Соединяя воедино

День с утра как-то неожиданно поменял краски с ярких солнечных, которые дарят надежду сердцам, до глубинно-темных, нагоняющих лишь мрак и тоскливость. Сначала дождь, начавшийся так предсказуемо внезапно, хорошо, что в машине был зонт. Люди толпятся в очередях, чтобы ухватить эти спасательные водоотталкивающие отрывки ткани, которые обязательно придется вернуть. Мари же наблюдала за этой разыгравшейся истерикой природы из окон офиса. Она ждала известий... Хоть каких-нибудь... Она ехала сегодня в машине уже с подрагивающими руками от перенапряжения. Она работала над этим почти полгода. Сегодня собраны все. Хаяши, который не упускает возможности по-дедовски пошутить, сегодня серьезно молчалив. Якс, постоянно находящийся в какой-то саркастично–ироничной атмосфере, сегодня тоже слишком покладист. Молодую Госпожу всё это немного раздражает, потому что настроение у всех никак обычно. Хотя в глубине души она благодарна, что сегодня всё так. Было бы как обычно, слишком все было бы расслабленно. Сегодня так нельзя. Звонок. Хаяши говорит, они здесь. Два часа тяжелых, окончательных переговоров, когда Мари добила и так уже еле трепыхающуюся рыбу, которая пыталась выхватить пару глотков свежего воздуха. Окончание. Подписи, и не совсем искренние улыбки и крепкие рукопожатия. Конец. Единственным просветом ярких красок были сообщения, которые приходили к ней на телефон. Ран. Он зазывал Мари к себе, потому что была пятница, и они почти неделю толком не виделись. Сатсу урывками заезжала на пять минут, просто вдохнуть запах, который придавал ей сил, и испарялась вновь. Хайтани терпел. Его выводила вся эта ситуация и недостаток ее внимания из себя. Ран знал, что не может встать поперек ее работы. Он просто мирно ждал, когда этот аврал закончится, и Мари просто вернется, мирная, тихая. Его Мари. Но он всё никак не заканчивался, да и не собирался, потому что Мари и знать не могла, что сегодня случится что-то ещё, хотя где-то внутри чуйка подсказывала, что не все так просто. Всё вообще не просто. События разворачивались как-то пугающе быстро. Сначала ложное уведомление о том, что в порту, который принадлежал ее семье, найдена взрывчатка. То, что оно ложное, выяснили потом. Следом приходит какая-то кипа бумаг и факсов, нескончаемый поток звонков, на которые Сатсу не ответить не могла. Через некоторое время в офис заходит Хаяши. Без стука. А вот это уже плохо. Он кратко говорит, что у одного из гендиректоров расстреляли семью прямо в доме для отдыха. Мари еле успевает поймать кружку с кофе. Занавес. Вот и подтверждение её прославленной чуйке, черт бы ее побрал. Естественно, она просто не может оставить это без внимания. Туда выезжают наряды ее людей, полиция и зачем-то туда затесались репортеры. Она их не звала. Сатсу всё делает на автомате. Приезжает, видит окровавленные стены и мебель. Распятые в смертном последнем движении тела её уже даже не будоражат, потому что где-то внутри она понимает, что если сейчас хоть одна эмоция проскользнёт за ледяной занавес – они потянутся друг за дружкой, а сейчас нужно побыть бездушной куклой с мозгами. Она приносит свои соболезнование, скрывается за темной тканью костюмов своей охраны и исчезает. Она исчезает с радаров в принципе, она не берет больше трубки, она командным голосом отпускает своих людей и садится в свою машину. Громкий выдох на гранью с плачем. Истерика. Ледяная стена треснула, эмоции вышли. Одна за другой потянулась, вытягивая столько дерьма изнутри, что становилось страшно от того, сколько их там. Сколько еще они будут выходить, потому что каждая выходит, будто жилу без наркоза вытягивают. Слезы текут, сердце сжимается.... Ощущение будто вот-вот до дна ногами достанешь и не оттолкнёшься, а просто-напросто пробьешь его. В этот момент Мари протягивают спасительный канат. Одно сообщение, от одного человека, которое не даёт на это дно спуститься. Не сообщение, а спасательный глоток кислорода: «Всё, Мари, я не могу. Приезжай, либо я сам к тебе в офис заявлюсь. Я не хочу слышать никаких отговорок. Мы ждем тебя на ужин» Мари выглядывает из скрещенных на руле рук с опаской. Наверное, она сейчас не готова услышать что-то ещё травмирующее и драматичное. Вряд ли она справится. Но только она видит имя, ей становится чуть легче. Ее глаза быстро пробегают по тексту. Мари слабо ухмыляется уголком губы, шмыгает носом, слизывая краешком языка соленую влагу. Сатсу выдыхает, почти посмеивается, проговаривая себе. «Капризный...» Она срывается с парковки за считанные секунды, вспоминает все то, что любят два этих лисёнка: какие им нравятся сладости, напитки и много чего. Заявиться с пустыми руками в этот дом, который каждый раз принимает ее с особым пониманием и спокойствием, для нее казалось чем-то преступным, неправильным. Мари, кажется, тратит на продукты больше денег, чем на заполнение своего холодильника за неделю. Ей надо показать, что она не забыла. Сатсуджин надо показать, что она помнит все то, что эти двое хитрых мальчуганов про себя рассказали. У неё внутри было ощущение, что она опять пользуется тем, что они любят ее. Она пользуется их расположением к ней, когда обычно все люди готовы забросить все чувства к ней и им проще ненавидеть этого рыжего, безжалостного скорпиона. Но.... Эти любят её. Ей плохо и хорошо от этого. Она ещё не разобралась до конца, в какую сторону ее тянет больше. К шести вечера она приехала. С полностью загруженным багажником всего-всего, чтобы хватило на все выходные, ведь всё-таки откуда-то она знала, что их родители вне Японии. Сатсу ворвалась в их дом, найдя Хайтани за просмотром какого-то фильма. Они не услышали стука ее каблуков, не слышали звуков скрипящей входной двери, но когда она увидела их живыми, её мир перевернулся. Мари не сняла ни пальто, ни обуви, наплевав на все правила приличия, подбежала к ним. Обняла в своих хрупких руках обоих, выдохнув простое: «Живые!» В уголках ее холодных, но для них таких теплых глаз, стали скапливаться эти слезы поражения от всей сложившейся ситуации. Мари вряд ли расскажет, что случилось с ней, но они поймут, что эти внезапные приливы нежности так нужны им всем сейчас. Братья со сложностью поймут, что сейчас тот момент, когда старшая Сатсуджин просто разрывает напрочь старые убеждения и установки. У нее сейчас в голове одно: «Они живы!» Так много крутится в ее сознании, но самая главная мысль звучит именно так. И она благодарна, что они ни миражи, нн какой-то кошмарный сон или галлюцинация. Она благодарна себе и им, что они просто-напросто живы. Ран говорит одну простую вещь, которая приводит Мари более менее в чувства: «Мы здесь... Мы рядом...» Глава крупнейшего клана Мария Сатсуджин в этот момент действительно счастлива, ведь именно в этот момент, самые близкие ей люди действительно живы.