Ласковый и нежный

По гостиной пентхауса проносятся ритмичные удары резинового мяча об пол, а затем хаотичный топот мальчишеских ног. — Может, пойдем на улицу? — одиннадцатилетний Питер панически оглядывается на парадные двери. В этом доме он в первый раз, его пригласил Гарри, которому ранее никогда не разрешали приводить сюда друзей. — Не, там мерзко и сыро, — отмахивается от него Гарри и берет мяч в руки, готовясь швырнуть его другу через всю гостиную. — Просто не зевай. Питер не успевает испытывать волнение. Он захвачен удивительным миром внутри этого огромного дома, напоминающего музей. Он не понимает, почему все время до этого момента они с Гарри проводили время только в его тесной комнате, где можно было лишь читать комиксы или болтать ни о чем. А в этом доме столько места… Удивительно, что здесь живет только Гарри и его отец. — Сопли, — без предупреждения начав игру в «съедобное и несъедобное», Гарри в очередной раз кидает мяч ему в руки, и Питер, не обладающий быстрой реакций, хватает его. — Ха-ха, соплежуй. — Сам такой, — возмущается Питер и, развернувшись, начинает вести мяч одной рукой, отбивая его об пол. — Было бы круто, если бы здесь было баскетбольное кольцо. — Ага, ты попадаешь в корзину один раз из пяти. Если бы здесь было кольцо, мы бы разрушили гостиную, — хмыкает Озборн-младший, в легкую догоняя друга. В этом возрасте Гарри превосходил его физически по всем параметрам. Далее все происходит очень быстро — Гарри хочет отобрать у него мяч, Питер пробует увернуться, но спотыкается о ногу Гарри и на секунду теряет равновесие. Этой секунды достаточно, чтобы мяч вылетел у него из рук и полетел прямо на стеклянный кофейный столик. Следом за ним следует грохот и звон битого стекла. Все же надо было идти на улицу. Питер и Гарри панически оглядываются, когда слышат тяжелые быстрые шаги со второго этажа. — Не смей мне говорить, что тебе хватило мозгов играть в мяч в гостиной, — голос его отца резкий, леденящий, Питеру становится не по себе. Его дядя и тетя никогда не повышали на него голос, а по рассказам Гарри его отец периодически проявлял к нему жестокость. Питеру совсем не хочется знакомиться с ним в таких обстоятельствах. — Пожалуйста, Питер, — тихо обращается к нему Гарри, на лице которого застыл волнительный страх, — пожалуйста, скажи, что тебе очень хотелось поиграть. Он не будет кричать на тебя. — Да, хорошо, — все больше начиная нервничать, соглашается Питер. Когда отец Гарри оказывается в гостиной, он осматривает осколки на полу ледяным взглядом, а затем переводит его на Гарри. — Не хочешь объяснить? — цедит Озборн-старший сквозь зубы, и именно в этот момент Питер решает вмешаться, немного заслонив перепуганного Гарри своим плечом. — Мистер Озборн, это моя вина. Мне очень хотелось поиграть в гостиной, я уговорил Гарри, — его голос становится все тише, и последние слова Питер буквально проглатывает, потому что когда отец Гарри смотрит на него своим выжигающим взглядом, Питеру становится все больше не по себе. — Простите, пожалуйста. Я не думал, что так получится. — Так ты теперь его защищаешь? Отойди, мальчик, — лишь раздраженно отмахиваеся от него мистер Озборн, не помнящий его имени. — Почему он сам не может отвечать за свои решения? Гарри неловко переступает с ноги на ногу. — Я просто хотел, чтобы наш гость приятно проводил время. Его зовут Питер. — Питер, выйди и дай нам поговорить. Питер поспешно выполняет это указания и покидает гостиную. От неловкого волнения внутри у него все переворачивается. Он знает, что больше его никогда не пригласят в этот дом. И ему не захочется сюда прийти, потому что отец Гарри пугает его. Когда он стоит в коридоре, он слышит за дверями, ведущими в гостиную, плач Гарри. Это видение медленно растворяется, Питер просыпается и обнаруживает себя лежащим на диване в их общей квартире. Кажется, вчера он отрубился прямо во время просмотра дурацкого боевика. В воспоминаниях лишь обрывки его последней беседы с Гарри. Питер скидывает с себя плед, лениво потягивается на диване и ощупывает свое избитое лицо: боли больше нет. Как он и ожидал, просто стоило дать паучьей регенерации сделать все самостоятельно. До ушей доносится возня в комнате Гарри. Довольно приятно просыпаться в такой привычной обстановке. Запоздало Питер думает о том, что стоит умыться и замочить свой испятнанной кровью и грязью костюм, который прямо сейчас лежит скомканным у него в рюкзаке. Когда Питер поднимается с дивана, чтобы направиться в ванную, из спальни выходит и сам Гарри, путь которого лежит туда же. — Доброе утро, — тут же приветствует его Питер и тормозит шаг. — Иди первым, если хочешь. Только что проснувшийся Гарри выглядит довольно помято. Он смотрит на Питера весьма хмуро. — Твое лицо выглядит намного лучше, — не очень жизнерадостно произносит он. — Да, я же говорил, просто на моей коже очень легко остаются синяки. И так же легко сходят, — поясняет Паркер, изучающе потерев свою щеку. — Ну что, ты идешь? Гарри, стоящий перед ванной, не очень-то торопится туда заходить. На его лице нет привычной усмешки, и весь он выглядит как мрачная тень, глазеющая на Питера. Он поджимает губы, явно что-то обдумывая. — Все нормально? — уточняет Питер. Гарри отрицательно мотает головой. Питер обеспокоенно хмурит брови. — Что случилось? — Вчера ты… — Гарри нервно улыбается, его самого забавляет то, что им придется это обсудить. — Не знаю, что это было, но прозвучало это очень стремно. — Что я