В общем, Лука ждет.
Утром он просыпается. Помогает семье на ферме. Уходит на поверхность и соблазняет Джулию чашечкой кофе и обедом, хотя она даже рада пойти с ним. Луку мучает совесть, что за последний месяц они провели гораздо меньше времени вместе, чем обычно (если не считать их крайне увлекательное совместное собирание огромных пазлов), но он старается не думать об этом. Все равно через две недели они вместе поедут домой на поезде.
Альберто опаздывает. Лука разрешает себе немного попереживать по этому поводу. Джулия долго молчит, запрокинув голову и наслаждаясь вечерним солнцем, позволяя ему поразмышлять о вчерашнем дне. Точнее, об их с Альберто разговоре о будущем. Сама идея о необходимости платить аренду, искать работу и вообще быть ответственным немного его пугает. Было бы разумнее подождать еще один год, когда у Луки будет комната в студенческом общежитии, но это опять придется ждать, а ему уже надоело.
Он найдет работу, все будет нормально. В прошлом году ему уже предлагали подработку в библиотеке, но он отказался, потому что школа отнимала много сил, да и деньги ему были не нужны, но теперь, что уж.
— Джулия? Думаешь, твоя мама разрешит Альберто пожить у нее, если я куплю ему билет на поезд в Геную? — он роется в рюкзаке в поисках кошелька, пока Джулия задумчиво хмыкает. Еще в рюкзаке лежит большой тюбик вазелина, лента презервативов и чистая одежда. Альберто не сказал, куда они пойдут и на сколько, так что Лука готов ко всему.
— Может быть, но не знаю, как она отнесется к тому, что вы будете трахаться в ее доме, — прямо отвечает та, толкая кружку на противоположный конец стола, — я никогда особо не скучала по своему парню, но от того, как вы слоняетесь по городу в поисках укромного места, мне захотелось, чтобы он тоже приехал сюда.
— Знаю. Прости, Джулия. Я не хотел так пренебрегать тобой все лето, — Лука тянется через стол и берет ее за руку, — просто… Ты же знаешь, как долго я этого хотел, да?
— Да, — она вздыхает и сжимает его пальцы в ответ, — Наверное, ты ждал даже больше, чем я. Ты уже давно на него глаз положил, а?
— Ага. Мне кажется, я был влюблен в него еще до того, как вообще осознал это, понимаешь? — Джулия кивает, ее улыбка становится нежнее, — просто… Я люблю и тебя, и Геную, и школу, но я… Я не вписываюсь. Совсем. Рядом с Альберто я чувствую себя
нормальным. Это банально, но это правда. И это… так круто. Никто на этой планете не понимает меня так, как он. Это сложно объяснить, но все так, как и
должно быть. Мы с ним должны быть вместе, и мне кажется, он тоже это чувствует, — он радостно ерзает на стуле, — я хочу выйти за него замуж, Джулия. Знаю, я похож на сумасшедшего, будто ныряю во все это с головой, но а как еще? Я знаю его уже много лет. И мысль о свадьбе меня совершенно не пугает. Я хочу, чтобы он приезжал и навещал меня, и хочу поискать для нас квартиру. Как думаешь, твоя мама поможет нам?
— Думаю, она скажет, что вы слишком торопитесь, — ласково говорит та, — но она поможет. Как только они встретятся, она все поймет.
С другого конца площади слышится крик, Лука навострил уши. Альберто машет ему рукой с пристани. Его пурпурная чешуя сияет на солнце, (тупое и очень влюбленное) сердце Луки трепещет так, будто они снова впервые встретились. Хотя оно так трепещет каждый день, все лето.
— Вон он! Джулия, ты же не против-?
— Неа! Проваливай, дурила.
Лука тянется через весь стол и целует ее в щеку, прежде чем схватить ранец и побежать через всю площадь. Он спрыгивает с камней на песок пляжа, приземляется на носочки и врезается в мокрые объятия своего парня.
— Привет, Берто! Ты поздно.
— Я немного увлекся, — тот наклоняется для поцелуя. Нижняя половина лица Луки тоже покрывается чешуей. Издалека кто-то свистит, Альберто тут же от них отмахивается.
— Твой рюкзак можно мочить? Просто вплавь будет быстрее.
— Э-э, да, наверное. Но ему все равно надо будет обсохнуть. А мы куда?
Альберто ухмыляется, берет его двумя руками за плечи и ведет к краю пристани спиной вперед.
— Увидишь. Просто следуй за мной.
Во время заплыва Лука заметно взбодрился. Они плывут рука об руку, он не отстает от Альберто, с интересом оглядывая подводные пейзажи. Они все дальше и дальше от Портороссо. Но плывут явно не к его деревушке. Единственное место в этой стороне, о котором Лука может вспомнить, это…
— О! Альберто, мы плывем к острову?
Альберто смеется, лиловой вспышкой проносясь вокруг него.
— Не знаю, почему еще с самого начала о нем не вспомнил, просто из головы вылетело. Только там мы всегда были предоставлены самим себе, да?
Лука радостно хихикает.
— О-о, Альберто, это же просто
идеальное место! Будет прям как тогда!
— Даже лучше, — он берет парня за вторую руку и они кружатся вместе.
— Даже лучше, — соглашается тот, — давай на перегонки! Кто последний - тот первым раздевается.
Альберто давится смешком. Лука взвизгивает и уносится вдаль без него, проносясь по волнам сине-зеленым пятном.
В конце концов Альберто почти побеждает, несмотря на заминку в начале. Он выпрыгивает из воды и специально врезается в Луку. Они оба падают и с визгом и смехом катятся вниз с небольшого холма.
— О боже, меня так давно тут не было! — восклицает Лука, пока на нем валяется Альберто, прижав его к земле. Солнце уже садится, окрашивая воду в оранжевый, — все почему-то кажется немного меньше, чем раньше. А когда ты починил лестницу?
— Прошлой ночью, — Альберто усмехается, поднимая того на ноги, — кстати, я вообще не спал. Пойдем, посмотришь!
Лука бежит за ним, все еще взволнованно хихикая. Он следует за Альберто к лестнице и ждет, пока тот поднимется наверх, прежде чем взобраться самому. Он не успевает залезть, как Альберто с ухмылкой протягивает ему руку. За ним видно дрожащий свет.
— Подожди секунду, — говорит он, — можешь закрыть глаза? Я тебя затяну сюда и проведу вперед, не бойся, просто я хочу, чтобы это было сюрпризом.
— Я тебе доверяю, — тот закрывает глаза и тянет руки. Альберто берет его за запястья, проносит над последними двумя перекладинами и ставит на ноги, после чего тянет вперед за ладони.
— Хорошо, не забудь про ступеньку… ага, вот так… осторожно, в половицах все еще дыры - у меня не было времени починить их… ладно, готов?
— Готов, Берто. Можно открыть глаза?
— Можно, открывай. Та-да!
