На мгновенье роднее

      Это пошло с детства. Если Олег доставал вкусности, то поровну делил их с Серым. Если Серёжа делал домашку, то он легко мог дать списать Олеже. Смотря на людей, они переглядывались, понимая друг друга без слов. У них не было друзей кроме их самих, потому что никто не нравился им двоим. Нет, конечно же они общались с кем-то — со старостой класса, с соседями по комнате. Но совсем не было тех, кто нравился им обоим. Каждый находил какой-либо минус в постороннем человеке.       Серёжа знал, что полиаморен, но ещё не знал такого слова и думал, что любить сразу нескольких людей — неправильно. Так что парень лишь льнёт к Олегу как можно чаще и как можно больше. Олег перенимает его любовь, отвечает тем же, ласково гладит по волосам, когда они остаются одни в комнате, в тёплое время года затаскивает в детдомовскую душевую поздно ночью, подпирает дверь шваброй, этим даёт им обоим время насладиться чуть тёплой водой.       Когда их пути разошлись, пришлось учиться жить без этого. Без тёплых взглядов и мягких прикосновений. Волкову далось это чуть легче; тот в армию ушёл, нагружал себя физически, так что вечером мог только завалиться на койку и уснуть до раннего подъёма. Разумовский работал мозгом, ложась в кровать, продолжал думать. В это время он узнал, почему ему было мало одного Олега. Ему стало ясно, что ему нужен кто-то ещё.       Проблемы было две: первая заключалась в том, что Олега не было рядом и дописаться ему невозможно, а вторая — в том, что он из-за этого не мог просчитать свои дальнейшие действия. Что будет, если он сейчас закрутит роман с кем-то, а потом приедет Волков и выпрет этого кого-то? Имеет ли он на это право? А если имеет, то почему сейчас даже на связь не выходит? Серёжа думал об этом все четыре институтских года. После сдался. Пошёл ва-банк — установил приложение для знакомств. Удалился оттуда буквально через неделю, теперь надеясь только на волю судьбы. Может, когда он пойдёт в музей, то там встретит нужного человека. Может в кофейне за углом. Или на набережной, по которой тот будет прогуливаться со своей кружкой кофе, а не бумажным стаканчиком. Или в парке возле съёмной квартиры.       Его социальная сеть «Vmeste» стремительно развивалась. Парень же перестал искать, перестал думать о ком-то внеземном. Теперь, ложась под тяжёлое одеяло, он думал о строках кода и новом оформлении для своего детища.       Из такой погружённости в программирование его вырывают пригласительные на разные вечерние мероприятия. Сергей не любит многолюдные места, но места с искусством… Он ходит на каждый вечер, любуясь картинами, скульптурами, античными вазами, неординарным искусством: картинами с рельефом, скульптурами необычных форм. И, наконец, начинает заново любоваться людьми вокруг, особенно теми, которые тоже интересуются чем-то восхитительным.       С Т/И Разумовский знакомится на благотворительном вечере, посвящённом искусству девятнадцатого века. Её туда приводит подруга, у которой приглашение на двоих, и она же здоровается там со всеми, кажется, знает всех там в лицо. А Т/И любит искусство и, когда видит человека, с трепетом рассматривающего качественную копию Ренуара, решает подойти, ведь, кажется, подруга пустила её сегодня в свободное плавание.       Волков возвращается в Россию, когда соцсеть Разумовского у всех на слуху. Найти друга детства несложно — высотка рядом с Лахта Центром говорит сама за себя. И кабинет у него такой искусный, под стать Серёже. Мужские и женские скульптуры, проработанная копия «Рождения Венеры», окна от потолка до пола и встревоженная девушка на диване. Мужчина смотрит на неё, потом смотрит за неё — на алеющий закат. Девушка закрывает книгу в мягкой обложке, какая-то классика. Олег не выглядит удивлённым. То, что в этом помещении, где «жил» его друг, сидит кто-то другой, было ожидаемо. Волкова не было в России, он не выходил на связь и вообще не подавал признаков жизни.       