Ласковый и нежный

Иногда было необязательно слушать полицейские станции или летать по Нью-Йорку в поисках очередного разбоя, порой просто срабатывало паучье чутье. Оно говорило Питеру о том, что грозит опасность, влекло его за собой и вызывало некое первобытное чувство тревоги. За ним не следовал страх, оно лишь резко обостряло все чувства Питера. На центральной площади Питер оказался буквально через минуту после того, как на ней прогремел взрыв. Он быстро маневрировал на паутине между зданий, пытаясь найти пострадавших, но вскоре до его ушей донесся знакомый шум глайдера. Зеленый Гоблин был здесь. Он держал человека на огромной высоте над землей, Питер видел, как беспомощно дергается незнакомец в руках этого ублюдка, а затем его тело словно в замедленной съемке быстро приближается к земле. Реакция сработала тут же — Питер прервал его падение, выпустив спасительный снаряд из паутины, который растянулся между зданиями и поймал падающего человека. На огромной скорости он приземлился в паутинный гамак и запутался в нем с головой, как пойманная муха. — Вы в порядке? — крикнул Питер, едва успев подскочить ближе. Ответа не последовало, но он отчетливо видел, как этот человек трепыхается в паутине, а следовательно, признаки жизни были еще при нем. — Не волнуйтесь, я вам помогу! Но времени помочь у него было очень мало, потому что шум глайдера усиливался, и вскоре Питер услышал знакомый, оглушительно разъяренный тон: — Почему ты всегда лезешь туда, куда не просят?! — Гоблин был в ярости. Питер чувствовал в нем огромную угрозу, и быстро принял боевую позицию, приготовившись к прыжку. Следовало разобраться с этим психом быстрее, чем он продолжит крушить город. — Могу спросить то же о тебе, — крикнул Питер ему в ответ. На мгновение он увидел, как что-то металлическое блеснуло в руке Гоблина, и он не знал что это наверняка. Вооруженность соперника напрягала его, как минимум летающий псих имел при себе взрывчатку. Питер решил действовать решительно и устремился на паутине вверх, ему навстречу. В прошлый раз ему удалось провернуть этот трюк, и сейчас он собирался столкнуть Гоблина с глайдера снова. Он был уже совсем близко, когда внезапно по всей поверхности глайдера обнажились огромные лезвия, устремленные на него, и пришлось резко сманеврировать в сторону. Глайдер же устремился прямо на него, намеренный, очевидно, ранить или перерубить пополам. Боковым зрением Питер увидел, как Гоблин замахивается в его сторону чем-то, что он распознал как сюрикены, и пришлось резко поменять траекторию в очередной раз, чтобы сбить его с толку. Но решив, что Гоблин хочет подбить его, Питер ошибся, потому что в следующую секунды несколько сюрикенов устремились вниз, к земле, прямо в огромный моток паутины, в котором был живой человек. — НЕТ! — Питер отчаянно крикнул, внезапно потеряв ориентацию в полете. Последнее, что он услышал прежде, чем столкнуться с каменной стеной — смачный звук вонзившихся сюрикенов в человеческую плоть. — Нет-нет-нет! Столкновение на секунду оглушило Питера, он покатился по стене вниз, к земле, но быстро взял себя в руки и оттолкнулся от нее. Взгляд его упал на паутинный гамак, в котором меньше минуты назад еще трепыхался живой мужчина: на этот раз он был без всякого движения. Сквозь паутину лишь просачивалась и обильно капала кровь. Гоблин добил его. Питер не смог ему помочь на этот раз. Этот человек был трупом. Питер бросил озверевший взгляд на глайдер. — Урод, — прохрипел он и начал резко и хаотично пулять паутину в летающего убийцу. Тот был слишком ловок, чтобы позволить попасть в себя, и Питер оттолкнулся от земли с большей силой, чем в прошлый раз, чтобы настигнуть