****
На синем экране телефона высвечивается 10:54 pm. Волнение Минхо уже не на шутку начинает набирать обороты. Это почти также, как и вчера, только ещё сильнее. Всё нутро печёт от какого-то страха, будто Джисону угрожает опасность, и даже если Ли не знает причины этого чувства, все равно уже второй час пытается найти брюнета по всему общежитию. Легкоатлеты из их клуба сказали, что Джи ушёл с высоким парнем в кафе. Минхо только, что оттуда вернулся и не нашёл там никого, кроме Со и Ёнбока, которые кажется не заметили его, и как-то увлечённо беседовали, Ли не решился тревожить их, своими возможно вымышленными тревогами. По дороге обратно, он ему снова периодически звонил, но никто не брал трубку, позже оповещая, что телефон находится вне зоны. Минхо лишь чертыхается, ругается на Хана, кроет Джина, пытаясь хоть как-то выместить волнение и поднимающуюся злость. Потому что трудно, что ли взять трубку, сказать, чтобы отстал, что живой, и Минхо успокоился бы и дальше пил со всеми, а не изводил себя поисками и неизвестностью! А вдруг этот Джин маньяк? И прямо сейчас он где-то расчленял тело младшего. Минхо снова поднимается на четвёртый этаж, в надежде найти Джисона в его комнате, среди друзей, веселящимся, и, желательно, со всеми частями тела. На этаже также шумно, но людей уже меньше, двери некоторых комнат гостеприимно распахнуты, где-то играют на гитаре и воют парни, в другой комнате слышен звонкий девичий смех, там, как и ожидалось, играют в бутылочку. Проходя мимо одной из комнат, двери, которой были заперты, Ли слышит шум, но такой который заставляет насторожиться и прислушаться. Сквозь музыку по ту сторону двери, он едва слышит стуки мебели, мычание, потом снова грохот, словно кто-то упал и потом его ушей касается хриплая просьба о помощи. Он за доли секунд вспоминает, что именно из этой комнаты в прошлый раз выходил Джин, и ему больше ничего не требуется, чтобы начать зверски выбивать проклятую дверь. Та поддаётся с третьего раза, он резко влетает внутрь, разламывая раму в щепки. Он замирает, пытаясь сфокусировать взгляд на Джисоне, который лежит на кровати. У него разбит нос, весь в крови, в разорванной рубашке и одних боксерах. И самым болезненным гвоздём, который забили в грудь Минхо, были слёзы. Хан-и лежал и плакал, он, кажется, был пьян и всё ещё хрипел просьбу прекратить, звал на помощь, руками отталкивая воздух. Джин стоял в метре от кровати, застывший, весь красный, на нём были джинсы с расстёгнутой ширинкой и уже спущенными боксерами, было прекрасно видно, насколько сильно он хотел Хана, настолько, что готов был взять силой. Прошло ровно десять секунд, а кулак Минхо уже летел в челюсть насильнику, и ещё один и ещё один. Так бы и продолжалось, если бы несколько парней, прибежавших на шум, не оттащили Минхо от Джина, среди них был Санён, тот всё спрашивал, что произошло, но стоило увидеть оголённые гениталии журналиста, сразу сообразил и с другими парнями они скрутили Со и вывели из комнаты. Пока Минхо пытался совладать с собой, он обнаружил, что Хан всё ещё не в себе и никого не подпускает, крича и плача. Он кивнул парням, дав немой знак, что разберётся сам. Почти сразу все вышли, оставив их одних. Ли осторожно подошёл к дрожащему телу на кровати. Джисон свернулся, защищаясь, закрыв руками голову и лицо, а колени подтянул к животу, и всё просил не трогать его, что не хочет. - Хан-и, - тихо позвал старший, - это я, Минхо, ты в безопасности, он ушёл, - на глаза невольно наворачивались слёзы, Ли еле держался, чтобы самому не разрыдаться, ведь таким он его уже видел, в своей проклятой повести, избитым, беззащитным, сломленным. Ему сегодня чудом удалось предотвратить этот кошмар, эту катастрофу. Он осторожно тянет руку, легко прикасаясь