У тебя амнезия?

Женя просыпается с тупой болью в голове. Лизы рядом нет, и колючее беспокойство поползло от живота к горлу. Она резко села, но быстро пожалела об этом. В виски будто вкололи тысячу иголок, а в глазах потемнело. –Жень, ложись. – слышится голос Туктамышевой где-то сбоку. Медведева всё же ложится и хрипло спрашивает: –Сколько время? –Ещё очень рано. –Сколько? –Пол четвёртого. Давай спи. – она выключает ночник и укладывается на свою сторону кровати. Женя выдыхает и нервно сглатывает. Глаза болят, голова пульсирует, дышится тяжело. Хочется спать, но только стоит погрузиться в сон, по телу проходит импульс и девушка просыпается. Лиза, кажется, тоже не спит. Может из-за самой Медведевой. –Лиз, спишь? – шепчет Женя, опаляя горячим дыханием шею Туктамышевой. Вместо ответа Лиза открывает глаза и с полуулыбкой смотрит на младшую. Целует в нос, кладёт руку на талию, прижимает ближе. Женя закидывает ногу Туктамышевой на бедро и утыкается в грудь. Лиза легонько поглаживает девушку по спине, зарываясь носом в тёмные волосы. Женя снова начинает всхлипывать, но уже громче, чем это было раньше. В душе у неё вой и рыдания и, кажется, они сейчас вырвутся наружу, но она не может себе этого позволить. Не хочет озадачивать, обременять Лизу. Остаётся лишь громко выдыхать горячий воздух со слезами. Туктамышева сама готова заплакать от ситуации. Она знала примеры плохого восприятия родителями ориентации своего ребёнка, но у неё такого не было. Мама почти сразу приняла её. Да, не обошлось без разговоров о том, что это неправильно и противоречит законам природы, но после пары бесед, женщина, кажется смирилась и даже с радостью принимала в гости девушек Лизы. –Лиз, прости, пожалуйста. – дрожащим голосом говорит Женя. –Не извиняйся. – Туктамышева поднимает подбородок Медведевой так, чтобы взгляд девушки был направлен на неё. – Не проси прощения за то, в чём не виновата. Женя вздыхает. Уже в который раз. Да, скрывать вечно бы не получилось, но не так же быстро, в конце концов. –Засыпай. – Лиза снова целует девушку в лоб.

***

–Жень, у тебя температура. – Туктамышева убирает руку от лица Жени. – Может лучше отлежишься? –Не, мне в школу надо. Это пройдёт. – Медведева упорно пытается противостоять Лизе в её намерениях оставить её дома. –Ты же горячая. –Спасибо. Ты тоже ничего. –Эх, Медведева. – совсем по-доброму говорит старшая. – Что мне сделать, чтобы ты перестала выделываться? –Любить, кормить и никогда не бросать. – Женя процитировала фразу из знаменитого фильма. – Прости, что свалилась тебе на голову. Тебе ведь действительно меня кормить. –Блять, Медведева! Я тебе голову откушу, если ещё раз будешь просить прощения за это. – Лиза легонько ударяет девушку по бедру. –У тебя патент на мою фамилию? –Неверная формулировка, но считай, что да. Женька улыбается и прикрывает глаза. Может и правда остаться дома? Но без Лизы ей скучно будет. На фоне вчерашнего ещё и страшно за своё и её будущее. Слишком сложно. Туктамышева мягко поглаживает девушку по спине, не торопя с выбором. Она, честно признаться, не знает как лучше поступить. Может Жене надо отвлечься и заняться другим делом, чтобы быстрее отпустить ситуацию? Или наоборот посидеть, подумать, полежать. И всё же физическое состояние девушки оставляло желать лучшего. –Ладно, я останусь дома. – наконец сдаётся Медведева, и Лиза выдыхает. –Тогда можешь пролежать весь день, только кушать не забывай. Я проверю. – теперь волноваться почти не за что.