Девушка встаёт, не отрывая взгляд. Мужчина около автоматов выглядит устрашающе. На нём аккуратная одежда, причёска уложена, борода — видно, что подстрижена недавно, взгляд глубокий, синий, именно в нём есть что-то пугающее. — Как вы сюда поднялись? — диалог начинает Т/И, заводя книгу за спину, пряча от посторонних глаз. Олег, разглядывающий содержимое автоматов, теперь разглядывает её. С ног до головы. Девушка ёжится от такого внимания. — Чтобы подняться сюда нужно разрешение от Сергея. — Не знал, — Волков кладёт спортивную сумку рядом с нано-столом. Рассматривает и его, проводя пальцем по тёмному экрану. — Я просто зашёл в лифт и нажал на цифру этажа с подписью «апартаменты», — девушка приоткрыла рот. Кто он такой? Марго не могла сломаться и впустить чужого человека.       Шаги босых ног за экраном, Серёжа идёт из жилых комнат. Выходит с двумя кружками. И замирает там же, взгляд метается от старого друга к девушке, от возлюбленной до парня. И оба смотрят на него, ожидая хоть слова, тот широко глаза раскрывает, быстро перебирая ногами. Ставит кружки на журнальный столик перед диваном, поправляет волосы, бегая взглядом по лицам. Выдыхает со смешком, так пытаясь успокоиться, садится в угол софы. Прикусывает губу, поджимая ноги под себя. Выдыхает снова. — Олег, — он указывает на мужчину, — Т/И, — переводит руку на девушку. — Т/И, это Олег, про которого я рассказывал, — Разумовский теребит край подушки, — я не знал, когда ты вернёшься, — обращался к Волкову, виновато смотря то в один синий глаз, то в другой. — Мне… я хотел… — Не оправдывайся, я понимаю, — Олег легко улыбается, подходя ближе к этим двум. — Но мне нужно знать, оставил ли ты мне место, — он суёт руки в карманы джинс, выпрямляется и смотрит на Разумовского расслабленно. — Конечно оставил, — он встрепенулся и нахмурился, мол, ты с ума сошёл? ты мой друг детства. — Расскажешь, как в армии было? Где ты все эти годы был? — он хватает девушку за запястье, тянет на себя. Т/И присаживается рядом с ним, тоже подбирая ноги под себя, касаясь своим плечом плеча Разумовского.

***

      Олег теперь телохранитель Серёжи. Тенью ходит за ним, держа руки за спиной. Военная выправка в нём осталась, вставал рано утром, готовил завтрак на троих, иногда заносил его к ним в комнату. Будил Разумовского первым, гладя по волосам, тихим шёпотом проговаривая самые тёплые слова. А тот просыпался с улыбкой, тут же тянулся к Т/И, целуя нежно в щёку или лоб.       По вечерам, вместе с отчётами, делал разные напитки для всех троих. Начиная от обычного чая, заканчивая алкогольными коктейлями — зависело от дня недели и настроения каждого. Как ни странно, улавливать настроение у него получалось тоже хорошо. Он узнавал обоих, а Серёжу будто заново, наблюдал, отмечая себе где-то в мозгу всякие мелкие детали.       В один вечер, вернувшись с работы, девушку встречает Серёжа с лёгкой, пьяной улыбкой. Он вертит в руке бокал с шампанским, смотря на неё и протягивая его ей. — Ты пьян, — Т/И кидает сумку и пальто на диван, подходя к мужчине. — Если только тобой, — Разумовский в тёмном халате с бронзово-золотыми рисунками японских зданий и цветов. Накидка распахнута, под ней домашняя серая футболка и мягкие штаны. — Ну скажешь ещё, — Серёжа тянется к ней рукой, в которой не держит бокал. Берёт её за руку, трёт большим пальцем тыльную сторону. — Правда, — он тянет на себя легко, она поддаётся, упираясь коленями в диван с двух сторон от его бёдер, садясь к Серёже на колени. — Я так тебя люблю, ласточка, — шепчет прямо в губы, быстро целуя чуть ниже них. — И я тебя люблю, — девушка убирает рыжие волосы со лба парня, её собственные такого не требуют, они затянуты в конский хвост. — Что-то случилось? — О нет, — он мотает головой, — ничего такого, — отпивает немного алкоголя, облизывается, вздыхает. — Я знаю, что ты просто так не напиваешься, — девушка накрывает ладонями его плечи, делая брови домиком. — Колись, гений. — Всё хорошо-о, — тянет Серый, прикрывая глаза, улыбаясь после во все тридцать два.       