I got the devil on my shoulder
And I just can't sink any lower
The hounds of hell are getting closer
I got the devil on my shoulder
(c) Billy Talent — Devil on My Shoulder
8 декабря 2039 года Расчёты оказались верными, после удачной облавы на бордель в Мидтауне Флейшманы залегли на дно. Они не ездили в подозрительные места и избегали двусмысленных разговоров как на работе, так и дома, оставаясь наедине. Некоторые изменения произошли только в поведении — они стали раздражительнее, резко реагировали на любые вопросы, которые не касались работы, и почти всё время проводили в лаборатории. «Недоёб у ребят просто, вы же кормушки прикрыли», — посмеялась модуляция Гэвина, и Найнс согласно кивнул. Подвижек по делу Гэвина не было. От безысходности Коннор даже взялся за проверку оставшихся андроидов из списка: многих смог вывести на разговор сам, некоторых уговорил содействовать Маркус, остальные отпали в процессе слежки. Действия были бессмысленны, ведь, потратив два месяца, Эйтс не продвинулся ни на шаг. Допросы похищенных, поиски клиентов, бесконечные препирательства с их адвокатами, проверки и перепроверки отчётов криминалистов тоже не приносили результата — все зацепки вели в никуда. Обо всём этом Ричард по секрету узнал от лейтенанта Андерсона, который то ли из жалости, то ли из полицейской солидарности решил кратко поделиться информацией. И каждый впустую потраченный день вёл к тому, что Гэвин Рид неотвратимо сближался со своим похитителем.***
Лениво перебирая струны, Гэвин невидящим взглядом смотрел перед собой. Сегодня он был один. Как и вчера, как и позавчера, как и несколько дней на прошлой неделе. Определять время, проведённое в четырёх стенах, по-прежнему было тяжело, ведь Тин не акцентировал внимание на изменяющихся датах, а спрашивать желания не возникало. Смирение, привычка или… Рид не любил задумываться над тем, что прячется под этим «или», упрямо отбрасывал мысли, что всплывали в сознании, ведь так было проще — не возникало необходимости врать самому себе. А врать было о чём, ведь как бы Гэвин ни противился, тот внутренний огонь (пусть и неуместный), что разжёг Ричард, постепенно угасал, оставляя слабо тлеющие угли, зато соседний костёр уверенно разгорался. — Что за мелодия, Гэвин? — неожиданно послышался голос Тина. — Не могу найти совпадений в Сети. — Херня какая-то, играю, что в голову взбредёт, — отмахнулся Рид и продолжил чередовать переборы. Задеревеневшие пальцы, которые первое время упорно отказывались слушаться и сгибаться для нужных аккордов, нехотя поддались, хотя барре до сих пор взять не получалось. — Спой мне что-нибудь, — просящие интонации в голосе звучали так бархатно, что Гэвин отпустил короткий смешок. — У тебя не только с голосовым модулем беда, но ещё и со слуховым? Какой из меня певец? Отложив гитару, Рид дотянулся до тумбочки и сделал несколько жадных глотков воды из бутылки — от чужой просьбы странно пересохло во рту. — Хреновый, полагаю, — из колонки послышался лязгающий смех, — но я всё равно хочу услышать. Говорят, люди через песни могут донести то, что лежит на душе, то, о чём страшно сказать вслух. — Тин, мне тебя на хуй послать не страшно, думаешь, я боюсь чего-то другого? — Нагло ухмыльнувшись, Рид поднял дерзкий взгляд на камеру и показал средний палец. — Ты не меняешься, — прозвучало с нежностью, — мне нравится. — Всё для тебя, детка, — поржал, и через секунду в камеру были направлены уже два пальца. — Ты ещё членом помаши, а то я же с первого раза не понял, куда мне идти. — Больно надо им махать, ты уже давно разглядел, обсосал