***
Маленький мальчик играл в ванне, ничто не предвещало беды, вдруг зашла мама, глаза безумные, дикие. Дома никого кроме брата. Маленькими ручками тянется к матери, ему лет 6-7 не больше. Он доверяет. Но вместо того, чтобы помочь сыну вылезти, она начинает опускать его голову в воду и топить… Воспоминания врезались в голову и ранили как ножом. Следующая волна паники породила ещё одно воспоминание: маму увозят в психиатрическую больницу, он смотрит из окна и плачет… ну это было впрошлой жизни, а сейчас ей нужно принять решение. Итан говорит ей смотреть ему в глаза, говорит что скоро всё пройдёт, она кивает… и произносит тихо: — Я верю… Милли обнимает барабанщика, цепляясь за рубашку, и слушает его успокаивающий голос с мягкой картавостью… — Почему мне с тобой так хорошо? — Потому что ты чувствуешь мою любовь, и что со мной ты в безопасности, солнце. Вик гремела посудой на кухне, она посчитала обязательным не оставлять свою подругу в таком состоянии и сейчас делала домашнюю пиццу, аромат которой буквально манил и успокаивал. Этот запах напомнил о далёких счастливых моментах, о женщине-блондинке с тёплой улыбкой, имя которой девушка, к сожалению, вспомнить не смогла, но что-то внутри подсказало, что женщина не причинит ей вреда… впрочем, доверять своему шальному мозгу полностью Милли не решается. Этан касается её подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза: глаза красные лицо бледное, как мел. — Паническую атаку словила… не критично. Надо работать, скоро запись нового альбома. Хочу вернуть себе родной цвет волос. — она вытирает лицо тыльной стороной ладони, пытается выкинуть плохие мысли из головы. Итан смотрит на девушку проникновенно, с любовью обнимает утыкается в макушку гладит по волосам. — Какое бы твоё решение не было Я поддержу его. — тебе надо выпить горячего какао… он успокоит нервы.***
Они встретились в Зуме, каждый в своей квартире, и начали играть песню Crazy in Love. Милли была в кожаном пиджаке и такой же чёрной юбке до ужаса короткой, Итан буквально залип, она начала петь своим сладким голосом, при этом плавно двигаясь, она сексуально прикусила губу, подмигнула после первого куплета, зазвучали барабаны и гитара, и голос слился в симфонию, была полная гармония… Итан играл так, будто весь мир скоро постигнет хаос, и это единственная возможность показать свои чувства к этой прекрасной девушке, которая умеет сводить с ума даже находясь у себя дома, барабанщик всегда держал свои эмоции под контролем, но чертова пандемия сделала всех такими чересчур чувствительными… хотелось всех обнять, особенно девушку с тёмно-каштановыми кудрями, вдохнуть аромат ванили. Было очевидно, что их игра затянется надолго уже прошла туча дней, далеко не сорок, а он и так как не успел подарить ей и десяти процентов той нежности, что есть в его большом пламенном сердце; сейчас ему компанию составлял только бокал виски, барабаны и частые весёлые видеовстречи, но это было мало, очень мало… хотелось кричать от бессилия, но он лишь улыбался ей. Милли Зильбер все больше купалась в мелодии, расслабленно двигалась в такт музыке, любовно обнимая микрофон, то понижая, то повышая интонацию, тембр, управляя своим голосом, как самым искусным инструментом, здорово нам от природы, показывая весь смысл этой чувственной песни, Итан был словно под гипнозом, ему не хотелось возвращаться в реальный мир, поэтому он играл по инерции следуя за своими ощущениями и голосом, который плавно вёл его всё дальше и дальше от жестокой реальности, и вот он уже не один, а вместе с ней, рядом, обнимает её