Тяжелые шаги из жилых комнат. Т/И поворачивает голову, выпрямляясь. Конечно, это Олег, в этой квартире уж точно больше никого быть не может.       За те три месяца, что девушка провела с ними, она поняла одну вещь — Олег заботится о Сергее при ней, но, когда её рядом нет, видимо, читает парню нотации. Те случаи, когда она приходила после рабочего дня и видела Разумовского в таком состоянии, как и сегодня, стали слишком частыми.       Взгляд внимательных синих глаз ощущается холодно. Девушка хмурится. Олег её больше не пугал, он, по правде говоря, был хорошим и к ней относился со всем вниманием и уважением. Например, запомнил, что у неё аллергия на фундук и теперь, готовя еду, мог положить ей любые другие орехи, кроме этого. Но то, как странно тот относился к Серёже… она этого не понимала. — Это ты его довёл? — совсем не зло спрашивает девушка, вздыхая устало. — Я его не доводил, — отвечает Волков, мотнув головой. — Я лишь дал ему пищу для размышлений. — Ты можешь выложить её всю разом? Я устала от того, что он почти каждый день встречает меня пьяный, — она переводит взгляд на Серёжу, который тут же криво улыбается ей одними губами, щурясь. — Хорошо, что он не водку хлещет, — шепчет Волков, когда девушка отворачивается, но она слышит. — То, что я ему говорю, он никак не может переварить. Оно однотипно. И, так как это связано с тобой, думаю, следующим шагом станет мой или наш с ним разговор с тобой, — Олег был настоящим дипломатом, чувствовалось, что в Сирии он не только убивал, но и находил нужные слова во время переговоров. И сейчас своё умение он доказал в очередной раз. — Не затрагивай её, — шипит Разумовский, смотря на Олега пьяно-злым взглядом. Девушка смотрит на пустой бокал, мягко забирая его из рук парня. — Это касается Т/И. Как ты собирался это решать, не спрашивая её? — Я бы… разобрался с этим потом. Она моя девушка, а не твоя, — Серёжа обнимает Т/И, прижимая ближе к себе.       Волков смеётся секунды две, потом улыбается, мотая головой. Идёт снова своими тяжёлыми шагами, заходит за диван, Серёжа запрокидывает голову, не сводя с друга взгляд светло-голубых глаз, немного разжимая руки за спиной девушки, позволяя ей отодвинуться. — Серёж, — он смотрит него сверху вниз, — сколько ещё ты будешь молчать? Пока не скажешь, не узнаешь, что тебе ответят, — он кладёт ладони на его виски, наклоняя голову так, чтобы взгляд парня снова был направлен на девушку. — Спрашивай. Сейчас, — он убирает руки, пряча их обратно в карманы брюк. Разумовский сжимает губы, бегает взглядом по лицу девушки: немного нахмуренным бровям, хотящим знать правду глазам, расслабленной нижней части лица. После издаёт непонятный звук, похожий на недовольный стон, закрывая руками лицо. Бубнит что-то в руки, девушка бросает беглый взгляд на Волкова, тот вместе с ней хмурится, убирая руки рыжего с его лица. — Заново, — голос почти командный, снова отдаленно чувствуется война в Волкове. — Я не могу, — он мотает головой, вырываясь из хватки Олега, снова закрывая своё лицо. — Рано, — рычит через них, и это слово, на удивление, хорошо слышно. — В самый раз, Серый, — мужчина приседает на корточки, упираясь подбородком в спинку дивана. — Говори, иначе скажу я. — Нет! — он вскрикивает, дёргаясь чуть не подрывается с дивана. Вовремя вспоминает, что на его коленях сидит девушка. — Я скажу сам. — Давай, — Волков встаёт, распрямляя плечи и заводит руки за спину.       