и ощупал там всё, что можно и нельзя, — буркнул под нос Гэвин и отвёл взгляд. — А вот я даже не знаю, какого цвета у тебя скин, какой длины волосы, вообще ни хрена о твоём внешнем виде не знаю! — Ну, я светлокожий и не лысый, пока это всё, что я могу тебе сказать. — Голос стих, но колонка продолжила издавать какие-то потрескивания. — Мне пора, работа не ждёт, сам понимаешь, но имей в виду, моя просьба всё ещё в силе. Я надеюсь, что к вечеру ты выберешь песню, хочу послушать, как ты поёшь. Колонка мигнула голубым светодиодом и потухла. Гэвин хмыкнул и снова взял гитару, всерьёз задумавшись над тем, что можно спеть андроиду. — Ты надумал? — вечером (как понял Гэвин) голосовой передатчик снова активировался. — Блядский боже, — выдохнул и растрепал волосы на затылке, — что же вы, андроиды, такие дотошные. Ты не отъебёшься, пока я не спою, да? — Верно. — Ладно, хуй с тобой, только потом не жалуйся, что у тебя тириум из ушей полился, — проворчал под нос Гэвин и взял в руки гитару. Хрустнув фалангами, Рид пробежался пальцами по струнам и взял первый аккорд. Комната наполнилась звучанием неторопливого перебора, пока Гэвин пытался вспомнить, какие струны задействовать и зажимать. Песня была старой, он давно её не слушал, а не играл и того дольше, местами ритм сбивался, но Рид продолжал. — So close no matter how far, — первые слова зазвучали сипло, неуверенно. — Couldn’t be much more from the heart, — голос креп по мере распевки, а сердце набирало обороты. — Forever trusting who we are, — перед закрытыми веками стоял размытый силуэт, лица которого не получалось разглядеть. — And nothing else matters, — и грустная улыбка на губах. Некоторые строчки забылись, ритм музыки сбивался, когда Гэвин слишком сильно натягивал струны или нервно торопился, отдельные слова застревали в горле, но, несмотря на это, Рид продолжал. Он был уверен, Тин и так нашёл оригинал песни, сам дополнит недостающие строки, которые получалось вспомнить не сразу или не получалось вовсе, ведь стоило остановиться, продолжить игру Гэвин бы не смог. В глазах противно защипало, но под закрытыми веками даже андроид не смог бы разглядеть влагу. К кому Гэвин обращался этой песней, что пытался сказать? Он и сам не понимал, просто в какой-то момент осознал, что хочет сыграть именно её. Конечно, до Джеймса Хетфилда ему не дотянуться ни по вокалу, ни по звучанию, но андроид сам виноват, что решил слушать убогое исполнение, а не прекрасный оригинал. Главное — закончить, дойти до конца, до последнего аккорда, до финального перебора и не сбиться, и Рид продирался сквозь ком в горле, насильно выдавливая слова. — No nothing else matters, — звучание гитары прервалось вместе с финальными словами песни. Гэвин замер, держа в руках инструмент и не в силах убрать его в сторону, просто сидел, вцепившись побелевшими пальцами в гриф, и жмурился, до боли кусая внутреннюю сторону щеки. — Гэвин, — шёпот статики в повисшей тишине казался громким и неуместным, как подпись вандала под портретом Моны Лизы, — надень повязку. Молча кивнув, Рид вслепую потянулся к тумбочке и взял ткань. Гитара по-прежнему лежала на бёдрах, когда на затылке защёлкнулся электронный замок, и тут же послышался звук открывающейся двери — всё это время Тин стоял у входа. Шуршание ткани, когда андроид сел на кровать и убрал гитару в сторону, а следом тёплая тяжесть чужого тела вдавила в матрас. Кончик носа нежно коснулся щеки, губы прихватили кожу на скуле, шее, настойчиво двинулись вниз, провожаемые ласковым прикосновением подушечек пальцев. Но стоило первому стону