к подрагивающему плечу. Джисон замолчал, лишь слышно шумное дыхание, стук зубов, и шмыганье. Он осторожно убирает руку, с опаской глядя на человека перед собой, вытирает слёзы, моргает и только потом признаёт старшего. - Хён? – Сипит Джи, кажется, он сорвал голос. – Ты что тут делаешь? Где Джин? – При упоминании этого имени Ли становится не по себе от гнева. - Его увели, ты в безопасности, - старший отчётливо чувствует запах алкоголя от тонсэна, но допытываться с вопросами прямо сейчас крайне глупо. – Ты можешь встать? – Наблюдая за тем, как парень шатается, ему явно трудно координироваться в пространстве, Минхо помогает. Кое-как Хан садится, Ли находит его джинсы и одевает Джисона. Заворачивает младшего в рядом лежащее общажное одеяло, и, подхватив его, выносит на руках. Хани цепляется пальцами за воротник рубашки хёна, прижимается, всё ещё шмыгая носом. Старший несёт его прямо в их с Феликсом и Бином комнату, аккуратно укладывает Джи на свою кровать, а сам ищет в дорожной сумке мини-аптечку, которую вечно таскал с собой, и как оказалось не зря. Также он приносит в тазике тёплую воду, чтобы смыть кровь с кожи брюнета. Ли вытаскивает сразу десяток влажных салфеток, промачивает их чистой водой, и осторожно вытирает лицо, шею, грудь Джисона. Он прекрасно видит, как из-под кровавых пятен, выцветают алые засосы на шее, груди Хана. Он злится, но теперь уже на себя, если бы он раньше доверился своему чутью, то не позволил бы Джисону общаться с этим ублюдком. Хотя, как он мог запретить парню, ведь он, Минхо, ему никто, просто сосед, просто знакомый. Ладно, самокопанием он займётся позже, сейчас важно поскорее вымыть и обработать раны, Джисон кажется уже вырубается. Под конец Ли только успевает снять с него кровавую рубашку, младший недовольно мычит, но послушно вынимает руки, и снова проваливается в зыбкий сон. Ли решает, надеть на младшего верх своей пижамы. Кое-как справившись с рукавами, он осторожно застёгивает пуговицы. Накрыв слабое тело двумя одеялами, сам Минхо ложится на кровать Чанбина, которая была расположена напротив его кровати, таким образом он сможет наблюдать за состоянием Хана, мало ли вдруг опят кровь из носа пойдёт. Так себя Ли и оправдывал, а сам тихо наблюдал за сопящим тонсэном, у того нос забился и приходилось дышать ртом, щеки были сжаты между подушкой и одеялом, отчего сильнее округлялись, и до невозможности умиляли. Минхо ужасался, стоило представить, что пережил этот парень в прошлом, через какой ад ему пришлось пройти, и это сегодня чуть ли не повторилось снова. Самым, страшным в этой ситуации для старшего была мысль, что возможно это вина самого Минхо. Вдруг он писатель, он каким-то чудом создал их, и придумал им такую жизнь, заставил пройти через все эти муки ни в чём не повинных людей? Эта мысль заставляла Ли сжаться, разорваться в клочья от ненависти, даже вероятность того, что это правда, делало с ним это. Он впервые не хотел знать, действительно, не желал знать причину всего этого трагичного хаоса. Он устал, он просто хочет защитить Джисона, уберечь от страдания и боли. Не заметно для себя он уснул. Хан проснулся от знакомого голоса. Первое что он ощутил это боль где-то в области переносицы, пульсирующая и отдающая в виски. Он еле разлепил опухшие глаза, в голове было мутно, как и перед глазами, неясным взором он осмотрел тёмную комнату, где находился. Он не узнавал помещение, но хёна лежащего на соседней кровати, он признал сразу, по голосу. Джисон смутно припоминал события прошлого вечера, из-за алкогольного опьянения всё было расплывчатым, воспоминания были лишь урывками. Как они с Джином целовались, как тот всё подливал ему вино в кружку, как начал приставать, уже в открытую выражая своё желание. Младший