Послевкусие. Глава №...

      Шизуки внимательно вглядывался в значения медицинских показателей на своём планшете, то и дело перелистывая обратно на картинку рентгена. Крестец и копчиковый позвонок, ныне утолщённый и трансформировавшийся, переходят в хвост. Ну, как и ожидалось. Слезший же с кушетки Рео уже успел застегнуть джинсы, попутно затолкав внутрь хвост, и теперь, угрюмо поправляя водолазку, бросал хмурые взоры на согнувшегося за столом друга.       — Ну, что там? А то ты всё молчишь, как рыба. Это начинает нервировать, — наконец не выдержал Рео.       Опустившись на соседний стул, со спинки которого свисал серый со светоотражающими пудровыми переливами плащ, он вперил свои тлеющие глаза в сосредоточенные глаза Шизуки, которые продолжали сновать по стройным колонкам цифр. Шизуки буквально всей кожей ощущал вцепившийся в него взгляд, и наконец под настойчивым напором Рео он сдался. Оторвавшись от изучения медицинских анализов, Шизуки наконец-то поднял голову. Фиалковые глаза встретились с янтарными.       — Что ж, исходя из нынешних результатов обследования, всё примерно так, как я и предупреждал в прошлый раз.       Брови Рео чуть сдвинулись, губы незаметно поджались.       — Лекарство действует, но, как я и говорил ранее, оно не панацея, — устало опустив веки, Шизуки медленно откинулся на мягкую спинку кресла. — Как бы я ни очистил в итоге экстракт, как бы ни модифицировал формулу на его основе, он не способен полностью устранить все последствия вируса «Химеры». Одно то, что он сводит на нет вероятность летального исхода и психические метаморфозы, уже огромная удача. Однако физиологические трансформации… — Шизуки открыл глаза и со спокойным сожалением посмотрел на друга. — На начальной стадии болезни — да, мутации можно было бы обратить, но, что у тебя, что у меня, стадия была практически финальная. Так что максимум, чего мы сможем добиться — это вернуть твои клыки и когти в человеческое состояние. С ушами же и хвостом, боюсь, придётся смириться.       Напряжённый всё это время Рео медленно выдохнул. Он опустил взгляд на лежавшую на столе свою ладонь, всё ещё оканчивающуюся чуть заострёнными темноватыми ногтями.       — Что ж… Не то чтобы я на что-то надеялся. Всё-таки не в сказке живём.       Шизуки не ответил, внимательно глядя на друга. Как-никак, его собственным мутациям, в отличие от Рео, повезло быть куда менее заметными.       — Ну, хотя бы этот цыплёнок тоже пернатым останется… — расслышал Шизуки раздражённое бурчание Рео под нос.       Наги? Что ж, возможно, однако… Наги с его массивными белоснежными крыльями отпечатывается в сознаниях людей скорее как ангел, нежели мутировавшая химера. В отличие от остальных, он воспринимается, как нечто цельное, и, скорее всего, вызывает восторг, нежели шок. Так что Наги в этой ситуации не особо в минусе — но Рео говорить об этом не стоит. Если судить с такого ракурса, то Рео повезло меньше всех.       — Сожалею, но ведь мы все были готовы к этому, — с холодной мягкостью, как умел только он, откликнулся Шизуки.       — Я был готов и к худшему, пока не позволял себе надеяться. И одно дело — сидеть в клетке взаперти, и совсем другое — звать на свидания свою девушку. Болтающийся за спиной хвост не добавляет уверенности, знаешь ли!.. — Рео страдальчески усмехнулся.       — Насколько мне известно, Ова без предубеждения относится к твоему внешнему виду, — скосил на него глаза Шизуки.       — Соглашусь, стильная куртка и кольца в ухе делают меня довольно крутым, однако без всего этого…       Рео запнулся и поспешно отвернулся. Шизуки не стал уточнять: всплеск стыдливого румянца на лице друга и намёк в его неоконченной фразе, в общем-то, подсказывали, где копать. Не изменившись в лице и, как всегда, оставляя все свои эмоции глубоко при себе, Шизуки вновь опустил взгляд к планшету перед собой. Перелистнув несколько снимков рентгена, будто собрался что-то доизучать, он как бы невзначай бросил:       — Кстати, есть положительный момент. Вызванные вирусом «Химеры» физиологические мутации не оставляют свой след в ДНК, так что не передаются по наследству.       Рео резко обернулся, нахмурившись. В его настороженном взоре так и читался вопрос: «На что это ты намекаешь столь любопытной информацией?» — и до того, как вопрос будет задан, Шизуки продолжил:       — Это всего лишь косметические последствия болезни. Примерно, как язвенные высыпания после оспы.       — Ты сравниваешь хвост с язвами оспы? Серьёзно? — пришибленный подобным сравнением, огорошился Рео.       — Привёл исключительно как пример, — кашлянув, Шизуки отвёл взгляд. — Это довольно известный медицинский феномен, поэтому я был уверен, что ты поймёшь аналогию.       — Да уж, я понял… — закрыв глаза, выдохнул Рео. Затем он положил ладони на гладкую стеклянную столешницу и, прошуршав отодвигаемым стулом, поднялся на ноги. — Ладно, я пойду. Через две недели увидимся.       — Да, до встречи, — неуверенно кивнул Шизуки, провожая взглядом до двери вытянутую фигуру Рео.       Дверь открылась, с негромким щелчком закрылась, и только тогда я подняла голову, чтобы поприветствовать Рео. Коснувшись импланта у себя за ухом, я поставила на стоп запись недавних политических дебатов на тему пересмотра юридических прав представителей различных рангов и, сунув планшет в сумку, вспорхнула навстречу своему парню.       — Ну как? Как обследование? Что сказал Шизуки?       — Этот учёный питон упражнялся в сравнениях, но фантазия у него так себе, — отводя взгляд, вымученно усмехнулся Рео.       — Что ты имеешь в виду? — я удивлённо моргнула.       — Не бери в голову. Пойдём, ты ведь давно тут ждёшь, — Рео улыбнулся уже куда более уверенно и, положив ладонь мне на талию, повёл прочь из клиники.       Едва мы вышли на улицу, лицо ласково лизнул мягкий солнечный свет. Это был один из тех тёплых золотых дней поздней осени, когда хочется расстегнуть куртку и подставить лицо к небу, пока заботливые лучи греют кожу, а свежий и нежный, точно шёлк, ветерок теребит по щекам кончики волос. Я не знаю ни одного человека, который устоял бы перед таким соблазном. Хотя… один всё же есть. Едва ступив на зернистый асфальт, Рео натянул капюшон. Светоотражающие стрелки вдоль кромки ткани перелились привычным розово-голубым перламутром.       — Куда пойдём? — бодро откликнулась я.       — В парк? — игриво вскинув брови, наградил меня улыбкой Рео.       Да, там наверняка сейчас очень красиво! Должно быть, Рео опять хочет порисовать. Уже скоро «золотой час», так что самое время взяться за карандаши. Ну, я не против. На самом деле, довольно пикантно оказалось наблюдать за ним, когда он вот так, поглощённый, занят делом. Его брови чуть хмурятся, глаза сосредоточенно прикованы к бумаге, как вдруг они отрываются и хлёстко, точно взмах плётки, пронзают меня и оплетают, утягивая в свою глубину. Первый раз, помнится, у меня в груди всё ёкало, стоило лишь Рео поднять взгляд, чтобы запечатлеть очередную черту на рисунке. Сейчас я уже немного освоилась, и теперь, по-моему, ёкает у нас обоих, стоит лишь нашим взглядам встретиться.       Одурманенная подобными мечтательными мыслями, я с удовольствием сжала тёплую ладонь Рео, пока мы неспешно шагали в сторону парка. Вскоре на пути вырос небольшой супермаркет, и Рео потянул меня к нему.       — Я думала, мы в парк, — удивлённо откликнулась я, заходя внутрь. — Ты хочешь что-то купить?       — Подумал взять какой-нибудь перекус, раз уж мы пропускаем полноценный ужин, — Рео приблизился к длинному монитору со списком товаров. — Что насчёт сэндвичей? Сгодятся в качестве трапезы на природе?       — Да, вполне, — я согласно кивнула.       Рео несколько раз коснулся экрана, подтвердил оплату, и вскоре окошко для выдачи покупок с тихим шипение отворилось, являя нам аккуратную коробочку с четырьмя сэндвичами и двумя бутылками холодного чая. Рео уже шагнул, чтобы забрать заказ, когда вдруг сзади раздались топот и чуть взволнованный голос: «Да, уже купил! Скоро принесу!»       Ещё даже не отняв руку от своего импланта, подросток лет двенадцати устремился к окошку и, не успев среагировать, с разбега врезался в Рео. От неожиданного толчка оба едва не упали. Подросток чуть не влетел в витрину, Рео тоже пошатнулся: громко топая, его ноги замельтешили в поисках опоры, руки взмахнули, выравнивая равновесие, с головы свалился капюшон. Заткнутый в джинсы хвост выскользнул, мягкой кисточкой мазнув по полу.       — Ослеп, что ли?! — рыкнул на мальчишку выпрямившийся Рео. — Куда несёшься сломя голову?!       В порыве эмоций забыв перейти на местный язык, Рео гневно уставился на не понявшего ни слова подростка, но того, очевидно, куда больше взбудоражили отнюдь не крики. Выпучивая ошеломлённые глаза, он жадно взирал на рыжую макушку Рео, где в самом верху щетинились такие же рыжие, обманчиво игривые, львиные уши. Догадавшись, куда смотрит его незадачливый визави, Рео раздражённо прищурился. Хвост под длинным плащом нервно качнулся туда-сюда, и загипнотизированный подросток даже чуть наклонился вбок, стараясь заглянуть Рео за спину, чтобы получше его рассмотреть.       — Тсч… — Рео раздражённо фыркнул, отворачиваясь. Хвост снова дёрнулся, откидывая полу плаща. Наконец совладав с собой, Рео вновь обернулся к подростку и, перейдя на местное наречие, уже спокойней, но всё ещё достаточно недовольно, заговорил: — Это мой заказ. Ты что-то перепутал. В следующий раз прежде, чем сносить людей с ног, хорошенько убедись, что нигде не облажался.       Мальчишка завороженно кивнул, бубня под нос что-то неразборчивое, но его взор по-прежнему был намертво прикован к рыжим львиным ушам. Столь неприкрытая назойливость не могла не досаждать, и Рео, в последний раз окатив хмурым взглядом мальчишку, натянул на голову капюшон. Поравнявшись наконец с нашим злосчастным заказом, он подцепил ручки коробки и двинулся к выходу. По пути подхватив обомлевшую меня, он шагнул в разъехавшиеся двери. Я едва-едва вдохнула зажатой грудью, когда нам вдогонку долетело: «Эй, Рут, ты ещё там? Не поверишь, на кого я только что нарвался! Брат говорил, их называют «конченными». Этот парень… он выглядел… Это что-то нереальное!..»       Дыхание вновь осело в груди. Рео… Он ведь тоже слышал, да?       Уже на улице, пройдя несколько шагов, Рео потянулся за спину, под плащ: наверное, хочет попробовать запихнуть хвост обратно. Но очень быстро смирился с патовостью затеи и убрал руку. Я незаметно вздохнула: ну да, пару раз я украдкой видела, как он возится, чтобы смотать хвост в широкое кольцо и хоть как-то удобно засунуть его в штаны. Наверняка ему некомфортно так ходить, не говоря уже о том, сколько возни на это уходит. Я говорила ему — и не раз, — что в этих усилиях нет нужды: люди в этой стране с куда большим пониманием относятся к переболевшим вирусом «Химеры». Хотя подростки на то и подростки — что с них взять? Каждый такой раз Рео кивал, отворачивался и, глядя куда-то вдаль, отвечал: «Ага. Знаю».       — Теперь эти злополучные сэндвичи просто обязаны быть мегавкусными, учитывая, как из-за них пришлось побороться! — вывел меня из раздумий напускно самодовольный голос Рео.       Всё ещё немного заторможенная собственными недавними соображениями, я подняла голову, чтобы встретиться со спокойно уверенным взглядом Рео. Похоже, он быстро отошёл от недавнего инцидента. Что ж, это не может не радовать. Чувствуя, как мои прежние тревоги тают под теплотой его глаз, я облегчённо улыбнулась.       — О да! — весело воскликнула я. — Теперь они почти как трофей, что само по себе добавляет им веса!       Рео довольно оскалился, и мы двинулись дальше.       Парк действительно оказался чарующим. Под мягким солнцем золотые листья шуршали на тонких ветвях, то и дело с едва слышным шелестом опадая на землю, устилая её живым ковром. Утопая в них по щиколотку, мы громко шуршали вдоль аллей, пока наконец не вышли на большую площадку. Согретые солнцем, здесь покачивались с десяток натянутых на металлические столбы гамаков. Плетеные из толстого каната, эти широкие сети могли вместить сразу двоих, и, разумеется, пройти мимо таких казалось слишком суровым испытанием. Вот и ещё одна парочка не справилась с искушением, разлёгшись на одном таком гамаке в дальнем конце площадки. Поравнявшись с гамаком, что заприметил для нас, Рео по-свойски сел на него и, поставив коробку с едой на асфальт, вальяжно откинулся на спину. На секунду он прикрыл глаза от удовольствия. Я видела, как на его длинных ресницах медленно оседают пылинки света. Когда же он открыл их, то лукаво подмигнул мне, похлопав рядом с собой.       — Давай ко мне, — улыбаясь, как игривый хищник, промурлыкал он.       Засмеявшись от столь неприкрытого флирта, я аккуратно опустилась рядом. Надеюсь, смех смог хотя бы отчасти согнать разлившийся по щекам румянец! Растянувшись рядом, но всё-таки не поддавшись на попытки Рео затянуть меня в объятья, я осторожно выдохнула. Кожу грело вечернее солнце, мерное покачивание гамака смаривало, а заинтересованно-изучающий взгляд лежащего рядом Рео заставлял сердце в груди трепетать.       — Что? Что это за интерес в твоих глазах? — вновь заливаясь румянцем, с трудом выговорила я.       Длинный тонкий хвост едва слышно прошуршал по канату, поёрзав туда-сюда.       — Ничего особенного. Просто смотрю на тебя, — невесомая улыбка Рео наполнилась ещё большим удовольствием.       Буквально сгорая от смущения, я негромко откашлялась, стараясь хоть чуть-чуть вытравить мямлянье из голоса, но получилось плохо.       — М-мне казалось, ты меня уже рассмотрел как только мог во время прошлых сеансов рисования… — напоминание о написанных портретах натолкнуло на мысль, и я отчаянно ухватилась за неё, стремясь перевести тему на менее смущающую. — Кстати, я думала, ты будешь тут рисовать. Кажется, стоит поторопиться, если хочешь успеть. Скоро уже стемнеет, так что…       — Нет, сегодня не буду, — закрыв глаза, Рео перекатился на спину. — Уж в чём в чём, а в твоих портретах недостатка я не испытываю. Мне хотелось побыть с тобой. Побыть вместе, а не просто наблюдать со стороны, — Рео усмехнулся себе под нос. — Я кучу времени только и мог, что наблюдать…       Неожиданное, хотя и не бывшее никогда секретом, признание дрожью пронзило всё моё тело. Кончики пальцев запульсировали, а колени непроизвольно сжались. Я знаю, что он не имеет в виду то самое, но даже одного намёка оказалось достаточно, чтобы всё моё существо охватил томительный трепет. Наверное, Рео уловил моё состояние, потому что совсем скоро моей щеки коснулась его тёплая рука. Пронзающий самовольной решимостью взгляд поглотил меня, и вскоре глубокий и тягучий поцелуй утянул меня на дно желания. Я потянулась к нему в ответ, запуская ладонь под капюшон, прямо в рыжие волосы. Неспешно и размеренно, будто всё время в мире принадлежит нам, мы целовались на покачивающемся гамаке, а на горизонте тлело алое солнце заката.       — Помнится, ты говорил, что устал сидеть взаперти и хочешь выйти к людям. Уже думал, чем будешь заниматься? — неторопливо жуя свой сэндвич, я обернулась к Рео.       Он уже доел свои и теперь восседал, вальяжно скрестив перед собой ноги, изредка отхлёбывая остатки лимонного чая с корицей. Встрепенувшись от моего вопроса, он уже хотел что-то ответить, когда неподалёку раздались чьи-то шаги и приглушённый смех: ещё одна парочка набрела на это удобное для уединения место. Бросив на них взор, Рео инстинктивно поправил капюшон и, обернувшись ко мне, произнёс:       — Да, я раздумывал об этом. Это правда, я действительно устал прятаться, просто… — в задумчивости он отвёл взгляд, устремляя его куда-то вдаль. В его глазах мелькнуло что-то вымученное, затаённо болезненное. Но в тот момент, когда я уже подняла руку, чтобы коснуться его, он резко повернулся и неожиданно бодро произнёс: — Слушай, Ова, давай снимем домик где-нибудь на берегу моря? Всего на неделю, так что ты не успеешь затосковать по своей работе.       — Что? Снять дом? — я удивлённо моргнула.       — Я рассчитывал на больший энтузиазм, — воодушевление Рео сменилось явно недовольным скепсисом.       — И, кстати, для справки, я не такая уж трудоголичка, какой ты пытаешься меня представить.       — Неужели? А кто несколько дней назад всю ночь созванивался с газетой, копающей под Бюро? — нахмуренные было брови вздёрнулись, явив плохо скрываемый смешок. — Думаешь, я не в курсе?       — Что?.. О-откуда ты…       — Я сам пытался тебе дозвониться, но твой имплант всё время был недоступен. А Шизуки как-то обмолвился, что ещё незадолго до побега хакнул его. Как ты понимаешь, выяснить детали было лишь делом техники.       От изумления я даже раскрыла рот, хотя обычно реагирую куда сдержанней. Вот ведь жук! Проныра! Собственник! Никакого уважения к моим границам! Смесь возмущения и восторга накрыли меня с головой.       Теша моей реакцией собственное эго, Рео самодовольно осклабился:       — Впечатлена?       — О, да… Не ожидала, что ты можешь быть настолько…       — Не думала же ты, что я только страдать и умею?       В его резко отведённом взоре и улыбке вновь мелькнуло что-то грустно-вымученное, но он не дал этому волю. Посмотрев на меня, он с прежней весёлостью произнёс:       — Ну так что насчёт домика? Согласна?       Моё короткое возмущение быстро сошло на нет, и, весьма вдохновлённая подобной перспективой, я с готовностью кивнула.       — Да, звучит здорово. Я с радостью.       Довольный моим ответом, Рео вновь алчно оскалился и, протянув руку к моей щеке, подался следом. Мягкий и ласковый поцелуй согрел мои губы, заставив едва слышно застонать. Небо уже давно окрасилось сумерками, по голым щиколоткам и ладоням то и дело скользил холодок осеннего вечера, и мы засобирались в обратный путь. К тому моменту, как я ступила на порог своей съёмной квартиры, над головой давно горели звёзды. Проведя запястьем по цифровому замку, я краем глаза заметила мигнувший зелёный сигнал, после чего ввела код, и вскоре тишину уличного коридора нарушил короткий тихий писк разблокированного замка.       — Увидимся завтра? — спиной подтолкнув отворяющуюся дверь, спросила я. — Или ты будешь занят?       Рео не ответил. Свет одинокого, примостившегося прямо напротив моей двери фонаря бил прямо в спину Рео, ореолом омывая глубокий капюшон и надёжно укрывая в тени малейшую черту его лица. Словно затаившийся в засаде хищник, он пристально следил за мной взглядом спрятанных, но таких живых глаз. От подобных ощущений по моей спине поползли мурашки, а внизу живота что-то натянулось. Сердце забилось, выталкивая из груди воздух, и я с силой выдохнула. И не ошиблась в своих фантазиях: Рео подался вперёд, обхватывая ладонями моё лицо и припадая в страстном поцелуе. В считанные мгновения жадность поцелуя возросла до небес, и, истошно цепляясь за складки его плаща, я уже со стоном тонула в этой мучительной истоме. Желание вспыхнуло с такой жгучей силой, что, казалось, я прямо здесь и сейчас расплавлюсь в его руках. Колени слабели с каждым вздохом, и вот мне уже казалось, что я неуклюже пячусь назад под настойчивым напором Рео, подталкивающего меня в квартиру. Неужели вот сейчас?.. Сегодня мы…       Щёки запылали, а сознание поплыло от будоражащих образов того, что вот-вот дальше произойдёт. Я страстно застонала, прижимаясь к его груди всё тесней и тесней, когда вдруг Рео разорвал поцелуй. Оторвавшись от меня, он отвернулся. Его плечи изломанно сгорбились; пальцы, ещё секунды назад сжимавшие меня, теперь до вздувшихся вен стискивали дверной косяк. Из приоткрытого рта вырывалось тяжёлое дыхание, а глаза жмурились в болезненной попытке переварить обуревавшие чувства.       — Р-Рео… ты… С тобой всё в порядке?.. — испугавшись, что с ним случился очередной приступ невесть как вернувшейся «Химеры», я в панике искала на его лице следы проявления болезни. Но затем Рео открыл глаза и с грустью посмотрел на меня.       — Со мной всё хорошо, не переживай, — он с тоской улыбнулся.       — Но как же… Что случилось? — всё ещё терялась в догадках я. — Ты ведь только что…       — Да, прости за это. Нужно было нормально попрощаться, а я перегнул палку, — виноватая улыбка и отведённый взор. Вместе с глазами Рео прятал и что-то более важное.       — Но мне казалось, — я усиленно боролась с заглатывающим меня смущением, — что сегодня ночью ты останешься у меня.       Рео ещё сильнее стиснул косяк и, вымученно улыбаясь и буравя взглядом мою тумбу в прихожей, старался выдавить из себя оправдание.       — Мне не стоило себя так вести, — он глубоко вдохнул и закрыл глаза. — Мне всё труднее и труднее сохранять самоконтроль, когда ты рядом.       Растревоженная до глубины души его словами, я прошептала почти не дыша:       — Ну, вообще-то я не хочу, чтобы ты сохранял контроль…       Рео вздрогнул и широко распахнул веки. Ошеломление и растерянность в янтарных глазах пронзили меня насквозь, и я уже было хотела сказать хоть что-нибудь, когда Рео снова потянулся ко мне. Короткий и нежный поцелуй вновь разбередил моё сердце, а затем Рео сделал шаг назад, переступив порог.       — Прости, мне уже пора.       Свет фонаря омыл нежнейшую улыбку и мягкие в своей грусти глаза. Со сжимающимся сердцем я потянулась к нему, но Рео уже принял решение. Отступив ещё на несколько шагов, он тут же переменился в лице и, точно надел маску, теперь уже самодовольно одаривал меня привычным задиристым оскалом.       — Но не забудь насчёт домика! Я быстро всё организую, так что будь готова, — и, будто чувствуя, что достаточно бравады, он вновь нежно улыбнулся. — Спокойно ночи, Ова. Завтра увидимся.       — Угу… — неуверенно проронила я, всё ещё лелея в памяти его ласковые глаза, незаметно растворившиеся в тихом ночном шорохе удаляющихся шагов.       Рео не обманул, и уже в следующие выходные скоростной междугородний автобус мчал нас к побережью песчаной косы. Стоявший в уединении домик, который окружали только полоса океана да редкие, пробивавшиеся сквозь песок кустарники джузгуна, встретил нас шумом прилива за окном, чистотой и запахом пропитанного солью дерева.       — Хозяева живут здесь только летом, а в остальное время сдают дом, — сбрасывая спортивную сумку возле двери в коридоре, довольно оскалился Рео.       — Очень уютное место. Чувствуется какой-то флёр старины, — не могла не признать я, неспешно обходя прихожую и с любопытством заглядывая в гостиную. — Насколько я поняла, это частная земля, и единственные люди поблизости живут в том городе, что мы недавно проезжали, верно ведь?       — Ну да, — откликнулся Рео, направляясь мимо меня к лестнице на второй этаж.       Уже тем же днём, с удовольствием поужинав и разложив вещи, я вышла на крыльцо домика, любуясь раскинувшимся над моей головой оранжево-золотистым закатом. Морской ветер подхватывал кончики волос, щекоча щёки и то залепляя лицо перекатывающейся каштановой сетью, то горделиво отбрасывая их назад. Ладони грела чашка недопитого кофе. На губах растворялась едва ощущавшаяся соль, с неба доносились далёкие крики чаек, смешанные с шелестом песка. Бросив взгляд на берег, я без труда признала одинокую фигуру, неспешно прохаживавшуюся вдоль то и дело размывающейся кромки воды. В светло-голубых джинсах и белой водолазке на фоне заката Рео напоминал ищущего вдохновения поэта. От этой ассоциации я невольно хихикнула. Поэтом Рео был едва ли, однако его спокойная походка, размеренно покачивающийся за спиной хвост и рыжие, треплемые ветром вихры волос, не замкнутые под привычным капюшоном, — похоже, он действительно что-то искал. И, судя по всему, нашёл. Свободу.       Не сомневаясь, где сейчас больше всего хочу находиться, я поставила чашку на перила и под скрип деревянных ступеней направилась к берегу.       Осенью ноги уже не помочишь, и потому я рассеянно наблюдала, как мои ботинки утопают в песке. Океан с убаюкивающим шелестом подкатывал к ногам ракушки, а вода ласково искрилась под лучами солнца последних тёплых деньков. Заправив за уши бесконечно выбивающиеся прядки и поуютней укутавшись в вязаных складках свитера, согревающего одним лишь своим мягким карамельным цветом, я не спеша направилась к видневшемуся впереди Рео, с нежностью в груди отмечая рядом с собой длинную вереницу его следов. С любопытством наступив в один из них, я невольно улыбнулась: моя нога, в сравнении с его, казалась куда миниатюрней, чем я привыкла думать. Да и сам Рео — вытянутый, статный, довольно крепкий… Я не воспринимала его таковым в то время, когда мы впервые встретились. Он в первую очередь был для меня пациентом, отчаянно нуждающимся в помощи. Теперь же, когда эта помощь ему была более ни к чему, многие вещи постепенно стали восприниматься иначе. И отпечаток его ботинка, незаметно для меня ставший крупнее моего собственного, — негласное тому подтверждение.       — Черный кофе без молока слишком горький. И как тебе такое нравится?       От неожиданности я даже замедлила шаг и подняла голову к неспешно вышагивающему впереди и так и не обернувшемуся Рео. И откуда он?.. А… учуял, значит. Что ж, я тоже умею держать удар!       — А ты, помнится, уверял меня, что абсолютно, категорично, на дух не переносишь воду. Но, похоже, тебе тут нравится, — не сумев отказать себе в шпильке, я наконец поравнялась с ним.       Неспешно повернув голову, Рео одарил меня расслабленной усмешкой, а затем вновь отвернулся к горизонту.       — Ну, я же не лезу купаться. А тут просторно и довольно тихо.       — Мне казалось, за время пребывания в Институте Исследований тебе уже порядком опостылела тишина.       — В какой-то степени, да, — Рео неопределённо повёл плечом.       «Тогда что ты тут делаешь?..» — немой вопрос уже теплился осторожным дыханием на краях моих губ, но сорваться ему было суждено лишь растерянным выдохом, когда Рео вдруг резко притянул меня к себе. Порывисто нежный поцелуй отпечатался на губах, а лучащийся потаённым довольством взгляд — будто, не таясь, намекающий: «Я имею на тебя виды» — заставил мои колени подкоситься. В груди затрепетало, и точно так же, как и сам Рео, стремящийся отмахнуться от сковывающих переживаний и утонуть в моменте, я тоже нырнула поглубже в негу. И так же, как мои ботинки завязали в песке, так и мои мысли подхватывались волнующим течением эмоций, отшелушивающим прочь всю тревогу, сопереживание, неловкость, оголяя самую суть — то, что мы с Рео чувствовали друг к другу.       Я очнулась, когда моей ладони коснулось что-то очень тёплое.       — Давай ещё пройдёмся. Я давно не ощущал такой свободы и единения с самим собой, — Рео довольно улыбнулся, переплетая наши пальцы и неспешно утягивая меня за собой.       — Здесь действительно очень красиво, — я обвела искрящийся золотой океан мечтательным взглядом. — Наверное, когда всё надоедает, сбежать в такое место — самое то.       Рео тихо хмыкнул, и мой задумчивый взор скользнул по его смягчённому закатным солнцем профилю. Хотела бы я знать, зачем ты сюда сбежал?..       Позднее, после вкусного ужина, мы с Рео нежились в гостиной, грея ноги у открытого огня.       — Первый раз вижу настоящий камин. Максимум, с чем я сталкивалась, — это стилизованные экраны со встроенным ИК-обогревом.       Точно заворожённая, я следила за хаотичным танцем оранжево-жёлтых языков, то и дело срывающихся вверх сияющими крупицами, каждый раз приходя в немой восторг, стоило лишь поленьям громко треснуть.       — Да, сейчас такой раритет редко встретишь, — осклабился Рео. — Хорошо хоть, тут был автоподжиг. С трудом себе представляю, как бы я разжигал это всё вручную.       Я невольно засмеялась, ещё дальше протягивая ноги к огню. Мягкие «дреды» ковра под пальцами массировали кожу, расслабляя. Сытый взгляд потянулся к развалившемуся по соседству Рео и остановился на его глазах, на поверхности которых, будто на отполированных шариках, плясали блики пламени. Его рыжеватая радужка, точно самый настоящий янтарь, вбирала в себя этот свет и уже не отпускала, отчего казалось, что глаза Рео тлеют изнутри. Когда его налитый перетекающим сиянием взгляд вдруг встретился с моим, в груди что-то ёкнуло.       — На что это ты так засмотрелась? — самодовольно обнажая всё ещё заострённые клыки, выдохнул Рео.       — Просто ты сейчас выглядишь так завораживающе… Словно какой-нибудь принц огненной страны, — не таясь, выдала откровение я.       — «Принц огненной страны»? Пф, скажешь тоже… — неожиданно для себя самого, Рео отвёл смущённый взор. — Не знал, что принцы диковинных стран выглядят наполовину по-звериному.       — Почему нет? — игриво подмигнула я. — В древних жарких странах, например, льва считали царём зверей и вообще с животными жили в тесном контакте.       