***
Заперев посмертного стража в «Круге Имира», Тёмный Лорд направился вглубь пещеры. Там он обнаружил начало низкого хода, дно которого было покрыто грязью и ледяной водой. При его высоком росте Тому пришлось согнуться едва ли не пополам, чтобы в него попасть, но впереди свод стал ещё ниже, так что пришлось лечь и ползти около двадцати ярдов. Дальше высота резко увеличилась, а вот стены приблизились одна к другой настолько, что стало возможно передвигаться только боком, а в нескольких местах даже нужно было ложиться в ледяную воду и ползти. Ход закончился выходом в небольшую пещеру, у выхода в нее стояла старая лампа, похоже, что керосиновая. Освещавший до этого себе весь путь Люмосом, Воландеморт сначала осмотрелся и ничего в пещере не увидел. Задумчиво посмотрев на лампу, он понял, что она здесь стоит не просто так, а проведя над ней рукой, ощутил довольно сильный магический фон. Том разжег лампу и вздрогнул. Прямо у его ног чернел провал, который до того был невидим, а за ним посередине пещеры стоял ОН, вернее, ОНО. То самое истинное «Земное яблоко» Мартина Бехайма, на котором светилось несколько точек. Видимо, это и было обозначение существующих на Земле Переходов. С лампой в руке Тёмный Лорд перенёсся к глобусу. Хорошо, что он отлично учился в начальной магловской школе и имел высшие баллы по географии. Простой маг впал бы в ступор перед этим артефактом, так как познания в области устройства родной планеты у волшебников были весьма условны. Немного крутанув на подставке глобус, он быстро определил, что ближайший к месту его рождения переход находится в Ирландии, а постучав кончиком палочки по огоньку, прочел точный адрес места. Переход находился на острове в озере Лох-Дерг, в Ирландии. Том с облегчением вздохнул. Половина дела сделана, осталось собрать все крестражи, чтобы соединить свою душу перед Переходом. Том отчётливо вспомнил, как ему явился Шипе-Тотек, как он каялся перед богом, какие дал ему обещания, и эекайлакацкоскатль, божественный дар, драгоценный камень, скрученный ветром, который он носил на шнурке под одеждой, нагрелся, подтверждая, что он всё делает правильно. Том вернулся тем же путём, что и пришёл. Перед выходом из Verdammter Ort Воландеморт освободил посмертного стража. Случайным прохожим в пещере делать было нечего, да и волю мастера, спрятавшего там своё творение, нужно было уважать.***
Дуэйн Бёрк встретился с Кингсли Шеклболтом в «Дырявом котле», где был скрытый от всех номер для встреч главы невыразимцев со своими агентами. — Мне кажется, что идея допрашивать Шварца в Министерстве не слишком хороша, — сказал аврор, который вчера долго об этом размышлял. — А что ты предлагаешь? — уточнил Дуэйн. — Я трижды в конце дня отслеживал его перемещения. После работы он уходит камином в Аппер-Фледжли, в трактир «Три гоблина и кентавр». Там он задерживается на полчаса, выпивает пинту йоркширского стинго, болтает с барменом, а потом пешком отправляется до своего дома на окраине поселения. Там его и можно прихватить и доставить в Три ворона, где допрос и легилименцию можно проводить без риска и спешки. — Возможно, ты прав. Заручимся согласием Гарри и Северуса, но не думаю, что они станут возражать, — немного обдумав слова Шеклболта, ответил Бёрк. — Сам его притащишь? — Нет, кто-нибудь мог заметить мой интерес к тем давним событиям. Я же разговаривал не только со Шварцем, но и с Гербертом Уотсоном и Уильямом Харрисом, — покачал головой Кингсли. — Если так случится, что Мэтью не явится на следующий день в Аврорат, эти парни могут вспомнить о моих беседах с ними. В момент его похищения я должен быть на виду минимум у двух-трёх волшебников, чьи показания не будут вызывать сомнений. — Тогда я беру организацию его похищения на себя, — ухмыльнулся Дуэйн. — Устроим всё в лучшем виде. Получив через парные блокноты согласие от обоих, он сообщил Кингсли о том, что вместе со своими невыразимцами займётся Шварцем прямо сегодня, и чтобы тот озаботился вечером своим алиби.***