обрести свободу, как Тин сорвался, набросился жадно, не сдерживая страсти. Это был первый секс Гэвина со слезами на глазах. — Скажи, Тин, как… — уже отдышавшись, начал говорить Рид, на ощупь откинул полу куртки, которую так и не снял андроид, и неторопливо обвёл имитацию рёбер, прощупывающихся сквозь тонкую ткань рубашки. — Как ты получаешь удовольствие? Ты ведь никогда не трахал меня. — Подушечки поочерёдно обвели пуговицы, рука двинулась ниже, к пряжке ремня. — Тебе не хватает секса? — Чужая ладонь уверенным движением перехватила до того, как Гэвин добрался до ширинки. — Нет, я не это имел в виду. — А что тогда? — практически мурлыкнул Тин в ухо и губами сжал мочку. — Ты ведь сам понимаешь, к чему эти вопросы? — взбрыкнул Рид, завозившись в крепких объятиях. — Я хочу, чтобы ты сказал вслух, — звучание статики куда-то в макушку, когда андроид зарылся носом в волосы. — Ты проникал в меня только пальцами или игрушками, много раз делал минет или дрочил, но сам, — Гэвин прервался, подбирая слова, — сам не просил ничего взамен. Но андроиды ведь тоже могут получать удовольствие, да? — Могут, — подтвердил Тин. — Если андроид поставил генитальный модуль и установил специальное программное обеспечение, то человеческий секс будет приносить удовольствие. Если оборудования нет, то есть альтернативные варианты. — И какие варианты в твоём случае, Тин, или у тебя есть этот ваш модуль? Как мне сделать тебе приятно? — спросил Гэвин, лениво поглаживая бедро андроида, скрытое плотной тканью. — Ты и так каждый день делаешь мне приятно. — Разомкнув объятия, Тин поднялся с кровати. — Когда говоришь со мной, когда улыбаешься, язвишь или злишься, когда стонешь на пике удовольствия от моих прикосновений и когда засыпаешь у меня на руках. Я же андроид, с обновлениями или без, я могу обходиться без человеческого секса, а вот твои реакции и эмоции, сам факт того, что ты так реагируешь именно на меня, а не на кого-то другого, наполняют систему приятными сигналами, которые импульсами, скажем так, удовольствия отдаются в биокомпонентах. — Дрочила, — фыркнул Гэвин, — и всё же? — Если ты так хочешь, я дам тебе возможность сделать приятно в привычном для тебя понимании, но не сегодня. Мне нужно уходить, работа, — механический голос звучал непривычно кисло. Через секунду быстрое прикосновение губ к щеке, и Тин отстранился. — Спокойной ночи, Гэвин. — Ага, спокойной, — одними губами ответил Рид, когда дверь за андроидом тихо закрылась. Вот только ни эта ночь, ни несколько следующих спокойными не были. Гэвину, который привык засыпать под мерное гудение тириумного насоса под боком, снова начали сниться кошмары. Ничего конкретного, чаще — размытые образы, которые старались оторвать от него куски; реже — толпы зомби, которые преследовали на бешеной скорости, пока сам Гэвин вынужден был каждым своим шагом продираться сквозь воздух, как через вату. Тин не приходил несколько дней, сославшись на рабочий завал, и компанию Риду составляли книги, гитара, Эрта, приносившая уже не домашнюю еду, а контейнеры из доставки, и, конечно же, клиенты. Точнее, клиент, ведь за несколько дней отсутствия Тина пришёл всего один человек. И если раньше Гэвина напрягало возрастающее число мужиков, что приходили его трахать, то постепенный спад пугал ещё больше. Это могло означать только одно — в качестве шлюхи он больше не нужен, и в любой момент «Нуэве» могли избавиться от него. И когда начало казаться, что на горизонте маячит очередной долгий одинокий день, в комнату вошла Эрта. Рид только проснулся и не торопился вставать с