ублюдка одним прыжком. На этот раз у него получилось. Гоблин оказался прямо перед ним, буквально в его руках, и Питер сосредоточил всю свою физическую силу на том, чтобы сбить его с ног сильным ударом. Это произошло буквально за секунду, Гоблин потерял управление глайдером и полетел вниз, но его крепкая хватка в районе предплечья увлекла Паркера за собой. Остервенелый увиденной смертью Питер наотмашь бил его по лицу, всаживая кулак в уродливую улыбающуюся маску, не пытаясь оторвать его от себя, а лишь стремясь причинить ему реальную боль. Будь человек в маске Гоблина обычным смертным, разрушительная сила Питера убила бы его одним ударом, но Паркер давно догадался о том, что тот был чем-то большим, их силы были практически равны. Может быть, этого ублюдка тоже кусал радиоактивный паук? Сейчас нельзя было сказать наверняка. Питер планировал уничтожить его. Столкновение с землей лишь на секунды остановило их борьбу. В какой-то момент Питер сидел на нем верхом, раз за разом вдалбливая его голову в землю. Эти глухие удары следовали друг за другом без остановки, между ними проскальзывал лишь безумный смех Гоблина, которого не отрезвляла боль. Перед собой он видел только обтянутое яркой красной тканью лицо Человека-Паука, который, без сомнения, мог соревноваться с ним своей силой. Его удары ощущались как очень болезненная, взрывная встряска мозгов, с каждым разом он был все ближе к тому, чтобы отключиться, но было даже забавно, что этого шута так разозлила смерть вшивого подонка Роута. Он даже не знал о том, что за человек это был, ему было достаточно лишь явления человеческой смерти. А еще он не был вооружен. Его костюм не был похож на броню. Это было обычное красное-синее трико, которое никак не могло защитить его, к примеру, от взрывной волны. Круглая тепловая бомба замигала, зажатая в руке Гоблина, пока Человек-Паук продолжал пытаться собственноручно размозжить его череп. Ее пиликанье донеслось до его ушей через пару секунд, а когда он захотел резко отпрыгнуть в сторону, Гоблин стал силой удерживать его на себе. Стало страшно и тошно. Он отчаянно вырывался, боясь того, что прямо сейчас его разорвет на куски из-за единичного порыва гнева, а хватка Гоблина была слишком сильной, чтобы справиться с ней. — Отпусти меня! — яростно крикнул Человек-Паук, но волна страха просочилась в его голосе. Стоило Гоблину услышать ее, как он легко пересилил своего оппонента, резко толкнул его ногой. Удар пришелся настолько тяжело, что Питера отмело в сторону, он кашлянул, столкнувшись спиной с асфальтом. Гоблин, оказавшийся прямо над ним, грубо прижал его грудь ногой к земле, надавливая с такой силой, что трещали ребра. Бомба в его руке оказалась прямо перед лицом Питера. Что-то подсказывало, что его плотный зеленый костюм мог защитить его от такого сильного оружия. Но Питера не защищало ничего. Он трепыхался, как выброшенная на берег рыба. Попытка задействовать паутину оборвалась тем, что Гоблин ударил его по руке, как нерадивого ребенка, и от этого дрогнули кости до самого плеча. Было невозможно даже сделать вдох. Питер дергался в панике, жмуря глаза и интуитивно отворачивая голову от мигающей бомбы. Чутье буквально вопило, оглушало его. Оно говорило: тебя разорвет на куски. Прямо сейчас. Сейчас. Но шла секунда за секундой, а взрыв так и не следовал. Гоблин начал хохотать. Его смех вызывал лишь еще большую тошноту. — Что движет твоим идиотским героизмом, Паук? — прошипела его улыбающаяся маска. — Тебе все равно, чьи жизни ты сохраняешь? Может быть, это был убийца детей. Или ты снимаешь с себя ответственность за его спасение? От недостатка кислорода темнело перед глазами. Питер все еще не мог