сделал? — непонимающе округлил глаза Питер. — Ты уже засыпал, я принес тебе плед, и ты сказал мне «спокойной ночи, Норман», — преодолевая собственное отвращение к этой фразе, все же выпалил Гарри. На его лице была гримаса недоумения. — Что это за хрень была? В этот момент Питер испытал желание удавиться. Слишком однозначная фраза, чтобы выпутаться из нее так легко. Боже, что за стыд? Ему всегда казалось, что если Гарри и начнет догадываться об их отношениях, то только если Норман будет слишком бурно проявлять свои нежные чувства в его присутствии. Но выходило так, что только Питер оступался на каждом шагу. И называл Гарри именем его отца в самый неподходящий момент. — Ну… — неуверенно произнес он, думая, что очередная виртуозная идея для лжи сама придет на ум, но этого не произошло. — Ну что? — с каждой секундой взгляд Гарри становился все холоднее. Невольно ассоциировался с Норманом, в тот самый момент, когда в детстве они раздолбали стеклянный кофейный стол в гостиной. — Ты общаешься с моим отцом за моей спиной? Так? Гарри незначительно повысил голос, выдавая всю свою внутреннюю злость по этому поводу. Его распирал гнев, ведь он всегда будет чувствовать себя недостаточно хорошим сыном, недостаточно хорошим другом, и все это только на фоне того, что его отец относится к Питеру теплее, чем к нему самому. И что было намного противнее — Питер позволял ему это делать. Питеру было плевать на то, что чувствует Гарри. — Зачем ты это делаешь, Питер? — глаза Гарри сверкнули от подступающей ярости. — Ты не в курсе, как я к этому отношусь? Меня тошнит от того, что ты заслуживаешь любви моего отца больше, чем я. Меня вымораживает это. Ладно, он двинутый, хорошо, ты ему нравишься, не знаю почему, но в тебе он видит более достойного человека, чем я, но как ты можешь… как ты можешь позволять ему это за моей спиной? Питер подавленно молчал, глядя на то, каким взбешенным становится Гарри. — Позволять ему что? — уточнил он. — Позволять ему заменять меня тобой. Это просто… просто мерзко. Разве ты не в курсе, что ты просто топчешь мое достоинство? — Он не заменяет тебя… мной, — с некой брезгливостью озвучил Питер. — Не неси херню. Я в курсе, у тебя нет родителей. Но это не повод отбирать у меня отца, сукин ты сын. Гарри буквально выплюнул эти слова. Питер почувствовал себя растерянным. Да, он понимал причину гнева Гарри, но сейчас это по-настоящему перешло все границы. Гарри выглядел так, как будто был готов ударить его по лицу. — Я никого у тебя не отбираю, — с отчаянием выдал Паркер, нервно пройдясь по гостиной до окна кухни. Ему было сложно смотреть в лицо друга в этот момент. — И твой отец не ищет во мне замену. Мы общаемся по другому поводу. Боже, ему реально придется говорить это сейчас? Что произойдет с Гарри, когда он об этом узнает? И станет ли ситуация лучше? На мгновение Питер мысленно проиграл развитие событий, в которых он прямо сейчас говорит Гарри, что спит с его отцом. После этого Гарри тоже встает у окна, открывает его и сбрасывается вниз, потому что этот факт взрывает ему мозг, и он не хочет существовать с этой информацией дальше. Нет, так просто говорить об этом нельзя. Это абсолютно исключено. — И по какому же поводу вы общаетесь? Питер делает глубокий вздох и панически смотрит в сторону Гарри. — Просто я влюблен в него, — неуверенно произносит он. Ни одна мышца не вздрагивает на лице Гарри. Его выражение остается абсолютно неизменным несколько секунд, пока он не начинает улыбаться, посмеиваясь над словами Питера. Это кажется ему нелепым, смешным. Его смех прекращается так же резко, как и начинается. Следом на него нападает шок. — Ты что? — непонимающе уточняет Гарри. — Ты любишь моего отца? — Да, — ощущая все большее отчаяние, признается Питер. — В смысле… любишь как добрый друг или как… — Гарри выразительно поднимает брови, — гей? — Как самый гейский гей, — подтверждает Питер. У Гарри округляются глаза. На несколько секунд повисает тишина. — Какого хрена, — вновь повышает голос он. — Ты серьезно? Питер, если это шутка, я удавлю тебя… — Нет, это не шутка. Мне нравится твой отец, — прерывает его Питер. — Я ничего не могу с этим сделать, и ты тоже. Я не контролирую эти чувства и не могу просто отключить их. Ты можешь наорать на меня, ударить меня, но от этого ничего не изменится. Абсолютно. Хоть он и не выдал Гарри всю правду, но сейчас впервые было ощущение, что он перестал врать ему на каждом шагу. Что он говорил честно. И что было забавно, самому Норману он не успел упомянуть о глубине своих чувств. Зато его сыну — да. — Боже, — Гарри закрыл лицо рукой. Питер промолчал, давая ему принять этот факт. — А он знает об этом? — мрачно поинтересовался Гарри. — Мой отец в курсе, что ты к нему неровно дышишь? — Я ему не говорил, но думаю, он догадывается, — на этом моменте Питер начал подбирать слова осторожнее. — Не знаю, как он может к этому отнестись. — То есть, ты считаешь… у тебя есть шанс на взаимность? — Гарри выглядел довольно бледным. Стоило ему озвучить этот вопрос вслух, он сокрушенно закрыл лицо ладонями. Вспоминая все моменты, когда его отец вертелся вокруг Питера, как юла, можно было с уверенностью сказать то, что да, у того был шанс на взаимность. — Черт, нет, нет, нет, не говори. Просто промолчи нахрен. Я не хочу этого слышать. Мысль, что между его отцом и лучшим другом была возможна некая романтическая гомосексуальная связь, вызывала у него абсолютное отчаяние. Не желая больше ничего говорить и слушать, Гарри