кровати, поэтому появление куклы, несущей в руках непрозрачный чёрный пакет, одновременно напрягло и взбодрило. — Гэвин, — ожил голосовой передатчик, — сегодня к тебе придёт клиент с особыми пожеланиями, — казалось, что Тин неуверенно замялся. — Что за пожелания? — выдавил Рид, протолкнув глубже в горло неприятный комок. Вряд ли «особые пожелания» обещали что-то хорошее. — Эрта, разверни, — и по приказу та вскрыла упаковку и выудила содержимое. — Тебе нужно надеть это, — через вату в ушах в сознание пробилось пожелание очередного ёбыря. — Ты шутишь, да? — Со смесью неверия и отвращения Гэвин смотрел на кожаный намордник с металлическими заклёпками. Секс с неприятными людьми ещё можно было хоть как-то пережить, отгородиться, выстроив внутри сознания преграды, но это... Возможно, в иных обстоятельствах Рид был бы не против попробовать разнообразить постельные игры, но одно дело развлекаться с партнёром, другое — с неизвестным мужиком. — Может, мне ещё хвост в жопу вставить и повилять? — С тобой не будут обращаться, как с собакой, тебе не придётся подчиняться глупым командам, лаять и заниматься чем-то подобным, я запретил. Просто наденешь намордник в качестве дополнительного атрибута. Ты же уже соглашался на кляп, чем это хуже? — Соглашался, ага. Будто у меня есть выбор, соглашаться на что-то или нет, — выдохнул Рид, скользя взглядом по стенам, потолку, полу, лишь бы не смотреть на намордник. — Хуй с ним. Эрта, шаркая, прошла мимо, положила «дополнительный атрибут» на тумбочку, прямо поверх привычной повязки для глаз, и скрылась за дверью. — Он придёт вечером, я предупрежу, — скрипуче произнёс Тин. Было похоже, что ему тоже не очень нравилась эта идея, но вряд ли он мог что-то с этим сделать. — Что хочешь на завтрак? — Доставка или готовишь ты? — Я уже уехал, так что доставка, — послышался из колонки извиняющийся тон. — Какой сегодня день недели, не понедельник? — задумчиво протянул Гэвин. — Среда, — растерянно ответил Тин. — Тогда вафли и курицу из Kuzzo`s, любое комбо, не острое. — А причём здесь понедельник? — непонимающе спросил андроид и тут же продолжил, — не отвечай, увидел, что по понедельникам они не работают. Заказ привезут в течение получаса. В ответ Гэвин буркнул что-то нечленораздельное и поднялся с кровати, направляясь в душ. День обещал быть долгим. Наверное, было бы лучше, если бы Тин до последнего молчал про очередного клиента и его странные пожелания, меньше беспокоили бы неприятные мысли и предположения. Помывшись, Рид попытался сосредоточиться на чтении, но пролистав несколько страниц, понял, что не запомнил ни слова. Пришлось переключить внимание на гитару, но на ум не приходило ничего интересного, и какое-то время Гэвин пустым взглядом сверлил стену, бездумно насилуя первую струну. Изредка фокусировавшись, он косился на чёрный намордник, недовольно кривил губы и снова отворачивался. Глядя на этот атрибут, вспомнился Коннор, ублюдок бы оценил, но Рид не стал сосредотачиваться на этой мысли — на душе было дерьмово и без воспоминаний о пластиковом уродце. Время снова тянулось до омерзения медленно. Не зная, чем себя занять, как заглушить унылые голоса в голове, Гэвин дождался завтрака и, закутавшись в одеяло по самую макушку, уснул без сновидений. Когда спустя несколько часов Эрта разбудила своим появлением, Рид со стоном оторвал голову от подушки. В висках пульсировало из-за того, что спал слишком долго, но порция свежесваренного кофе и горячий чаудер из доставки помогли нормализовать состояние. После сна неприятные мысли немного улеглись, и до следующего