He says "meow, meow"

Люди никогда не менялись. Простая истина, усвоенная Виктором на своём горьком опыте, сработала и на этот раз, словно хорошо отлаженный механизм, редко подводивший своего ворчливого владельца. Талис наконец-то заметил его и настороженно замер посреди полутёмного коридора, уставившись на молодого учёного удивлёнными карими глазами. Виктор знал этот взгляд слишком хорошо, чтобы ненароком спутать его с чем-то ещё: так разглядывали ранее неизвестную аномалию, одно существование которой могло оспорить существование нескольких устоявшихся в науке теорий; так смотрели на диковинное животное, ставшее очередным пополнением зверинца графа Меи*, прославившегося своей богатейшей коллекцией живых экспонатов, доставляемых в Город Прогресса из бесчисленных уголков Рунтерры. Виктор сделал всё возможное, чтобы сдержать рвущееся наружу огорчённое рычание. Восхищение. Удивление. Жажда учёного, желавшего понять, изучить. О, как он ненавидит этот взгляд, цепко скользящий по его болезненно худой фигуре. Кошачьи черты, слишком заметные для окружающих, всегда привлекали к ассистенту декана слишком много ненужного внимания, и это ужасно раздражало. Талис продолжал беззастенчиво рассматривать Виктора, отвечавшего опальному изобретателю не менее пристальным и смущающим взглядом. Зауниту пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы лучше видеть своего подопечного: Джейс возвышался над ним подобно прибрежной скале, разрезающей своим мощным каменным телом напор бушующих под ней волн. Смуглая кожа и здоровый оттенок лица, приобретённый студентом за годы, проведённые под тёплым морским солнцем, делали пилтоверца ещё более привлекательным. Виктор задумчиво осмотрел широкие плечи и руки с крепкими мышцами, обтянутые тканью тёмной шёлковой рубашки. Молодой человек явно следил за собой, поддерживая хорошую физическую форму. «Красивый», — завистливо вздохнул Виктор, поудобнее перехватывая трость. Поначалу жизнь в Пилтовере казалась вастайи сущим адом. В Зауне всё складывалось куда проще и одновременно сложней: каждый второй житель Низов имел целый набор своих «индивидуальных особенностей» — от металлических протезов всевозможных конструкций и размеров до расчерченного татуировками тела, так что остроконечные кошачьи уши и хвост навряд ли могли хоть кого-то там удивить. Скорее отпугнуть: рабочие Нижнего Города в силу своей поголовной неграмотности были слишком суеверны, и старые народные сказания об оборотнях и прочей злобной нечисти, обитавшей в отстойниках, были Виктору только на пользу. Те, кто действительно верил в то, что парень умел превращаться в чудовище по ночам, старались вести себя как можно вежливее в присутствии бледного как смерть и вечно угрюмого механика, уже давно обосновавшегося в маленькой мастерской в переулке Оседающей золы. Некое подобие авторитета, приобретённое Виктором за годы жизни на Антресольном уровне, перестало иметь свой вес в тот самый момент, когда нога заунита впервые ступила на землю по ту сторону реки Пилт. Вастайи быстро сообразил, что от местных нарушителей драгоценного спокойствия, частенько забывавших о хвалёной пилтоверской учтивости, стоит держаться как можно дальше, поэтому предпочитал проводить всё своё свободное время как можно дальше от людей, так и норовивших познакомиться с необычным существом поближе. Теперь-то Виктор начал лучше понимать сородичей, старавшихся лишний раз не покидать своих клановых земель, расположенных на самой окраине портового района Пилтовера. Виктор весело фыркнул, отвернувшись от явно увлечённого его персоной студента. Ни один из мужчин не знал, сколько времени длилась их молчаливая игра в гляделки. — Проходите, Джейс, — улыбнулся Виктор, сжалившись над смущённым пилтоверцем, и поспешил покинуть