скрылся в ванной и запер за собой дверь. Питер вздохнул. По крайней мере, Гарри не выбросился в окно, но эта серьезная беседа закончилась просто отвратительно. Из ванной комнаты доносились очень резкие шорохи, как будто Гарри пытался выместить свою злость на мебели. Питеру захотелось уйти, чтобы оставить его наедине, но он не мог просто оставить своего лучшего друга со всей этой информацией. — Гарри, прости меня, — выдал Питер, повысив голос, чтобы его было слышно за дверью ванной. — Мне совершенно не хотелось задеть тебя. Ты мне очень дорог, и… — Уйди, Питер. Просто выйди из квартиры. Я не хочу, твою мать, ни о чем говорить. Озлобленный голос Гарри убедил Питера в том, что лучше действительно уйти прямо сейчас. При этом его словно обдало ледяной водой — Гарри был одним из самых близких для него людей, и сейчас была вероятность того, что он больше никогда не захочет заговорить с Питером. День в университете проходил довольно нервно. Сосредоточиться было тяжело. Сидя на лекции, Питер задумался о том, что невозможно сочетать одновременно роль Человека-Паука, студента-физика, лучшего друга Гарри и любовника Нормана. Кроме того, он все еще старался подрабатывать курьером в местной пиццерии в свободное время. Деньги ему были нужны, а мысль о том, чтобы Норман давал ему «на карманные расходы» казалась просто безумной. Еще вспомнилось, как искренне он говорил о том, что рад, когда Питер и Гарри проводят время вместе. Интересно, насколько он будет рад, когда узнает, что Питер уничтожил теплые отношения между ними. Все больше ощущая накатывающее беспокойство, Питер пришел к решению отправить Норману СМС-сообщение. Это была его первая в жизни отправленная СМС, но у него было достаточно времени, чтобы разобраться что к чему, лекция все равно была довольно унылой. «Привет. Очень хочу тебя увидеть». В отражении экрана Питер еще раз как следует рассмотрел свое лицо, убедившись в том, что на нем не было видимых следов борьбы после вчерашнего. Ему действительно очень хотелось увидеть Нормана, как единственного человека, давшего ему обещание ни за что его не осуждать. Ответ от него пришел незамедлительно. «Я постараюсь сегодня освободиться пораньше, милый». Эти слова немного подбодрили Питера, но мысль о том, чтобы сидеть в пустом пентхаусе и ждать, когда Норман освободиться, показалась ему довольно мрачной. Поэтому сразу после занятий он направился прямо в Озкорп, чтобы встретить Нормана там и заодно посвятить его в удручающие события сегодняшнего дня. Попасть туда оказалось не так просто, его не пустили дальше ресепшена. — Мы не можем пустить вас, мистер Паркер, но вы можете подождать в вестибюле, — вежливо объяснил ему молодой хостес. — Вы предупредили мистера Озборна о своем визите или хотите, чтобы мы с ним связались? — Да, передайте ему, что Питер Паркер его ждет. Питер никуда не спешил, он спокойно расположился в вестибюле и поглядывал по сторонам. Табличка «вход только для научных сотрудников», висящая перед массивными стеклянными дверьми в широкий светлый коридор, дала ему понять, что там, скорее всего, находятся лаборатории. Прошло несколько минут, в коридоре появилось несколько человек в белых халатах, среди которых был Норман. Они беседовали, активно жестикулируя, их громкие голоса приглушенно доносились через стеклянные двери. Питер тут же поднялся на ноги, невольно улыбаясь при виде Нормана, словно не видел его уже долгое время, несмотря на то что их последняя встреча была вчерашним утром. — Такие решения принимаются не нами, мистер Озборн, и даже не директорами. — Я не просто директор, я владелец, я ведущий научный руководитель, и не считаться с моим мнением — ошибка даже для членов правительственного совета. Как вы это называете? Вынужденный отпуск? — Норман окинул каждого из них озлобленным взглядом. — Если кому-то из вас хочется отдохнуть за чужой счет, можете искать себе другую должность. То, о чем вы говорите — бред, высосанный из пальца. Роут погиб не на территории компании. У вас нет поводов беспокоиться за свою безопасность, пока вы находитесь здесь. — Но вы же не можете отрицать систематичную гибель сотрудников, да? — А вы не станете отрицать то, что люди вообще часто умирают, — Озборн очень зловеще усмехнулся в лицо одному из своих подчиненных. Тот растерялся на какое-то время, но попытал удачу снова: — Мистер Озборн… Мы понимаем ваше нежелание приостанавливать деятельность компании, но не понимаем, почему вы остаетесь равнодушным к этим событиям? Даже правительственный совет настаивает на том, чтобы отправить научных сотрудников работать дистанционно, многие попросту боятся быть убитыми. Почему вы не боитесь? — Потому что я не ребенок, пересмотревший фильмов ужасов, — процедил Норман сквозь зубы. — И не смей указывать мне на мое равнодушие. После гибели руководителей я вложил столько средств в систему безопасности, сколько вам не заработать за две жизни. И после проделанной работы я не собираюсь слышать то, что мои сотрудники «боятся находиться на рабочем месте». Ты травмирован последними событиями, Зак? — весьма фамильярно обратился к сотруднику Норман, угрожающе приблизившись к молодому человеку, и надменно добавил. — Поговори об этом с психиатром. Зак Томпсон незаметно побледнел в лице и с досадой отвернулся в сторону. Питер, наблюдающий за этой сценой из вестибюля и слышащий лишь обрывки фраз, напряженно сдвинул брови. Норман, должно быть, не приукрасил, когда сказал, что становится