Гермиона чуть не упала на колени, когда аппарировала туда. Глубоко вздохнув, она попыталась прийти в себя после истощающего эффекта Международной трансгрессии. Это было неудобно, особенно на таком большом расстоянии, но не было никаких других реальных путей, которыми она могла бы добраться до места.
Ей потребовалось целых два дня, чтобы решить, что делать с информацией, которую ей дал Геллерт, мать его, Гриндевальд. В конце концов, несмотря на угрызения совести, которые она испытывала при мысли о том, чтобы хотя бы просто слушать этого мужчину, возможность, которую она представляла, была слишком велика, чтобы сопротивляться ей. Она слишком долго искала что-нибудь, чтобы снять проклятие, наложенное на них Пожирателями Смерти, чтобы поступить иначе. Таким образом, она оказалась здесь, перед печально известной крепостью, построенной человеком, которого победил Дамблдор.
Это было одновременно и ужасающее, и заслуживающее благоговения зрелище. Изображения в книгах по истории и старых газетах не передавали этого. Нурменгард был построен на вершине одной из многочисленных вершин, разбросанных по Альпам. У него был строгий и мрачный вид. Темные стены возвышались над краями утесов, а под ними острые водопады, готические и мрачные, тянущиеся к открытому небу высоко над головой. Вокруг были только голые камни и пятна тающего снега. Густой сосновый лес у самого подножия пика, далеко под волшебной австрийской деревушкой, в которой она сейчас находилась, — единственное прикосновение зелени.
Быстро Гермиона пошла по почти пустым улицам деревушки, ища способ приблизиться к крепости. Волшебное сообщество, казалось, было почти полностью отделено от других поселений, от него не было ни тропинок, ведущих к пышной долине внизу, ни каких-либо внешних дорог. Вместо этого только тонкая извилистая тропинка соединяла его с возвышающейся наверху крепостью. Ветер усилился, когда она начала подниматься по склону, заставив ее наложить согревающие чары на свой плащ, когда она была только на полпути.
Зрелище, открывшееся ей, когда она достигла пика, поразило ее, несмотря на зловещий вид крепости. Башни возвышались через тщательно рассчитанные интервалы, их вершины венчали почти вертикальные крыши. Стены, казавшиеся такими внушительными издалека, вблизи казались еще больше.
Однако несколько больших сегментов рухнули на землю, а вокруг были разбросаны обугленные, обожженные следы — явные признаки повреждения заклинаниями. Крепость тоже была почти пуста.
Набор чар обнаружения показал, что ничто не окружало крепость, кроме простых чар, отпугивающих магглов, проклятия, препятствующего исчезновению, и чар, препятствующих призракам. Какие бы изощренные ограды и оборонительные сооружения ни окружали крепость, они давно рухнули; факт, который усугублялся тем, что ее homenum revelio обнаруживал гораздо меньше людей, чем она могла бы подумать.
Охранников в крепости почти не было.
— Муффлиато. — Гермиона направила палочку на себя.
Набравшись решимости, она прошла под обрушившимися воротами башни, издалека заметив выцветший лозунг, когда-то вырезанный на них. Оказавшись во внутреннем дворе, она направилась к башне, которую Геллерт указал в своем объяснении, меньший за пределами основной области, ближе к ее спине.
— Аберто. — Она взмахнула палочкой.
Замок щелкнул. Гермиона открыла ее и быстро вошла в башню, лишь на мгновение оглядевшись, прежде чем начать спускаться по гранитной лестнице. Ее пальцы впились в палочку из виноградной лозы, когда она толкнула ее вниз. Лестница была темной и затхлой, бледно-красные огни в скобах стен едва освещали ее. Когда она достигла подножия лестницы, запах стал тяжелее, смешавшись с плесенью. Гермиона считала дверные проемы, проходя мимо опрокинутой и сломанной мебели.
Остановившись только после того, как она дважды повернула налево и достигла конца коридора.