провонявший лабораторными реактивами коридор. — Я не кусаюсь… Большую часть времени. Фрельйордец шумно вздохнул, постаравшись успокоить расшалившиеся за последнюю неделю нервы. Получалось из рук вон плохо: наконец-то оказавшись рядом с вастайи, Джейс понял, что совсем не понимает, как себя вести. В голову лезла разная глупая чушь. За несколько коротких мгновений, проведённых наедине с мужчиной, Талис умудрился припомнить всё, что успел услышать о загадочном ассистенте декана. Поговаривали, что помощник профессора Хеймердингера имел скверный характер, не питал особой любви к богатеньким выскочкам, привыкшим добиваться высот, используя авторитет своих влиятельных семей и деньги, а также был крайне принципиален в вопросах, касавшихся всего, что так или иначе было связано с его профессиональными обязанностями. По Академии ходило множество баек о студентах-старшекурсниках, решивших повздорить с «тем самым хвостатым хмырём из деканата» и закономерно нарвавшихся на неприятности. Как и в любой поучительной сказке, конец подобных историй был довольно предсказуем: наглых ребят в лучшем случае творчески наказывали, в худшем — исключали из Академии в назидание всем тем, кто мог ненароком повторить их ошибки. Конечно, Талис хорошо понимал, что поток циркулирующих по аудиториям сплетен являлся крайне сомнительным источником информации, но зёрна истины в словах ненадёжных рассказчиков всё же присутствовали, уж в этом сомневаться не приходилось. Как говорят ноксианцы, нет дыма без огня, и с данным жизненным утверждением опальный изобретатель предпочёл бы всё же согласиться. Так или иначе, факт продолжал оставаться твёрдым и неоспоримым фактом: человека, ходившего опираясь на трость и обладавшего довольно своеобразной внешностью, что не могло не привлечь внимание впечатлительной пилтоверской молодёжи, опасались все. Правда, вастайи по какой-то неведомой причине редко посещал учебный корпус, поэтому ученики позволяли себе дышать спокойно, продолжая предаваться учёбе и прочим прелестям весёлой студенческой жизни. — Советник Хеймердингер дал мне полную свободу действий в вопросах вашего… кхм… перевоспитания, — тем временем произнёс вастайи, углубившись в недра забитого книжными шкафами кабинета. Джейс постарался выбросить из головы бесполезные слухи и спутанные мысли, прикрывая за собой скорбно скрипнувшую дверь. Помощник декана замер у массивного стола, сдвинутого к высокому витражному окну, и громко зашуршал сваленными в неаккуратную кучу бумагами, стремясь что-то отыскать в царящем на рабочем месте беспорядке. Солнечный свет, преломлённый цветным стеклом, красиво ложился на худые острые плечи, очерчивая стройную фигуру, повёрнутую к Джейсу спиной. — Вы сегодня немногословны. Надеюсь, я не сильно напугал вас в прошлую нашу встречу. Ироничная фраза, небрежно брошенная в напряжённую тишину кабинета, возымела желаемый эффект: Талис дёрнулся всем телом, ощущая, как вспыхивает его лицо, и поспешил отвести свой взгляд. — Нет!.. Совсем нет. Что… мне нужно делать? — взволнованно спросил студент, списывая неожиданно пробудившийся исследовательский интерес на необычность природы химероподобного существа, то и дело попадавшего в его поле зрения. Ассистент Хеймердингера издал задумчивое «хм-м» прежде чем двинуться к книжному стеллажу, заскользив длинными пальцами по запылившимся печатным корешкам. — Статья двадцать три устава Академии, пункт девятнадцать, — Виктор наклонился, подцепив коротко остриженными ногтями нужную ему книгу. — Просветите меня, мистер Талис, о чём говорится в этом документе? Джейс, как и многие студенты с роду не притрагивавшиеся к уставу родной альма матер, растерянно глазел на вастайи, не зная, что именно стоит ответить. Ещё никогда Талис не чувствовал себя так глупо в присутствии