сзади за талию, шепчет нежные глупости, чувствуя как кровь пульсирует в висках. Видит, как наяву, она тянется к нему и целует нежно-нежно, буквально выбивая воздух из лёгких и заодно все мысли прочь из головы, оставляя только розовый дурман в голове… она — его чистый наркотик, ему уже не выгнать, лекарства от этой болезни нет, болезнь именуется любовью, но не каждому дано ею заболеть. А если ещё и взаимно, посчитай, джекпот сорвал, и Итан определённо сорвал куш, но выгоды с этого ему не надо никакой, нежные объятия и жаркие поцелуи, совместные концерты и домашние спагетти в приятной компании, приготовленные её золотыми руками по семейному рецепту семьи Торкио… петь совместные песни, у камина спорить о том, какой фильм смотреть, а потом засыпать вчетвером на одной кровати кучкой, даря друг другу такое нужное тепло. Скажи Итану: «Деньги либо один вечер с друзьями и любимой девушкой?» Он выберет второе, не моргнув глазом.***
— Посмотри, какая ты красивая, Милли, — еле выдохнул я, мозг захлестнула эфория, от кончиков пальцев в виски ударила кровь. Стоять было невозможно и пришлось опуститься на стул, я перевёл взгляд на девушку: красное струящееся платье короткое, чёрный шокер с кулоном в виде сердца. Я приглашаю её сесть ко мне на колени, она не отказывает лишь хитро смотрит… — Ты знаешь, как я задолбалась… хочу движухи, чтоб до мурашек. Предлагаю закрытый концерт, я больше так не могу! Скажем, попросим компанию ферреро изготовить эксклюзивный шоколад, в каждой обёртке по билету. Сделаем всего 20 штук. Как идея? Девушка сделала затяжку хотелось заморозить момент и просто наблюдать, трогать, ощущать, слушать всеми фибрами души… — Хорошо я согласен зажжём! Тем более мы уже нарушили все возможные правила карантина. — Это было лучшее решение в моей жизни! — воскликнула Милли, задорно смеясь. Я заключил её в кольцо рук, вдыхая аромат морской соли и клубники; каждый раз такая разная, такая любимая, моя стервочка, исцеление, мечта и проклятие… — Прекрасная причёска, тебе очень идут синие пряди. — Спасибо… мне правда легче стало. Якопо сегодня опять писал о матери. — она тяжело вздохнула и потерла виски, — Я приняла решение, я не хочу видеть её; возможно, ты посчитаешь это слабостью, но она для меня чужой человек… теперь чужой. Она подарила мне жизнь, за что я ей благодарна, но не более. Тем более моя старая жизнь прервалась, канула в лету. Единственные родные люди находятся сейчас рядом со мной. Скоро приедут Томас и Вик, что приготовить: карбонару или пиццу? — Лучше яблочный пирог, по нашему семейному рецепту, — Итан улыбнулся, что-то припоминая, ему стало легко и спокойно… Вспомнил свою маму которая в 6 лет ушла из жизни и забота о нём легла полностью на плечи отца и старших сестёр, Лукреции и Элеоноры. Отец владел собственной кондитерской, свой капитал он заработал сам, Потому что его отец, дедушка Торкио Леон, был человеком старой закалки и считал, что его сын должен на всё заработать сам, в результате на свет появился довольно прибыльный, но трудоёмкий сладкий бизнес… сеть кондитерских «Французский поцелуй» на данный момент была известна по всей Италии. Они услышали скольжение шин по гравию за калиткой, машина остановилась, а следом раздался взволнованный голос Томми: — Вик, нельзя что ли нормально машину вести? Меня укачало, Шумахер, ты угробить меня хочешь… моя смерть будет на твоей совести. — Ой не бухти как старая бабка на базаре живой же… — У меня просто есть хоть какое-то чувство самосохранения, — обиделся Томас надув губы надо был о на метро ехать… — Перестань иначе я тебя