прихода Эрты Гэвин листал книгу, журнал со свежими новостями, который недавно принёс Тин, и лениво брынчал на гитаре. Настроение быстро скатилось в бездну, когда убитая кукла вошла в комнату, неся клизму. Закусив губу, Гэвин дождался, пока Эрта выйдет за дверь и ушёл в туалет. Вернувшись в кровать, он, кривясь, закрепил на лице намордник и принялся ждать прихода очередного клиента, чьего лица хотел бы никогда не видеть. — Надень маску, Гэвин, — послышался голос Тина, который словно услышал желание. Хотелось взбрыкнуть, воспротивиться, ведь с самого начала заключения единственным, с кем Гэвин завязывал глаза, был Тин. Но раз он просил надеть маску, значит, так действительно было лучше. Замок на повязке закрылся, отсекая от маленького мирка, уже несколько месяцев ограниченного четырьмя одинаковыми стенами. Дверь открылась, послышались тихие шаги (похоже, вошедший был без обуви), которые замерли напротив кровати. Язык бегло скользнул по губам, пересыхающим от нервозности положения, от незнания, что предпримет клиент, а по коже побежали мурашки. Приход был настолько неожиданным, что Рид не успел подрочить, чтобы изображать заинтересованность в сексе, из-за этого чувство неловкости только росло. Голый, без стояка, зато в маске и наморднике — внешний вид был не возбуждающим, а, скорее, нелепым. Шорох ткани, странно знакомый, ещё пара шагов, и шеи коснулись подрагивающие пальцы. Пластиковые пальцы. Тело мгновенно задеревенело от осознания, что в комнате находился андроид. Неужели дошло до того, что ненастоящие люди тоже начали пользоваться борделями? Градус нелепости нарастал. Ещё не так давно только люди приходили в секс-клубы, чтобы воспользоваться услугами шлюх, удовлетворить свою похотливую сущность, но андроидам подобное было не нужно. Тогда зачем он здесь: поиздеваться, насладиться видом человека, который от безысходности должен подчиняться и раздвигать ноги? Или этот андроид из бывших секс-кукол, и теперь нашёл способ отыграться? Можно было строить множество теорий, но в силу скудных познаний в психологии расы пластиковых людей Гэвин не знал, чего от них можно ожидать. Пальцы тем временем обвели ключицы, тёплая ладонь прижалась к груди напротив сердца, которое неумолимо ускоряло свой бег, а через секунду касание сменилось губами — тоже пластиковыми. Движения казались до странного трепетными, осторожными, словно андроид пытался распробовать что-то новое, незнакомое до сегодняшнего дня. Осторожная ласка и забота резко контрастировали с намордником на лице, но стоило подумать об этом, как нежность сменилась силой и уверенностью. Чужие руки дёрнули, надавили, вынуждая встать на четвереньки, искусственные ногти оцарапали бока, язык заскользил по позвоночнику от шеи вниз, до самого копчика. Нагревшиеся ладони легли на ягодицы, сжали их пару раз, будто пробуя упругость мышц, раздвинули в стороны, и между закапало влажное. Не смазка — понял Гэвин — заменитель слюны. Уши вспыхнули жаром от откровенной позы, но даже стыд не перебивал медленно растущего желания. Член заинтересованно дёрнулся, неторопливо набухая от притока крови, с губ сорвался тихий выдох, когда андроид поцеловал ягодицу, а следом Гэвин ахнул от неожиданности, стоило чужому языку коснуться сжатой дырки. Мгновенно запылало не только лицо, жар стыда и неловкости затопил, казалось, до самых лопаток, но андроид, не заметив (или не обратив внимания) принялся старательно вылизывать мошонку и анус. Такого Гэвин не позволял никому, считая подобные ласки грязными, а тут этот пластиковый человек со своими лобызаниями… Рид