малознакомого человека: должно быть, со стороны он выглядел совсем уж жалко. Помощник профессора Хеймердингера раздражённо усмехнулся, поджимая тонкие губы. — Я так и думал. Нарушать правила, о существовании которых даже толком-то и не знаешь… Не находите это эгоистичным? — насмешливо скривился Виктор, стараясь успокоить подступившую к горлу злость. Подумать только, такая халатность! Длинные уши ассистента мелко задрожали, прежде чем их заострённые кончики-кисти огорчённо опустились вниз, повинуясь плохому настроению своего обладателя. — Прошу, присаживайтесь. Джейс поспешил приземлиться за письменный стол, замечая плохо скрываемое недовольство назначенного Советом наблюдателя. Перед носом опального учёного потрясли внушительных размеров книгой в красном кожаном переплёте. — Это — уже упомянутый мною устав Академии Пилтовера, мистер Талис, — холодно отчеканил Виктор, в раздражении дёргая кошачьим хвостом. Покрытая каштановым мехом конечность агрессивно хлыстнула Джейса по бедру, заставив студента непроизвольно вздрогнуть. — Ваша задача — переписать и заучить всё, что здесь написано. От корки до корки, — Виктор сделал паузу, стараясь подобрать нужные слова. — В конце недели профессор Хеймердингер лично проверит ваше знание содержания этого, несомненно, интереснейшего документа. Постарайтесь не напортачить и здесь, мистер Талис. Джейс возмущённо приоткрыл рот, желая высказать обнаглевшему ассистенту всё, что он о нём думает. Озвученная молодым учёным задача была в высшей степени унизительной, а резкость чужих слов больно била по самолюбию парня, и опальный изобретатель, разъярённый несправедливостью сложившейся ситуации, подчиняться явно наслаждавшемуся происходящим человеку не собирался. Но прежде, чем Талис успел произнести что-то грубое, помощник декана приблизился, мягко опуская ладонь на его широкое предплечье. — Не поймите меня неправильно, Джейс, — вастайи примирительно улыбнулся уголками сомкнутых губ, и его выразительные медовые глаза сверкнули в тёплом солнечном свете. — Я не стремлюсь вас оскорбить. Это наказание — общее решение всего Совета. Меня же лишь назначили следить за процессом его выполнения, поэтому всё, что будет происходить в этой комнате — результат возложенных на нас обязательств. Джейс зачарованно ловил каждое слово, прислушиваясь к звукам незнакомого ему акцента. Взгляд скользит ниже — к тёмным пятнышкам двух крохотных родимых пятен, разбросанных по ровной светлой коже. Талис не помнит, замечал ли он их на лице вастайи при прошлых их встречах. Да какая теперь, к чёрту, разница? — Признаюсь, я не сильно доволен тем, что меня назначили вашим смотрителем, Джейс. Мне приходится тратить своё личное время на не совсем… полезные вещи. Поэтому я мог быть непозволительно резок в своих выражениях ранее. Прошу извинить меня за столь непрофессиональное поведение, если мои слова всё же смогли вас задеть. Тепло узкой мозолистой ладони, удивительно крепко удерживающей парня на месте, обжигает плечо сквозь плотную ткань форменной рубашки, и Джейс чувствует, как напрягаются мышцы во всём его теле, реагируя на это простое прикосновение. В голове — блаженная пустота, приглушённая белым шумом, и единственное, о чём ещё может думать фрельйордец, так это о том, что он до сих пор не знал, как зовут мужчину, замершего рядом с ним. — Как… Как мне к тебе… ммм… К вам обращаться? К сожалению, я не могу припомнить, чтобы нас представляли друг другу раньше. Вастайи вскинул густые тёмные брови, явно удивлённый столь резкой сменой темы их разговора. Его пальцы разжались, обрывая грозящее затянуться прикосновение, и опустились на набалдашник трости, цепляясь за прохладный металл. — Виктор, — просто ответил учёный, задумчиво кивая головой. — Можете обращаться ко мне так.