поцелую! Заноза… — шёпотом говорит Вик, чтобы Томми не слышал. Винченцо шла первая, чертыхаясь, как сапожник, и отряхивая тёмно-зелёное пальто, её сапоги были в грязи, а сама она была явно не в духе, немного раздражённо девушка обратилась к человеку, который отстал ото всех, потому что был нагружен тяжёлыми сумками: — Юлай, ну ты идёшь, нет? У тебя скорость черепахи… — Иду, Ваше Величество заноза в заднице. Парень был в очках, тёмно-русые волосы были в беспорядке, и одна прядь упала ему на глаза, на нём было пальто песочного цвета, на шее красный шарф. Энтони бесцеремонно плюхнул тяжёлые сумки на кресло и сел сам, тяжело выдыхая и вытирая пот со лба, посмотрел на Томаса, который устроился в кресле рядом, такой уставший будто мешки с цементом таскал, обратился к нему с улыбкой: — Булочка, что ты такой кислый? Не понравилась поездка? — он достал из корзины, стоявшей поблизости, клубничную газировку и протянул парню, затем обратился к Милли, пребывающей в лёгком шоке. — Путь из Лондона в Италию не близкий… стоишь как не родная, — парень скорчил обиженную мину. Девушка же не могла сдвинуться с места и лишь одними губами шептала имя молодого человека, затем крепко-крепко обняла его. Он прижал к себе в ответ, а девушка почувствовала себя в безопасности. Теперь она была в безопасности. Они за неё горой встанут, она за них. Но собственные демоны и страхи живут в ней, Милли борется с ними как может, но победа ещё не достигнута. — И я рада тебя видеть, — шепчет она едва слышно. Слёзы уже промочили плечо, закутанное в пальто, наконец Энтони прервал молчание: — Как крутому ловеласу Дамиано Давиду живётся в теле хрупкой утончённой девушки? — улыбается он. — Куча проблем и вагон преимуществ… правда краситься до сих пор проблематично. Остаток вечера проходит спокойно, но ночью всё меняется.***
Yiruma-River Flows In You Я не знаю, что говорят в таких случаях, Итан, сейчас мои мысли путаются и, пытаясь собраться, вновь разваливаются… скажу просто… вновь медленно, но верно падаю в любовь, которая сильнее всего этого абсурда, который случился со мной. Почему я это пишу в час ночи? ЛДСВ — Код наших отношений. Я нарушила третью букву из этой формулы — проявила слабость… нашла в тумбе кольцо. Гравировка «Siamo l'infinito Insieme per sempre…» У нас было всё настолько серьёзно?! Я ТЕПЕРЬ НЕ УСНУ! А с утра буду пытать… Шучу. Но хочу знать. Два билета в театр, куда мы не пошли. Боже… Я сейчас заплачу, милый мой. Спасибо, что ты есть. Твоя Милли. Милли потушила уже пятую сигарету, было ясно, сегодня она не уснёт точно. Она села на кухне, взяла большую толстую тетрадь, и стихи полились рекой… позже отвечая на вопросы журналистов, как появился альбом «Взрослые дети», она ответит одной фразой: «Нет никакого секрета — одна бессонная ночь, одно письмо, одна любовь.» И это высказывание будут трактовать как угодно, но лишь двое будут знать его истинное значение. Она отдала призраков своих демонов бумаге, девушка свободна и счастлива… Милли засыпает на природе, на мягком пледе, смотря на звёзды, засыпает, когда созреет рассвет. Солнце мягко целует девушку в лоб, даря тепло и безмятежность, как в детстве. Где-то в семь утра Итан Торкио бережно унесёт её в кровать, пойдёт на кухню варить кофе и обнаружит письмо, написаное витиеватым почерком и кольцо, чёрное, вычурное, с рубинами, так как любил его возлюбленный… любит его возлюбленная. Жизнь обладает отличным чувством юмора однако… нарочно не придумаешь. River-Bishop Briggs Милли явно не очень хорошо себя чувствовала… хотелось спать, была температура