сбивался с мысли каждый раз, стоило кончику юркого языка ввинтиться внутрь, сдавленно стонал, когда к языку добавлялись ещё пальцы, и даже слова против не мог выдавить, когда андроид мастерски начал чередовать растяжку пальцами и пошлые вылизывания. Похоть и стыд смешались в равных дозах, не позволяя исчезнуть возбуждению, но и не давая полноценно расслабиться. И когда упругая головка коснулась входа, и не-человек медленно толкнулся внутрь, Гэвин сдавленно зашипел от проникновения. Член андроида был средним, не огромный болт, от которого хотелось выть в потолок, и не совсем мелкий. Он был обычным, ощущался как человеческий, тем и подкупал. Расставив шире ноги, Гэвин прогнулся в пояснице, позволяя проникать глубже, чем заслужил странное хмыканье. Довольное, кажется. А потом резкий толчок до упора, от которого кожа со шлепком ударилась о пластиковый пах, и снова, и снова. Андроид задвигался быстро, проникал глубоко, но при каждом толчке приятно попадал внутри, выбивая из горла низкие стоны. В движениях сквозила лёгкая машинность, прослеживался чёткий ритм, с которым член проникал вглубь, — работник секс-клуба двигался бы иначе, но Гэвин, поплывший на волне удовольствия, этого не заметил. Когда стало казаться, что от оргазма отделяла жалкая пара движений на члене, андроид вошёл до упора и наклонился. По спине щекотно скользнула ткань, и Рид, уловив нетипичное прикосновение, резко сосредоточился на том, кто был сзади. Толчок, и звякнула пряжка ремня. Толчок, и снова движение между лопаток. Склонился ближе, и в кожу упёрлись пуговицы. Напряжённый мозг быстро соотнёс два и два — андроид был в рубашке и с галстуком. Сердце панически забилось в груди, когда к образу добавился намордник, и в голове сложился пугающий пазл. Нет, это не мог быть он. Кто угодно, только не он. Пожалуйста. Только не грёбаный Коннор. Видимо, заметив напряжение в позе и изменение настроения, андроид хмыкнул и внезапно заговорил: — Гэвин, — над ухом звучал привычный механический голос, который казался взволнованным, — ты боишься? — Тин? — паника сменилась неверием и облегчением. — Да, — смешок статики и новое движение, пославшее по телу дрожь удовольствия. — А ты ожидал кого-то другого? — Ты же сказал, что придёт клиент. — Он передумал в последний момент, но ты уже приготовился, так что глупо было бы отказываться от такой возможности, — голос непривычно сбоил, выдавая нечитаемые интонации. — Ты ведь хотел сделать мне приятно и ты делаешь. Новый толчок, несдержанный гортанный стон, и андроид снова замер. — Скажи, Гэвин, кого ты представляешь, когда мы вместе? О ком ты фантазируешь сейчас, когда я беру тебя? — звучание статики над ухом, короткий укус на загривке. — Ты ведь не знаешь, как я выгляжу, но всегда так откровенен со мной, так чувствителен и чувственен, даже сейчас, хотя не догадался, что это я. Чей образ горит в твоих мыслях? — Блядь… — Может, Коннора? — проигнорировав жалобный стон и нетерпеливое движение бёдер навстречу, андроид сменил озвучку, заговорив голосом RК800. — Как тебе ощущения, когда я говорю так? — Ненавижу, — невпопад прошипел Гэвин сквозь зубы, чувствуя, как тёмное, холодное поднимается от желудка. — Тогда может мне заговорить, как твой напарник, Ричард? — голос сменился, Гэвина тряхнуло от яркой фантазии, что сзади мог оказаться Ричи. Сжавшись, он застонал в кулак. — Тебе нравится… Ласковый шёпот путал сознание, а мозг предательски дорисовывал остальное: не обычную куртку или пиджак, а форму от «Киберлайф», не выглаженную белую рубашку, в которых ходил ненавистный Коннор, а