Скошенные цветы

      Ноябрь подкрался незаметно. Насобирав долгов, Холли купила сносное пальто. Уилл принес ей откуда-то ботинки — она очень надеялась, не со свалки и не ворованные. Ленор подарила берет и теплые перчатки.       Дружба Холли с ней становилась все теснее. Ленор часто подкидывала ей заказы — рисунки примерно схожего содержания — поила чаем с домашними пирожными, учила готовить и шить, да и по рисованию многое подсказывала. В училище благодаря ей Холли считалась лучшей на курсе: рисунками она теперь уступала Шеби и Киту только в фантазии, но не в технике, а в остальных предметах вырвалась вперед давно. Но больше никто не травил ее за успехи — разве что Нокс и Эбби сидели с недовольными минами.       Они с Ленор познакомили друг друга со своими любовниками. Сперва Уилл как-то зашел за Холли, когда она засиделась у подруги дотемна. Ленор как раз учила ее в тот день готовить рагу, так что Уиллу, к немалой досаде Холли, досталась приличная порция нежных и острых овощей, да еще и кусок торта. Еще час они с Ленор рассматривали ее картины и щебетали про искусство, так что Холли начала раздраженно поглядывать на часы. Наконец решилась напомнить про то, что скоро перестанут ходить трамваи.       — Она прелесть, — заключил Уилл, когда они с Холли шли на остановку. — Но улыбается так, словно клычки прячет.       Тут уже Холли не смогла сдержаться.       — Ну знаешь, это уже свинство с твоей стороны. Она так хорошо тебя приняла, а ты…       — Это не с моей стороны свинство, а с твоей занудство, — вздохнул Уилл. — Ну в самом деле, учись уже все-таки понимать шутки. Но если честно, неужели ты не замечаешь, что она иногда смотрит, как на этот… стейк с кровью?       — Еще слово, и столкну тебя под трамвай, — выпалила Холли. — А полиции потом совру, что ты меня ударил. Что же ты так смотришь, милый? Кто из нас не понимает шуток?       — Мне просто показалось на секунду, что ты вправду можешь это сделать, — он неуверенно улыбнулся. — Ерунда, конечно. Ты ведь моя девочка.       Как раз подошел трамвай, Холли вскочила туда и села рядом с каким-то старичком, чтобы был повод молчать хотя бы до дома.       Через пару недель Ленор пригласила Холли за город на этюды. Холли не представляла, что можно рисовать, когда листья уже опали и все стоит, как необряженный покойник, но Ленор уверяла, что сейчас и можно ощутить самое особенное настроение. Так вот, за Холли приехала тем утром красивая синяя машина, которую она раньше иногда видела забиравшей Ленор. Спустившийся вниз Уилл довольно критично посмотрел на мужчину за рулем: по какой-то причудливой логике он, видимо, считал, что развращать девушек можно, только если сам не слишком старше. Мужчина за рулем не обратил на него внимания, а вместо этого, насколько мог, повернулся к Холли и представился.       — Доктор Найджел Стивенсон к вашим услугам. Возможно, Нора вам обо мне рассказывала.       — В первую очередь, как ты однажды попытался назвать меня Элли, — рассмеялась Ленор, откинувшись на переднем сидении. Она помахала Уиллу и послала ему поцелуй; Холли последовала ее примеру, стараясь, чтобы это выглядело естественно.       — Это при живом-то любовнике подмигивать разным… Тысячу извинений, мисс Корнфлау.       У него был мягкий голос с немного усыпляющими интонациями; даже когда он говорил насмешливо, в этом было что-то успокаивающее. Холли легко могла представить, как он втолковывает таким голосом какой-нибудь богатой неврастеничке, что она совсем здорова — может, дотрагиваясь до ее запястья мягкими даже на вид руками. Он был необычайно привлекателен, в своем роде так же ярок, как Лайнелл — а ведь старше того на тридцать лет! Но в присутствии обоих — Холли это вдруг поняла — ощущалось что-то необычайно успокаивающее, будто именно на них можно положиться, доверить целую жизнь. И вместе с тем оба явно были очень искушенными, но это не выглядело, как у Уилла, мерзко и позорно, а скорее привлекало; хотелось прикоснуться к тем же порочным тайнам, которые они познали.       «Ленор может соблазнить любого, она красавица, а смогу ли я соблазнить Лайнелла?» Почему-то именно в присутствии доктора Стивенсона она особенно остро поняла, что если не добьется близости с Лайнеллом, потеряет в жизни самую большую радость.       Машина аккуратно катила по дороге, петлявшей меж полей, устланных жухлой, прибитой дождями травой. Иногда в небо взмывали стаи птиц, и хотя Холли не слышала их грай, могла себе его представить. На полпути их обогнал какой-то ненормальный, и доктор Стивенсон с комическим бессилием погрозил ему вслед кулаком.       — Мало его драли, да? — Ленор слегка облизнула губы.       — Определенно, — машинально ответил доктор, тут же будто опомнился и погрозил ей пальцем. — Ах ты шалунья, не при людях же!       Ленор ответила такой улыбкой, что Холли невольно покраснела.       Они приехали в какой-то загородный пансионат; там как раз отдыхал товарищ доктора Стивенсона по университету. Едва выйдя из машины, Ленор потянула Холли за собой по тропинке в поля.       — Идем, идем! Знаешь, я не люблю золотую осень. Она лицемерна. Как будто умирающего человека нарядили, измазали ему щеки румянами и пытаются всем врать, что он здоров. А в ноябре — не то. Лживый наряд сорван, и ты слышишь шаги смерти.       — А ты не боишься смерти? — вздрогнула Холли, вспомнив мамино восковое лицо, ледяные руки и не поднимавшуюся больше грудь. Сколько ни припадай, ни зови — не ответит…       Ленор сбавила шаг, явно задумавшись.       — Нет… Нет, не боюсь и никогда не боялась. Может, мне просто казалось, я бы не ушла насовсем, а стала призраком в одном из разрушенных домов. Хотя это ничем не лучше ада, если вдуматься: целую вечность — на одном месте, представь? Ну, остановимся вот здесь. Смотри вокруг и рисуй, что хочешь.       Они стояли на вершине холма; впереди нависала, грозя холодным ливнем, свинцовая туча. Желтые и темно-зеленые краски полей и лесов перед ними поблекли; одинокие, обнаженные деревья зябли на стылом ветру. Только пятнами крови горела рябина, точно коралловое ожерелье на шее скелета.       — Боже мой! — вырвалось у Холли горестно, и чтобы подбодрить себя, она начала петь. Когда-то в детстве она услышала во дворе старинную песню о парне, который пошел на виселицу вместо девушки, переодевшись в ее платье. Довольно нелепый сюжет, если подумать, и слова были нескладные, но сейчас от самих звуков песни стало легче. Точно Холли напомнила себе, что жизнь продолжается.       …Так она и нарисовала в тот день висельника, наполовину исклеванного воронами. Что до Ленор, она перерисовала поля, сизое небо, и посреди него на зрителей надвигалась белая фигура, точно свитая из ледяного тумана. Раздувались складки плаща, лицо скрывал капюшон.       — Это Смерть? — спросила Холли почему-то шепотом.       — Возможно. Но может, всего лишь зима.       Туча ползла медленно, но все-таки догнала девушек, уже возвращавшихся, и окатила дождем. Потом в пансионате, в общей комнате, они пили глинтвейн у камина, пока их плащи сушились на кухне. Доктор Стивенсон вышел к ним, но вскоре вернулся в номер к своему другу.       Холли колебалась. Ей все больше хотелось хоть кому-то открыться, довериться, потому что она совсем не знала, с чего начать, как добиться того, чтобы Лайнелл был с ней. «А с кем мне еще говорить? С Лилиан? С Уиллом?»       — Ленор, можно спросить тебя… Я… Мне нравится один человек. И я хочу понравиться ему.       — Лайнелл? — тихо уточнила Ленор, пододвигая бревнышко к камину.       — Откуда ты знаешь? — внутри стало горячо. Ленор ответила обычной улыбкой.       — Да. Я знаю, он сейчас с Лилиан, но…       — Он не вечно будет с ней, понимаю. Может, скоро уже и не будет. Он как ветер.       Холли сжала губы.       — Я понимаю, — признала она. — Меня он тоже бросит однажды. Но я… Я хочу, чтобы он хотя бы ненадолго стал моим. Потому что он особенный, понимаешь? Я буду гордиться, если добьюсь его.       Ленор слегка нахмурилась.       — Хорошо, слушай…