Гермиона улыбнулась, глядя на голую стену. Она была сильно защищена, как и сказал Геллерт. Она лукаво взглянула на пустой коридор вокруг себя и, увидев, что нет никаких признаков того, что кто-то находится хотя бы отдаленно рядом, начала работать над снятием оберегов. Всепоглощающее чувство волнения охватило ее, когда она приступила к медленной, изнурительной работе. Без сомнения, это была одна из самых сложных комбинаций, которые она когда-либо видела. То, как его создатель — несомненно, Геллерт — переплел руны с серией сложных заклинаний вокруг них, было не похоже ни на что, из того что она когда-либо видела. Это жутко напоминало то, что она видела на цепях, приковывающих его к пещере, и многое говорило о его магических способностях и интеллекте.
Только через пять минут она почувствовала, как тяжелые обереги начали ослабевать, слой за слоем, пока, наконец, перед ней не появилась простая деревянная дверь. Сжав губы в тонкую линию, она повернула ручку двери и толкнула ее.
Гермиона была ошеломлена открывшимся ей зрелищем. Кабинет был точно таким, как описал Геллерт. Разрушение остальной части крепости почти не коснулось его. Вдоль стен стояли книжные полки, книги на них едва показывали признаки воздействия времени. Пыли практически не было на многих деревянных поверхностях комнаты.
Глубоко вздохнув, она подошла к одной из книжных полок сзади. Стопка блокнотов, которые она искала, предположительно находилась на одной из полок, кроме тонкой коробки, предположительно с палочкой. Улыбка расплылась на ее губах, когда она нашла их — старые и измученные, но в остальном точно такие, как описал их Геллерт. Схватив их, она осторожно положила их в свою сумку, ненадолго остановившись, чтобы взглянуть на палочку, которую ее также попросили забрать обратно.
Она осторожно взяла тонкую деревянную коробку и открыла ее. Палочка внутри была простой и без украшений. Она не могла точно сказать, что это была за древесина, хотя она была похожа на ель или виноградную лозу ее собственной палочки.
Неохотно Гермиона положила его обратно в коробку, а затем в свою сумку. Ее сердце начало бешено биться при этом действии. Она знала, кому она принадлежала, и, хотя он ей не нравился, поиск палочки был предварительным условием для информации, содержащейся в блокнотах.
Демонстративно игнорируя множество предметов, разбросанных по комнате, Гермиона развернулась и вышла из комнаты. Она бодро начала пробираться по тем же коридорам, которые пересекала, чтобы попасть в охраняемый кабинет.
«Он связан» сказала она себе.
Она фыркнула и проигнорировала кислотное чувство вины внизу живота. Палочка или нет, она ему бесполезна.
Она приближалась к лестнице, по которой спустилась, чтобы попасть на цокольный этаж, когда светло-голубое проклятие врезалось в ближайшую стену.
«Привет!» — подумала про себя она.
Голова Гермионы закружилась, сердце екнуло. Аврор. Заметив его позицию в коридоре, она сделала выпад в сторону и молча взмахнула палочкой. Вылетело ошеломляющее заклинание. Аврор тут же рухнул, палочка упала на пол.
Она медленно подошла к нему с поднятой палочкой и встала рядом с ним на колени. Этот человек определенно был аврором; Австриец, судя по форме. Он был моложе ее; вероятно, едва двадцать.
Ее руки дрожали. Ей посчастливилось сбить его так быстро, прежде чем он успел предупредить других охранников, находившихся рядом с ней, но она не могла оставить его в таком состоянии.
Заклинание памяти легко сорвалось с ее губ. Ее сердце забилось быстрее. Ей это не нравилось, но другого выхода не было.
— Обливейт.
Гермиона встала, руки слегка дрожали. Она продолжила идти, намереваясь покинуть крепость, как можно скорее.
Солнце было близко к своей высшей точке, когда она достигла внешней стороны стен Нурменгарда. Она начала спускаться по крутому склону так быстро, как только могла, сворачивая с тропы, пока, наконец, выйдя за пределы недостающих щитов крепости, она не аппарировала прочь.