очень нетерпимым, когда злится. Питеру совершенно не хотелось бы с ним столкнуться в такой ситуации. Он выглядел очень разъяренным. Возникло даже некое сочувствие к Гарри, который часто принимал импульсивность отца на себя. Один из группы сотрудников решился вступиться перед ним за своего коллегу Зака. — Почему вы не можете проявить хотя бы долю сочувствия к напуганным подчиненным? Многие были в здании в тот день, когда убили руководителей. Мы вполне могли оказаться на их месте. Выразительные черты лица Нормана обострились еще сильнее, он казался агрессивным и выдавил из себя натянутую улыбку. — Хочешь за всех заступиться, да, Майерс? Я знаю, что движет твоим идиотским героизмом. Желание отдохнуть от работы. Не думай, что я не в курсе, что ты почти неделю уходил со смены раньше положенного. Тебе я дам тот же совет, что и Томпсону: сходи к психоаналитику. Норман направился к выходу, отточенными движениями снимая с себя лабораторный халат. Питер все никак не мог отделаться от воспоминания о том, как он вместе с Гарри разбили кофейный столик в гостиной пентхауса Озборнов. И какой-то мимолетный ужас, который навел тогда на него Норман, как любой недружелюбно настроенный взрослый может навести на ребенка. С этим ощущением можно было сравнивать разве что драку с тем летающим психом, Зеленым Гоблином, который мог умертвить Питера, если бы у него было на то желание. «Что движет твоим идиотским героизмом, Паук?» — вспомнились сказанные им слова, от которых Питер на несколько мгновений побледнел в лице, ведь только что Норман сказал своему подчиненному практически то же самое. «Я знаю, что движет твоим идиотским героизмом. Желание отдохнуть от работы.» Питера практически передернуло. Нет, это просто дурацкое словосочетание, возможно, что многие люди используют подобное в своей речи. Но просто его немного напрягло это совпадение. Норман показался в вестибюле с самым угрожающим видом, таким, словно он вот-вот достанет автомат и прикажет всем присутствующим встать вдоль стены. Но стоило ему увидеть Питера, его выражение лица невероятно смягчилось, глаза словно загорелись. Он тут же пошел ему навстречу. Питер незаметно улыбнулся ему. Больше ему не хотелось размышлять над всякими бредовыми совпадениями. Хотя, может, еще одним из них было то, что Норман мог собрать взрывное устройство даже из подручных средств. Что-то подсказывало Питеру, что Зеленый Гоблин тоже на это способен. Эта мысль улетучилась, когда Норман оказался рядом и сжал его руку в крепком рукопожатии. Забавно, что на людях их отношения оставались на уровне взаимного уважения. Питеру было этого мало, и он мимолетно приобнял Нормана одной рукой, придерживаясь своей роли. Просто было приятно на секунду почувствовать тепло его тела и аромат парфюма. — Я так рад тебя видеть, — искренне сказал он, с преданностью заглядывая в глаза мистера Озборна и не выпуская его ладони. — Ты уже освободился, поедем домой? — Конечно, дорогой. Я тоже очень по тебе скучал, — ласково ответил Норман, поглаживая его руку большим пальцем и безотрывно обводя взглядом его миловидное лицо. Рядом с Питером он преображался до неузнаваемости, и даже сидящий на ресепшене хостес удивленно поднимал брови, наблюдая за ними до того момента, пока они оба не скрылись за парадными дверьми. Питеру хотелось прильнуть к нему всем телом, повиснуть на его шее или попросту сгрести его в охапку руками, настолько мягким и тактильным он становился рядом с Норманом. Но все, что он мог позволить себе, пока они были на улице — это галантно взять его под локоть. — Ты выглядел очень раздраженным, когда говорил с теми людьми, — заметил Питер почему-то очень довольно. — Видимо, ты со всеми такой строгий, кроме меня? — Ты заслуживаешь только моей нежной симпатии, — спокойно пояснил Норман, ведя своего юного спутника к машине. — По-моему, ты единственный в моем окружении, кто не стремится уничтожить мою нервную систему. Питеру был очень приятен этот своеобразный комплимент, но он наткнул его на мысль о том, что следует оповестить Нормана о том, что его собственный сын больше никогда не захочет к нему приблизиться. Поэтому Питер заметно помрачнел, и Норман обратил внимание на это. — Хочешь мне что-то сказать? — он внимательно взглянул на Питера и остановился возле машины. Питер вздохнул. — Да. Надеюсь, что со мной ты не будешь таким зловещим, — искренне сказал Питер и забрался на переднее пассажирское сиденье. Был приятен тот факт, что возвращаться домой они будут вдвоем, без лишних глаз шофера. — Хотя, вообще-то, выглядело довольно пикантно. — Пикантно? — усмехнулся Норман, тут же оказавшись на месте водителя, и развернулся к Питеру всем корпусом, явно заинтересованный в его словах. — Хочешь, чтобы я был с тобой строгим? Кровь немного прилила к ушам. В тонированной машине им больше не стоило вести себя, словно двое мормонов, и Питер очень резво притянул к себе мужчину за воротник пальто, взялся за его лицо руками и впился напористым поцелуем в губы. Норман выдохнул от неожиданности и ответил на поцелуй. Мальчишка целовал его так, как это делал сам Норман, очевидно, набрался опыта, запускал пальцы в его зачесанные волосы и притягивал к себе так, словно хотел, чтобы Норман взял его прямо здесь и сейчас. Но они все еще находились на парковке Озкорпа. Озборн заставил себя оторваться от его пухлых губ и отодвинуться немного назад. Питер уже тяжело дышал, выглядел довольно заведенным и при этом вопросительно смотрел на