«Три гоблина и кентавр» больше походил на небольшой паб, чем на трактир. Он располагался в помещении, сложенном из старого камня, с дубовой дверью и кованой вывеской с названием рядом с ней. Их подсвечивал в вечерней темноте старинный фонарь. Посетители внутри паба располагались на деревянных скамьях за такими же столами. Не было никакого электричества: всё освещалось свечами и магическими светильниками. На стенах висело несколько картин со сценами из истории Магической Британии, а также полки, уставленные старой фарфоровой посудой. За барной стойкой стоял улыбчивый бармен, предлагавший гостям различные виды эля и другие популярные напитки, а также блюда из богатого меню. Фирменным и самым популярным у посетителей было одноимённое с пабом блюдо «Три гоблина и кентавр», которое представляло собой отбивную из конины, подаваемую с испеченными на гриле тремя зелёными перцами. Банк Гринготтс и община кентавров из Запретного леса несколько раз подавали жалобы в Министерство магии, в Департамент регулирования магических популяций и контроля над ними, с требованием запретить хозяину паба подавать это блюдо или хотя бы заставить его изменить название, так как считали себя оскорбленными самим фактом его существования. Но и Управление по связям с кентаврами, и Управление по связям с гоблинами каждый раз отклоняли их, указывая на то, что в блюде отсутствуют составляющие, подтверждающее его название. Русалки же спокойно относятся к тому, что острая лапша с морепродуктами в меню этого же паба называется «Волосы русалки», трубочка с кремом зовётся «Рог единорога», а шоколадное пирожное в форме сферы именуется «Яйцо гиппогрифа», хотя как раз с последним не всё было так однозначно. Ранее этот десерт подавался для пар, и пирожных было два, что и отражалось в названии, пока какая-то леди не усмотрела в нём намек не на те яйца, которые имел в виду здешний кулинар. Хотя кто его знает, о чём он на самом деле думал? Это скандальное меню привлекало в паб много посетителей, причём не только из Аппер-Фледжли, но и вообще со всей Магической Британии. Оно было популярно как среди чистокровных магов, так и у маглорождённых волшебников, потому публика в зале бывала самая разнообразная. Там можно встретить кого угодно, исключая, естественно, гоблинов и кентавров. Вечерами здесь было людно и шумно. Приходили сюда парами, семьями, компаниями друзей и знакомых, чтобы отдохнуть после трудового дня, пообщаться, обсудить последний квиддичный матч или просто насладиться хорошей кухней. В этот вечер Шварц привычно занял своё любимое место у стойки бара, и бармен сразу налил ему кружку стинго. На соседнем высоком барном стуле неожиданно заняла место незнакомая симпатичная молодая ведьма, которая сама завязала с Мэтью разговор. Оказалось, что у них одинаковое хобби: коллекционирование старинных магловских часов. Они так увлечённо беседовали, что Шварц не заметил, как предложил волшебнице по имени Элизабет Муншедоу показать свою коллекцию. И вот они уже идут в сторону дома Мэтью неспешным прогулочным шагом. Плохо было то, что почему-то в конце улицы совсем не горели светильники. И только Шварц решил достать палочку, чтобы осветить им дорогу, как вообще перестал видеть хоть что-то, отключённый заклинанием, которое скастовала его новая знакомая. Из темноты вышел главный невыразимец, которому оперативник из его отдела передал бессознательное тело аврора. — Женские роли тебе особенно хорошо удаются. Отличная работа, можешь быть свободен, — похвалил своего подчиненного Дуэйн и отпустил его, после чего сам перенёсся в Три ворона, где уже должен был находиться лорд Принц, чтобы достать из головы Шварца нужные воспоминания. А в это время Кингсли Шеклболт вместе с Гестией Джонс и Эммелиной Вэнс ужинал на Диагон-аллее в пабе «The Three Sheets», который целиком занимал трёхэтажное здание с большими французскими окнами. Его фасад был отделан в виде кормы пиратского парусника, который украшали фигуры русалок и матросов. Рядом с дверью висела табличка, призывающая «нырнуть в люк за выпивкой и провизией». Внутри паба было немноголюдно. В зале, где заняли столик друзья, сидели только две старые ведьмы с почти одинаковыми бородавками на носах и тянули что-то тёмное, почти чёрное, из кружек для эля. За барной стойкой стоял сам хозяин Эйб Меннерс. Две сотрудницы Министерства, хозяин всем известного паба и две случайные ведьмы — этого было более чем достаточно для алиби.***