Серёжа молчит. Сидит зажмурившись, вцепившись пальцами в обивку дивана. Его мысли перемешались, алкоголь не помогал. Лишь притуплял сознание. — Мы встречались с Олегом, это я тебе говорил, — всё же начинает парень, а девушка тут же кивает. — И мы… мы не расставались, когда он уехал в армию, — переходит почти на шёпот в конце, смотрит, не моргая, ожидая реакцию. Т/И снова кивает и угукает. — То есть, фактически, вы сейчас до сих пор вместе? — Серёжа жмурится сильно, кивая часто. Девушка сжимает губы, смотрит на Серого, у которого лицо дрожит, не говоря уже о всём теле, после переводит взгляд на Волкова. Раз они по факту вместе, то разговор можно вести с ними обоими. — Вы ждёте, чтобы я ушла? — Олег пожимает плечами, отводя взгляд, теперь смотря в пол. Девушка сдвигает брови вместе, ведь Волков всегда держал зрительный контакт до конца. Переключается на Разумовского снова. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Нет, ни в коем случае! — он быстро оплетает её руками, будто лазами, прижимает к себе сильно, сильнее, чем в прошлый раз. — Не хочу, — мотает головой, сжимая пальцами ткань её блузки. — Мы… когда прощались, — продолжает, не отцепляясь от девушки, — Олег сказал, что теперь у меня есть время найти кого-то. Я тогда не понял этого, думал, что мне только он и нужен, — Серёжа утыкается носом в плечо, шепча прямо в кожу, опаляя её тёплым дыханием. — А когда начал общаться с тобой, понял его слова. Ты мне так понравилась, ты такая красивая была, я понимал, что ты на таком мероприятии первый раз, и это мне тоже нравилось. Мне так хотелось показать тебе всё искусство, которое я знаю, — он остановился, откидывая голову назад, — на спинку дивана — не открывая глаз. — Олег вернулся, и мне стало стыдно, от того, что я обманываю тебя. Но и сказать я не мог, боялся, что ты бросишь меня со скандалом, — глаза открываются, голова поднимается, парень смотрит на девушку внимательно. — Я знал, что ты не устроишь скандал, правда? — она кивает. — И что от меня сейчас требуется? — голос девушки звучал немного отстранённо. Её задело то, что ей всё это время что-то недоговаривали, то, что её парень, по сути, всё время изменял Олегу, как бы это странно и запутанно не звучало. — Ничего, — Серёжа мотает головой, опуская руки. — Ты всё это время изменял Олегу? — этот вопрос сам вырывается. — Нет, я знал, что он, скорее всего, кого-то найдёт, — отвечает сам Олег, заставляя девушку перевести взгляд на себя. — Так почему не разошлись? — Расставаться и сходиться — это по-детски.       Т/И выдохнула, прикрывая глаза. Неужели те действия, которые они сделали до этого, им не кажутся детскими? — Что от меня требуется? — она повторяет вопрос, немного перефразировав его. — Серому нужен ещё человек, — во взгляде Волкова мелькает что-то молящее. — От тебя требуется остаться с нами. — Как кто? — Как его девушка. — А ты останешься как кто? — она легко прищурилась. — Как его парень. — И что это? Измена на измене? — Нет, это полиамория. — Полиамория — это когда все друг друга любят, а ты мне даже не нравишься, — девушка привирает, включается защитная реакция. — Я тебе не нравлюсь, потому что ты меня не знаешь, — Олег мотает головой из стороны в сторону. — Нет, ты мне не нравишься, потому что ты не Серёжа. — Прекрати-ите, — тянет Разумовский. — Т/И, дай ему шанс. Тебе разве не нравилась та еда, которую он готовит? — Нравилась, но это… — Дай ему один шанс. Всего один. Запиши его на еду, — он смотрит так жалобно, что его хочется заобнимать, и напоить десятью кружками какао, и накрыть тёплым одеялом. Девушка переводит взгляд на Олега. — Ты это делаешь ради Серёжи или потому что тоже хочешь?       Волков слишком долго молчит, но взгляд не отводит, медленно рассматривает лицо девушки, будто высматривает каждую мелочь, каждую морщинку в уголках глаз появившиеся там от смеха или запечатлевает в памяти маленький шрамик над губой, будто пересчитывает каждую ресницу, каждый волос в бровях. — Тоже хочу.