Нормана. — Детка, — как можно доходчивее обратился к нему Норман, поправляя на себе пальто, и издал несдержанный смешок, его забавляла нетерпеливость Питера, — ты хочешь заняться сексом в машине? Питер не то, чтобы правда хотел заняться сексом в машине, скорее, просто страстно поцеловаться и поехать домой, но то, как Норман это произнес, и вихрь образов, возникших при этом в голове Питера, заставили его резко определиться со своими желаниями. Теперь он смотрел на Нормана абсолютно однозначным взглядом, которым пытался выразить то, что да, ему бы хотелось оседлать его член прямо сейчас. — Заметь, что не я это предложил, — ответил Питер. Норман издал приятный смех, одновременно качая головой так, словно услышал какую-то ироничную глупость. — По крайней мере, давай отъедем с парковки, — разумно предложил он, одновременно заводя автомобиль. Питер нетерпеливо поерзал на своем месте, не понимая, откуда взялась эта резко проснувшаяся похоть, но глядя на то, как пальцы Нормана уверенно обращаются с баранкой руля, он хотел почувствовать их у себя между ног. — Ты очень нетерпеливый, Питер. Уверен, что не хочешь потерпеть до дома? Принять душ, расслабиться. Все же я провел в лаборатории весь день, и… Он прервался на полуслове, потому что прямо сейчас машина находилась в движении по проспекту, а рука Питера легла прямо на его пах. Норман посмотрел на Паркера потемневшим взглядом. Питер выглядел очень уверенно. Его пальцы очень приятно сжали член Нормана сквозь одежду, вызвав волну жара по телу. — Черт, — выдохнул Норман, и Питер незаметно улыбнулся. Член Нормана ощутимо твердел под его ладонью. Машина остановилась на обочине. Озборн взглянул на своего пассажира вожделеющим немигающим взглядом. От этого Питера немного пробрало. Норман, ясно поняв просьбу Питера «побыть с ним строгим», положил руку на его шею и властно наклонил его к своему паху. Питер волнительно вздохнул. Норман расстегнул ширинку перед его лицом, в этот момент по спине прошла легкая дрожь. Зная, что произойдет дальше, Питер с готовностью увлажнил губы языком и оперся ладонями на колено Нормана. Желание доставить Озборну удовольствие сейчас было острее всего. Когда влажный горячий рот обхватил его член и перешел на усердные напористые ласки, Норман с силой сжал в пальцах руль и, прикрыв глаза на несколько секунд, издал низкий стон удовольствия. Это был всего лишь второй опыт Питера в оральных ласках, но теперь он был намного увереннее, намного смелее, плотно обхватив член Нормана губами, он ритмично двигал головой и работал языком с твердеющей солоноватой плотью, с каждым разом стараясь принять все глубже. Теперь он знал, что ему нужно делать, чтобы заставить мистера Озборна постанывать от удовольствия. Норман положил ладонь на его затылок, направляя своего юного инициативного любовника, и расслабленно откинул голову назад. — Все правильно, котенок, — шепотом поощрил он Питера, — ты делаешь все абсолютно правильно. Одобрительные слова Нормана вызывали у Паркера только больший энтузиазм, ему было откровенно все равно на то, что они оба находятся в машине, и на то, что слюна уже ощутимо стекала по подбородку, он просто хотел удивить своего партнера своим усердием, и, тяжело дыша через нос, старательно погружал его член в рот до самого горла. Это вызывало кашель и слезоточивость, но в эти особо трудные секунды он чувствовал, как Норман напрягается всем телом и делает резкий сексуальный вздох. Питера это чертовски заводило. Ему в принципе нравился тот факт, что он отсасывает Норману здесь и сейчас, заставив его затормозить на обочине в своем любвеобильном порыве. Ширинка начинала болезненно натирать пах Питера, и он, не выдержав, начал поглаживать свой пах рукой, пытаясь снять напряжение. Губы с причмокиванием скользили по рельефному члену Нормана, заглатывая почти целиком, чужие пальцы страстно сжимали волосы на затылке. — Черт, Питер, — хрипло простонал Норман, ощущая нарастающую пульсацию. От его голоса и обращения Питера пробила легкая дрожь. Ему дьявольски захотелось, чтобы Норман прикоснулся к нему прямо сейчас. Оторвавшись от его члена, он поднял голову и взглянул ему в лицо, порозовевший, с влажными припухшими губами, он одним взглядом выражал свою просьбу и выдавал собственное возбуждение. Член крепко стоял, сочился, пачкая белье, и с этим срочно нужно было что-то сделать. И Норман знал, что именно. Одним движением он отодвинул водительское сиденье назад, создавая больше свободного пространства, а через секунду Питер торопливо снимал с себя брюки вместе с бельем и пересаживался на его колени. От нетерпения его потряхивало, неуместно накатывало смущение от осознания того, что сейчас Норман оттрахает его прямо в автомобиле. Его влажный член упирался в ложбинку между ягодиц, Питер ерзал на его коленях, прижимаясь спиной к его груди и стараясь устроиться так, чтобы им обоим было удобно. Опираясь на руль и на сиденье, он искал ту самую точку опоры, в которой он мог бы двигаться свободно. — Блин, — тяжело выдохнул Питер, — я не могу… Он не успел договорить, когда сильные руки Нормана резко подхватили его за бедра и приподняли с поразительной легкостью. Питер жалобно выдохнул, его колени подтянулись к груди, а обнаженная задница повисла в очень откровенной позе, ладони судорожно вцепились в руку Нормана, властно удерживающую его на весу, именно в ней Питер и нашел свою опору. Озборн буквально удерживал его тело одной своей рукой, словно гребанный гладиатор, а