***

Математику не зря называли царицей наук. Испокон веков люди продолжали верить, что числа — это тайный код, с помощью которого можно понять устройство всего мироздания. С тех далёких времён миновало уже много тысяч лет, но современные учёные продолжали разделять мнение своих предшественников, подкрепляя его делом. Механика, искусство, стихия… Числами при желании можно было выразить всё, что есть в этом огромном и необъятном мире. Но не каждый был способен говорить на языке сухих цифр и скрупулёзно подобранных формул. Не каждый был способен жить ими. Джейс был хорош в математических расчётах, но был в этом деле далеко не лучшим: Виктор успел подметить несколько неточных вычислений, неправильно выведенных переменных, грубо ломавших базовые положения основной теории Талиса. Хекстек мог стать революционным. По крайней мере, таковым он выглядел на бумаге. Собрать простейшую электрическую цепь в лаборатории, заполненной разным хламом, оказалось довольно просто. Виктор немного повозился с паяльником, создавая некое подобие металлического крепления-зажима для голубоватого кристалла, в котором, если действительно верить дневнику Талиса, содержалась частица Аркейна. Необычный полудрагоценный камень легко опустился на ладонь, царапая холодную кожу острыми неотшлифованными краями. Виктор посильнее сжал его в кулаке, стараясь не выронить хрупкий предмет: Талис слишком подробно описал последствия одного из своих ранних экспериментов, повторять которые зауниту не особенно хотелось. Ритмичный стук каблучков женских туфель, раздавшийся где-то снаружи, отвлёк ассистента от работы, и Виктор нервно вздохнул, возвращая магический камень в ящик рабочего стола. В дверь лаборатории громко постучали, прерывая царившую в помещении тишину. — Доброго вечера, Виктор. Мэл Медарда с любопытством осмотрела рабочую зону помощника декана, неторопливо скользнув внутрь кабинета. Она как всегда была неотразима, облачённая в своё тонкое светлое платье. Тёмные струящиеся пряди волос уложены в объёмную причёску, созданную в соответствии с веяниями высокой пилтоверской моды. Женщина приветливо кивает, привлекая внимание нужного ей человека, но не спешит приближаться, наблюдая за учёным издалека. — Здравствуйте, советница Медарда, — ассистент поспешно ухватился за трость, поднимаясь из-за стола, чтобы как следует поприветствовать гостью. — Вы ищете Сесила? Мэл отрицательно качнула головой, сделав пару медленных и грациозных шажков ему навстречу. Её серовато-зелёные глаза, подчёркнутые золотистыми тенями, хитро блеснули, рассматривая сгорбленную фигуру молодого мужчины, ковылявшего в её направлении. — Нет, я зашла, чтобы проведать тебя, дорогой, — весело прощебетала одна из влиятельнейших женщин Города Прогресса. — Слышала, последние несколько дней ты присматриваешь за мистером Талисом. Надеюсь, он не доставил тебе особых проблем. Виктор недовольно поморщился, раздосадованный фамильярностью нежданно нагрянувшей по его душу посетительницы. Их нельзя было назвать друзьями: учёный всегда старался сохранять дистанцию между собой и людьми, которые никогда не будут относиться к нему, как к равному. Согласившись занять место помощника декана Пилтоверской Академии Наук, который также являлся верховным председателем Совета, парень быстро сообразил, что не сможет оградиться от политической стороны деятельности своего наставника. Ему частенько приходилось выступать в роли доверенного лица старого йордла, пробуя себя в роли аналитика, исполнителя, посыльного, и время от времени пересекаться с другими советниками, не особо желавшими мириться с обществом бедного заунского калеки. Некоторые выходцы из высшего света даже не старались скрыть своё недовольство, презрительно морщась, стоило Виктору подойти на достаточно близкое расстояние. Ассистент профессора Хеймердингера успел привыкнуть к грубости местной знати и почти перестал обращать внимание на болезненные колкости окружавших его людей. Ненависть и страх, проступавшие сквозь маски притворного безразличия, были самой привычной и понятной для юноши реакцией. Виктор был чужаком. Существом, собравшим в себе всё самое отталкивающее и негативное. Химера, сотворённая ужаснейшим Аркейном. Заунит, отравляющий воздух лишь одним своим молчаливым присутствием. Калека, пытавшийся прижиться в мире полноценных людей, стремящихся