сначала отвечал, надеясь, что это мерзкое чувство внутри сейчас пройдёт, стоит возбудиться. Но возбуждения не было, от слова совсем. Когда же он решил дать заднюю, Джин разозлился и ударил младшего. Он помнил, как звал на помощь, хоть кого-то, но сквозь музыку никто не слышал его отчаянного голоса, он плакал, вспоминая, события однолетней давности, как тогда было страшно и больно. Хан не мог остановить накрывающую волну истерики, и всё ещё умолял не трогать его, он пинался и со всех сил отталкивал липкие грязные руки. Потом стало как-то тихо, когда он услышал мягкий голос, совсем не джиновский. Голос, который звал его, очень нежно и виновато. Хён пришёл, он его спас, он ему помог. Он также смутно припоминал, как его умывали и, как щипало царапины. А сейчас этот хён, снова лежит и что-то бормочет во сне, хнычет, и, кажется, снова зовёт Хана. Джисон тихонько сползает с кровати, подходит к Минхо, осторожно прикасается к его руке, она была ледяной и влажной. Ли был накрыт лишь одним тонким пледом. Младший недолго думает и берёт свои два одеяла и накрывает ими промёрзшее тело, сам осторожно ложится рядом и обнимает за плечо старшего, согревая своим теплом. Ему не нравится, когда руки хёна холодные. Через минут пять, Минхо успокаивается, дышит медленно, засыпает глубоким сном, невольно обнимая Джисона в ответ, тот прижимается крепче и также проваливается в сон, слыша размеренное сердцебиение рядом.****
Жарко. Это первая мысль, которая возникает в ещё полусонном мозгу Минхо. Он ощущает тяжесть на груди, на ногах, чувствует чье-то дыхание. Это не похоже на галлюцинации при сонном параличе. Эта тяжесть приятная. Он раскрывает глаза, переводя взгляд вниз, и видит иссиня-чёрную макушку буквально перед своим носом. Такую знакомую, со спутанными волосами, видит сверху черты сонного лица, младший морщится, хмурится и со стоном прикладывает руку к лицу. Ли молча, рассматривает сцену перед собой, думая, как же так вышло, что Хан оказался с ним в одной постели? - Доброе утро, - старший даже не может улыбнуться, синяки под глазами тонсэна, эти багровые линии, идущие от переносицы в стороны, заставляют отчётливо вспомнить события вчерашнего вечера. Как стереть себе память? – Как ты? – Минхо даже не думает выпускать из своих объятий младшего, а тот, кажется, совсем не против, стонать от боли вполне удобно и на груди у хёна. - Болит, - коротко отзывается Джисон, - я страшный, да? – Он поднимает лицо, между ними оказывается около десяти сантиметров, расстояние которое не смущает ни одного из них. Ли рассматривает синяки, тяжёлые опухшие веки, что спадали на покрасневшие глаза, делая взгляд тяжелее, красный нос с запёкшейся кровью на кончике, потрескавшиеся губы, легкую щетину, вроде ничего красивого, а Минхо глаз оторвать не может. В груди что-то щемит, так приятно, хочется заобнимать это тёплое податливое тело, пока есть возможность, пока разрешают, пока обнимают в ответ. - До ужаса, ты главное в зеркало не смотри, - смеётся старший, а Джи с обречённым вздохом роняет голову обратно, притираясь всем телом, принимая максимально удобную позу. Старший в ответ лишь цепляется пальцами крепче за талию Хана, второй рукой обхватывая плечи, зарываясь носом в густые волосы, вдыхает их запах. – Ты так вкусно пахнешь, - бормочет Ли, и часто дышит, опаляя горячим дыханием чувствительную кожу головы. Рука на плечах невольно поглаживает основание шеи, легко массируя, переходя на загривок, затрагивая тем самым чувствительные зоны на теле Джисона. От таких простых, казалось бы, безобидных объятий, движений рук так сладостно сводит низ живота, потоки теплого ватного возбуждения разливаются по всему телу, бьют в голову откровенными мыслями, не озвученными желаниями. Ещё вчера даже