«У него явно ушло на это все много сил», — думает Лука, оглядывая маленькую комнатку и улыбаясь все шире. В его последний визит в маяке был полный бардак: в нем было полно хлама и всяких безделушек, сломанных во время их первой и последней ссоры. Альберто все это прибрал, задвинул в угол и накрыл тканью, скрыв от глаз. С пола исчезли все сухие водоросли и пыль. В другом углу Лука замечает кучу одеял (судя по всему, Альберто стащил их с собственной кровати) и целую коллекцию подушек. Там даже стоит корзинка для пикника, из которой торчит бутылка вина. Он все продумал, и от этого Лука просто тает.
— О-о-о, Альберто. Это… это так мило. Ты все это для нас устроил? …Это свечи вон там?
— Угу, — они повсюду, и все горят, их свет немного дрожит от морского ветерка, — снаружи темнеет, и я подумал, что это будет романтично, — он поворачивается лицом к Луке и обвивает руками его талию, нежно целуя, — все наши попытки, всё было… не так. Не так, как ты того заслуживаешь. Вот чего я хотел для тебя всё лето. Только мы и никого больше. Никто не прервет, никто не скажет «стоп». Только мы одни, вместе, да?
Лука падает в его объятия. Он так,
так сильно влюблен, что аж плакать хочется. Он внезапно чувствует себя очень глупо за свою неуклюжесть и нетерпеливость. Он так старался найти укромное место, скрыться от всех, хотя все, что ему надо было делать, - это позволить Альберто делать то, что он умеет лучше всех, то есть быть абсолютным совершенством.
Альберто обнимает его в ответ и понимающе молчит, поглаживая его по волосам одной рукой, а второй осторожно забирая сумку. Когда он роняет ее на пол, та издает странный влажный звук, будто мокрую тряпку на пол кинули. Луке пощипывает глаза. Он не хочет разрыдаться и тем самым разрушить всю атмосферу, но Альберто, кажется, рад и просто прижимать его к себе.
— Я так сильно люблю тебя, — удается выговорить Луке. Он поднимает лицо, чтобы тот мог расцеловать его щеки, — это- боже, мне так неловко, но именно так я себе все и представлял, когда был младше. Если бы вдруг оказалось, что ты тоже меня любишь. Тут и вино, и звезды, и твои объятия.
Альберто прижимает его крепче.
— В смысле «если бы вдруг оказалось»? Я люблю тебя с того самого момента, как вытащил из воды, тупица. Ты забыл, что-ли?
— Никогда не забуду, — мямлит тот с закрытыми глазами и чувствует, как Альберто мягко перебирает руками его волосы, — я просто не могу в это поверить. Ты гораздо
лучше меня. Ты такой крутой, люди
любят тебя, это
твой город. Я… я думал, ты найдешь себе кого-нибудь, с кем обретешь счастье, здесь. Я так счастлив, что ты выбрал меня, Альберто Скорфано.
— Дурак, — Альберто беззвучно смеется, качая головой и по-доброму улыбаясь, на щеках ямочки, — мне кроме тебя никто и не нужен, — он ведет Луку к горе одеял, плюхается на одну из подушек и тянет его за собой. Они лежат на боку, лицом к лицу и сплетя ноги, — удобно?
— Ты мог притащить меня сюда еще в первый день лета, когда здесь был беспорядок, и я бы все равно сказал «да», — Лука мурлычет, кожа Альберто теплеет от его дыхания, когда он тянется вперед, чтобы неторопливо поцеловать его и заново изучить форму чужого рта. То, как сидят зубы и один-единственный кривой клык, который меняется, когда Альберто изменяет обличье, и то, какой на ощупь язык, когда он с интересом прижимается к его собственному. Расположение и размер веснушек, которые Лука чувствует, проводя пальцами по его щекам и рисуя созвездия на коже. У Альберто новый шрам на брови, он маленький и тонкий — издалека не заметишь. Лука целует и его тоже, — Мне кажется, ты мог бы притащить меня и к подножью действующего вулкана, и я все равно был бы рад.
— Это безумие. Ты чокнулся. А я - самый счастливый человек в мире.
— Неа, — Лука снова прижимается к его рту и со звуком целует. Альберто с радостью целует в ответ, — это я. Но, наверное, ты на втором месте.
В его животе порхают бабочки, когда тот ухмыляется ему в губы, посмеиваясь. Руки исследуют все, до чего могут дотянуться, когда Альберто опирается на локти, а Лука обхватывает ногами его бедра, что-то мягко и довольно бормоча в кожу парня. Альберто с чувством целует его. Получается неуклюже (но все равно просто прекрасно), несмотря на недели углубленной практики. От этой мысли сердцебиение Луки убыстряется. Вот оно. Наконец-таки, вот то уединение, которого они давно ждали. Только они и никого больше, они могут изучать друг друга столько, сколько им вздумается. Это почти накрывает с головой. Все усилия и старания - и вот они наконец-то
здесь с Альберто, который оставляет засосы у Луки на шее и издает тихие звуки ему в кожу.
Лука вздыхает, голова закинута назад, чтобы открыть тому доступ, пальцы путаются в его кудрях и немного тянут. Рука Альберто скользит ему под футболку. Мозолистая ладонь с любопытством водит по телу, останавливаясь, чтобы ущипнуть за сосок. У Луки подгибаются пальцы ног.
— Ты- ты знал, что пахнешь электричеством, Берто? — он вздыхает, снова запрокидывая голову, и зажимает губу между зубами, — будто скоро гроза будет. Под водой чувствуется еще сильнее.
Альберто посасывает его кадык.
— Ты говорил об этом пару раз. Что я слышу, так это то, что я пахну круто и по-опасному.
— От этого в носу щекочет. Хотя мне даже нравится, — он улыбается, когда тот прижимается ртом к месту под ухом, — от этого тоже щекотно. У тебя рот теплый.
— Ну уж извини, — Лука сжимает пальцы в чужих волосах, колени подгибаются, когда его парень мурлычет ему в ухо, — мне больше всего нравится целовать тебя здесь. На вкус как дождь.
— Это хорошо?
— Это
великолепно.
Альберто меняет положение и ложится ему на грудь. Лука тихо стонет, бедра подрагивают от ощущения горячего языка в ухе. Альберто замирает и отстраняется, в предвкушении широко раскрыв глаза. Он снова ложится так, чтобы смотреть прямо в глаза, и рукой медленно и размеренно поднимает бедро Луки. Он прижимается к его лбу своим и не может (и не хочет) отвести взгляд от глаз напротив. Лука кладет руки Альберто на плечи и приподнимается, одновременно и грубо, и изящно потянув того вниз.