Когда Дуэйн Бёрк появился вместе со Шварцем, в Трёх воронах уже был накрыт к ужину стол. Поэтому допрос отложили на более позднее время, решив дождаться и Шеклболта, который должен был явиться где-то через час-полтора. — Так что мы станем делать, когда Воландеморт соберёт все реликвии и обнаружит, что в них уже нет осколков его души? — спросил Гарри. — Возможны три варианта, — покачал головой Принц. — Он придёт либо в ярость, либо в отчаянье, либо и в то, и в другое сразу. — Гарри, а что ты сам думаешь про Тёмного Лорда? — поинтересовался лорд Бёрк. — Как ни крути, он всё равно остаётся твоим кровником, хотя и поневоле. Готов ли ты легко отпустить его за Грань? Ведь большая часть его души сейчас у нас. Ты можешь распорядиться ей, как угодно: просто уничтожить, лишив тем самым Воландеморта даже шанса на какое-то посмертие; можешь проклясть её так, что Тёмный Лорд не сможет соединить душу окончательно и будет страдать от этого здесь и не сможет уйти за Грань, став частью Серых пределов. Если порыться в библиотеке Отдела Тайн, то можно найти ещё массу интересных вариантов. Гарри и Кэтрин переглянулись. — Мы обсуждали это и пришли к общему мнению, что Воландеморт виновен во многом, но в то же время и он сам — тоже жертва. Если он действительно раскается во всём, что натворил в этой жизни, что является необходимым условием для соединения души, то я не стану его убивать, если только он сам этого не захочет, — ответил Гарри. — А меня лично сейчас больше беспокоит Альбус. Что-то он подозрительно затих, — проговорил Снейп. — Не иначе, как готовит какую-нибудь гадость. — Но у него совсем не осталось подручных. Люпин и Грюм мертвы, Рон Уизли неизвестно где, Джинни в Хогвартсе, Кингсли Шеклболт, Гестия Джонс и Эммелина Вэнс на нашей стороне, — проговорил юный лорд Блэк-Поттер. — Дамблдор из тех игроков, что не сдаются до последней фигуры. Он будет делать ферзей из пешек, пока и они не закончатся, а когда это произойдёт, он наберет новых. Этот волшебник завладел умами половины Магической Британии не случайно. Он, как никто другой, умеет манипулировать, брать под контроль, заставлять двигаться в нужном ему направлении и совершать выгодные для него поступки, добиваясь таким образом своих целей окольными путями и чужими руками, прикрывая свои истинные намерения красивыми словами. Жертвам его промывки мозгов ой как не просто осознать реальность происходящего и вернуть себе контроль. Я сам стал его жертвой, да и ты, Гарри, испытал всё это на себе, — Снейп многозначительно посмотрел на юношу, и тот кивнул, соглашаясь. — Я отправлю в «Голову борова» своих людей. Пусть понаблюдают, с кем общается Альбус, играя роль Аберфорта, да и просто присмотрят за ним, — заявил Бёрк. В этот момент появился, наконец, Кингсли. Ужин был закончен, и все они направились в подземелье замка, где в одной из комнат, а вернее, камер ожидал Шварц. — Почему вы схватили меня? Вы не имеете права и ответите за это! — воскликнул Метью, узнавший из присутствующих старшего аврора Шеклболта и нынешнего директора Хогвартса Снейпа. Имя и лицо главы невыразимцев знал весьма узкий круг волшебников. Лорд Блэк-Поттер так сильно изменился, что узнать в нём очкарика Гарри Поттера с плаката о розыске не было никакой возможности, а сестры Норвич де Гастингс были вовсе ему не знакомы. — Пусть всё это вас не волнует, — заметил лорд Принц. — Мы предлагаем вам добровольно поделиться памятью о том дне, когда в Атриуме Министерства Магии был убит лорд Орион Блэк. Вы отдаёте нам воспоминания, а мы возвращаем вас к вам домой и чем-нибудь компенсируем доставленные неудобства. Северус вопросительно посмотрел на Гарри, и тот кивнул, соглашаясь. Если этот аврор согласится, он не пожалеет для него и сотню галеонов. — Нет! Я уже говорил, что не обязан этого делать! — воскликнул Шварц и возмущённо мотнул головой. — Наше дело было предложить, — спокойно проговорил Принц и приступил к сеансу насильственной легилименции. Ему потребовалось для поиска и просмотра нужных воспоминаний не менее получаса. Когда он отстранился от Шварца, то аврор пребывал в глубоком обмороке, а лицо Северуса стало мрачнее тучи. — Господа и дамы, мы с вами искали убийцу лорда Ориона и нашли его. Именно мистер Шварц скастовал смертельное проклятье, убившее его. Предлагаю пока запереть убийцу здесь, сбежать отсюда шансов нет, а нам подняться наверх, в гостиную, где я за рюмкой хереса поделюсь с вами подробностями.***