развязные поцелуи, интимные прикосновения не могли вызвать и капли того желания, что течёт внутри Хан-и прямо сейчас. Он не может не слышать это бесперебойное биение чужого сердца, которое неумолимо ускоряется, не он один тут сходит с ума от этой близости. Или Джи, так только кажется, и хёну просто жарко? Он не хочет давать себе ложных надежд. Джисон аккуратно выпутывается из горячих объятий и пытается встать с кровати, в ту же секунду ловя приступ головокружения. Он обратно оседает и прикрывает ладонью глаза, пытаясь прийти в себя, к горлу подступила тошнота. Минхо сразу же встаёт и выходит из комнаты, вскоре возвращаясь с бутылкой воды и тазиком. - Откуда..? – Не успевает Хан закончить вопрос, как чувствует неприятные спазмы в желудке и пищеводе, как что-то просится наружу, он быстро хватает тазик, в следующую секунду его рвёт, сначала это полупереваренная пища, после на языке оседает горечь. Пустые спазмы, слюна и желчь. Из глаз текут слёзы, это не только из-за рвоты, там смешаны и настоящие, в которых таятся боль, обида, злость. Его словно снова отбросило назад, в прошлую осень. Ли молча, гладит спину, когда уже всё закончилось, он вручает Джисону бутылку воды. - Спасибо, - сипит младший, и полощет рот, всё ещё сидя на холодном полу. После рвоты ему стало легче. - Больше не тошнит? – присаживаясь на корточки, Минхо выглядит взволнованным, влажные глаза, будто просили прощения, а за что непонятно. Это Джисону тут следует извиняться и благодарить, ведь Минхо буквально спас его задницу вчера, а сейчас ухаживает всячески. - Хё-ён, - тянет Хан, цепляясь за рукав кофты старшего. - Да, Хан-и, - Ли в ответ смотрит на руку брюнета, борясь с желанием взять её в свою ладонь. - Спасибо тебе, если бы не ты вчера… - Молчи, Джисон, - такого выражения лица у хёна Джи видит впервые, настолько строгое и резкое. – Не надо меня благодарить, если бы, не я, вообще всего не было бы, - слова вырываются быстро, опалённые эмоциями, Минхо даже не успевает понять, что сказал лишнее. - В смысле? О чём ты? – Хан хмурится, не понимая, к чему клонит старший. Тот часто моргает, пытаясь быстрее найтись с подходящим ответом. Он ещё не готов рассказать всё Джисону. - Я…Вчера утром, мы с Чанбином дурачились и случайно увидели вас на лестнице, тогда он сказал мне, что Джин запал на тебя. И получается, что я мог всё предотвратить, если бы просто не позволил тебе с ним общаться…так близко. – Ответ явно не удовлетворил Хана, тот сидел с всё ещё непонимающим выражением лица. - Хён, знаешь что? – Недовольство опустилось на лицо младшего, делая глаза уже, взгляд тяжелее. Ли ощутил, как пересохло в горле, даже слюны во рту не было от волнения. – Ты такой сложный. Неужели нельзя просто принять благодарность? Или ты хочешь чего-то большего? – На этом, казалось бы, вопросе без подоплёки, оба видят пошлый оттенок, но упорно делают вид, что не видят, неловко откашливаясь и смотря куда угодно, но не друг на друга. - Так, ладно, я принимаю благодарность, ничего мне надо, - вставая с пола, и поднимая тазик, говорит Ли. – Самое главное, ты не пострадал. Не считая носа. Оденься, вещи Ёнбока под его кроватью. – Уже смягчившись, Минхо кивает на третью кровать у стены и выходит из комнаты. Когда он шёл назад, уже избавившись от той смеси в тазике, к нему подлетели Ликс и Чанбин. Первый выглядел мрачно, глаза, слегка опухшие, красные, он всё сжимал и разжимал кулаки. - Он в комнате? - Тихо спросил Феликс. Минхо просто кивнул, наблюдая, как глаза напротив снова слезятся. - Вы поговорите, мы с Бинни сходим за кофе. Пошли, Чанбин-а, - закинув руку на плечо растерянного друга, Ли увёл его в сторону лестницы. Со не очень хорошо знал Джисона, но то, что ему рассказал Санён было ужасным, он просто