— Как… как это ощущается? — выдыхает он в то маленькое пространство, которое осталось между ними. Губы сами собой выводят какие-то странные слова, пока Альберто греет его лицо своим тяжелым дыханием, — я как будто… Я как будто
горю. Будто ты можешь хоть сейчас сжечь меня до тла, а я скажу «спасибо». Берто,
черт-, я-
— Я чувствую, что хочу стянуть с тебя всю одежду и прижать к чему-то твердому, — торопливо говорит тот, опираясь всем весом на локоть, как бы зажимая Луку, — но еще я чувствую, что вообще не хочу касаться тебя. Я хочу растянуть наш первый раз на столько, сколько получится. Даже если мы уже видели друг друга голыми, я хочу развернуть тебя, как подарок, и изучить шаг за шагом, пока на подкорке мозга не останется.
Лука рвано вдыхает, чувствуя, как твердеет в штанах. Внутри все радуется, когда он чувствует, как натянулась ткань и на шортах Альберто. Он мог бы лежать так до последнего, пока они оба не кончат. И он, вроде как, этого даже хочет, но он не так терпелив, как его парень, и он хочет, чтобы они оба были без одежды прямо
сейчас. Он хватается за воротник безрукавки Альберто, дергает, но не пытается стянуть.
— У нас две недели. Я не выпущу тебя отсюда. Можешь изучать меня столько, сколько вздумается.
Альберто заинтересованно хмыкает. Его рука скользит с бедра снова под футболку, на этот раз задирая ее, пока она не комкается подмышками. Соски Луки твердеют от холодного ночного воздуха. Альберто опускает голову и всасывает один из них, отчего Лука выгибается над одеялами.
— Черт, ты на вкус как морская соль. Это пиздецки заводит.
— О господи, — хнычет тот, обхватывая бедра парня ногами по бокам и дергая всем телом, — я не-
такого мне еще никто не делал, боже-
— Надеюсь, нет, — тихо дразнит Альберто, проводя языком по груди. Он поднял свои сверкающие изумрудные глаза и
подмигнул, одновременно грубо проводя большим пальцем по второму соску, — хотя тебе, вроде, нравится, да?
— Альберто, ты тупой? Мне
очень нравится, почему ты вообще все еще болтаешь? — Лука сжимает кулаки в его кудрях и опускает его лицо. Он тяжело дышит и непонятно мычит от ощущения языка и зубов на груди. Альберто фыркает, но делает как велено, отвечая Луке примерно теми же звуками.
Он действует немного неуклюже, периодически царапая зубами совсем чуть-чуть слишком сильно, но Лука смакует все это, в нем полно адреналина, он чувствует себя молодым и желанным. А еще будто он делает что-то неприличное. Что, как он считает, не так уж и далеко от правды. Сбежать из дома в заброшенный маяк, чтобы заняться сексом со своим парнем - это точно что-то из верхушки списка самых ужасных вещей, которые он когда-либо делал. И это
абсолютно точно стоит на втором месте в списке вещей, о которых он никогда и ни за что не расскажет матери. Прямо под «сидел нагишом на чужом мотоцикле и мечтал о члене во рту» (о последнем он, к слову, думает и сейчас).
Звук расстегиваемой ширинки едва слышим от его собственного хныканья. Лука приподнимает бедра. Он слишком возбужден, чтобы чего-то стесняться, да и Альберто уже кучу раз за все лето видел его член. Тот откидывается и садится на пятки, чтобы бесстыдно полюбоваться Лукой. Возбужденный, футболка задрана, лицо красное, руки скромно сведены над головой. Лука ловит его взгляд. Медленно, одновременно смущенно и лукаво, он тянется к своему члену и касается его, но только ради представления. Глаза Альберто слегка мутнеют. Лука разводит ноги шире и большим пальцем играет с уже немного влажной головкой.
— Жаль, камеры нет.
— Мне Джулия недавно подарила одну. Может быть я отправлю тебе по почте парочку «подарков» на случай, если соскучишься, — он поднимает ногу и проводит лодыжкой по боку Альберто, а потом пальцами приподнимает подол майки, обнажая загорелую кожу, — на тебе слишком много одежды, красавчик.
— Это легко исправить, — тот скалится и стягивает безрукавку через голову. Он бросает ее куда-то позади себя. Голова сама собой запрокидывается назад, когда Лука с довольным стоном встает на колени и кладет руки ему на живот, пальцами невесомо проводя по ребрам.
— Боже, ну какой же ты… — Лука слышит, как благоговейно звучит его голос, но Альберто, кажется, не обратил на это внимание. Его член в трусах почти незаметно дергается, рот Луки тут же наполняется слюной. Он помнит вкус. Он хочет почувствовать его снова.
— Альберто, — бормочет он почти невменяемо, стягивая с парня шорты и пальцами оттягивая резинку белья, — помнишь, тогда, в туалете? Я хочу-
да блять, я хочу опять, хочу- отсосать тебе, ну пожалуйста, можно? Я хочу снова попробовать его, хочу-
—
Боже, конечно, — отвечает тот, позволяя Луке толкнуть его на спину. Его тело просто прекрасно. У Луки дрожат руки, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, когда он стягивает белье Альберто, открывая взор на острые тазовые кости и основание, как он помнит, очень даже неплохого члена. Он делает глубокий вдох и резко дергает. После освобождения член Альберто пружинит, мягко шлепая его по животу.
Господи. Лука запомнил все верно. Член
действительно хорош, даже если учитывать, что видел он их не так много. Но он уверен в одном - еще чуть-чуть и он капнет слюной на одеяла. Его взгляд прикован к венке у основания ствола и к тому, как головка касается пупка. Толстый, набухший, стоит крепко. На долю секунды Лука беспокоится, что кончит от одного только вида. Все сейчас ощущается по-другому - сейчас им не надо торопиться, и он может насладиться процессом.
Альберто ежится от его взгляда.
— Пожалуйста, не пялься.
— Хорошо, — и продолжает пялиться, — ого. С этого ракурса выглядит по-другому.
— В хорошем или плохом смысле?
— Посмотри на то, как стоит у меня, и ответь на свой вопрос сам, — отвечает Лука, чувствуя, как в голове пустеет, — просто… так это в жизни и бывает, да? Иногда это прям-таки поражает. Не пойми неправильно, я бы любил тебя вне зависимости от того, как ты выглядишь, но тебе действительно нужно было быть идеальным и по всем физическим параметрам? Ну типа, было ли это так необходимо? Я серьезно.
Альберто издает какой-то странный звук, что-то между стоном и смешком.
— Ты злишься, завидуешь или делаешь комплимент?
— Да, — он осторожно проводит пальцем по всей длине ствола. Тот слегка вздрагивает, — ого. Прикольно.
— Лука… — Альберто скулит с некоторым придыханием, а Лука счастливо мычит, целуя его медленно и с чувством.