вздохнуть, но смог лишь проронить: — Но это и не тебе… решать. — И что, это все? Какой заурядный ответ… Его нога прекратила давить на ребра Паука, позволяя ему сделать слабый вдох, но тут же наотмашь ударила его по лицу, собираясь раздавить, словно навозного жука. — Будь на твоем месте любой другой, у него бы уже вытекли мозги, — продолжал насмехаться Гоблин. — Но не у тебя, да? Ты особенный. Ты отличаешься от других. И то, на что ты тратишь свои силы… просто смешно. Настолько разочаровывающе, что я убью тебя прямо сейчас. Питер верил в это. Он верил в то, что этот псих убьет его здесь и сейчас, потому что его тело уже немело от боли и напряжения, и постепенно его попытки сопротивляться становились слабее, потому что он просто терял сознание. Когда отключка подступила к нему вплотную, Питер вдруг ощутил резкий прилив сил, как будто новая волна адреналина прошла по телу, и он задергался активнее, и вновь решил задействовать паутину. На этот раз Гоблин взбесился сильнее и начал ударять ногой по лицу с удвоенной силой. Питер чувствовал лишь то, как он превращает его в кровавое месиво, и как трещат кости. — Ха… Хватит, — лишь тихо проронил он снова, невольно, на последнем издыхании, чувствуя, как во рту набирается кровь. Боже, неужели ему придется сдохнуть прямо так? Сейчас? — В прошлый раз ты казался мне менее жалким, — с энтузиазмом заметил Гоблин. Его удары оборвались, и теперь он просто смотрел на испятнанную кровью и грязью маску Паука. Он не был уверен наверняка, жив этот шут еще или нет, но его собственный гнев наконец-то отступил. Человек-Паук лежал без движения, лишь руки его редко подрагивали, словно все еще хотели интуитивно выпустить снаряд паутины. — В амплуа героя ты просто отвратителен. Ты был бы более полезен, если бы мы с тобой действовали вместе. Как команда. Забавно было бы. Гоблин издал вздох напускного сочувствия. — Подумай об этом, герой. Все равно люди вряд ли будут считать тебя героем, когда найдут завернутый в паутину труп. По его команде глайдер плавно опустился к земле, и Гоблин ловко запрыгнул на него. Питер не слышал звук удаляющегося глайдера, он слышал только шум крови в своих ушах. Постепенно на улицу начали выходить зеваки, до этого спрятавшиеся в банке. Они видели кровавый моток паутины над землей, и чуть дальше — Человека-Паука, лежащего на земле без движения. Кто-то уже осмеливался подходить чуть ближе, понимая, что опасность миновала. Осознание реальности постепенно возвращалось к Питеру, он видел человеческие фигуры, приближающиеся к нему. Опасность потерять свою анонимность ударила в голову, и заставила начать шевелиться. По всему телу прокатывалась адская боль, а кровь во рту заставила его закашляться. Этот псих имел все шансы его убить, но не сделал этого. Почему? Питер сосредоточил все свои силы, чтобы впустить заряд паутины и вознестись над землей, борясь с желанием отключиться прямо в полете. Он чувствовал себя именно таким, каким его назвал Гоблин: жалким и отвратительным. Подсознательно он жалел о том, что первый полез в драку, но ведь другого выхода не было: он привык защищать людей, вне зависимости от того, кто они и за что повинны: Питер просто помогает всем, кому нужна помощь. А в правосудии пусть разбирается полиция. Добравшись до безопасного места на крыше, где он и оставил свой рюкзак, Питер упал на колени и стянул грязную маску с лица. Кровь изо рта сочилась не переставая, Питер все еще пытался осознать тот факт, что был на волоске от неминуемой гибели. Он не знал, что он мог поставить против Гоблина, который мог уничтожить его с такой легкостью. Надо было добить его… в самом начале, пока был шанс. Мысль об убийстве так же