не мог не волноваться за брата Ликса. - Джисон как? – Когда они уже сидели на скамейке во дворе общежития, Чанбин наконец осмелился спросить. - Ему вроде лучше, но нужно сходить в больницу, этот выродок ему в нос заехал, когда…когда, пытался залезть к нему в штаны, - он тяжело выдохнул, слова давались с трудом, внутренности опять начало жечь праведным гневом. Ногтём он начал поддевать кожу большого пальца, хоть как-то пытаясь унять эмоции. Вспомнив, что ночью Чанбин и Феликс так и не вернулись в комнату, Ли взглянул на друга, – а вы с Феликсом, где ночевали? Я вас вчера видел в кафе. - Да, как-то так вышло, мы подружились, - мягко улыбнулся Бин, в следующее мгновение его лицо помрачнело. – Когда мы вернулись, общага стояла на ушах, все говорили, что была какая-то драка между студентами. Мы поднимались обратно в комнату, Ёнбок по дороге пытался дозвониться до Джисона, тот был вне зоны. Возле нашей комнаты стояли Санён и Чанмин-хёны. Я ещё никогда не видел Чанмин-хёна таким злым. Они сразу как увидели нас, завели в свою комнату и рассказали, что произошло. Сказали, что как они поняли, насильник не успел совершить своё дело, но избил и запугал Джи. И что ты спас его, успокоил и сейчас рядом с ним, и что не стоит Джисона беспокоить. Мне тогда стало страшно за Феликса. Он сначала побледнел, потом покраснел, ходил, места себе не находил, требовал ключи от изолятора, куда Джина посадили, клялся убить его. А потом начал дрожать, задыхаться, короче поймал гипервентиляцию. Мы ему дали успокоительное, я его обнял, а он расплакался. – Уставившись куда-то перед собой, Чанбин словно снова проживал вчерашнюю ночь, такую шумную, беспокойную, как тёмное ночное море во время шторма. – И так почти до четырёх утра. Оказывается, они попросили других студентов не распространяться о случившемся, если будут спрашивать сказать, что студенты просто подрались и всё. Чанмин-хён сказал, что утром Джисон сам решит, что делать с этим Со Джином. А ты сам как? Санён сказал, что ты вчера чуть до смерти не забил этого Джина. - А жаль, - недобро усмехнулся Ли, снова проезжаясь по коже большого пальца слегка отросшим ногтем. – Убил бы на месте. Хотя нет, лучше всего мучительная смерть! Да. Его вообще нужно кастрировать тупыми ножницами, раз член в штанах не может удержать. - Минхо начал мелко дрожать от растущей ярости, он всё прокручивал в голове этот момент, когда он забежал в комнату и увидел заплаканное и окровавленное лицо Хан-и, как младший просил не трогать его, и этого Джина со спущенными трусами. Он всё сильнее вдавливал ноготь в кожу, уже не замечая, что с пальца начала капать кровь, прямо на его левый тряпичный тапочек, который мгновенно впитывал багровую жидкость. - Теперь всё понятно, - Чанбин смотрел на окровавленные пальцы и кивал своим мыслям. - Что понятно? – Только сейчас Ли, словно очнулся и заметил, что разодрал в мясо большой палец, да ещё и замарал любимые домашние тапочки. – Чёрт. - Что этот Джисон тебе дорог, пока не уверен в каком плане, но очень дорог, - хлопая по спине хёна, Чанбин поднялся со скамейки, - пошли обратно, мы тут уже полчаса, думаю, они закончили, - и, не дождавшись, пошёл ко входу в здание. Они постучались в комнату, услышав приглушенное «войдите», они открыли дверь, заставая парней лежащими на кровати Минхо в обнимку. Феликс как увидел Ли, сразу встал и подошёл к старшему. - Я должен был тебя поблагодарить сразу, как увидел, хён, прости меня, я был не в себе. Спасибо, что спас моего Джисона, хён, я тебе очень благодарен, - Феликс согнулся перед Ли в уважительном поклоне в девяноста градусов, а то и ниже. Минхо невольно вспомнил момент из повести, где маленький Ёнбок поклонился в пол родителям Хана за то, что те усыновили его, и понимал, что Ёнбок сейчас чувствует самую искреннюю признательность, какая только может быть. Он положил руки на плечи и силой поднял парня, смотря прямо в глаза, которые вот-вот заполнятся солёной влагой. - Всё в порядке, Ёнбог-а, я принимаю твою благодарность, и не нужно так кланяться, лучше обними меня, - улыбаясь, Минхо разводит руки в приглашающем жесте, и в следующую секунду Феликс неловко обвивает его руками и кладёт голову на плечо, снова шепча тихое «спасибо» на ухо старшего.****