— Просто ляг и дай мне попробовать, — шепчет он, не особо стараясь звучать соблазняюще, но на самом деле
очень стараясь звучать соблазняюще. Альберто сглатывает, беспомощно кивая, и Лука воспринимает это, как сигнал к действию. Он ведет вниз по шее дорожку из поцелуев, останавливаясь и покусывая ключицу, потом по груди, задевая сосок (отчего его парень чуть выгибается), и по животу, под кожей которого явно скрываются мышцы, но не очень заметные - живот все еще мягкий и теплый. Лука немного отползает назад, чтобы лечь между ног Альберто, плечами проталкиваясь меж бедер. Тесновато, так что он закидывает его ноги себе на плечи и-
Хах. Альберто приподнимается на локтях и рвано выдыхает. Судя по всему, он довольно чувствительный - Лука просто лежит возле его члена с его ногами, закинутыми на плечи, а с конца уже сочится прозрачная жидкость. Лука снова проводит пальцем по стволу, после чего берет член в руку и направляет к лицу. В ладони он ощущается довольно горячим и твердым, но тем не менее мягким, будто шелк поверх железа. Альберто издает сдавленный звук, когда тот снова смотрит на него. Довольный реакцией, Лука целует головку члена, сразу ощущая горечь на губах. Но горечь та же самая, как тогда. Альберто скулит, поддергивая бедрами.
— Готов? — спрашивает Лука, устраиваясь поудобнее. Сейчас можно не торопиться. Сейчас можно не волноваться о том, что кто-то вломится и потревожит их, и он так и не узнает, каково это. У них куча времени.
— Д-да.
— Хм-м. Хорошо, — он в последний раз улыбается своему парню, прежде чем открыть рот и сомкнуть его вокруг головки члена.
В мозгу зажигается каждый нейрон во всех направлениях, когда он двигает губами вниз. Он жалостно стонет, когда Альберто тянется рукой к его волосам и запрокидывает голову. В этот момент Лука делает о себе несколько выводов:
Во-первых, либо член его парня просто огромен, либо его рот меньше, чем он думал.
Во-вторых, вкус Альберто невозможно ни с чем сравнить. Даже с самим собой (однажды ему было очень скучно и любопытно).
В-третьих, возможно Джулия права, и он действительно придурок. Потому что сосание членов может стать его новым любимым хобби.
Без практики взять все в рот точно не получится, так что Лука не убирает руку с основания и двигает ей до губ, одновременно осторожно двигая головой, пытаясь не касаться плоти зубами. Он
думает, что получается, вроде, нормально, но Альберто то сжимает кулак в его волосах, то ослабляет хватку, морщась и изо всех сил стараясь не показывать этого, как самый настоящий джентльмен. Спустя несколько минут подобных «игр», Лука хмыкает, как бы извиняясь, и отстраняется, вытирая рот ладонью. Альберто выглядит разбитым, лицо и плечи совершенно раскраснелись. Его зрачки
огромны. Несмотря на то, что свечи дают достаточно света, вокруг все равно так темно, что его глаза будто светятся каким-то странным, потусторонним светом. «Странным для кого-то», — поправляет себя в голове Лука, снова проводя языком по всей длине, обжигая горячим дрожащим дыханием.
Для него это не странно. Для него Альберто идеален.
— Все… все нормально? У меня наверное не очень хорошо получается, я… — мямлит он, облизывая губы и снова чувствуя уже знакомый вкус. Альберто в ответ
рычит и дергает его за волосы, заставляя подползти ближе и сесть сверху, чтобы втянуть в очень грязный поцелуй. Влажный, мокрый, с языками - вот такой, в общем. По подбородку течет слюна, и Лука мысленно благодарит вселенную, что та магия, что превращает их в морских чудовищ, судя по всему, не учитывает телесные жидкости.
— Ты, — Альберто фыркает Луке в губы, руками надавливая на его бедра, чтобы он сел. Их члены соприкасаются, и Альберто берет оба ствола в свою покрытую мозолями ладонь, отчего Лука заскулил, — ты, блять,
восхитителен.
— Д-да?
— Да! Я не жду, что у тебя будет получаться идеально, мне это и не нужно- да твою мать, Лука, я хочу пройти через это вместе, и мне плевать, если ты не профессионал, я просто хочу ощутить все это вместе с тобой, — Лука мычит, постепенно переходя в стон, толкаясь бедрами в чужой кулак, немного мокрый от слюны, но и достаточно сухой, чтобы прошибло будто током, — ты не- Я не- Я бы очень хотел, чтобы ты видел себя моими глазами, родной. Лука, ты сводишь меня
с ума.
Он садится по-нормальному, прислонившись к одной из подушек, Лука обвивает руками его шею, намерившись никогда не отпускать. На нем все еще мешком висит футболка. Альберто левой рукой скользит под нее, а второй осторожно надрачивает им обоим. Движения получаются неумелые, полные подростковой похоти, но Лука этим
наслаждается. Рука Альберто достаточно большая и вмещает их обоих, и он задумывается, как эти пальцы будут ощущаться
внутри.
Лука стонет, резко наклоняясь и дергает парня за руку, освобождая ее. «Сухо», — удается ему выговорить дрожащим голосом. Даже не подумав, он засовывает три пальца Альберто в рот и обсасывает их, мокрым языком неуклюже скользя вокруг каждого и, скорее всего, пуская слюни на всю руку, но совершенно не стесняясь этого. Он слишком счастлив, чтобы стесняться. Он
обожает руки Альберто. И обожал с того самого момента, как тот вытащил его из воды на тихий пляж с помощью пастушьего посоха. Так что теперь иметь во рту одну из этих рук ощущается как маленькая личная победа, от которой кружится голова.
Альберто тихо стонет. Его пальцы и рот Луки оказываются соединены тонкой ниточкой слюны, когда он их вытаскивает. В этот раз, когда он опять прижимает их члены друг к другу, скольжение становится более гладким. Лука закрывает глаза и прижимается к лбу Альберто своим, пока тот двигает рукой вверх и вниз. В нем как будто искрятся молнии. Он как будто пьяный, мозг игнорирует совершенно всё в этом мире, кроме Альберто. Его кожа, его запах. Его голос, шепчущий, как ему хорошо, и как много для него значит Лука, и что он - его самый любимый человек на всей планете.
— Я не- Я не могу- — Лука хнычет в рот Альберто. Ему так хорошо, что он даже поцеловать его нормально не может, поэтому просто прижимается губами и делится воздухом. Его руки все еще крепко сжимают шею Альберто, ногти впиваются в ладони, чтобы хоть как-то заземлить себя и продержаться чуть дольше. Чтобы сделать хоть что-нибудь, а не просто наслаждаться дрочкой на полусухую, но ему так приятно, от того что надрачивает именно рука Альберто и что это именно его член рядом с его собственным, что он не может даже думать, — Берто, прости- Я сейчас- Я не…
— Тихо, родной, — шепчет Альберто, немного поворачивая запястье, отчего Лука пищит. Он набирает темп, и Лука движется вместе с ним, слегка дергая бедрами вперед, — все нормально. Можешь кончить, Лука, все хорошо, все нормально-
Словно ключ в замочной скважине, этих слов для Луки достаточно. Зубы впиваются в нижнюю губу, чтобы не закричать, из глубин всего его существа раздается звук не то монстра, не то человека, когда он изливается в кулак Альберто, дрожа. Тот замедляет темп, когда Лука издает какой-то задушенный, как бы, перевозбужденный звук. Он тяжело дышит, все еще прижимаясь к Альберто и покрывая его лицо нежными поцелуями.