второй направил свой влажный от слюны член в его анус. — Норман, — с удивлением выдохнул Питер, упираясь спиной в его грудь и чувствуя его горячее дыхание на своем затылке. Эта поза… Черт, неужели он и правда настолько силен, что может удерживать восьмидесятикилограммового парня, словно легкого болванчика? Разве это возможно? И если возможно, его руку не должно сводить от напряжения? Эта сила казалась абсолютно неестественной, но Питер никак не мог зацепиться за эту мысль, потому что внутри уже скользил его пульсирующий член. Он восхитительно заполнял его изнутри, вышибая абсолютно все мысли, и Питер просто расслабился, поддался этому, раз за разом принимая его внутрь себя и издавая очень жалобные звуки. Норман, трахающий его в свое удовольствие, успокаивал его нежными поцелуями в шею, но от них становилось еще жарче, буквально невозможно дышать, весь салон автомобиля полностью поглотил аромат секса. — Ты хотел, чтобы я был с тобой строгим, Питер? — жарко прошептал Норман ему в ухо, и Питер мог лишь утвердительно простонать в знак согласия. Озборн насаживал его на себя просто с охренительной силой, ей невозможно было бы сопротивляться, и что-то говорило Питеру о том, что даже если бы он захотел, то не смог бы вырываться из его захвата, даже его паучья сила не дала бы ему такой возможности. И эта мысль заводила Питера до предела, даже если она была простой фантазией. — Скажи, как тебе нравится, когда я тебя имею. Питер чуть не задохнулся. В этой позе он чувствовал себя рыбкой, надетой на рыболовный крючок, только, черт возьми, не ртом. Его колени были плотно прижаты к груди, а ступни беспомощно висели в воздухе, и именно так Норман насаживал его на себя. Его член погружался глубже, чем обычно, Питеру начало казаться, что при каждом толчке он выпирал прямо через живот. — Мне очень нравится, — выдохнул он, при этом испытав новую волну наслаждения от собственных слов, — как ты меня имеешь. Казалось бы, от этих жестких толчков начинал содрогаться автомобиль, и любой проходящий мимо мог легко догадаться, что происходит за его тонированными стеклами. Или что еще проще, мог просто услышать громкие жалобные стоны Питера. — Я не могу, я сейчас кончу, — еле пролепетал он, не в силах сопротивляться или хотя бы немного замедлить грубый глубокий темп Нормана. Это было для него слишком, возбуждение наполняло его, тело безостановочно тряслось на таранящем его члене, и Питер изо всех сил пытался сосредоточиться на том, чтобы не выпустить, черт возьми, гребанную паутину в самый неподходящий момент. Запястья саднило так, как будто ему было необходимо это сделать, но обстоятельства требовали от него сдержаться, его разгоряченный зрелый любовник продолжал насаживать его на себя, и от всех этих ощущений у Питера темнело перед глазами и едва не текли слезы. Он уже не мог контролировать себя и, лихорадочно дергаясь в чужих руках, маниакально повторял: — Боже, да, да, Норман, я уже… — он не смог договорить до конца, потому что член буквально выстрелил спермой, в несколько коротких быстрых заходов, оскверняя его великолепный дорогой салон, — уже кончаю. Это было настолько ярко, что Питер был готов отключиться, ноги тряслись в неконтролируемой попытке выпрямиться и вылезти из чужого захвата, но почему-то руки Нормана продолжали удерживать его. Это казалось безумным бредом: своими ногами Питер мог толкнуть и перевернуть грузовик, сбить с пути вагон поезда, но вырваться из рук Нормана Озборна? Что за чушь? Мышцы бедер напряглись так сильно, что их неприятно обожгло болью растяжения, Питер болезненно простонал, одновременно ощущая то, что Норман, прекратив свои грубые толчки, прямо сейчас изливался внутрь. Его тело содрогалось под Питером, горячее дыхание ощущалось на шее, Питер медленно моргал, пытаясь вернуть себе немного здравомыслия. — Норман, мне больно, — наконец смог выдохнуть он, и чужая хватка на бедрах сразу же ослабла. — Ай, черт… Какое-то зверское амплуа Озборна сразу же исчезло без следа, он аккуратно посадил Питера на свои колени. Его член все еще ощущался внутри, от тянущей боли в бедрах Питер поморщился. Он даже не помнил, получал ли он хотя бы раз растяжение мышц после того, как его укусил паук? И почему это произошло сейчас? — Питер, в чем дело? — Норман взглянул в его лицо, повернув к себе за подбородок. — Да все нормально, просто… — Питер перевел изучающий взгляд с глаза на глаз Нормана, словно выискивая в нем ответ на свои размышления. — Кажется, я потянул бедра. Да, секс в машине уже не казался им такой замечательной идеей. Норман изучающе пощупал пальцами его напряженные ноги, Питер снова поморщился: — Да, так и есть. — О, мой мальчик, я сделал тебе больно? — сокрушенно вздохнул Норман, но прежде, чем чувство вины успело захватить его, Питер руками притянул его лицо к себе. — Нет, твой мальчик просто перенапрягся, — спокойно сказал он, глядя в глаза напротив. — Все было великолепно. Норман несдержанно улыбнулся, Питер хотел было увлечь его в поцелуй, но от того, как двинулся член Озборна, все еще находящийся внутри, все тело дрогнуло. — Но с этим надо что-то сделать, — разумно добавил Питер, чувствуя, как трясутся ноги. Слезть с колен Нормана сейчас казалось невыполнимой задачей. — Сможешь одеться? — Да, постараюсь. На самом деле стереть с задницы сперму и надеть на себя штаны, испытывая тянущую боль в бедрах, было проще, чем отделаться от странного, очень беспокойного ощущения, засевшего в голове еще во