Явно не убеждённый моим креативным доводом, Рео снисходительно хмыкнул и отвернулся. Но затем вновь обернулся ко мне. В его тлеющем взгляде уже не было прошлой игривой покровительственности — мягкость подёрнулась краткими сомнениями выбора и тут же затвердела стремлением. Рео привстал на локте, быстро сел и потянулся ко мне. Его ладонь обхватила мою шею; уверенный в своём желании взгляд и накрывший томный поцелуй… Мурашки побежали по спине, и, застигнутая врасплох, я только и смогла, что рвано выдохнуть ему в губы да хаотично цепляться пальцами за пушистые дреды ковра, чтобы не упасть. Поцелуй углубился; не в силах сдерживаться, я застонала. Поглощаемый губами Рео, стон звучал глухо и тихо, но стоило нажиму иссякнуть, как мой голос протяжным эхом разлился по комнате, пока влажные губы Рео, дразня и лаская, спускались ниже, к подбородку, вдоль шеи, к ключицам. Внизу живота стремительно разгоралось пламя и сладко пульсировало знакомое тепло, и я догадывалась, что оно значит.       Я уже протянула было руку, чтобы обнять Рео, как вдруг несильный, но довольно ощутимый укус в плечо встряхнул моё поплывшее сознание. Я распахнула глаза, чтобы увидеть виновато улыбающееся выражение лица Рео.       — Уже поздно. Пора идти спать.       Столь неожиданный итог столь многообещающего начала буквально придавил меня разочарованием. Ещё секунды назад предвкушающая нечто потрясающее, теперь я с непониманием снизу вверх взирала на протянутую руку возвышающегося надо мной Рео.       — Эй, не смотри так разочарованно, — натянув виноватую улыбку, Рео в неуверенности отвёл взгляд. — Уже и правда поздно. Огонь скоро потухнет, и нет смысла мёрзнуть в гостиной. Пойдем, — он призывно качнул ладонью. — Завтра ещё поболтаем. У нас целая неделя впереди — ещё успеешь насидеться возле камина.       — Камина?.. — моё растерянное удивление тягучими буквами сливалось в вопрос, подталкивая очередь из ещё не заданных, но я уже вложила свою ладонь в ладонь Рео, и он потянул меня за собой.       Скрип деревянной лестницы остался за спиной, и вот уже мы стояли перед чёрным прямоугольником закрытой двери в мою комнату. Полумрак коридора поглощал почти весь свет из гостиной, а тишина вокруг заостряла восприятие — наверное, поэтому высокая фигура Рео рядом ощущалась сейчас так остро.       — Ну, тогда сладких снов, — Рео наклонился и невесомо поцеловал меня в лоб. — Ты во сколько обычно встаёшь? Не думаю, что дождусь от тебя завтрака, поэтому лучше начну сам.       — Что? Это как понимать?.. Что это сейчас было? — всё ещё не веря, что Рео пытается столь безбожно сбежать, выдохнула я.       — Эй, я вообще-то вызвался готовить завтрак и пожелал тебе спокойной ночи!       — И поцеловал в лоб? Я тебе, что, ребёнок какой-то?       Вымученный его смешок и отведённый взгляд.       — Вот уж нет…       Я буквально чуяла, как в этом взгляде старательно прячутся жаркие мысли.       — Тогда почему ты отправляешь меня спать, хотя ещё там, внизу, так ц-целовал меня?.. — язык заплетался от смущения, но я уже не могу молчать. Если смолчу сейчас, история опять повторится, а я уже больше не в силах держать всё в себе. Я хочу этого, мы оба хотим — отчего же тогда он всё бежит? — Я вижу, что тебя что-то останавливает, но я не понимаю что.       — Ова, я сожалею. Я опять перешагнул черту, но…       — Но разве ты не за этим привёз меня сюда? Чтобы мы побыли наедине. Если ты думаешь, что я могу быть против, то я не против! Я сама хочу…       — Ова, пожалуйста… — тёплые пальцы Рео мягко опустились на мои губы. — От твоих слов мне только тяжелее.       — Тяжелее? Что это значит? — непонятная, прохладно-липкая тревога поползла от затылка по позвоночнику.       Тихий вздох Рео прошелестел в тиши пустого коридора.       — Я действительно снял этот домик, чтобы остаться вдвоём, но… потом понял, что это было неверным решением.       — Что… что ты хочешь этим сказать?..       Я терялась в догадках, а нараставшее, как подступающий вал, волнение накрывало с головой. У него, что, что-то случилось? «Химера» опять вернулась? Шизуки что-то сказал ему на прошлом осмотре? Ведь действительно: Рео вышел тогда из кабинета подавленным. Что-то с его здоровьем? Всё плохо?.. От ужаса собственных догадок меня уже подташнивало. Лишь с трудом взяв себя в руки, я глубоко выдохнула.       Нет, если бы жизни и здоровью Рео грозило что-то серьёзное, Шизуки сказал бы мне. Он не стал бы утаивать, верно ведь? Тогда что? Неужели Рео ведёт себя так потому, что… просто разлюбил меня?.. Не может быть… Он бы не привёз меня сюда, и там, в гостиной тоже…       Ощущая, что скоро захлебнусь в потоках собственных домыслов один хуже другого, я снова вдохнула поглубже и решительно воззрилась на Рео. Хватит бегства. Я хочу знать правду.       — Если ты не хочешь, чтобы я навыдумывала себе нечто очень жуткое, пожалуйста, объясни мне, что происходит. Я смогу помочь решить проблему, но только когда буду знать, в чём она.       Короткий смешок и шелест складываемых на груди рук — даже в такой темноте я буквально вижу проступившую напускную напыщенность Рео.       — Уж от чего вы, обладатели S-ранга, действительно не умрёте, так это от недостатка самоуверенности.       — Ты можешь язвить сколько угодно, но ты знаешь, что я права.       — В том-то и проблема…       Этот тихий шёпот, сорвавшийся с его губ, разрядом тока пробежал по моим нервам. Ну нет, так не пойдёт! Полностью убеждённая в том, что нужно делать, я взяла Рео за руку и потянула к двери.       — Давай поговорим спокойно, — я быстро провернула ручку и отворила дверь. — В коридоре стоять нелепо. Давай зайдём внутрь и просто…       Я уже почти перешагнула порог, когда ощутила сопротивление. Застывший на пороге Рео пристально и цепко взирал на большую, растянувшуюся у дальней стены кровать, и с каждой секундой его взгляд вибрировал всё сильнее.       — Не стоит… — наконец бросил он и уже развернулся, чтобы уйти, когда я резко обхватила его руку.       — Нет, не уходи! Я не прошу тебя ни о чём таком!.. Просто давай поговорим! Это нечестно — оставлять меня в неведении, когда ты сам так мучаешься!       Напор Рео чуть ослаб. Его напряжённые черты смягчились, а взор утратил решимость.       — Просто скажи мне… — стараясь, чтобы голос звучал как можно нежнее, прошептала я.       Рео молчал не долго. Я думала, он так и не решится, но он заговорил.       — Шизуки подтвердил, что физическая трансформация необратима. Если раньше он считал, что останутся лишь небольшие атавизмы, то теперь заверяет, что всё совсем не так. Максимум, на что я могу рассчитывать, — что к человеческому состоянию вернутся клыки да когти. Ну, они и так почти вернулись в норму. Остальное же… — Рео тяжело вздохнул, — останется со мной на всю жизнь.       — Значит… вот, что тебя тревожит, — не то с грустью, не то с облегчением проронила я. — Но ты ведь сам говорил, что не хочешь больше прятаться. Что готов явить себя миру. Неужели чужие взгляды так тебя…       — Меня действительно достало быть запертым в четырёх стенах, но всё же после создания вакцины я надеялся на лучшее, — с нажимом воскликнул Рео. — Да и дело не только в чужих взглядах! Ты, Ова…       Рео осёкся, а я удивлённо моргнула.       — Я? Но я ведь давным-давно дала понять, что люблю тебя любого. Я была бы рада, если бы ты смог полностью вернуть свой человеческий облик, потому что этого хотел ты сам. Но и такой, как ты есть, для меня очень дорог и важен! Я люблю тебя и с этими ушами и хвостом! Ты это ты, и я…       — Чёрт, Ова! Одумайся!.. — Рео с силой схватил мня за плечи, заглядывая глубоко в глаза, в самую душу. — Посмотри хорошенько!.. Я урод и таким останусь на всю жизнь. Для тебя слишком беспечно связываться с таким, как я, и наивно полагать, что не пожалеешь об этом.       Я смотрела на Рео во все глаза, читая в его собственном взгляде боль и злость. Страшно даже представить, насколько он мучается сейчас, раздираемый желанием любить меня и страхом сломать мне жизнь. Сердце в груди билось часто-часто, и незнакомая прежде солёная нежность топила меня с головой. Я люблю его, я так его люблю… Я так боялась потерять его, что теперь, спасши, просто так не отпущу. Но как же дать ему понять, что его сомнения ложны?       — Как же так? — наверное, в полумраке комнаты мой голос прозвучал тихо и как будто отстранённо. — Значит, твои слова о том, что хочешь быть со мной, что только на смертном одре осознал, что можешь этого лишиться,.. что хочешь жить… — всё это было неправдой?       — Неправдой? — пальцы Рео на моих плечах стиснулись сильнее. — Всё это было правдой до последнего слова! Тогда я искренне захотел жить и цеплялся за жизнь как только мог. Сама мысль, что потеряю тебя, казалась равносильна смерти! Думаю, я действительно умер, если бы лишился тебя. Но сейчас… — хватка Рео ослабла. Его руки чуть подрагивали, зажмуренные глаза силились сдержать боль. — Сейчас, когда смерть больше не дышит мне в затылок, но и удача отвернулась от меня, я должен подумать о тебе в первую очередь. И это неправильно, чтобы мои эгоистичные желания… исковеркали тебе жизнь.       Повисло молчание. Такое тугое и бурлящее, такое пронзительное и многословное. Кажется, мне стало трудно дышать.       — Ты… — стиснув зубы, с нажимом выдохнула я, — идиот.       Ну как… как мне объяснить ему?..       — Единственное, что коверкает мне жизнь, — это твои сомнения. Ты ведь уже перестал убегать, Рео! Перестал прятаться в прошлом. Зачем вдруг вспомнил старую привычку? Худшее позади. Я здесь, с тобой, и я люблю тебя.       Слёзы непрошенными гостями скатились по щекам, и даже сквозь мутную пелену я видела встревоженное лицо Рео.       — Если ты не веришь моему выбору, то как ты вообще можешь верить в меня?       — Эй, не говори так, — чуть наклонившись, Рео заглядывал в моё лицо, ища нахмуренным взглядом правду.       — Тебе понадобилось почти что умереть, чтобы осознать, чего ты на самом деле хочешь, — я улыбнулась сквозь слёзы. — Так не позволяй же этому знанию вновь исчезнуть.       Короткий выдох и тёплое прикосновение к моему лбу.       — Ох, Ова… Как это ты…       Касаясь своим лбом моего, Рео то закрывал, то открывал глаза. Ладони с моих плеч поползли выше, скользя вдоль шеи, обхватывая лицо. Неразборчивый шёпот обжёг мне губы, и его место тут же занял поцелуй. Один, другой, третий… Рео целовал меня снова и снова, водя пальцами по щекам, стирая слёзы и сминая пряди волос. Ещё секунды назад терзавшие меня мучения вмиг прошли, смытые волнами чужих нежности и желания. Единственное, что я чувствовала, — это то, что больше всего на свете мы с Рео хотим быть вместе. Хватит сбегать. Главный наш побег был из тюрьмы Рео — теперь же будем двигаться только вперёд!       Призвав всю свою смелость, я, не разрывая поцелуй, потянула Рео к кровати, и на этот раз он больше не противился. Наоборот: крепко сжав меня в объятьях и хаотично перебирая ногами, он сам устремился к постели, и стоило нам упасть на стылую простынь, он увалился сверху. Ещё раз поцеловав меня, он чуть отстранился и внимательно посмотрел на меня.       — Я думал, что принял решение. Но ты, как всегда, всё сделала по-своему.       — Нет, не принял, — ласково улыбнулась я. — Ты всё это время сомневался. Иначе не привёз бы меня сюда.       — Боже, Ова, твоё умение заглядывать мне в душу иной раз пугает.       — Должен же кто-то туда заглядывать, если тебе самому плохо это даётся.       В ответ Рео хищно оскалился.       — Ух, не пожалей потом.       — Из нас двоих сомневаться любишь именно ты.       Ещё одна усмешка, оценивающе-хищный прищур — и новый головокружительный поцелуй лишил меня возможности думать. Чужие настойчивые пальцы заползли под свитер, задирая его и пробираясь дальше. Ну наконец-то!.. Вскоре мои живот, руки и грудь лизал холод, и я непроизвольно задрожала. Хотя не уверена, что только от холода. Похоже, Рео ощутил мою дрожь. Размашисто сорвав с себя водолазку, он вновь навалился сверху, гладя и согревая. Такой ласковый и одновременно такой страстный — если бы тогда, при первом нашем знакомстве, мне бы кто-то сказал, что за его привычными раздражительными нападками и отчуждённостью таится такое… Я бы им ни за что не поверила. Но теперь…       Мокрый язык проскользил по моей груди, лизнув кончиком сосок. Ах!.. Распахнув глаза, я рвано вдохнула. Истошным взглядом ища хоть что-то, я сама попала в ловушку: янтарные глаза Рео и его удовлетворённо-мягкий оскал будто вынули сердце из моей груди, и теперь оно неудержимо билось где-то в их плену.       — Хочешь что-то сказать? — бесстыдно промурлыкал Рео, скользя ладонью по моему животу и заползая ниже, под бельё.       — Что?.. А-ах!..       Я застонала, рефлекторно сводя колени и выгибаясь под его рукой.       — Намного лучше слов.       Резинки трусов поползли вниз по бёдрам, то и дело натягиваясь и пошлёпывая кожу. Когда последняя деталь одежды покинула моё тело, оставив полностью нагой, а освободившаяся рука Рео устремилась обратно в попытке обладать, я наконец воспротивилась.       — С-стой… Погоди… Твои джинсы, — с отчаянным трудом разрывая поцелуй, я старалась поймать взор Рео. — Они больно давят… Сними.       Его пыл резко ослаб, и Рео наконец отстранился, заглядывая мне в лицо. В его глазах мелькнули неуверенность, страх. Досада.       — Что?.. Что случилось? — встревоженная, я приподнялась на локтях, глядя на отползшего и севшего неподалёку Рео.       — Ничего.       Он не смотрел на меня. Его пустой, устремлённый куда-то в пространство взгляд буравил простынь, пока сгорбленные плечи давили своим тяжёлым изломом. Его сидячая, оголённая по пояс фигура, с подтянутым к груди коленом вызывала ощущение сокрушённости, и я вся сжалась, ощущая, как ноет в груди.       — Что с тобой? — тихонечко подползши рядом, я опустилась прямо перед ним. Ласково коснулась рукой его плеча. Рео, что с тобой?..       — Ничего, просто… — почти не шевеля губами, он вдруг поднял на меня взгляд: обречённый, грустный, отчаянно-безнадёжный. — Я ведь говорил тебе, и ты сама знаешь. Я урод, Ова… Это действительно так…       Поражённая, я как будто перестала дышать; собственная нагота вмиг утратила значимость. Воздух застрял где-то в горле, пока мои брови сползали в одну линию, а рот приоткрывался в попытках что-то сказать. Урод?.. Что он хочет этим…       — Чёрт возьми, Ова! У меня есть хвост! Настоящий!.. И если я сниму джинсы, ты увидишь то, что возможно, никогда бы не захотела видеть!       — Н-но я знаю, что у тебя есть хвост, — попыталась поспорить я. — И уши тоже необычные, я знаю это.       — Одно дело — знать, и совсем другое — видеть, — строго откликнулся Рео.       — Может быть, я сама решу, хочу я видеть или нет? — я твёрдо сжала губы. — И если я сейчас здесь, с тобой в одной постели, наверное, это означает, что я хочу увидеть?       Рео встрепенулся, стрельнув в меня настороженным взором. Какое-то время он молчал, а потом, наконец, натужно выдохнул.       — Полагаю, это всё равно неизбежно.       Нахмурившись, он поднялся на колени и медленно потянулся к молнии на джинсах. В повисшей тишине её жужжание заложило уши.       — Х-хочешь, это сделаю я? — краснея, предложила я.       — Нет уж… Сам.       Не роняя ни звука, Рео стянул джинсы вместе с трусами и, сбросив их с кровати, сел напротив меня.       — С-стесняюсь уточнить, — по самые уши заливаясь густым румянцем, с трудом выдавила из себя я, — н-но сейчас я вижу н-не совсем хвост.       — Мне развернуться и продемонстрировать?! — как и я, борясь с волнением, рыкнул Рео.       В смущении я прикусила язык. Боже, какая же нереально стесняющая ситуация! Но застрять в ней вот так, не двигаясь ни вперёд, ни назад, бессмысленно. Ну а раз так…       — Не против, если я… — не закончив вопрос, я максимально аккуратно потянулась к Рео, чуть доворачиваясь вбок, медленно и бережно давая понять, куда хочу заглянуть.       — Валяй… — беззащитно закрыв глаза, выдохнул он.       Это было самое огромное приглашение, что я могла получить, и я не стала им пренебрегать. Всё так же осторожно придвинувшись почти вплотную, я медленно заглянула Рео за спину. Строго говоря, я догадывалась, что должна увидеть — я всё-таки работала его куратором, — но реальность всё равно оставила свой след.       Как заворожённый, впитывая и изучая, мой взгляд блуждал по худощавой, лишённой загара пояснице Рео, переходящей в бледного цвета ягодицы. От их основания же, там, где у людей находится копчик, тянулся длинный, тонкий, заканчивающийся аккуратной кисточкой, хвост. Шерстью он начинал покрываться там же, у копчика, и в темноте едва поблёскивал ею.       Надо было спросить Рео, предупредить его, но моя рука сама потянулась вперёд. Я уже трогала раньше хвост Рео; это была, скорее, игра с кисточкой, а тут же…       Рео вздрогнул и резко развернулся ко мне, парализуя широко распахнутыми глазами. Моё бешено колотящееся сердце застыло где-то в горле, и я испуганно отдёрнула руку.       — Прости! Я не хотела тебе…       — Нет, я просто… — Рео тоже всё не мог совладать с ошеломлением. — Просто ты так неожиданно… я…       — Если неприятно, я не буду!       — Я не говорил, что неприятно. Просто… я не был готов. Так что… если хочешь… — Рео глубоко вдохнул, закрывая глаза и набираясь решимости. — Если хочешь — то можешь…       Боясь спугнуть его и свою смелость, не говоря ни слова, я снова подняла руку. Пальцы медленно тянулись к желаемому, почти коснулись. Мне уже казалось, что подушечками пальцев я ощущаю излучаемое чужое тепло.       Когда кожа проскользнула по распушённым рыжеватым волоскам, у меня перехватило дыхание, а кончики пальцев запульсировали. Жёсткая и шершавая, как короткий ворс ковра, эта шерсть распаляла тактильное любопытство, а тонкий и негибкий хвост провоцировал фантазию. Я бережно погладила ладонью от поясницы вдоль позвоночника и по хвосту. Интересно, Рео ощущает это как-то иначе, чем привычные касания?       — Веришь ли, это весьма смущает, — услышала я неуверенный голос Рео, — так что если ты закончила…       — Да! Я закончила!.. — точно застигнутая за чем-то неприличным, я резко подскочила, отдёргивая руку. Хорошо, что в комнате темно, иначе Рео увидел бы пышущий у меня из ушей пар.       Мы оба молчали, но даже так я не могла не замечать перемалывающего Рео волнения. И пусть он изо всех сил старался сделать вид, что спокоен, я точно знала, насколько сильно он терзается. Но раз уж мы зашли так далеко, то… Со строптивостью Рео другой шанс может представиться очень не скоро, поэтому, собрав в кулак всю решимость, я уверенно заглянула ему в лицо и произнесла:       — Ты позволишь посмотреть и твои уши? Я имею в виду, что хочу рассмотреть их по-настоящему.       Ух, наверное, он будет не в восторге.       — Это что за нездоровые желания? — обескураженно прищурился Рео. — Сперва хвост, теперь это…       — Ну пожалуйста… Раз уж ты доверяешь мне.       Рео не ответил: только пронзительней вгляделся в мои глаза. Но я знала, что могу действовать.       Вновь подняв руку, я потянула её к голове Рео. Пальцы ласково коснулись его скулы, поползли дальше в волосы. Стоило лишь им забуриться глубже, как Рео непроизвольно дёрнулся, отводя голову. Но не сильно — недостаточно, чтобы отстраниться. Он прячет…       Я замерла, а в груди что-то заныло. Не таись от меня… не закрывайся, прошу!..       Если уж идти, то до конца, и я знала, что этот конец одинаково нужен нам обоим. Я вновь коснулась края его скулы и вновь запустила пальцы в волосы. Густые, вьющиеся, чуть жестковатые, они непокорно расступались под напором, в то время как подушечки моих пальцев скользили там, где уже должно было закручиваться человеческое ухо. Однако его там не было — пальцы ощущали лишь гладкость черепа. Ощущения казались сюрреалистичными.       — Мерзко? — прикрыв глаза, процедил Рео.       — Я-я… н-ничего такого не говорила…       Под хаотичный перестук сердца и сбившиеся вдохи я лихорадочно старалась представить, как же происходил процесс трансформации при вирусе «Химера». Как именно человеческие уши преобразовались в звериные. Могу только предположить, что процесс шёл параллельно, когда один орган постепенно атрофируется, а в другом месте образуется новый, ему на замену. Боже, страшно даже представить, в каком, должно быть, отчаянии был Рео, когда процесс уже шёл. Наверное, он боялся касаться самого себя, наверное, в ужасе отшатывался от зеркала. Наверное, ненавидел всё на свете и саму свою жизнь за то, что заставляет его проходить через такое.       Так и не нащупав ушей в привычном месте, я потянулась к макушке. Жетсковато-упругие, с более длинной, чем на хвосте, шерстью, по мягкости напоминающие, скорее, распушённый войлок, чуть шуршащие, под пальцами они нервно дёрнулись, стоило лишь коснуться. Неуверенно прянув ушами, Рео изо всех сил старался взять под контроль свои эмоции. Он закрыл глаза; сквозь сомкнутые губы вырвался натужный выдох. Но это не помогло, и он вновь посмотрел на меня. Но, похоже, это оказалось слишком мучительно, и теперь уже Рео буравил кипучим взором простынь под своими коленями. Бедный… Он, должно быть, так нервничает! В сравнении с его муками, стыдливость оттого, что мы до сих пор сидим абсолютно нагие друг напротив друга, забылась давным-давно.       Наконец, кое-как Рео постарался успокоить бегающий взгляд и в повторной попытке устремил его на меня. Натянутый, взволнованный, ждущий. Такой искренний и беззащитный, такой молящий о милосердии… В груди что-то дрогнуло и натянулось. Если в чём-то я могла быть уверена, так это в том, что от моей реакции сейчас: от того, что я скажу или сделаю, какое покажу лицо или как посмотрю, — зависит буквально всё. Наше счастье с Рео, наше будущее с ним — всё сейчас зависит от моих чувств. И моя ошибка сейчас, я точно знаю, будет подобна спущенному курку. Это правда, и это пугает, но… Я не совершу ошибку, потому что чувствую совсем другое. Пусть Рео навсегда останется таким, я согласна. Я повстречала его таким, я полюбила его таким, и таким я готова видеть его рядом с собой всю оставшуюся жизнь. Он жив, здоров и любит меня — всё остальное действительно не имеет значения. Для меня.       