— Я люблю тебя, Альберто. Я… правда люблю, — Лука говорит тихо и искренне. Когда он наконец-то поднимает взгляд, чтобы посмотреть на своего парня, на него с улыбкой смотрят в ответ.
— Я знаю. Я тоже тебя люблю. Больше всего на свете.
Никакими другими словами Лука не может выразить то, что чувствует, так что он просто прижимается к губам Альберто своими, не особо целясь. Но тот, вроде, все понимает. Он прижимает Луку к себе одной рукой, другая рука лежит рядом — она все еще в сперме. Член Луки делает провальную попытку подать хоть какие-то признаки жизни. Сам Лука думает, что наверное с ним что-то не так. Невозможно иметь сексуальное влечение к чьим-то рукам.
Член Альберто все еще стоит. Лука сползает с его коленей, ложится рядом на подушки и наконец-то стягивает с себя футболку. Цепкие руки хватаются за Альберто и тянут его вниз, чтобы он опять лег сверху. Под ним очень удобно лежать. Его грязная рука лежит прям около лица Луки. Он облизывает ее из чистого любопытства.
Он
чувствует, как дергается член Альберто.
—
Лука. Это
твоя.
Тот пожимает плечами.
— Просто было интересно, изменился ли вкус. Все-таки это первый раз, когда я кончил не самостоятельно.
— Почему он вообще должен был изме- Сколько раз ты занимался этим? — Лука нежно его целует.
— А что ты хочешь, чтобы я сделал, красавчик? Хочешь выебать меня?
Альберто вздрагивает.
— С каких пор ты так часто ругаешься матом? Я не- не уверен, что мне хватит выдержки, чтобы подготовить тебя, солнышко.
— Ладно, — Лука обвивает его талию ногами, — тогда вот так поваляемся. Все, как ты любишь. Я знал, что мне понравится. И я даже не злюсь, что нам пришлось так долго ждать, потому что я знал, что когда это наконец-то случится, то все пройдет отлично.
Альберто стонет, утыкается лбом в ключицу парня, пряча лицо, и осторожно двигает бедрами. Таким образом его член трется о низ живота Луки, а от спермы движение получилось не таким резким и более скользящим. На короткое мгновение видно, как двигаются под кожей мышцы плеч и спины. Лука наблюдает за этим, лениво моргая и все еще отходя от оргазма.
— Альберто. Я тебя люблю.
— Повтори?
— Я тебя люблю.
Альберто дрожит, руки впиваются в чужое тело до синяков, уже завтра будут видны следы пальцев. Своим весом он давит на Луку, который думает, как же хорошо ему будет, когда Альберто наконец отымеет его и когда они в полной мере воспользуются плавными изгибами его бедер. Эта мысль заводит. По телу бегут мурашки, несмотря на горячую кожу Альберто, лежащего сверху. Он запрокидывает голову назад, чтобы открыть путь для по-настоящему зверских зубов и губ, пытающихся добраться до нежной шеи.
— Не стесняйся, — говорит он на выдохе, прикрыв глаза, — мой Альберто. Пожалуйста, ты- можешь-? Я хочу, чтобы и тебе было хорошо.
Альберто снова стонет, на этот раз хрипло. Ртом он прижимается к стыку чужих шеи и плеча. Именно на этом месте у Луки была бы метка, если бы они были в своей истинной форме, но уже только от того, что Альберто в миллиметре от этого места, подгибаются пальцы на ногах, а в ушах стучит кровь. Он думает, что Альберто чувствует то же самое, потому что его бедра движутся все быстрее и быстрее, все резче, размазывая липкий преэякулят по животу Луки. Лука прижимается к парню крепче. Тот прижимается в ответ. Дыхание сбилось, Альберто будто пытается раствориться в чужом теле.
— Лука, я- — его голос искажается, он больше похож на рык. Лбом он прижимается к шее Луки, после чего издает прерывистый стон и вгрызается в то самое место. Он сдавленно скулит, будто от боли, но Лука почти не обращает на это внимания. Все его тело до краев наполняется чувством абсолютного, полного счастья от того, что Альберто своими неострыми человеческими зубами впивается в его кожу. Впивается достаточно сильно, чтобы оставить синяк, но вот прокусить не получается.
Но этого все равно хватает. Хватает для того, чтобы его семя смешалось с семенем Луки на его животе. Его бедра рвано дергаются время от времени, когда он по-немногу отходит. Он тяжело дышит через нос, все тело дрожит, словно он какое-то животное. Лука гладит его по спине и бормочет всякие нежности, мягко касаясь его щеки.
— Отпусти меня, пожалуйста. Альберто? Я никуда не денусь. Берто, давай, расслабь челюсть ради меня, все хорошо… я здесь, рядом, все нормально, — Альберто шмыгает носом, и Лука чувствует, как расслабляются чужие мышцы возле его шеи. Он утыкается носом в его волосы, — молодец. Я все еще здесь, видишь? Я рядом, никуда не ухожу.
— Я… Я не… Я не знал, я-
— Я знаю, что ты не знал. Это я виноват - не подумал, что стоит предупредить, что такое может случиться, но я в порядке. Просто маленький синячок, заживет, — он обхватывает лицо Альберто ладонями и целует лоб, — тебе хотя бы понравилось? Ну, кусать меня?
Тот смущенно кивает.
— Я не знаю, зачем это сделал. Прости, пожалуйста…
— Берто, все хорошо! — он мягко стукнулся своим лбом о лоб Альберто, прежде чем с довольным вздохом откинуться на подушках. Внутри все еще бурлят гормоны и эндорфины. Он тянет Альберто за запястье. Тот морщит нос, после чего берет краешек одного из одеял и вытирает живот Луки и собственный пах. После этого он плюхается рядом со своим парнем, закидывая на него руку и ногу и прижимаясь к боку, — отлично, вот так полежим, — снова мягко и тихо бормочет Лука.
— Это наша фишка как рыб, — продолжает он, зарываясь пальцами в волосы Альберто, — знаешь, как при спаривании. Не думал, что такое произойдет и в первый раз, но я не особо удивлен, — Альберто ежится от стыда, Лука хихикает, — ты сейчас по-рыбьи сделал мне предложение. Ну типа, подарил кольцо. Если бы мы сейчас были в воде, то я бы стал твоим супругом. Понимаешь?
Альберто широко раскрыл глаза.
— Я не- нет, я люблю тебя, но я не знал-
— Я знаю, — тот по-доброму смеется. Он лениво почесывает Альберто за ушами, — это как инстинкт. Может быть однажды ты сделаешь это по-настоящему, в воде. Не уверен, что это на что-то влияет, если мы люди. Смотри, даже кожу не прокусил. Зубы не те, — Лука слегка поворачивает корпус, чтобы показать багровеющий синяк на плече, красный и чуть опухший. Все еще немного болит, — ощущалось волшебно, но не думаю, что это считается.