- Я не буду подавать заявление в полицию, - Хан сидит в кабинете коменданта общежития, в котором помимо него был ещё ректор, его заместитель, Со Джин, и управляющий журнала L’on господин Кан. Ректор и его зам контролировали данную ситуацию, так как происшествие произошло на территории их общежития, они беспокоились, как бы это не отразилось на имидже их университета. Примерно такие же цели преследовал и управляющий спортивного журнала, никак не желая, чтобы данное преступление просочилось в СМИ, со скандальными заголовками в которых везде будет светиться название их издания. - Господин Хан, это очень благоразумное решение, - не смог сдержать облегчённого вздоха управляющий Кан. - Это ещё не всё, - тихо, но чётко произносит студент, - я хочу, чтобы вы уволили Со, - Джисон смотрит на последнего не мигая. Со Джин за весь этот разговор ещё ни разу не поднял глаз, смотря куда-то себе под ноги, на лице багровели синяки, заплыл один глаз, Минхо хорошо постарался. Хан-и смотрел в это лицо, и снова думал, что же толкает людей на подобное? Что должно произойти в жизни человека, чтобы он превратился в животное готовое любой ценой взять желаемое? Он никогда не сможет понять этого. Джисон знал, что в этой ситуации компания сделает всё возможное, чтобы выйти сухими из воды, к слову, они сразу приехали с тремя адвокатами. Самого акта изнасилования не было, поэтому пришлось бы бегать по судам, рассказывая всем подряд, как его пытались выебать, какой он слабый и доверчивый, а ещё что он гей. Этого Хан совсем не хочет. Как бы его виноватым в конце не сделали, ему не хватит смелости написать это чертово заявление, и отнести его в полицию. Но как бы он не боялся, обида и злость говорили в нём, желая разрушить жизнь человека, что не смеет поднять взгляда с пола. Самое большее, что он может сделать, это добиться увольнения и отвратительных рекомендаций, чтобы грёбаного насильника не взяли ни на одну приличную работу, что в Южной Корее достаточно жестоко. - Можете считать, что он у нас уже не работает, - довольно улыбаясь, заверил Кан. Уже после этого разговора, управляющий снова подошёл к Хану, желая поговорить с ним наедине. - Господин Хан, мы могли бы решить один вопрос с глазу на глаз? – Джисон уже расслабившись после напряжённых двадцати минут в душной комнате, снова подобрался и нахмурился, осторожно кивая и идя следом за мужчиной в костюме. Тот завёл его в какой-то кабинет, как оказалось местный медпункт. На кушетке сложив руки сидел Со Джин. – Такое дело, господин Со хотел поговорить, но не решался заговорить с вами напрямую. Я оставлю дверь открытой и буду ждать вас в коридоре. – Джисон снова молча, кивнул, в горле пересохло, а сердце тревожно сжалось при мысли остаться с этим человеком наедине. Кан вышел, приоткрыв дверь, что хоть немного успокаивало изведенные хановские нервы. - Я…я хотел попросить прощения, - Джин всё ещё не мог посмотреть в лицо Джисона, теребя в руках рукав синего кардигана. – Не знаю, что на меня нашло вчера, я словно не мог контролировать себя, понимаешь…я. - Не понимаю, Джин. – Холодно отрезал парень. - Хорошо, прости, я не могу перед тобой оправдываться, это всё полностью моя вина, и, - Джин встал, всё же несмело заглядывая в глаза напротив, - прими