найти свою собственную дорогу в светлое и беззаботное будущее. Открытую враждебность выражали, конечно же, далеко не все, и вот таких личностей Виктор предпочитал избегать. Он не всегда понимал, чего следует ожидать от тех, кто не стремился вцепиться ему в шею при первой же встрече. Мэл Медарда по-прежнему оставалась для мужчины сущей загадкой. Он не доверял миловидной внешности влиятельной пилтоверской промышленницы, прекрасно понимавшей, чего именно хочет от жизни. Поначалу Виктор старался делать всё возможное, чтобы быть подальше от столь опасной для себя особы. Но сиятельная Мэл, умевшая разбираться в людях, быстро заприметила крутившегося рядом с Хеймердингером мальчишку и попыталась наладить с ним хоть какое-то подобие приятельских отношений. Увы и ах. Ассистент декана, проживший долгие годы в кишащем различными опасностями Зауне, неплохо разбирался в искусстве манипуляций, в котором молодая советница была особенно хороша. — Мистер Талис довольно тихий студент, — Виктор беззлобно усмехнулся, выдвигая для девушки стул. Медарда благодарно улыбнулась, присаживаясь на предложенное ей место, и приготовилась слушать, следя за расслабленными движениями ассистента, продолжавшего держаться на почтительном расстоянии от своей обворожительной гостьи. — Мне не сложно уделять ему пару часов в день. Джейс, кажется, искренне сожалеет о своём проступке. Девушка одобрительно хмыкнула, складывая руки на груди. Её многочисленные браслеты звонко зазвенели, сдвигаясь на изящных запястьях. — Мистер Талис случайно ничего не упоминал о том самом исследовании? Боюсь, он не из тех, кто добровольно отступает от своих… убеждений. Ноксианка слегка поддалась вперёд, внимательно следя за тем, как преображается лицо молодого мужчины, чуть не выронившего свою деревянную трость. — Мой подопечный предпочитает не раскрывать подробности своей личной жизни в моём присутствии, госпожа Медарда, — робко ответил Виктор, нервно закашлявшись. — Даже если ваши соображения верны, вы сильно ошибаетесь, если всерьёз считаете, что Джейс решится обсуждать свои эксперименты именно со мной. — Отчего же? — мягко улыбнулась советница, продолжая настаивать на своём. — Мне кажется, вполне логично было бы спросить о магии у человека, непосредственно связанного с ней. Виктор удивлённо рассмеялся, опираясь на стоявший поблизости стол. Вот она, поджидавшая его всё это время опасность. Девушка явно чего-то от него хотела. Но вот чего именно она пыталась добиться, для самого вастайи оставалось тайной, покрытой мраком. — Если мне не изменяет память, я никогда не был магом, дорогая Мэл, — снисходительно улыбнулся учёный, усаживаясь ягодицами на заскрипевшую под его весом столешницу, — и к легендарной силе Аркейна, увы, не имею никакого отношения. Я уверен, что вы уже успели разузнать о том, что я не вхожу ни в один из вастайских кланов, проживающих на территории Пилтовера. Так что владеть нужными знаниями, увы, точно не могу. — Жаль, — разочарованно ответила его собеседница, поднимаясь на ноги и поправляя ткань своего белоснежного платья. — Надеюсь, ты будешь внимательно приглядывать за нашим общим знакомым и всё же сообщишь о его планах, если Джейс решит быть с тобой откровенным. Не намёк, а вполне себе конкретный приказ. — Конечно, советница. Я поставлю Совет в известность. — Замечательно! — девушка в последний раз взглянула на вастайи, удобно устроившегося на вершине письменного стола. — До скорой встречи, дорогой. Не засиживайся здесь допоздна. Знаешь, бессонные ночи имеют тенденцию ужасно воздействовать на нашу кожу. Ноксианка плавно заскользила по комнате, убирая выбившуюся из причёски прядь волос. Белое платье, не скрывающее соблазнительных женских форм, всколыхнулось воздушной волной, врезаясь в гладкую мягкость полуобнажённых бёдер. Ассистент декана глотает кислую слюну, прогоняя подступившую к горлу тошноту. Почему-то стало нестерпимо жарко, будто воздух вокруг раскалился до необъяснимо высоких температур. О нет, только не это. — Всего доброго, — устало бормочет Виктор в пустое пространство лаборатории: Мэл выскользнула в коридор прежде, чем смогла услышать его запоздалый ответ. — Дерьмо, — тихо шепчет мужчина, обессиленно укладываясь лопатками на непредназначенную для таких целей мебель. Во что его только что втянули? И самое главное: Что он будет со всем этим делать?