небольшая, слабость дикая, про голос и говорить нечего, её самый главный инструмент сломался. Она посмотрела на новый букет, который Итан подарил ей, подошла ближе и поняла, что одна роза было сделана из хрупкой сладкой карамели, стебель был выполнен также искусно, на маленькой карточке было написано: «Кондитерская Французский поцелуй. Хотела узнать про мою работу помогаю отцу в семейном деле. Обязательно покажу тебе всё Раньше ты там была просто не помнишь. Целую.» Развернула обёртку и отделила один белый лепесток, прозрачный как стекло, его медленно ела, запивая сладость мятным чаем, и отправила любимому фотку чуть надавив зубом на леденец и подмигнула после отправила фото Stories в Твиттере, подписав: «Лечиться нужно так и только так! Позже пришло сообщение: 13: 25 смотрю, получила мой подарок? 13: 27 Ага… сижу наслаждаюсь:) 13: 28 вижу… что ты творишь? 🔥 13: 30 ничего предосудительного, я же хорошая девочка. 13: 32 Я бы так не сказал… если ты считаешь это невинным занятием, стесняюсь спросить что тогда этим не является? 13: 33 «прикреплённые фото» 2 штуки На первом фото девушка сняла крупным планом лицо в сумраке, одна прядь будто нарочно выбилась из причёски, утончённость и невинность. Вторая фотография была сделана с собачкой Чили в руках. Милли надела синюю рубашку, явно стащив её у Итана. Он не имел ничего против, отмечая что девушке очень идёт. Она расстегнула две верхние пуговицы обнажая татуировку на ключице, змейку. Остальные части тела были прикрыты, и это лишь только задорило, заставляло мечтать о большем. 13: 36 я надену тебе кольцо на палец, не в той жизни так в этой! 13: 37 мне бежать покупать платье, роняя тапки? 👗 13: 39 только покупай с тем расчётом, что оно будет скорее всего порвано… 13:40 😳 подожди, ты серьёзно про… свадьбу? 13: 41 да-да. И выходит из сети. — Вот ведь кабздец… Приплыли! — девушка засмеялась. Жар заставил гореть все тело, она подошла к окну, открыла его. Надо было всё хорошенько обдумать. Милли понимала, что такое дело требует ответственности и сказать «да» — это не макароны сварить. А вдруг они оба ошибаются? И всё потерпит крах? Милли задумалась и чуть не спалила яблочный пирог, который стоял в духовке На помощь прибежала Виктория: — Милли, что стряслось? — блондинка вытащила пирог из духовки. — Итан… похоже мне предложение сделал. — Что-что? Чёрт! — Виктория обожгла палец, резко отдернула руку, глаза расширились, когда до неё дошёл смысл сказанного. Сплошные сюрпризы, как бы не получить инфаркт. — Замечательная новость! — но в голосе послышалось грусть и горечь, улыбка стала какой то неестественной и вымученой, как у человека потерявшего надежду, а брюнетку так подмывало задать вопрос: «Неужели ты меня любишь?». Но вопрос застрял в горле. Она уже знала ответ, и сердце отозвалось болью… но как же милый невинный добрый Томас? Вопросы, сплошные вопросы. Ответов как всегда кот наплакал. Собери по осколкам мое разбитое сердце Сбита я с толку, не могу никак согреться И без тебя здесь слишком много пустоты Ну кто, если не ты Все как обычно, я молчу, а ты понимаешь Давай не о личном, ты же сам все знаешь Такие до боли мне знакомые черты Ну кто если не ты… О ком она думала этой ночью, когда писала эти строки? Может, о девушке, которая старается сейчас скрыть от неё свои слёзы или о парне, что подарил ей поцелуй в двенадцать лет? Она запуталась, очень сильно запуталась. Она буквально вылетела пулей из кухни, не в силах смотреть в глаза цвета моря с оттенком зелени, которые были полны слёз. Что за проклятие? Почему она должна вообще делать выбор? Милли