***
Дорогая Гермиона,
Джеймс Сириус Поттер родился вчера рано утром. Осложнений не было, и благодаря колдомедикам он родился здоровым. Я не могу выразить, насколько мы с Джинни взволнованы. Я полагаю, что в следующие месяцы всё действительно изменится, но я не думаю, что смогу забыть, как это было, когда я обнимал его в первый раз. Как продвигается исследование? Как ты думаешь, ты сможешь вернуться в ближайшее время? Мы с Джинни сожалели, что в конце концов ты не смогла прийти. Мы по-прежнему полны решимости сделать тебя крестной матерью, хотя Молли настаивает на том, чтобы эту роль взял на себя кто-то другой. Я отказался — если это должен быть кто-то, то это должны быть ты и Рон.
Я полагаю, ты уже слышала, но то, что произошло в Нурменгарде несколько дней назад, вызвало панику в Международной Конфедерации Волшебников. Офис мракоборцев будет сотрудничать со следственной группой, которую они организуют, чтобы взять под контроль события. Они до сих пор не уверены, что именно они искали. Ясно, что Грин-де-Вальд не сбежал, хотя, учитывая его возраст и количество времени, которое он провел там, я не могу представить, на что он способен. Вполне вероятно, что, учитывая мой послужной список, я присоединюсь к оперативной группе. Я точно знаю, что будь ты здесь, Кингсли, скорее всего, тоже попросил бы тебя присоединиться.
Также внесены изменения в твой законопроект. Кингсли и я изо всех сил старались заставить Визенгамот пересмотреть свое решение, но в конце концов решили полностью отказаться от него. Это было немного неожиданно, но выборы, которые состоялись в прошлом месяце, значительно изменили баланс палаты. Новое большинство, теперь, когда многие старые выжившие семьи вернулись, чтобы занять свои унаследованные места, похоже, полностью против прав оборотней. Мне очень жаль, Гермиона. Я ненавижу быть тем, кто приносит такие плохие новости. На самом деле мы ничего не могли сделать — хуже всего были статьи, которые в «Ежедневный пророк» противоречили законопроекту. Тем не менее это не конец. Нам нужно продолжать попытки. Однажды чистокровным в Визенгамоте придется найти причину.
В любом случае это будет немного неожиданно, но я получил доступ к международному портключу в Афины. Как ты думаешь, мы сможем встретиться? Я могу организовать выходной день в любой удобный для тебя день. Я не уверен, что Рон сможет присоединиться, но если дела в магазине улягутся, он обязательно это сделает.
Надеюсь на нашу встречу
С любовью,
Гарри.
***
Гермиона нашла Геллерта лежащим на земле, когда поплелась в пещеру с зажженным факелом и книгой в руке. Том «Невероятные выводы в современной магической теории», один из самых последних, которые она купила перед отъездом из Англии, раскрыт в его руках.
— Ты вернулась.
— Да, — просто сказала она, отводя глаза.
Не было никаких сомнений, что он знал в тот самый момент, когда она аппарировала обратно на остров, хотя ее возвращение в пещеру было непростым решением. Осознание того, что она сделала, заставило ее чувствовать себя эмоционально истощенной, даже несмотря на то, что содержание тетрадей было захватывающим. Затем был факт с палочкой, который был совсем другим делом.
Геллерт приподнялся, цепи на его запястьях зазвенели от движения. Его глаза метнулись к ней и остановились на ее сумке. Он улыбнулся и закрыл толстый том.
— Блокноты у тебя. Палочка тоже.
Гермиона открыла сумку и стала копаться в ней, пока не нащупала тонкую коробочку, которую украла. Достав её, она предложила ему.
— Держи.
Его глаза слегка расширились, когда он взял коробку с палочкой. Открыв его, он лишь мельком взглянул на него, прежде чем снова закрыть. Затем, почти как в изумлении, он наклонил голову.