вызывала у Питера тошноту. Он кашлял, стоя на коленях и пытаясь хоть немного прийти в себя. Ему страшно было взглянуть сейчас на свое лицо, потому что по ощущениям оно было изуродовано до неузнаваемости. Из рюкзака он дрожащими руками вытащил свой новый мобильный и пригляделся в отражение на экране. По крайней мере, зубы были на месте. Кровь и бесчисленные гематомы превратили его в циркового урода, и даже несмотря на то, что паучья регенерация должна была справиться с этим в течение суток, Питер принял решение не ехать в пентхаус Озборнов. А поехать домой. К Гарри. Гарри будет задавать меньше вопросов. А если не меньше… То он не такой догадливый, как его отец. Боже, если бы он или Норман были на этой площади, то они могли бы пострадать точно так же, как этот бедолага, завернутый в паутину. И Питер бы ничего не смог с этим сделать. Испытывая все большее отвращение к себе, Питер заставил себя переодеться, после чего двинулся в путь, искренне рассчитывая на то, что Гарри все-таки не будет дома. Но, к огромному сожалению, он уже был там. Поначалу Гарри не обратил на него внимания, он стоял у окна гостиной, спиной к появившемуся на пороге Питеру, и разговаривал по своему сотовому. Паркер воспользовался этим, планируя прошмыгнуть незаметно, но в этот момент Гарри повернулся к нему и, увидев его избитое до неузнаваемости лицо, с ужасом широко распахнул глаза. — Питер… Что с тобой случилось? Что за хрень? — несколько шокированно повторял он, сразу отложив телефон и быстро зашагав к другу. — На тебя что, напали? Питер открыл было рот, но в таком состоянии ему было тяжело не то, что генерировать новые оправдания, но и говорить в целом. — Да, меня… хотели ограбить. Но я не позволил этому случиться, — еле произнес он, чувствуя, как содержимое желудка подходит к самому горлу. — И вот результат. — Поехали в больницу. Сейчас, — тут же решительно сказал Гарри, но Питер отрицательно помотал головой. — Как это «нет?» Посмотри на себя! Тебя как будто приложили лицом об идущий поезд! И в полицию тоже пойдем. Такое нельзя спускать с рук… — Гарри, нет, — повысил голос Питер, обессиленно присев на диван. — Я в порядке. Мне намного лучше, чем это выглядит. Просто пара синяков… — Синяков? У тебя может быть сотрясение. И это в лучшем случае. — Клянусь, Гарри, у меня просто очень чувствительная… кожа. Один раз слегка сожмешь, и уже огромная гематома. Все хорошо, правда. Я просто… просто хочу отдохнуть. Питер взглянул на друга умоляющим помятым взглядом. — Это просто жесть, — вздохнул Гарри, не отрывая от него глаз. — Это кошмар. Но я… Ладно. Я не потащу тебя куда-то силой. — Час назад был взрыв у Центрального Банка, ты знаешь? — Питер еле моргал. Гарри выглядел все более непонимающим и напуганным. — Позвони отцу, спроси, все ли у него в порядке… Гарри машинально схватил сотовый, судорожно набирая номер отца. Питер вновь подал голос: — Очень прошу, не говори ему, что со мной случилось. Ты же знаешь, он… Потащит меня в госпиталь. Или еще что-нибудь. Пожалуйста, Гарри. Маниакальность, с которой Питер повторял «прошу» и «пожалуйста» несколько пугала и настораживала Гарри, но он все же пошел на поводу у друга, искренне при этом надеясь, что у Питера не поехала крыша. Но выглядел он отвратительно. — ..