время их страстного секса. Это было какое-то подсознательное чувство тревоги по отношению к Норману, может быть, паучье чутье просто начало немного баговать? — Через пять минут приедем, я наложу холодный компресс. Потерпишь, милый? — не сводя взгляда с дороги, произнес Норман. Все еще разгоряченный и растрепанный после секса, он ехал быстрее обычного, очевидно, хотел как можно скорее позаботиться о растяжении Питера. В искренности его чувств Питер не сомневался ни на долю секунды, как и в своих собственных, но что-то… что-то было не так. — Норман, я же не договорил. Я кое-что рассказал Гарри. Может быть, дело было именно в этом? — Ты рассказал ему о наших отношениях? — при этих словах Норман почему-то не выглядел удивленным, продолжая вести автомобиль. Питер вздохнул, собираясь с мыслями. — Не совсем, но намекнул более чем очевидно. У меня не было выбора. Я случайно назвал его твоим именем, он заподозрил неладное, начались расспросы… — Ты назвал его моим именем? — Норман несдержанно улыбнулся, прервав Паркера, и даже рассмеялся над этим заявлением. — Боже, Питер. Тот, в свою очередь, неуместно покраснел. — Я уже почти спал, вот и вырвалось, — оправдался он, — в общем, его это глубоко ранило. Он подвел к тому, как это дико выглядит, когда я общаюсь с тобой за его спиной. Я не знал, что мне делать, и сказал, что симпатизирую тебе в романтическом смысле. Гарри был… был в шоке. Я не знаю, оправился ли он от этого потрясения, наверное, стоит ему позвонить. — А в чем, собственно, потрясение? — с весьма прохладным отношением к сыну спросил Норман. — Ты сказал ему только про свои чувства ко мне, и ничего более. Питер внимательно взглянул на профиль Нормана. — Даже не знаю, в курсе ли ты, Норман, но мои чувства к тебе — это очень неожиданный, невероятный факт. А вот твои чувства ко мне всегда лежали на поверхности. И Гарри способен прикинуть два плюс два, и понять, что если я еще не получил, то получу от тебя взаимность. Эта тирада заставила Озборна широко улыбнуться. Все его лицо смягчилось. Да, он был согласен с тем, что никогда особенно не скрывал свое трепетное отношение к Питеру Паркеру. — Ты очень уверен в себе, мой мальчик. — Если я могу быть в чем-то уверен, так это в твоем отношении ко мне, — дружелюбно пояснил Питер. Рука Нормана, до этого лежащая на коробке передач, невесомо коснулась пальцами его руки. — Я рад, что это так. Питер и правда не сомневался в его чувствах. Норман заботился о нем так, как никто другой, и, возможно, мог бы подставить свое плечо в самой трудной ситуации. Но странное ощущение никак не покидало Питера, оно просто наталкивало его на мысль, что Норман что-то ему не договаривает. Паркер не знал, в какой именно момент оно появилось, но, видимо, тогда, когда он почувствовал, что не может вырваться из его захвата. Хотя это было физически невозможно. Но Питер очень редко испытывал такое ощущение. Последний раз это было тогда, когда Зеленый Гоблин прижал его к асфальту, превращая его лицо в бифштекс. Но по мнению Питера, Норман точно, абсолютно точно, явно не мог быть гребанным Зеленым Гоблином. У них не было ничего общего. Кроме того, что Норман тоже может собрать бомбу из подручных средств. Или того, что они оба используют ультрасовременные технологии, разработанные явно не в мирных целях. А еще днем, когда Питер наблюдал за тем, как Норман злится, находясь в компании своих подчиненных, подсознательно он подумал о том, что у Нормана очень сильный темперамент. Норман бы легко мог ударить человека. Или даже причинить ему боль. И эти странные совпадающие реплики… Но все эти догадки казались абсолютным бредом. Когда они были уже дома, Питер почувствовал настоящий стыд за свои необоснованные подозрения. Он лежал на диване на боку, пока Норман прикладывал к его ноющим мышцам бедер полотенце со льдом и успокаивающе оглаживал ладонью его обнаженные ноги. Даже мысленно обвинять его во всех убийствах, совершенных Гоблином, казалось Питеру верхом идиотизма. — Норман, а ты правда можешь собрать бомбу из подручных средств? — поинтересовался Питер, взглянув ему в лицо. — Может, и меня научишь? — Если ты захочешь, — с усмешкой ответил Озборн. — Позволь поинтересоваться, зачем тебе это умение? — А тебе? — отразил наводящий вопрос Питер. Норман удивленно взглянул на его невинное лицо сверху вниз, продолжая придерживать ледяной компресс. Лед в полотенце начинал таять, редкие капли воды оставались на прохладной, покрытой мурашками коже Питера. — Я же ученый. Своего рода. А сфера, в которой я работаю, предполагает умение создавать разное оружие. Взгляд Питера стал очень сосредоточенный. Ему внезапно захотелось оборвать, прекратить этот разговор. Его брови хмуро сдвинулись. — Что ты хочешь на ужин? — спокойно поинтересовался у него Норман. От мрачных размышлений Питера отвлекла его теплая ладонь, похабно огладившая ягодицы через белье. Питер игриво увернулся от его руки. — У нас же только что был секс, — с очаровательной скромностью улыбнулся он. — Во время которого у меня чуть не отвалились ноги. — Я не склоняю тебя к сексу, Питер, я же забочусь о твоем растяжении, — донельзя серьезно ответил Озборн хриплым голосом, плотнее прикладывая полотенце к напряженным мышцам Паркера. — Но ничего не могу поделать с желанием погладить твою попку. До мистера Озборна никто и никогда не проявлял желание «погладить его попку», и эти слова заставили Питера смутиться, хоть он и не подал вида. И невозмутимо выпятил