— Ты возвращаешь мне мою палочку, несмотря на то, что знаешь, кто я.
— Сначала у меня были сомнения, но когда ты упомянул Нурменгард, сомнений почти не осталось — уколола его, — Тем не менее, сделка есть сделка.
— Несмотря на всё, ты решила сделать это, — сказал он, слегка проскальзывающим немецким акцентом в голосе. — Скажите, что это было? Желание вылечить родителей или недовольство обществом, которое ты оставила? Полное отсутствие прогресса во всем, что вы хотели исправить в Министерстве?
— Я не хочу тебя снова видеть. — Гермиона сжала руки. — Ты чудовище! Ты ничем не отличаешься от Волдеморта и всего, с чем мне приходилось бороться.
— Не сравнивай меня с тем темным лордом. — Геллерт сузил глаза, выражение его лица исказилось.
— Магия — это сила. Ты уже знаешь это, не так ли? — он спросил. — ты сама сказала, что оставила всё это позади. Состояние, в котором ведьмы и волшебники в вашем правительстве позволили жить своим собратьям — магическим существам, позорно. Стоит ли удивляться, что так много людей решили присоединиться к этому темному лорду?
— Я… — сказала Гермиона, резко останавливаясь. Ей не нравилось ничего из того, что сделал Грин-де-Вальд в своем стремлении к власти. Он ничего не сделал, кроме как причинил невыразимые страдания миллионам людей в своем предполагаемом стремлении к переменам.
Тем не менее, предательски прошептал голос в ее голове, он прав, указывая на то, как мало что изменилось. Говоря о том, насколько предвзятыми и застойными остаются магические общества.
Разве не то самое Министерство, к которому она присоединилась, в первую очередь заставило Волдеморта подняться? Разве он не начал по-настоящему разбираться с тем, что осталось от Пожирателей Смерти после его смерти?
Несмотря на все усилия Кингсли, Гарри даже сейчас был лишь подставным лицом. У него было хорошее положение как у аврора, но политическая власть оставалась очень далекой от них троих — и неудивительно. Большинство людей, которые работали в Комиссии по регистрации магглорожденных, сохранили какую-то работу, Амбридж была заметным, но редким исключением. Министерство принялось за дело с остатками Пожирателей смерти только после его смерти.
Гермиона сжала губы в тонкую линию. Нет. Она не могла согласиться с методами мужчины перед ней, но он был прав. Можно ли было доверить старым аристократам Визенгамота то самое изменение, которое они пытались предотвратить десятилетиями? Если ничего не изменится, всего через несколько десятилетий появится новый Волан-де-Морт, и к тому времени все, за что страдали Гарри, Рон и она, когда-нибудь станет напрасным.
Ей это не нравилось, но, возможно, если перемены не наступят, их придется форсировать. Гриндевальд был прав по крайней мере в этом отношении. Если бы она позволила чувству вины руководить каждым своим действием, ей бы никогда не удалось добиться цели.
— Это все еще не оправдывает ничего из того, что ты сделал, — наконец сказала она дрожащим голосом.
Геллерт улыбнулся и склонил голову, и это действие заставило его казаться раздражающе невинным. Несколько прядей волос упали ему на глаза, когда он наклонился к ней, и ее взгляд метнулся к символу, вышитому на нагрудном кармане его пальто.
Была ли это та же самая одежда, в которой он был во время дуэли с Дамблдором?
За разговорами, которыми они делились, было странно легко забыть, что мужчина перед ней был наравне с самим Дамблдором. Один из величайших волшебников своего времени, несмотря на все, что он сделал.
Мысль, медленная и коварная, прочно засела в ее голове.
К тому времени, когда она оглянулась на него, его голубые и яркие глаза были наполнены такой же интенсивностью, которую она могла вспомнить из предыдущих дней. Инстинктивно она знала, что ответит на его вопрос.
— Возможно, мы могли бы заключить сделку, мисс Грейнджер.
