***
Еще немного, и от упрямой сосредоточенности по лбу начнут стекать струйки пота. Я не приветствовала идею отдать мне Харпера, но, получив задачу, как никогда стремлюсь ее решить — вызов подхлестывает. Я не привыкла отступать. И дело уже не в стремлении показать Торнтону, на что я способна. Я хочу закрыть эту сделку. Жаль, что неделя работы не приносит понимания, как подступиться. Вот и сегодня я третий час занимаюсь подбором банковских и инвестиционных инструментов, которые потенциально подойдут под двести миллионов размещения Джонатана Харпера. Если тот согласится. Основная сложность в том, что клиент, во-первых, слишком консервативен, даже не пытается выйти за гособлигации типа «А»; а во-вторых, он уже давно и успешно обслуживается в «Бэнк оф Америка», «Морган Стэнли» и «Ситибанк». Таких трудно перетащить к себе. Удивительно, что он вообще открыл у нас счет для пары некрупных оффшорных операций. Так и хочется позвонить и съязвить: как комиссию за перевод платить меньше, так к нам, а как влить шестьсот миллионов в облигации федерального займа, так это к менеджеру «Моргана». Притихшая досада разгорается вновь. Умею себя накрутить, ничего не скажешь. Сроки поджимают, нервозность усиливается, а отсутствие подвижек даже в элементарной разработке портфеля вгоняет в уныние. Как я буду отчитываться перед Тортоном с такими скудными наработками? Одна лишь мысль о том, что придется взаимодействовать со своим невыносимым руководителем из-за Харпера, медленно убивает меня, как невидимый яд, распыленный в воздухе. Тяжело вздохнув, пролистываю список акций, предлагаемых нашими аналитиками для вложения на средний срок, когда в нижней панели загорается кнопка корпоративного чата. Ох, Латиша, сейчас не до тебя и обеда… Сначала я должна закончить… Желудок предательски урчит, когда я все-таки отвлекаюсь и открываю сообщение: «Чэндлер, зайди ко мне. Обсудим Харпера» Интересно, в арсенале мистера-идеальное-резюме когда-нибудь появится слово «пожалуйста»? Или каждое утро, когда он смотрит в зеркало, представляет себя Богом? Моментально рассердившись, как это теперь бывает постоянно с появления Торнтона в нашем офисе, я поправляю рубашку и беру с собой необходимые документы. Через две дюжины шагов гул опенспейса остается за спиной, и после демонстративного стука — пусть и не по этикету — я оказываюсь в кабинете, который так и не стал моим. — Вы… — сначала хочется выцедить «вызывали?», но я осекаю себя. Вызывают шлюх, так что: — Вы приказали подойти, сэр. Стеклянная дверь по инерции захлопывается, и Торнтон, сидящий за столом, поворачивается на звук. Медленно отложив серебристую ручку, откидывается на спинку кресла и складывает длинные пальцы в замок. — Попросил. — У нас разные представления о том, как выглядит просьба, сэр, — нагло вылетает у меня прежде, чем успеваю обдумать реплику. — Надеюсь, Харперу ты звонила с таким же резвым настроем? — мрачно усмехается Торнтон, пока его голубые глаза обещают мне ад. — Нет, сэр, с обычным, — почувствовав, что краснею, я пристыженно опускаю взгляд. Да, нарвалась. Но если он ждет, что я как Сунг Ли стану заглядывать в рот и с трепетом ловить каждое слово, у меня для него плохие новости. — Ладно, сядь, — почти сразу отмахивается Торнтон и, придвинувшись к экрану, начинает щелкать мышкой. — И рассказывай. В деталях. Ловлю себя на мысли, как меняется его голос: от уничижительно-дробящего, втаптывающего оппонента в пол, до обволакивающе-сосредоточенного. Почему-то теряюсь и не знаю, с чего начать. Мысли путаются. — Он согласился на встречу, хоть и не сразу. Но, увы, через неделю… — заправляю прядь волос