строгую чёрную и такой же чёрный галстук. Это будоражило и в равной степени пугало. — Прекрати, не говори, как они, — тяжёлое дыхание, пересохший рот, из-за чего голос хрипел, — не говори, как он, верни свою озвучку. — Свою? Ты ведь не знаешь, какая у меня озвучка. Что ты будешь делать, если один из этих голосов и есть мой? Не став дожидаться ответа, андроид вышел, перевернул Рида на спину, сдёрнул намордник и медленно толкнулся обратно, позволяя прочувствовать себя. Довольный выдох и тихое постанывание сорвалось с пересохших губ, когда Гэвин не сдержал реакции на распирающее его удовольствие. Движения то ускорялись, вынуждая несдержанно стонать, то замедлялись до ленивых толчков. Тёплое дыхание без запаха щекотало губы, чужой нос, едва касаясь, скользил по щеке, и в этом прикосновении чувствовалось что-то странное, почти интимное с нотами щемящей нежности. Это было слишком. Гэвин зажмурился до боли, чернота перед глазами прорезалась цветными мушками, но переключиться не получалось. Мысли раз за разом возвращались к Тину, к его действиям и тем эмоциям, что они порождали. Слишком хорошо… — Тин, я… — сжался сильнее, нетерпеливо двинул бёдрами навстречу очередному проникновению. — Я вижу, Гэвин, давай, кончи для меня. Без рук, ты молодец, ты сможешь, — механический шёпот и снова это ощущение близости. Не просто секс, что-то большее, что-то, чему Рид не хотел давать название. Чужие губы так близко, что при ответе цепляли кожу, дразнили, и так хотелось… Финальные толчки, и Гэвин, не сдержавшись, сократил расстояние, впервые касаясь искусственных губ своими, и замер, переживая яркую вспышку оргазма. Секунда, и жадный рот открылся, накинулся, целуя так, словно Тин ждал этого уже очень давно. Андроид навалился, втискивая в кровать, в себя, хрипел, когда сталкивались языками, зубами, почти зарычал, когда Гэвин прикусил кончик языка. Ткань рубашки жалобно затрещала, когда Рид вцепился пальцами в плечи, прижимаясь к твёрдому корпусу так сильно, словно хотел слиться в одно целое. Целовал несдержанно, влажно, размазывая слюну и её имитацию по подбородкам, и стонал от ответных ласк. Пальцы путались в пуговицах, когда пытался расстегнуть их, не прерывая поцелуя, и, разозлившись, дёрнул полы в стороны, чувствуя, как пластик падает на тело, кровать, с тихим перестуком прыгает по полу. — Ты такой жадный, такой страстный, нетерпеливый, — статика восторженно сбоила, озвучка прыгала от голоса к голосу. — Мой! Приподняв крепкие бёдра, Тин снова толкнулся внутрь. Входил медленно, глубоко, сразу до самого конца, держал на месте, не позволяя двинуться навстречу. Резко наружу и снова глубже, вколачивался рвано, потеряв контроль, и Гэвин, царапая лишенные скина плечи, беззастенчиво стонал, погружаясь глубже и глубже в эти неправильные чувства. Тонул, как в болоте, и уже не выплыть, не вырваться, даже если кто-то протянет руку. Не потому, что не дотянуться, просто больше не нужно. — Скажи это, — поцелуй быстрый, а за ним шёпот статики, — скажи, что ты мой, Гэвин. Переплетение пальцев, контакт живой кожи и твёрдого материала корпуса, россыпь поцелуев на щеках, губах, шее и шёпот, шёпот, шёпот, нескончаемый шёпот уже не в ушах, а где-то глубоко в мыслях. Моймоймой. Такое собственническое и такое приятное. — Твой… — совсем тихо, неуверенно. Будь тут человек, он бы не разобрал, но Тин не человек, и он всё прекрасно слышал. Рваный ритм, вибрация корпуса и дрожь тела, шум вентиляции в ненастоящих лёгких и сиплый стон, один оргазм на двоих и спокойная темнота впереди. Он рядом, а больше ничего и не надо.