Да, пап, я в порядке. Я дома. Я вообще ни о чем не в курсе. Мне сказал об этом Питер, — объяснялся Гарри по телефону, — да, он тоже тут. Да, с ним… все в порядке. Питер благодарно кивнул другу. Хотя что-то подсказывало ему, что скоро разговор ждет и его самого. Посидев еще недолго на диване и немного восстановив силы, Питер пошел в ванную, чтобы принять душ, смыть с себя следы грязи и крови, и заодно включить собственный мобильный. Морщась и преодолевая боль по всему телу, Питер снимал с себя одежду и при этом держал телефон у уха, ожидая, когда Норман примет его вызов. — Да, мой ангел? Как только Питер услышал его голос, почему-то испытал очень острое желание расплакаться, как малый ребенок, и рассказать о том, что нихрена он не ангел, что он допустил смерть человека, и чуть не погиб сам из-за своей неосторожности. Вместо этого Питер просто шмыгнул носом. — Норман, — как можно тише произнес он, чтобы Гарри не услышал его из гостиной. — Я останусь с Гарри. Я не поеду сегодня к тебе. — В чем дело? Питер сделал глубокий вдох, справляясь с эмоциями. — Гарри очень… напуган из-за взрыва. Он сам попросил меня приехать. Я и так чувствую себя эгоистом из-за того, что ничего ему не рассказываю. Поэтому я останусь сегодня здесь, мы проведем вместе немного времени, он успокоится. Ты ведь не против, правда? Некоторое время в трубке повисла пауза. — Нет, Питер, я не против. Скажи мне, что у тебя случилось? Питер прикрыл глаза рукой. — Ничего. Все хорошо. — Нет, я слышу, что что-то не так. Его было невозможно обмануть. Он был внимателен и настойчив. И еще очень заботлив. Не выдержав, Питер шмыгнул носом, выдавая всю критичность своего состояния. — Питер… — с беспокойством повторил Норман. — Ты можешь рассказать мне что угодно, ты знаешь об этом? Я никогда не буду осуждать тебя. Просто скажи, что случилось. Его искренность еще сильнее надавила на Питера. Теперь он реально кривился в рыданиях, стоя голый посреди ванной и зажимая рот рукой, чтобы его всхлипы не донеслись до Гарри. — Я просто… Норман, я видел… Черт… — Питер покашлял, чувствуя, как рот наполняется горечью. — Я видел того летающего психа. Который… убил твоих коллег. Мне кажется, что он имеет что-то против твоей компании. И я боюсь, что он способен… Что он может сделать что-то с тобой. Я не хочу, черт возьми, этого допустить. Он проругался при Нормане, но не испытывал при этом никакого стыда, потому что находился на грани истерики. Норман понимал, что Питер плачет. И это вводило его в некий ступор. — Питер, послушай меня внимательно, — спокойно сказал он. — Я постоянно проектирую технологии для армии США. После нападения на мою фирму я обезопасил ее и свой дом лучше, чем Пентагон. Я могу сделать взрывчатку из подручных средств, буквально из того, что лежит на моей кухне. Подойти к моему дому будет огромной ошибкой даже для летающего киборга. А еще я становлюсь очень нетерпимым, когда злюсь, а если кто-то посмеет даже подумать о том, чтобы тронуть тебя или моего сына, я разозлюсь очень сильно. Питер слушал его речь, и с каждым сказанным словом тревога медленно отступала от него. На душе медленно возвращалось спокойствие. Норман Озборн и правда был очень непростой целью даже для вооруженного психопата. Питер даже улыбнулся, вытирая мокрое от слез лицо, и тихо усмехнулся: — Ты еще забыл про то, что ты качаешься. — Да, еще я качаюсь, — добродушно добавил Норман. Питер вздохнул, постепенно приходя в себя. — Ты такой крутой, — искренне сказал он. — Тебе стало легче, мой котенок? — Да, намного. Ты же не расстроен, что я не приеду сегодня? — Нет, я понимаю твое желание побыть рядом с Гарри. На самом деле, я и сам рад, когда вы проводите время вдвоем. Завтра я тебя увижу? — Конечно. Обязательно. После душа Питер почувствовал себя порядком лучше. Его лицо и грудь были усыпаны гематомами, но по крайней мере отступило чувство тошноты. Почему-то ему прекрасно верилось в то, что Норман Озборн мог постоять и за себя, и за него, даже не будучи Человеком-Пауком. Но он внушал Питеру всем своим видом такую странную силу, что Паркер мог бы подумать