выбежала на улицу… ей было нечем дышать. Пространство вокруг неё сжималось в геометрической прогрессии. Она забежала в свою комнату, открыла окно и залезла на вишню, которая росла совсем рядом с окном, ей необходимо побыть одной. Жизненно необходимо. Сегодня утром она опять вспомнила, на этот раз момент первого поцелуя и время, когда в банку упало первое сердце. Итану десять, Дамиано двенадцать. Образы, воспоминания мелькали, она словно смотрела фильм, но не про себя, а про других мальчишек, хрупкая любовь которых оборвалась так рано. Факт того, что прошлое не вернуть назад, не изменишь. Милли Зильбер беззвучно глотала слёзы. Ясно одно, сколько бы там не было хорошего, пора отпустить и начать новую историю. Если помнить все ошибки и мучить себя, недолго попасть в психушку… она глубоко вздохнула и в раздумьях слишком сильно прикусила губу. Кто будет персонажем её новой истории? Чья рука будет согревать её? И хочет ли она вообще выбирать? Ведь её сердце бешено стучит при виде этих двоих. И выбирать для неё будет сродни самоубийству. — Милли, я хотела бы извиниться. Я действительно рада за вас с Итаном. — Вик перелезает через окно, хочет ещё что-то сказать, но брюнетка кладёт палец к губам шокированой басистки и нежно целует в щеку затем оставляет горячий поцелуй на шее… блондинка тонет в ощущениях, все кажется ей прекрасным сном. А затем горячим ласковым дыханием, опаляя нежную кожу уха, Милли шепчет: — Ты больше никогда не будешь плакать… я обещаю, Венченсо. Виктория опустила голову на плечо Милли и улыбнулась. Покой в тёплых объятиях любви, пускай и кратковременный. — Я есть хочу. — говорит де Анджелис. — Яблочный пирог со сливками утолит твой голод…или нужно что-то более сильное? — Просто чувствовать твои руки… твоё тепло, больше ничего не надо. Милли сорвала белый цветок с дерева и вплела его в волосы де Анджелис. — Ангелочек. — де Анджелис почувствовала поцелуй в уголок губ и ощутила, как нежные руки обвили её талию крепким кольцом, явно не желая отпускать Брюнетка вдохнула аромат кожи басистки: кокос и мед. Вик захихикала, длинные волосы подруги щекотали шею, ощущение невесомости действовало на девушку, как бокал хорошего алкоголя. Счастье было сладким как пузырьки в лимонаде, кровь стала потоком лавы, щёки девушки покрылись румянцем… она опустила глаза, пушистые ресницы трепетали, отяжелевшие от эйфории мысли крутятся, Вик не может зацепиться не за одну из них. — Можешь не думать так громко? Отпусти себя, пожалуйста. И она чувствует горячие требовательные губы Милли на своих, и это действует так, словно ее посадили на американские горки, не предупредив. Вик ощущает юркие пальцы в своей шевелюре, которые вызывают в ней контраст нежности и легкой боли. Девушка старается подавить стон удовольствия, но терпит фиаско… замечает, что карие глаза напротив горят огнём, а мягкие губы касаются чувствительного места за ухом. — Я надеюсь твоё настроение улучшилось, солнышко? — Да. — Ну и отлично. Пошли чай с пирогом пить, пока Энтони до него не добрался и все не съел… Милли помогает Виктории, которая находится в состоянии лёгкого шока слезть с дерева, и они вместе выходят из комнаты. На ветку садится маленькая красивая пёстрая птица, рядом с ней приземляется ещё одна, покрупнее, прямо в свитое гнездо. Птица, та, что поменьше, садится на голубое яйцо средних размеров, самец держит в клюве толстого червяка, кладёт его перед самкой и пропев короткую песню улетает за новой добычей. Весна медленно, но верно начинает вступать в свои права и наполнять сердца трепетом, нежностью и любовью.