История Метью Шварца была такова. Он был крайне редким явлением для магического сообщества: чистокровным волшебником, ненавидящим себе подобных и потому охотно согласившимся за очень приличное вознаграждение отправить за Грань одного из аристократов, которых он презирал всей душой. Причин у этой ненависти было много. Отец Метью, Герхард Шварц, был целителем и немцем по происхождению. На одном из конгрессов по колдомедицине он встретился с английской целительницей Вирджинией Айсстар и влюбился в неё. Вирджиния согласилась выйти замуж за Герхарда с условием, что жить они будут в Магической Британии. Так герр Шварц переехал в Йоркшир, в магическое поселение Аппер-Фледжли. И сначала всё складывалось хорошо, несмотря на то, что Герхард был гораздо старше Вирджинии. Вскоре у пары родился сын, которого назвали Метью. А ещё семь лет спустя в «Ежедневном пророке» вышла публикация о том, что многие, кто участвовал в прошедшей войне на стороне Геллерта Гриндевальда, живут среди волшебников и горя не знают. В статье было несколько колдографий, на одной из которых знакомые семьи Шварц без проблем опознали Герхарда. И как бы Вирджиния ни старалась всех убедить в том, что её супруг был просто целителем, никто слушать её не желал. В больнице Святого Мунго, где целитель Шварц возглавлял Отделение магофизиологических врождённых и приобретенных отклонений и расстройств, Герхарда попросили уволиться, не желая скандала. Вирджиния тоже потеряла работу в реабилитационном центре для волшебников, имеющих проблемы со стабильностью магии и работой магического ядра. Преуспевающая семья уважаемых целителей очень быстро превратилась в еле сводящих концы с концами изгоев. Заработка постоянного не было, только доходы от редких частных пациентов, кому было плевать и на общественное мнение, и на прошлое Герхарда Шварца. Но таких было очень мало. Чету Шварц перестали приглашать в гости, их игнорировали соседи, а дети соседей периодически избивали Метью и всячески его унижали. Плохо к нему относились и в Хогвартсе. Причем особенно ярко выражали своё презрение именно чистокровные волшебники. Маглорождённым было плевать на Гриндевальда. Они про него почти ничего не знали, так как в Истории Магии эта война вообще не упоминалась. Метью назло всем блестяще учился, но поступить в подмастерье к хоть какому-нибудь мастеру ему было не по карману, да и не взяли бы его. Поэтому он пошёл в Аврорат. Причин отказать ему у приемной комиссии не нашлось: отличные оценки в дипломе Хогвартса, прекрасная физическая форма — всё было при нём. Взять-то его взяли, но через одного из стажеров предупредили, что он никогда не дослужится до старшего аврора, не говоря о большей карьере. Метью этого было и не нужно. У него появилась стабильная, неплохая по размеру зарплата аврора, а ещё интересное увлечение. Он стал постоянным дежурным на входе для посетителей. Никто не любил эту работу, а Шварцу она очень понравилась. Он получал огромное удовольствие, всячески затягивая процедуру проверки палочек, задавая разные ненужные вопросы, проводя дополнительные, не относящиеся к обязательным требованиям правил измерения. Жертвами он выбирал исключительно чистокровных магов и получал удовольствие от того, как они злились, но ничего поделать не могли. Там, на входе, его и приметил мистер Матэмхэйн Орион Маккарти-Маунткэшел. Познакомился с Мэтью, узнал его историю и предложил за очень солидную сумму наказать одного из аристократов, по вине которого вся семья Матэмхэйна была лишена права на наследство. Шварц, чьи родители к тому времени оба скончались, и Метью подозревал, что это было самоубийство, ведь целителям ничего не стоит умереть так, что не останется никаких следов, охотно согласился. Блэки лично ничего ему не сделали, но именно такие, как они, разрушили счастье его семьи. Внешность у Шварца была ничем не примечательная, и он отлично владел бытовым заклинанием смены цвета ткани, так как постоянно перекрашивал алый аврорский в черный, выходя из Министерства. И вот он, слившись с тенью, стоя за одной из колонн, бросает в лорда Ориона смертельное проклятье, а через минуту уже в красном появляется на месте происшествия со своими коллегами. Естественно, что никто и не подумал заподозрить в убийстве аврора, тем более, что смерть лорда Ориона признали естественной. — Как бы ни была печальна история этого Шварца, мне его не жаль, — заявил Гарри. — Моё детство было ещё хуже, да и в Хогвартсе меня и травили, и бойкот мне объявляли, как только ни обзывали, а гриффиндорцы чуть с факультета не выгнали на четвёртом курсе. Я же не убил Дурслей, не возненавидел всех волшебников за то, что они меня не взяли к себе после смерти моих родителей. Он мой настоящий кровник: он убил лорда Ориона сознательно, специально, не сомневаясь, и не раскаивается, судя по его поведению, в этом сейчас. Он умрёт на алтаре рода Блэк во исполнение кровной мести. А потом придёт очередь Матэмхэйна, так как теперь я точно знаю, что он виновен.