о том, что у него есть какие-то необычные физические мутации. — Держи чай и обезболивающее. Все, что я могу тебе предложить, — сообщил Гарри, подавая кружку и упаковку таблеток в руки Питера. — Боже, как же ты хреново выглядишь. — Спасибо. — Не хочешь рассказать, как ты отбился от грабителей? Их было несколько? Как это произошло? Где? — Ох, ну по правде это было просто двое держиморд. Я им нагрубил, они начали колотить меня, но тут же подоспела полиция, — весьма виртуозно соврал Питер. — Даже не хочу особенно вдаваться в детали, но недалеко от университета. — Боже, посреди бела дня, — пораженно сказал Гарри. — Еще и этот взрыв… Не могу понять, что за хрень творится. У нас же вроде даже есть Человек-Паук, а преступность только растет. Он в отпуск ушел что ли? Питер нервно хохотнул. Забавно было говорить об этом с Гарри. Иногда он представлял, как признается ему в том, что он — Человек-Паук, и как за этим следует шок Гарри. Интересно, какова была бы реакция Гарри, услышав он то, что Питер плевал в лицо его отцу. По его просьбе. — Может, посмотрим фильм? — отвлеченно предложил Питер, сделав глоток чая из кружки. — Ты же хотел, помнишь? — Да, давай. Прошло минут десять с начала фильма, и хоть Питера терзали разные посторонние мысли, он успел погрузиться в просмотр, когда внезапно Гарри сказал ему: — Мне жаль, что с тобой это произошло, Питер. Ты хороший парень, но с тобой вечно случаются ужасные вещи. Питер знал, что подразумевает Гарри под ужасными вещами. Смерть родителей в раннем возрасте, затем смерть дяди Бена. Теперь это. — Но все же я справляюсь, — обнадеживающе ответил Питер. — У меня есть ты. И моя тетя. Гарри выглядел обеспокоенным. Казалось бы, даже виноватым. Его густые брови хмуро сдвинулись, а глаза смотрели будто бы с сожалением. — Мне жаль, что последнее время мы так мало общаемся, — сказал он. — Ты почти не ночуешь здесь. У тебя кто-то появился? Рано или поздно разговор должен был зайти об этом. Питер хотел прикусить губу, но та тоже отозвалась весьма болезненными ощущениями. — Да. Вообще-то да. Но пока что я только прощупываю почву, поэтому не хочу вдаваться в детали… — Ты такой скрытный, — мрачно заметил Гарри. — Я бы уже двести раз растрепал тебе все. Ты уже долго ночуешь у нее, и даже не сказал мне, как ее зовут. — Гарри, я посвящу тебя в эти отношения тогда, когда сам буду к этому готов, — вздохнул Питер. — Правда. Дай мне поблажку, это же мой самый первый опыт. — Дай поблажку и мне, у меня уши вянут от недостатка информации. Чем больше ты это скрываешь, тем больше я чувствую какой-то подвох. Может быть, она глухая или слепая? Или у нее какое-то очевидное уродство? Это старуха? Или вообще мужик? Или наоборот, знаменитая модель, с которой ты вынужден скрывать отношения от папарацци? — без умолку болтал Гарри, явно собирая выяснить хоть что-то. На фразе «вообще мужик» Питер еле сдержал смешок. Боже, ну и позор, Гарри не подозревал не только о том, что его лучший друг встречается с его отцом, но и вообще о том, что его лучший друг встречается с мужчиной. Хотя, откровенно говоря, это было неожиданностью и для Питера тоже. — Гарри, я не хочу про это говорить, — все еще противился он. — Для меня это правда очень интимная часть жизни. Прости, что я такой недотрога, но не надо на меня давить. — Ладно, ладно, — сокрушенно сдался Гарри. — Хоть это и невероятно оскорбительно. Но скажи хотя бы просто: ты счастлив в этих отношениях? Питер едва заметно улыбнулся. — Да. Я счастлив, — уверенно ответил он. — И мне бы хотелось, чтобы эти отношения продолжились. — Ну хоть что-то. Слушай, может, не пойдешь завтра на занятия? Выглядишь ты хреново, а я как раз могу составить