за ухо. Взгляд Торнтона молниеносно цепляется за мой жест, но затем плавно возвращается обратно к монитору. — Дальше, — мягко добавляет он. Снова эти нотки. Он собирается меня загипнотизировать? — Я проанализировала инсайдерскую информацию, которую смогла о нем получить и пытаюсь составить подходящий портфель… — Почему «пытаешься», а не составляешь? Ох уж эта нью-йоркская манера торопиться и перебивать. — Трудности с продуктовой линейкой? И делать идиотские выводы, не дослушав. — Я работаю в компании вот уже четыре года, сэр. Два из которых в активных продажах. И уж в чем-чем, но в продуктовой линейке у меня никогда не было проблем. Гордо вскинутая голова остается без внимания — Торнтон продолжает что-то созерцать на экране. Наверное, с таким вальяжным видом можно только раскладывать пасьянс. — И? — он вскидывает тонкую бровь. — В чем тогда дело? — Мы уже обсуждали, что это очень непростой клиент, — еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, снова принимаюсь объяснять я. — К нему тяжело пробиться, он тщательно подбирает себе банки и менеджеров и крайне редко соглашается на что-то новое. Торнтон, наконец, отстраняется от компьютера. С неторопливо-раздражающей элегантностью встает и застегивает пуговицы на пиджаке. Явно дорогущем пиджаке. — И какой на этот счет совет дает тебе твой наставник Тайлер Булл? — манерно растягивая слова, вдруг спрашивает он, сжав ладонью спинку своего кресла и осматривая меня проницательным взглядом. — Так этого идиота, кажется, зовут? Он издевается? Выждав секунду, отвечаю сквозь зубы: — Вы сама вежливость, сэр… — Я задал вопрос. Фразы он отбивает только так. Любые. Чертов деспот. Чтобы не нарваться снова, я предпочитаю смолчать. — Колман говорил, ты лучшая в отделе, — Торнтон обходит стол и останавливается за моей спиной. По которой уже роем бегут мурашки. Да что такое? Уже не в первый раз! — У лучшей нет ответа, как и у ее наставника, судя по всему? Дался ему Тайлер! Сколько можно цепляться? — Как бы вы не пытались меня унизить, вы не можете отрицать факт того, что именно лучшей поручили такого клиента, — развернувшись, парирую я. Не только он умеет отбивать удары. — Больше было некому, судя по всему? Наблюдая, как на его лице борются два чувства — явный протест и любопытство, — мне хочется рассмеяться, но я сохраняю невозмутимость. Наконец, Торнтон хмыкает, пряча ладони в карманы идеально отутюженных брюк. — Ты мыслишь слишком ограниченными материями, Чэндлер, — помолчав, вдруг говорит он и возвращается к своему креслу. — Почему клиенты вообще у нас что-то покупают? Вкладывают сотни тысяч, миллионы? Его вопрос ставит в ступор. — Потому что мы… — наблюдаю, как он опускается на место, приняв крайне властную позу. — Мы им предлагаем, и… — Потому что им это нужно. А почему они вкладывают так много? Хотя могли бы купить очередной кабриолет любовнице или свозить жену на Гавайи? Торнтон разговаривает со мной так, словно знает тайну, доступную лишь ему. И это становится еще одним катализатором раздражения. Вдобавок к тому, что я признаю, что действительно никогда не задавалась этими вопросами. И признаю, что очень хочу постичь то, что оказывается было неведомо. — Потому что у них есть эти возможности… — бурчу я, смотря в ответ исподлобья. — Нет, Чэндлер. Клиенты тратят миллионы долларов на акции, облигации, трасты и прочее лишь тогда… — и вновь этот непривычный тон, мягкий как бархат. В котором — надо же! — проскальзывает искренность и заинтересованность беседой: — …когда ценность сделки для них превышает цену. Чувствую себя в вакууме. Совершенно обычный — и такой правильный — довод из