— Правда?
— Ага. Я, э-э… я не против, если ты будешь кусать меня, когда мы люди.
Тот шмыгает носом, лежа у него на груди.
— Может и буду. Мне правда понравилось. Будто так и надо.
Ближайшая к ним свеча вдруг гаснет от ночного ветерка. Ни один из них даже не обращает на это внимания. Они все равно видят друг друга и очертания комнаты в тусклом лунном свете. Лука вытягивает руку и делает вид, будто ловит звезду, словно светлячка.
— Я бы отдал тебе все небо, если б мог. Но что-то мне подсказывает, что тебя устроит и рожок мороженого на пляже.
— Да не. Мне и тебя одного хватит.
Лука улыбается в волосы Альберто.
— Я у тебя уже есть.
— Пока нет. Но потом - да, когда я сделаю тебе предложение как надо.
Когда. Не
если. Лука улыбается так широко, что щеки заболели, а на душе так хорошо, что грудь вот-вот разорвется.
— Хорошо. Я подожду.
***
Три дня спустя, в менее увлекательной и гораздо менее интимной части Портороссо, Джулия объясняет беспокойному отцу, что Альберто вернется домой точно не в ближайшее время.
Назовем это догадкой. Джулия видела, как Лука бежит в объятия Альберто, и знала, что они отлипнут друг от друга только если случится Армагеддон. Она не задумывается, где они пропадают, потому что знает, что Лука по возвращению расскажет все в самых неприятных подробностях, даже не спрашивая, хочет Джулия их услышать или нет. Ей немного грустно от того, что они еще долго не увидятся, но все нормально. По крайней мере, они там вместе. И после всего этого они наконец-то перестанут быть похожими на странных похотливых гоблинов.
Массимо смотрит в окно, на его коленях лежит Маккиавелли.
— Ты уверена, что с ним все в порядке, Джульетта? Он сказал, что его не будет несколько дней, но как-то они затягивают с этим.
— Пап, — твердо начала та, — я тебе гарантирую со стопроцентной уверенностью, ты пожалеешь об этих словах, когда они в конце концов вернутся.
— И все равно.
— Пап. Подумай об этом. Они хотя бы перестанут так липнуть друг к другу, верно?
Не особо. Когда Альберто и Лука возвращаются в город, все становится только хуже, потому что теперь они оплакивают неизбежное возвращение Луки в Геную. Джулия стойко терпит это два дня. Потому что она хорошая подруга и сестра. И именно поэтому она не говорит этим балбесам, что отношения на расстоянии не равны смерти.
— Вы увидитесь на Рождество, — вздыхает она, смотря на лежащего на полу вниз лицом Альберто, — раньше все так и было. А теперь подвинься, пожалуйста. Мне надо пройти к шкафу.
— Раньше мы не были
вместе, — отвечает тот. Его голос немного заглушают половицы, — ты не поймешь. Теперь, когда я узнал его по-плотски, я не выношу даже мысли о том, чтобы спать в одиночестве.
— Чему тебя вообще Лука научил? А еще фу, мерзость.
— Он научил меня любить, ты, бессердечная гюрза.
— Перестань использовать слова, значение которых не знаешь.
Альберто поворачивает голову набок и обиженно на нее смотрит. На нем майка, несмотря на все просьбы Джулии не носить ее. У него на плече синяк, который по форме очень напоминает рот Луки, и вместо того, чтобы постепенно бледнеть и сойти, синяк становится только ярче. К сожалению, Джулия не удивится, если окажется, что Лука специально каждый день в течение двух недель кусал Альберто в этом месте, нанося рану так, словно это какой-то макияж. Ну, или довольно нелицеприятная татуировка.
— Я знаю значение всех слов, которые употребляю.
— Что такое «гюрза»?
— …Ты. Ты и есть гюрза.
— Это такая змея.
Альберто ворчит и снова утыкается лицом в пол. Джулия вздыхает, перешагивает через него и использует его спину как корзину для белья. Все равно он без дела валяется.
Ладно, нытье одного только Альберто можно стерпеть. Но вот когда они
оба в одном помещении, это становится невыносимо, потому что они, видимо, решили, что любая секунда, во время которой они не пытаются высосать друг из друга душу, потрачена в пустую. И совершенно не важно, кто еще находится рядом с ними. Даже если это родители Луки. Джулия с немалой долей жалости наблюдает за громкой ссорой Луки с его матерью, когда та наконец-то узнает, где пропадал ее сын последние две недели. Это как кровавое побоище, только вербальное. Джулия потягивает кофе, наблюдая, как Лука стоит, загораживая собой Альберто, как бешеный чихуахуа, пока тот пытается превратить свои сто восемьдесят с лишним сантиметров роста во что-то, что можно уместить в чемоданчике.
— Так значит, она злится не из-за того, что они встречаются? — медленно произносит святой отец Юджинио, в замешательстве наклонив голову набок, обращаясь к Алехандро, который тоже понимает не так много. На площади собралась целая толпа, чтобы наблюдать за ссорой, — она злится из-за того, что Лука держал это в секрете, да?
— Он сказал ей об этом за три дня до отъезда, — вздыхает тот, качая головой, когда Джулия рядом прыскает и снова отпивает из кружки, — что за дети пошли в наше время? Вообще ничем не делятся с семьями.
Даниэла, совершенно не обращая внимания на зрителей, кричит так громко, что ее голос эхом разносится по всей площади.
— Лука, как я, по-твоему, должна принять Альберто в семью должным образом всего за три дня?!
— Ты не-! , — он остановился на полуслове, — что?
— Я
безмерно рада за тебя, малыш! Но в следующем году, когда вернешься, ты у меня попляшешь за то, что хранишь секреты!
— Это не секрет, что я люблю его!
— Но то, что вы
встречаетесь, было секретом!
— Ну да, встречаемся, и я этому очень рад! Благодаря ему я счастлив, мам!
— Отлично! Я тоже этому рада! Он хороший мальчик, и я желаю вам всего самого наилучшего!
— Спасибо!
— Всегда пожалуйста! Мне кажется, вы двое очень хорошо смотритесь вместе!
— Это потому что Альберто очень красивый!
— Это правда!
Отец Юджинио наклоняется к Джулии.
— Они все еще спорят или уже просто соглашаются друг с другом?
— Не задавайте вопросов, — советует та, — они весь день так стоять будут.
Ссора заканчивается тем, что Даниэла подходит к этим двоим с лицом, как у быка на красную тряпку, обхватывает Альберто руками и сжимает его в объятиях так, что Джулия даже с такого расстояния слышит, как хрустит его позвоночник. Потом она обхватывает его лицо ладонями, целует в щеку и смотрит прямо в глаза, не убирая рук. Альберто выглядит так, будто вот-вот откинется.
— Альберто! Теперь ты мой сын и я люблю тебя! Никогда больше не скрывайте от меня ничего!