тебе компанию. У этого боевика есть еще вторая часть. — Ты же знаешь, что я не пропускаю занятия. Стоит начать это делать, как я перестаю понимать программу. — Хах, в отличие от тебя, я даже не начинал ее понимать, — Гарри издал смешок, хотя в его голосе послышалось некое отчаяние. — Уверен, что в будущем ты видишь себя ученым. Но я нет. — И кем ты видишь себя? — Питер перевел внимательный взгляд на друга. — Вижу, как я сижу на заднице, а деньги сами текут ко мне рекой, — саркастически ответил он. — Нет, серьезно, Гарри. — На трассе. — У тебя же полно разных положительных качеств. Неужели ты не знаешь, где их применить? Гарри вздохнул. — Я довольно предприимчив. Но бросать курс физики и уходить в бизнес-школу — полнейшая клоунада. — Нет, это не так. Многие взрослые люди находятся в поисках себя и до сорока лет жизни. А ты еще совсем молод. — Хах, мой отец совершенно другого мнения об этом, — лишь отмахнулся от слов Питера Гарри. — Не всем повезло быть такими же определенными в жизни, как твой отец. Ты же знаешь, что он не может до конца жизни решать, что тебе делать, — спокойно разъяснил Питер. — Лучше заниматься тем, что тебе по душе, чем думать о том, чего от тебя ждут другие. Все это Гарри прекрасно знал и без него, но было приятно услышать от Питера слова поддержки, пусть и выглядел он сейчас как помятый сухофрукт. Даже голос Паркера звучал довольно устало, словно он медленно погружался в сон. Спустя несколько минут молчания, когда Гарри покосился в его сторону, он обнаружил, что Питер обессиленно откинул голову назад и дремал, сидя все в той же позе, перестав участвовать в просмотре фильма. — Ты все? — тихо позвал его Гарри, но Питер не отозвался. Он действительно спал, его тело требовало немедленной регенерации, а во сне она проходила лучше всего. Гарри выключил телевизор и поднялся с дивана, чтобы отключить и свет в гостиной. Лучше всего для Питера было дать ему отоспаться, и именно это решил сделать Гарри. Под дверью ванной комнаты он также обнаружил полоску света, пришлось заглянуть и туда, чтобы погасить его, но больше всего его внимание привлек мобильный телефон, лежащий на полке с ванными принадлежностями. И это был не телефон Гарри. Он вообще выглядел иначе, довольно новым. Странно, что Питер не сказал ему, что теперь у него есть сотовый, ведь они могли обменяться номерами и общаться на расстоянии. Гарри озадаченно повертел его в руках. У Питера редко были лишние деньги, но может, это был подарок его тети? Не так важно. Гарри прихватил чистый плед, чтобы накинуть его на спящего Паркера и создать ему более располагающую для сна атмосферу. — Давай, ложись, — Гарри потянул его за плечо, заставляя принять горизонтальное положение на диване. — Будешь спать сидя — шея отвалится. Питер обессиленно повалился на бок, не открывая глаз, и интуитивно подтянул подушку под свою испятнанную щеку. — Все, спи, — облегченно сказал Гарри и спокойно направился к себе в комнату. Он был действительно спокоен за Питера в этот момент, но слова, которые донеслись до его ушей, заставили резко замереть на месте: — Спокойной ночи, Норман, — тихо пробубнил дремлющий Питер себе под нос. Гарри стоял на месте, озадаченно смотря на его лицо, чтобы убедиться, что это не идиотская шутка. Как он его назвал? — Что? — холодно переспросил он, но Питер не отозвался на этот вопрос. Что он сказал? «Спокойной ночи, Норман», — так тихо и обыденно, словно абсолютно естественно, и Гарри было откровенно тошно от одной только мысли, что Питер хоть раз говорил это его отцу. Потому что это точно было имя его отца, никакого другого Нормана в их окружении не было. Никогда. Гарри почувствовал себя идиотом.