уст Торнтона становится для меня молнией в ясную погоду. — Понимаешь, о чем я? — уголки губ приподнимаются в едва заметной улыбке. Он легко постукивает по ним подушечкой указательного пальца и добавляет, пока я остолбенело слежу за этим: — Твоя задача: прощупать Харпера и найти в нем такие болевые точки, чтобы он вложился, не задумываясь. Чтобы понял, как ценен для него и его проблем составленный тобой портфель. Тогда его не будет интересовать ни цена, ни «Морган Стэнли» с «Бэнк оф Америка». Как в замедленной съемке наблюдаю, как палец соскальзывает с губ, и Торнтон убирает ладони на стол. Перевариваю все услышанное, но следующая фраза, догоняющая меня, опрокидывает… некоторой двусмысленностью. — Его будешь интересовать только ты. Голубые глаза прожигают во мне дыры. Напряжение в воздухе стянуто в тугую петлю. Такое же, как тогда у лифта, после его знакомства с Тайлером… Но в этот раз Торнтон первым развеивает его, вновь придвинувшись к клавиатуре и что-то с энтузиазмом по ней набивая. — Учти это при подготовке к встрече. И на самой встрече. А если выпишешь по пунктам ценность составленного портфеля и покажешь заранее, можешь смело требовать от меня похвалу. Хорошо, что Торнтон не видит, как я непроизвольно закусываю губу, услышав окончание фразы. Если это ирония, почему слова таким странным эхом оседают внутри? — А пока — не смею более задерживать. Держи в курсе, если появится что-то новое. Я все ищу надменные в его голосе нотки, но их почему-то нет. Что это за новая тактика? Пауза затягивается, и мне остается ретироваться с едва слышным: — Да, сэр.***
На обеде я не могу сосредоточиться на разговоре с Латишей. Изредка поддакиваю, продавливая вилкой и без того размякшее авокадо в салате, и на бесконечном повторе прогоняю в голове слова Торнтона. Важна ценность сделки. Простая истина, всегда лежавшая на поверхности. И почему я сама до нее не дошла? Ведь если кто-то хочет купить себе «Биркин», он запишется в очередь на несколько лет, потому что ему ценна именно эта сумка, а не «Шанель» и «Диор» вместе взятые. Что же предложить Харперу, чтобы он и не вспомнил о «Морган Стэнли»? — Ты все еще здесь? — Латиша щелкает пальцами перед моим носом. — Прости, — виновато вздыхаю я. — Нужно выбить из клиента согласие на встречу, а я никак не соберусь с мыслями… — Так попроси совета у мистера-шикарная-задница, — Латиша лукаво подмигивает и тянется через стол за стаканчиком смузи. — Умоляю, перестань, — шикаю я, озираясь по сторонам и надеясь, что нас никто не слышит. В крошечном кафе в лобби частенько бывают коллеги; вдруг и Торнтон заявится, а мы тут явно не акции обсуждаем. — И вообще, хватит говорить о нем, — с третьей попытки я поддеваю вилкой последнюю креветку. — Меня не интересует его задница… — Хочешь обсудить другие части тела? — продолжает троллить подруга. Веселость мне не передается, и в опенспейс я возвращаюсь раздраженной. Злюсь на все и вся — на дурацкие шутки Латиши, на свою излишне эмоциональную реакцию на них, но больше всего на свою недальновидность в случае с Харпером. Правильнее успокоиться и сделать так, как советует Торнтон. В его словах действительно есть резон. Но пользоваться подсказкой — это в какой-то мере признать, что я не справилась сама. С другой стороны, совет он дал дельный, а я не дилетант, чтобы оскорбиться. Я опытный командный игрок, который в первую очередь думает о благе для компании. Глубоко вздохнув, я снова открываю список от аналитиков. Профессионалы всегда пользуются возможностью минимизировать риски и добиться своего. Попробую и я. В конце концов, ценность этой сделки превышает цену и для меня.