мои извинения и спасибо, что решил не обращаться в полицию, я уеду из Сеула, ты больше никогда не услышишь обо мне. – Тихо проговорил бывший журналист, сгорбившись в поклоне. - Я не могу простить тебя, боюсь представить, что было бы, если Минхо-хён вовремя не подоспел, боюсь представить, в каком бы я был состоянии сейчас, во сколько бы раз возросла моя ненависть к тебе. – Голос Джисона становился звонче с каждым словом, чуть ли не срываясь на крик, а потом резко затих, уже вкрадчивым шёпотом, - я не прощу тебя, Со Джин, не надейся, и можешь не благодарить, что не заявил в полицию, это вовсе не из жалости к тебе, и да, будь добр, исчезни. – На этих словах Хан развернулся и ушёл, оставив после себя холодный сквозняк, от которого Джин поёжился.****
Обратно они ехали в полной тишине. Санён вместе с Джисоном и Ликсом уехали раньше ребят, чтобы студент обратился в больницу. С газетным клубом поехал Хёнджин, который мирно уснул на плече Чанбина. Последний, выглядел задумчиво, мягко поглаживая руку Джинни в своей. Ли уставился на пейзаж за окном, который не мог ни на секунду по-настоящему привлечь к себе внимание парня. Все его мысли занимал Хан Джисон. Ему так не хотелось отпускать младшего, хотя это была его идея. К тому же они вечером снова встретятся, но грусть всё равно заполнила его грудную клетку. После того как управляющий с адвокатами увезли Со Джина, Минхо удалось лишь перекинуться парой словечек с Джисоном, тот выглядел мягко говоря неважно. Его снова вырвало прямо на улице, в клумбу с оранжевыми лилейниками. Ли просто гладил младшего по спине, и снова протянул бутылку воды. Хан-и тихо заплакал, а когда Ли молча обнял его, то вовсе разрыдался в голос. Он был совсем не в порядке. Они подъехали к общежитию к семи часам. Минхо не ел ничего со вчерашнего вечера, и удивительно его живот совсем не урчал, он просто не чувствовал голода, а ещё устал как собака. Он не смог сомкнуть глаз пока, ему не позвонил Феликс и не сказал, что у Джисона ушибы и ничего более. Дали справку от учёбы на три дня, рецепты на мази и обезболивающие. И последний час дороги Ли прикрыв глаза, размышлял как же теперь ему вести себя с младшим. На пороге их общей комнаты Минхо встретил Нини. От глаз Ли не укрылись бледнеющие засосы на шее младшего. Сам Ян выглядел немного потерянным, видимо Феликс уже рассказал ему всё. - Привет, хён, - Чонин обнял Ли, не желая отпускать с целую минуту, - прикинь я даже успел по тебе соскучиться. – Усмехнулся Нини, всё же расцепляя руки, и взяв Ли под локоть провёл его к дивану, плюхаясь на него, следом рядом приземлился уставший Минхо. – Хорошо, что жить всё равно будем через стенку, - обыденно заявил второкурсник. - В смысле через стенку? – Ленясь даже поворачивать голову в сторону младшего, спросил Ли. - А, я же тебе не говорил, - убирая с глаз порядком отросшую синюю челку, Нини продолжил, - я съезжаю к Чани-хёну, - как гром среди ясного неба. Брови Ли взметнулись вверх, в удивлении, он даже немного приподнял голову взирая на довольную морду лиса. – Наконец, смогли добиться этого. Прошлый его сосед мутный типчик, вообще, ни в какую, не хотел меняться, а тут на всё согласный Джисон-и подвернулся, - заулыбался Чонин. – И да, он теперь будет жить с вами, - сразу ответил Ян, видимо читая немой вопрос во всё лицо напротив. - Ну, главное, вы там потише будьте, окей? – Минхо заухмылялся во весь рот. – И может тебе тональник подогнать, а то ходишь весь такой облюбленный, - водя пальцем по своей шее, всё в той же издевательской манере предложил Ли. - Хён, оставь свой тональник себе, он тебе самому скоро пригодится, если будешь чуточку смелее, - загадочно произнеся эти слова, Чонин встал и скрылся за дверью, теперь уже их с Баном общей комнаты.