— Х-хорошо, Даниэла!
Ее брови сходятся на переносице, и Альберто ежится от страха.
— Нет! Теперь зови меня «мамой»!
К счастью для брата Джулии, Даниэла не идет с ними до самого вокзала. Они все вместе завтракают, семья Пагуро прощается с сыном у Массимо в саду, чтобы пощадить ноги бабули, но Джулия очень жалеет, что они не пошли. Они хотя бы чуть-чуть отвлекли ее от того, как жалко ведут себя эти двое в ожидании поезда. Лука уже плачет. И это выглядело бы очень трогательно, если бы у него не текло так из носа, но Альберто прижимает его к себе, как самое настоящее сокровище, одна рука на талии, а вторая на его лице. Он смахивает каждую слезинку, которая стекает по чужой щеке, несмотря на все сопли.
— Я… Я даже ничего не выучу в этом году, я буду слишком сильно скучать по тебе, — голос Луки жалостливо дрожит. Джулия закатывает глаза, — я не смогу сосредоточиться на учебе, потому что буду постоянно думать о тебе.
Массимо перелистывает страницу газеты.
— О, смотри, Джулия. Кто-то козу потерял, — говорит он самым будничным тоном, наклоняя к ней страницу, чтобы она увидела. Альберто в это время бормочет в ответ какие-то сентиментальные нежности.
— О. Это… грустно, наверное, — отвечает она. Ее отец очевидно пытается отвлечь себя от происходящего, но получается не очень, потому что Альберто говорит слишком громко.
— Выучишь, Лука. Ты выучишь все, что нужно, а потом расскажешь мне, когда мы встретимся. Я скоро приеду, обещаю, я куплю билет на поезд и вскоре буду с тобой, клянусь-
— Но ты не едешь со мной прямо сейчас!
— Мне завтра на работу, родной. Я не могу поехать сейчас.
— Но я люблю тебя, нам не нужны деньги, если мы есть друг у друга!
— Я знаю, солнышко, я знаю…
— Думаю, коза ушла на поле к Фануччи, — говорит Массимо чуть громче, чем нужно, — у него там полно овощей.
Джулия глазами примечает мусорку, размышляя, будет ли ругаться дежурный вокзала, если ее вырвет. Наверное, нет. Он сам морщится на них из окна своей будки.
— Пап. Купи мне билет на следующий рейс, чтобы мне не пришлось терпеть это всю дорогу домой. Пропущу первый учебный день, ничего страшного.
— Нет.
—
Пап.
Массимо встряхивает свою газету, распрямляя ее.
— Если мне придется терпеть Альберто, то и ты потерпишь Луку. Так будет честно.
Джулия фыркает и сердито садится на скамейку. Альберто и Лука все так же по-телячьи нежничают, пока на станцию со скрежетом не прибывает поезд. Джулия сразу же вскакивает, обнимает отца на прощанье и бежит в вагон, чтобы не стать свидетельницей того, как снова польются водопады. Она со своего места слышит, как причитает Лука. Потом слышны звуки борьбы - наверное, это Массимо оттаскивает Альберто от поезда. После этого в вагон заходит полумертвый Лука.
Когда поезд отъезжает, Альберто бежит за ним, потому что так и не перерос это сопливую привычку с четырнадцати лет. Лука прижимается лицом к окну и беззвучно шепчет «я люблю тебя» сотню раз. Он выглядит совершенно разбитым. Потом, когда Альберто пропадает из вида, Лука снова начинает плакать, но Джулия жалеет его и обнимает всю дорогу.
Проходят дни. Лука хандрит и очень тоскует, а Джулия признается себе, что от всей этой романтики она и сама чуть-чуть заскучала по своему парню. Она пересказывает ему все лето на их первом в учебном году свидании, очень стараясь звучать по-доброму, но секундой позже вонзая нож в свою порцию лазаньи с чуть большим раздражением, чем стоило.
— Это… даже мило, мне кажется, — делает предположение Давид, поднимая взгляд и сочувственно улыбаясь. У него на тарелке стейк, но ему несколько сложно его есть, потому что Джулия не отпускает его руку, чтобы он мог его разрезать.
— Дейв. Это надо было
видеть.
— Я уже знаком с Лукой! И ты очень много рассказывала про своего брата, так что наверное я могу это представить.
— Поверь мне. Не можешь.
— Знаешь, если бы мне сказали, что я целый год тебя не увижу, то я бы тоже немного расстроился, — взгляд Джулии смягчается. Она сжимает его пальцы.
— Я бы тоже. Но я бы не падала на любую плоскую поверхность, как скорбящая вдова, и не стала бы писать
стихи. Стихи, которыми была бы просто обязана поделиться с соседкой по комнате, которая изо всех сил старается быть тактичной и сдерживаться, чтобы не вытрясти из упомянутого творца всю душу.
— Ну, не знаю. Мне кажется, твои стихи были бы неплохими.
После ужина они решают немного погулять по Генуе. Они заходят во всякие магазины, поддразнивают друг подругу. Потом сидят в парке, целуются. Джулия отчаянно пытается продлить время перед тем, как пойти домой, потому что с их возвращения из Портороссо прошло уже две недели, а конца смертельному горю Луки так и не видно.
В квартире довольно тихо, когда она открывает входную дверь. Ее мама сегодня работает в студии до поздна (возможно потому что она Луку тоже уже терпеть не может), а Луку не слышно. Наверное, он спит. Дверь спальни закрыта, так что эта мысль имела место.
Она на цыпочках проходит через всю квартиру, прежде чем закатить глаза, подойдя к комнате. Она
слышит, как он громко и тяжело дышит. Кажется, он опять плачет. Она берется за ручку двери и заходит внутрь.
— Клянусь богу, если ты опять плаче-
о боже мой, какого хера?!
Она кричит, потому что на коленях, спиной к ней, на своей кровати, в чем мать родила, сидел на ком-то верхом её, вроде как, глубоко скорбящий сосед по комнате. Лука оглядывается через плечо, щеки красные, рот раскрыт от ужаса. Джулия вскрикивает и мгновенно выходит обратно из комнаты, оставляя дверь чуть приоткрытой, чтобы она могла орать и ее услышали. К лицу моментально приливает вся кровь в теле.
—
Лука, какого хрена ты делаешь?
— Джулия, я не думал, что ты вернешься так рано, я-
— Ты что,
изменяешь моему брату?!
— Что?! Конечно нет, я-
— Блять, это что,
Юлио? Я убью вас обоих, я знаю где мама хранит ножи!
— Джулия, это не Юлио, это… — он замолкает, и Джулия слышит напряженный голос, который надеется больше никогда не услышать в своей жизни.
— …Э-э, ciao, Джулия.
Джулия кричит. Кто-то из соседей бьет кулаком по стене и орет, чтобы она заткнулась. Она орет в ответ.