Всё ещё чуть волнуясь под дрожаще-всполошенным взглядом Рео, я медленно закрыла глаза и потянулась к нему. Мои губы встретили его мягким касанием и постепенно усиливающимся напором. Вторая ладонь своевольной гостьей забурилась в его рыжие волосы и поползла к затылку. Всё тело подалось вперёд, и я жадно приникла грудью к его тёплой груди — меня всё сильней и сильней тянуло к нему.       — Я люблю тебя, — опаляя горячим дыханием свои и его губы, прошептала я. — Можешь мне не верить, но ты мне нужен любой… И такой тоже. Я люблю тебя… Я…       Мой сбивчивый шёпот застрял в горле, когда страстный, неистовый поцелуй смял мои губы. Твёрдые ладони Рео жадно обхватили моё лицо, ещё сильней прижимая нас друг к другу. Я не успела даже осознать, а спина уже завалилась на прохладную простынь. Грудь придавило разгорячённой грудью мужской, а в лёгких застрял лихорадочный вдох, стоило лишь Рео, настойчиво скользя пальцами, обжечь мне бедро. Внутри всё замерло, а кожа содрогнулась под лавиной мурашек, когда приглушённо-низкое гортанное рычание Рео вырвалось сквозь его сжатые зубы. Он зажмурился, хмуря брови, не то последние мгновения сдерживая себя, не то, как хищник, готовясь к прыжку. В груди всё затрепетало. Похоже, что и то, и другое…       Рео распахнул глаза, и в них я увидела настолько неукротимую решимость, что всё тело обожгло огнём.       «Ты понятия не имеешь, на что я способен!.. Чёрт, я сам понятия не имею…»       Набросился… Но не для того, чтобы растерзать, а чтобы любить.       Неудержимый, протяжный стон вырвался из моей содрогающейся груди, пока жадные руки Рео ласкали всю меня, а его губы оставляли мокрые поцелуи на моих губах, скулах, шее, ключицах, груди. Я пылала и таяла одновременно, отбросив тщетные попытки укротить свой голос. Горячее тело Рео, сплетённое с моим, всё плотнее и плотнее вжимало меня в скрипящую кровать, а я, словно жаждущая взлететь птица, всё сильней и сильней тянулась кверху, выгибаясь ему навстречу. Всё настойчивей и протяжнее, всё слаще и головокружительней… Неистово и исступлённо, со скатывающимися по лбу каплями пота и стиснутыми в истоме пальцами. Сквозь сдавленные стоны и рваное, перемежаемое поцелуями, дыхание. Давно сдерживаемые в Рео чувства прорвались плотиной и смели меня, накрыв волной такой мощи, что я едва могла дышать. Захлёстывающая нежность и сотрясающая страсть — в эту ночь я пылала и таяла до последней частички моей души.       Неподалёку от мыса, где мы жили, расположился небольшой городок, и последний день отдыха мы провели в прогулках по нему. Румяное солнце уже тянулось к горизонту, когда упругое постукивание и хаотичный топот чужих ног манком любопытства привели нас к баскетбольной площадке. Семеро парней гоняли мяч от одного кольца к другому, пока наконец он не выскользнул из рук и не покатился в нашу сторону.       — Эй, парень, не подашь мяч? — донёсся до нас мужской оклик.       Бросив из-под капюшона взгляд на игроков, Рео неспешно подошёл к мячу и поднял. Широко растопыренные пальцы, крепкий обхват — он явно с уверенностью держал мяч. Будто забавляется этим чувством, Рео три раза стукнул мячом об асфальт, а потом по-умелому небрежно метнул его в толпу. Он уже почти поравнялся со мной, чтобы продолжить прогулку, когда кто-то из парней снова крикнул:       — Эй, постой! Не хочешь сыграть? У нас в командах не одинаковое число игроков, а с тобой сравняется.       — Если бы Лука судил, было бы поровну, — хмыкнул другой парень.       — Иди ты! Сам бы и шёл судить. Мне сыграть охота! — тут же огрызнулся, видимо, тот самый Лука.       — Ну так что? Всего один тайм, — вновь подал голос тот, первый игрок.       Чуть задумавшись, Рео обернулся ко мне.       — Я не против, — я ответила без колебаний. — Если ты хочешь, я с удовольствием поболею за тебя.       «Хотя, скорее всего, ты откажешься, — тут же пришла досадная догадка. — В плаще играть неудобно, а капюшон только ограничит обзор».       Словно прочтя мои мысли — а может, думая о том же самом, — Рео чуть помедлил. А затем его рука потянулась к молнии. Забравшийся в рыжие волосы ветер взъерошил пряди, подхватил косичку. Игриво дунул в уши, заставив одно из них дёрнуться. Взволнованная увиденным, я не мигая смотрела на уверенно выпрямившегося Рео, на замершую в удивлении толпу баскетболистов.       — А ты, стало быть, тот самый? Ваше правительство зовёт вас «конченные», — спокойным низким голосом произнёс игрок, что позвал Рео. — Но сдаётся мне, — он хмыкнул себе под нос, — что вас явно недооценивают.       Передав мне плащ, Рео окатил присутствующих довольным оскалом.       — Уже переживаешь, что я все лавры заберу себе?       — Это вряд ли. А вот сыграть с интересным противником — это я только «за».       Рео ещё раз хмыкнул и, прежде чем шагнуть к площадке, обернулся ко мне. Интригующая, воодушевлённая улыбка, будто зазывающая: «Наблюдай за мной» — навсегда отпечаталась в моей памяти, пока удаляющиеся, шуршащие шаги Рео ласкали слух. Его заинтересованный взгляд, обтягивающая торс белая водолазка, светлые джинсы, его длинный львиный хвост, в постепенно разогревающемся азарте раскачивающийся туда-сюда — всё это так и выдавало интерес и растущую уверенность. Рео настойчиво шёл вперёд, готовый — наконец-таки полностью готовый — снова заявить о себе. И отчего-то мне казалось, что в этом и моя заслуга. Как будто тот факт, что я приняла его — приняла целиком и полностью, таким, какой он теперь есть и будет, — заставил его поверить, что и другие так смогут. Если бы я знала, что для того, чтобы заточить его уверенность, нужно лишь несколько пылких ночей, давно бы затащила к себе в спальню!..       Неделя отдыха пролетела быстрее планирующего на землю позолотевшего листа, оставив после себя затапливающие щёки румянцем воспоминания и сладко-нежное тепло в груди. А ещё появилось приятное чувство спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Кажется, я сама этого не замечала, но всё это время я жила в ощущении непрекращающейся спешки, и для того, чтобы настало завтра, нужно не опоздать сегодня. Сначала я спешила убедиться, что Наги не пострадал, потом спешила помочь отыскать лекарство, затем спешила спасти Рео от смерти. Спешила проникнуть в Бюро, спешила выбраться оттуда, спешила сбежать, разработать вакцину, воспользоваться ею, улучшить. Спешила убедиться, что она действительно работает… И вот теперь, наконец, я ощутила, что эта бесконечная гонка подошла к концу и я могу выдохнуть. Да, наше дело по борьбе с «Химерой» ещё далеко от завершения, но для нас с Рео этот бег наконец-то завершён. Он жив, он здоров, и мы точно знаем, в каком облике он проживёт всю оставшуюся жизнь. Наверное, для него это не тот приторный хэппи энд, который бывает только в кино, но всё же это завершение мытарств и окончательное принятие себя. Это та самая точка, после которой можно начинать писать новое предложение. И я счастлива, что в этом предложении есть моё имя.