задницу, подставляя ее прямо в руку Нормана. — Ну тогда гладь, — решительно сказал он. — Если ты настаиваешь. Он буквально массировал его ягодицы своими длинными элегантными пальцами, вызывая приятную расслабленность по всему телу. От этого прикосновения не хотелось уворачиваться, хотелось поддаться ему и просто насладиться этим интимным процессом. Питер с интересом подпер рукой голову, наблюдая за Норманом. Мысленно он вернулся к рассуждениям про убийства Гоблина. Норман, так приятно лапающий его в этот момент, ни коим образом не мог подорвать его доверие. — Хочу на ужин пиццу, — прямо заявил Питер. Норман посмотрел на него с нескрываемой нежностью. — Сколько угодно. — Давай закажем у Джо, у них есть правило, что если курьер не привезет пиццу вовремя, то за нее можно не платить. — Поверь мне, детка, нам не нужно хвататься за шанс сэкономить на пицце, — усмехнулся Озборн. — Я и не хочу экономить. Я хочу посмотреть, как быстро он ее привезет, — хмыкнул Питер. — Потому что я сам время от времени подрабатываю там курьером, и мне это дается очень тяжело. Хочу посмотреть, как справляются другие. — И захлопнуть перед его носом дверь со словами «ты опоздал, щенок?» Питер, хохотнув, с осуждением хлопнул Нормана по руке. Тот, впрочем, не прекратил мять его задницу. — Ты такой жестокий тип, — шутливо сказал Паркер. — Даже не представляешь, насколько, — ответил Норман, и эти слова заставили улыбку Питера испариться. Конечно, все это были просто шутки, но… Он никак не мог избавиться от чувства беспокойства. И даже не знал, как бы подвести к волнующей его теме. Он же не мог просто так взять и спросить «у тебя и Зеленого Гоблина, случайно, нет ничего общего?» — Ха-ха, — натянуто ответил Питер. — Мы не будем так делать. — Мне нравится твое дружелюбие. Ты очень милый и добрый парень, Питер. — Можешь представить, как мне было тяжело назвать тебя ублюдком и плюнуть тебе в лицо, — с укором напомнил Питер. Губы Нормана растянулись в удовлетворенной улыбке. — Но, видимо, ты это заслужил. — Определенно. Как твои бедра? Норман убрал ледяной компресс, и Питер на пробу пошевелил ногами. Боль заметно притупилась. — Намного лучше, — довольно сказал он. — Постарайся сильно их не напрягать, — Норман мягко похлопал его мускулистую ляжку ладонью. Это вызвало довольно приятные и даже интимные ощущения, Питеру хотелось только расслабиться и подставляться под его горячие ладони, так что он не стал протестовать. — Побереги свои ноги, ладно, Питер? — Ладно, — согласился он. Тепло приятно разливалось по телу от чужих касаний. Питер все пытался сосредоточиться на том, чтобы отогнать от себя паранойю. — Норман, можно у тебя спросить… — Что угодно. — Вот ты проектируешь разные военные технологии, вроде как, имеешь отношение к общественной безопасности, — осторожно начал подводить Питер издалека, — а как ты относишься к Человеку-Пауку? Норман с некоторым непониманием поднял брови. — Ну мне вот он нравится, я считаю, что он помогает обществу, — сразу высказал Питер свою точку зрения, — а ты? — Думаю, я признаю, что он приносит пользу обществу, — спокойно ответил Норман, — но если ты спрашиваешь меня о его личности, то я думаю, что это морально незрелый человек с черно-белым взглядом на мир. Делящий все в своем окружении на добро и зло. Собственно, ребенок. Это не было оскорблением, но это и не было простой догадкой, Питер воспринял его слова буквально, и почувствовал в них очень правдивый отклик. — Он тебе не нравится? — прямо спросил Питер, внимательно глядя в глаза мужчины. — Да или нет? — Больше да, чем нет, — честно ответил Норман. — Я же не могу судить людей за их примитивный взгляд на жизнь. Но то, чем он занимается, разумеется, проявление настоящего благородства. Питера устроил этот ответ. Он ненадолго задумался, а Норман продолжил: — Я понимаю, почему он нравится тебе. В тебе есть бескорыстное стремление помогать людям. — С чего ты так решил? — Ну, все же я тебя знаю с довольно ранних лет. То, как ты постоянно помогаешь Гарри, натолкнуло меня на эту мысль. И опять этот момент с кофейным столом. Казалось бы, он был не так давно, и Питер решил озвучить свои размышления: — Я сегодня вспомнил, как мы с Гарри раздолбали кофейный стол в гостиной, а потом пришел ты, злой как черт, я испугался просто невероятно, — очень эмоционально выдал Питер, при этом безотрывно глядя на Нормана. — И еще решил, что я больше никогда не приду в этот дом. Настолько жутким ты мне показался. — Я помню, о чем ты говоришь, — усмехнулся Норман. — Я и правда был довольно холоден с Гарри в тот период времени. У меня ушло много времени, чтобы смириться со смертью своей супруги. Я в принципе стал несколько… отстраненным с ее смерти. Питер ненадолго замолчал. Рука Нормана все еще продолжала монотонно поглаживать его, что немного разряжало мрачную обстановку. — И жестоким? — уточнил Питер, все еще ища какие-то неведомые параллели. — Ты бы смог назвать себя жестоким? Норман лишь усмехнулся на этот вопрос. — Не знаю, милый. Что ты под этим подразумеваешь? — Ты бы смог убить человека? — Питер немигающим взглядом смотрел на него в этот момент. — Свести какие-то личные счеты… Лицо Озборна стало весьма серьезным, слегка вытянулось. Он смотрел на лежащего на диване Питера сверху вниз, осмысливая его слова. — Если бы он угрожал жизни моих близких, я бы убил не думая. Казалось бы, это был довольно предсказуемый ответ, но больше Питера напрягло то, как спокойно и невозмутимо Норман это сказал.