— Нет, это
вы заткнитесь! Альберто, какого
черта ты тут делаешь? Ты приехал нас навестить и решил, что заняться сексом это гораздо важнее, чем сообщить мне, на секундочку, твоей собственной сестре, что ты будешь здесь? Или ты собирался после этого снова уехать и никогда мне об этом не говорить?
— Что? Джулия, нет, — сдавленным голосом отвечает ее брат. Слышны звуки возни и тихое «
ах!», о котором она не хочет думать, — это должен был быть сюрприз. Для вас обоих. Просто тебя не было дома. Твоя мама забрала меня с вокзала, привезла к вам, а потом почему-то сразу же ушла.
—
Интересно, почему, — говорит она, распахивая дверь, чтобы кричать на них и дальше, но в этот раз не забыв крепко зажмурить глаза, — прежде чем мы продолжим этот разговор, тебе
нужно выйти из Луки.
— Д-да. Ладно.
Лука чуть слышно пищит, почти разочарованно. Джулия засовывает себе в рот кулак и еще немного кричит.
— Так, теперь к делу: ты
мудак. Что ты здесь делаешь? Ты останешься у нас? Папа знает, что ты здесь?
— А, кстати, он просил тебе кое-что передать, — скрипит матрац, и в ее руке оказывается записка. Джулия поворачивается к ним спиной и приоткрывает глаза, чтобы ее прочитать. «
Джульетта, умоляю, забери своего брата. Он вздыхает так громко, что отпугивает всю рыбу. Папа».
Джулия морщится.
— Поверить не могу, что ты достал нашего отца. Человека с выдержкой камня.
— Я не настолько ужасен! Я приехал, чтобы - слушай, можешь открыть глаза, я оделся - я поговорил с отцом о том, чтобы когда-нибудь снять здесь квартиру. Я приехал, чтобы посмотреть варианты и узнать, сколько мне нужно накопить.
Несмотря на всю ситуацию, Джулия оживляется. Она открывает глаза. Альберто сидит в трусах, а Лука — обернутый в одеяло. Он выглядит расстроенным. Она старается игнорировать его.
— Ты переезжаешь сюда? Правда?
— Ну-у, может быть? Просто было бы неплохо видеться с Лукой не раз в год и проводить время вместе не только летом, — он ловит ее взгляд и смущенно улыбается. Та решительно смотрит ему в лицо, а не на бесчисленные синяки, украшающие шею и плечи, — я хорошо тебя знаю, но… м-м-м. Я бы хотел знать тебя еще лучше.
— Альберто, ты придурок, — она вздыхает, после чего проходит вглубь комнаты, подбирает свой халат и бросает его в лицо брата, — но я правда люблю тебя. Это и вправду было бы неплохо - знать, что ты не так далеко- особенно если учитывать, что когда вы снимите квартиру, то
не будете заниматься сексом в моем доме.
— Справедливо. Я надеялся убедить Луку переехать ко мне, тогда у тебя снова будет своя личная комната.
Она скользит взглядом на Луку, который быстро кивает и широко ей улыбается. Джулия все так же решительно игнорирует его растрепанные волосы.
— Подумай об этом, Джулия! Если у нас будет свое жилье, то я даже разрешу тебе приводить туда Давида иногда. Мы найдем вам еще один матрац или что-то типа того. Считай это «спасибо» за то, что ты моя лучшая подруга.
— Звучит заманчиво, — она подходит к брату и сжимает его руку. Он теперь стоит в пушистом фиолетовом халате, — но вообще-то вам не нужно как-то подкупать меня. Я рада и тому, что вы будете вместе. И тому, что мы будем чаще видеться.
— Вот и решили! — заявляет Лука, — Альберто арендует здесь квартиру, я перееду к нему, и мы все счастливо заживем, — Альберто довольно усмехается, лицо красное. Джулия тоже слегка улыбается, но потом она замечает взгляд Луки, который чуть острее, чем нужно, и улыбка мигом исчезает с ее лица, — решили. А теперь, Джулия, уйди, пожалуйста.
— Лука! Это моя комната!
— А я голый, и у меня все еще стоит. Ты хочешь поспорить?
— Пока, ребята! А я пойду прогуляюсь. Буду очень долго гулять по очень короткой, черт бы ее, набережной.
Она закатывает глаза, когда Альберто проносится через всю комнату и чуть ли не прыгает на кровать Луки. Они оба хихикают, как идиоты, когда она закрывает дверь спальни.
Может быть, она снова пойдет к Давиду. И подумает, куда бы устроить ее брата на работу, чтобы облегчить переезд. Стон Луки очень хорошо слышно через дверь. Джулия ворчит, снова хватает ключи и пальто, наконец-таки покидая квартиру.
— Ага, пойду к Давиду. Пойду прямо сейчас и
никогда не вернусь.
***
(Двенадцатое декабря)
Caro Alberto, мой самый любимый человек на земле,
На улице опять холодно! Карла кинула в меня снежком, и от этого у меня лицо покрылось чешуей прям перед нашим новым учителем. Он был в шоке! Мне немного стыдно, что я его напугал, но выражение лица у него было смешное.
Я скучаю по тебе. Это не секрет, но у меня такое ощущение, будто я должен всегда напоминать тебе об этом. Мне нужно сказать об этом хоть кому-нибудь, а Джулию я уже достал, так что скажу тебе. Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. Я бы хотел, чтобы ты был здесь, со мной.
Вот бы время про-
КАК ГРУБО!! Джулия только что услышала, как я вздыхаю, пришла в комнату и ударила меня! Она говорит, что мне нужно перестать драматизировать, потому что мы увидимся в Рождество, но две недели это очень долго!!! У меня есть все права хотеть увидеться с тобой прямо СЕЙЧАС. Я буду тосковать по тебе, если захочу, ты мой парень - мне можно!
В общем, надеюсь, ты уже начал собирать вещи. Хозяйка квартиры сказала, что наша аренда начинается с января, но мы можем забрать ключи чуть раньше, если хотим. Я уже знаю, как украсить нашу спальню. Я присмотрел несколько магазинов с низкими ценами, думаю, они тебе понравятся.
Но можем вообще ничего не украшать. Мы могли бы и в картонной коробке пожить, мне все равно. Если ты будешь рядом со мной, то мне все равно.
Я так взволнован, что едва сплю.
Скоро увидимся. Люблю тебя!
(Восемнадцатое декабря)
Мое солнышко,
Мне дали работу в мастерской неподалеку от твоей школы! Начну через неделю после переезда, чтобы у нас было время обустроиться. Не терпится украсить там все вместе с тобой. Что скажешь - то и сделаем. Я бы очень хотел сказать себе из прошлого, что когда я был на острове и ждал возвращения своего отца, то ждал я на самом деле не его.
Я ждал тебя.
Ты изменил мою жизнь, солнышко. Я серьезно.
Мое сердце принадлежит тебе. Увидимся на следующей неделе.
Люблю тебя на веки вечные,
Альберто.
P.S.: знаю, я сказал, что украсим так, как ты захочешь, но если основным цветом будет синий, то я буду ругаться.