***

Лиза ведёт уже третий урок подряд. Этот последний. Наконец. Единственная её мечта - завалиться на диван и смотреть телек с Женей в обнимку. Даже не важно, что смотреть, главное с ней. Главное вдыхать запах её волос, переплетать пальцы рук, нежно целовать в макушку время от времени. Странно, но Женя вызывала в Туктамышевой тёплое ощущение уюта и защищённости от внешнего мира. Будто девушка создавала вокруг неё пузырь из детства и юности, тем самым, отгораживая Лизу от всего плохо. С ней она может видеть мир её глазами. –Елизавета Сергеевна, сдавать? – слышится голос парня из седьмого класса. Звонок резал уши. Преподавательница встрепенулась и ответила утвердительно. Толпа детей, толкаясь и неровно складывая листочки, столпилась возле её стола. –Поаккуратней, пожалуйста. – Лиза уже в который раз поправляет стопочку проверочных, которая пополняется новыми экземплярами. – Домашнее не задаю. Радуйтесь, что я сегодня добрая. Добрая она, конечно. Как девочка не может совладать с чувствами любви и сопереживания к любимому человеку. Поэтому старается молчать в тряпочку, чтобы ученики не заметили перемен. Пустырник что-ли попить. Мигом опустевшее помещение отрезвляет и становится легче дышать. Правильно говорят: меньше народа, больше кислорода. Туктамышева открывает окна, чтобы проветрить кабинет. Заполняет классный журнал, пока в её тихий омут нагло не вламываются. –Елизавета Сергеевна, объяснитесь! – в класс заходит здоровенный Энберт, а за ним следом семенит Алина. –В чём? Я преступлений вроде не совершала. – в своей обычной манере отвечает Лиза. –Куда Медведева делась? –А она мне сказала, что у меня патент на ее фамилию. Придётся разочаровать. – парирует Туктамышева, продолжая заниматься своим делом. –Мы волнуемся за неё. – тихонько вклинивается Загитова. –С ней почти всё хорошо. – наконец признаётся преподавательница. –Почему почти? – Саша уже подуспокоился. –Я не буду вдаваться в детали. Захочет - сама скажет. Проще говоря, её выгнали из дома и она тяжело это переживает. Женины друзья синхронно выдыхают и обоих появляется конкретное волнение. Лиза бы даже усмехнулась, но самой больно это осознавать, тем более говорить. –Из-за чего? – после паузы выдавливает Энберт. –Я ещё раз повторять не буду. Захочет - расскажет. – Туктамышева снова принимается за своё занятие. – Идите на информатику. Алина с Сашей не стали ещё больше допытываться. Действительно. Женя им расскажет рано или поздно. Они с подуспокоенным любопытством отправились на второй этаж. Но спокойнее от новостей не стало.

***

–Жень, я дома! – кричит Лиза, закрывая входную дверь. По квартире разносится лишь звук работающего телевизора. Туктамышева проходит вглубь и замечает Медведеву, закутавшуюся в плед и лежащую на диване. Девушка ласково усмехается и садится рядом, стараясь не задеть, чтобы не разбудить. Лицо Жени умиротворённое. Шея неудобно изогнута, но, кажется, её это совершенно не волнует, ведь то и дело можно услышать сонное сопение. Сказалась бессонная и сумбурная ночь. Волосы запутались, что неудивительно. Лиза бы не удивилась, если бы ей сказали, что она и не расчёсывалась. Туктамышева выключает телек, и Медведева почти сразу просыпается. Смотрит затуманенным взглядом. –Ты как пьяный батя. Как только звук из телека пропадает, сразу же просыпается. Еще скажи: "Я смотрю!" – Лиза улыбается и целует девушку в лоб. –Что-то сморило меня прям конкретно. – Женя потирает глаза. Смотрит сонным взглядом, от чего Туктамышева ещё больше умиляется. Медведева, как спящий кот, к которому так и тянет прилечь после тяжёлого дня. Она потягивается и лезет обниматься к Лизе. Кладёт ей голову на плечо и что-то шепчет. Кажется, о том, что ей снилось, сейчас. Из кухни, цокая коготками по ламинату пришла Коко и забралась на диван, а позже залезла на колени хозяйке, под недовольный взгляд Жени. –Ты прям нарасхват. – бурчит девушка. Туктамышевой трудно понять частые смены настроения своей девушки, но она всегда спокойно принимала их. Знала, как это важно, тем более сейчас. Вообще она много делала для Жени сейчас. А сама Медведева... Она просто делала Лизу счастливой просто находясь рядом и смеясь, как ребёнок, с её глупых шуток.