, Холли вдруг решила навестить их.
Дела у них в тот день шли как обычно, то есть очень неважно. Рисунки приходилось держать под циновкой, отдергивая ее только перед покупателями; а чтобы хоть кто-то подходил, время от времени Шеби и Уилл по очереди кричали:
— Помогите художникам! Купите рисунки! Совсем недорого!
Холли согласилась немного покричать за них. Чтобы не замерзнуть, она приплясывала, вертясь из стороны в сторону, и не заметила, как рядом с ними остановился какой-то парень. Он молча, с глубокой горечью смотрел на Уилла, а тот будто еще пуще покраснел, хотя и так разрумянился на морозе.
Но поразило Холли совсем не это — такого одухотворенного лица, чистых и добрых глаз она еще не видела. И без того красивый, гармонично сложенный, с изящными чертами, парень казался ангелом, который только из конспирации надел пальто и шляпу.
Холли была так удивлена, что не сразу выдала скороговорку:
— Помогите художникам, купите что-нибудь! А то, — она прибавила с невинным и жалобным видом, — мы замерзнем здесь зря.
Она отогнула циновку, парень слегка наклонился вперед, рассматривая рисунки.
— Которые из них ваши? — он чуть коснулся пальцами подписей.
— Ворон. И мост над Черным каналом. Ворон, кстати, тот самый, из стихотворения.
Это была идея Ленор — проиллюстрировать одно из лучших, как она говорила, стихотворений о потерянной любви. Холли часа два торчала в зоопарке, зарисовывая гигантскую птицу.
— Давайте, пожалуй, ворона, — парень слегка улыбнулся, расплатился и обратился к Шеби. — А что у вас?
У Шеби он купил "Закат над озером", и едва скрылся из виду, Шеби обратилась к Холли и Уиллу, чуть ли не хлопая в ладоши.
— Вы видели? Боже мой! Не думала, что может быть такая красота. Какая лепка лица, а взгляд! Вот с кого рисовать ангела! Интересно, какие у него волосы?
— Думаю, пышные золотистые кудри, — заметил Уилл, перебирая рисунки.
— Идеально, если так!
Уже когда попрощались с Шеби и отправились домой, Уилл пояснил как бы между прочим:
— Это был жених Эстер.
Холли снова разинула рот.
— Вот как... Мне жаль, — она сжала пальцы Уилла, стараясь, чтобы с языка не сорвалась ни одна язвительная фраза. Еще слишком рано ссориться. Но как эта Эстер могла променять такого парня на Уилла, что было у нее в голове? Между тем он продолжал бормотать:
— Наверное, он приехал к дяде, у него вроде дядя в столице какая-то шишка, потому Эстер за него и сватали...
Холли вновь и вновь мысленно воскрешала в памяти лицо жениха Эстер. От одного воспоминания о нем душа — как будто впервые за долгое время — наполнялась чем-то светлым, хотелось быть доброй и чистой. Ее тянуло запечатлеть это лицо на бумаге, чтобы черты не изгладились, но она опасалась, что не сможет — рисуя прежде только казни и наказания — передать торжествующий свет. Но все же тяга была такой сильной, что она решила рискнуть. Она начала набрасывать портрет перед занятиями, а продолжила, когда преподаватель, дав задание, оставил их. Кажется, Лайнелл заметил, что она рисует не на мольберте, а в блокноте, но ей было не до него. И самое радостное, что, когда портрет был закончен, юноша посмотрел с него на Холли, как живой. Почему-то ей это показалось очень добрым знаком.
Какова же была досада Холли, когда, проверяя перед уходом вещи (она всегда так делала), она обнаружила, что потеряла блокнот! Должно быть, оставила его в том же кабинете. Который сейчас был уже заперт. "Придется ждать до завтра". Среди рисунков в блокноте не было компрометирующих, но все же Холли стало неприятно.
Расстроенная, она отправилась домой. Уже через два поворота ей в спину прилетел снежок.
— Уилл? — сердито обернулась Холли, но перед ней оказался Лайнелл.
Его черные волосы развалились по плечам, глаза нахально блестели. В руках он держал вишневый плюшевый блокнот — такой же, как у нее. Или...
— Ты, кажется, потеряла?
— Спасибо, — Холл опасливо протянула руку, и Лайнелл вернул блокнот ей.
— Я, кстати, полистал... — при его наглости это неудивительно. — Кто этот красавчик с конфетной коробки? Новый парень?
— Секрет, — улыбнулась Холли, укладывая блокнот в сумку. — Как он тебе, кстати?
— Говорю же, красавчик. Приторный, правда, будто бы его нарисовала наша Шеби. Я думал, тебе нравится другой типаж.
— Да, Уилл на него не похож.
— А я сейчас не Уилла имел в виду.
Опершись на стену, Лайнелл склонился над Холли; его взгляд стал почти ласковым.
— Можешь, конечно, жеманиться и все отрицать, но я вижу, что нравлюсь тебе. И более того: ты мне тоже пришлась по душе. Есть у нас хоть одна причина не гулять друг с другом?
Холли едва устояла на ногах. Неужели он и вправду только что признался в том, что она нравится ему? Он вправду хочет начать с ней роман? Это же не сон, чтобы вдруг сбывались мечты!
Она резко вдохнула, будто в омут бросившись.
— У нас есть причина не гулять на виду у всего училища. Я не хочу стать врагом для всех девушек, которым ты нравишься. И не хочу, чтобы они проболтались Уиллу. Он мне пока нужен.
— Хорошо, — согласился Лайнелл. — На виду мы не будем. Этот город слишком хорош, чтобы нам обжиматься по углам в каком-то убогом домишке. Я покажу тебе этот город, подарю его. Я тут вырос и прекрасно его знаю.
Он привлек ее к себе, даже слегка приподнял, оторвав от земли, и прижался губами к ее губам. Улица завертелась перед глазами Холли бешеной каруселью, стало тепло в груди, по телу разлилось блаженство и приятная истома. Она застонала, отвечая ему.
Лайнелл отстранился, глядя на нее пьяными от счастья глазами.
— Ты восхитительная, — прошептал он хрипло. Холли захотелось себя ущипнуть, но она лишь вновь потянулась к нему.