Я все это хаваю, у меня нет выбора.

      Они сидели в уютном кафе, где приглушенно горел свет. Запах душистой горькой вишни со слабой ноткой корицы и терпкого кофе стоял вокруг них, из-за этого отчасти было дурно. Опьянение шампанским и духота неистово давили на голову. — За знакомство! — поднял бокал самый симпатичный из всех присутствующих. Его звали, кажется, Славиком.       Он дружелюбный с виду парень, жаль, что на этом все и заканчивалось: материл всех с головы до ног, выходил на смену пьяным, а что уж говорить, новичков не уважал, даже кофе не просил носить. Хотя, Мирон и догадывался, что ему бы Карелин в этот ссаный эспрессо плюнет и выпить не поморщившись, заставит. Интересный паренек, вполне себе.       Месяц на работе после стажировки прошел незаметно. Клише, да? Мирону просто было думать так легче. Без всего сущего пиздеца, который происходил каждый день. Слава, Слава, да на хуй пусть       пойдет этот ебучий Слава. От него, казалось, все проблемы в его жизни. До ужаса инфантильно, но это будто бы единственный выход. Спихнуть на незнакомого человека все свои проблемы — не проблема, когда он сам чертова проблема. Ужасная тавтология, но как уж есть. — О, ферзь наш пришел. Че опаздываем? — издевательски говорил он, протягивая Федорову руку. — Слав, отъебись, по самые гланды заебал. — Смотря ему в глаза, Мирон ответил на рукопожатие. — Серьезный какой, что случилось, дядь? — Мирош, тише, — его за плечи обняла коллега, — Карелин, отъебался от него, живо! Иди дальше работай. — Маш, ты заебешь, ну че ты, в самом деле! — Славик, сел за стол и ебашишь до перерыва. М? — Карелин закатил глаза, удалившись. Мирон заметил, что тот был готов еще пропустить пару колкостей в его сторону, но, к сожалению, его, разумеется, Машка прогнала. — Спасибо, — тихо усмехнулся Федоров, — а он одну тебя так слушает? — Не, еще Андрюшку, но он в отпуске. Славик у нас бес смердящий с шилом в заднице, а ты под горячую руку попал. Ты, кстати, похудел сильно, случилось что? Между ними повисло неловкое молчание. Блять, ну и что ответить? Жрать не может из-за ебучих гнилых цветков в организме, потому что таблетки действует не так, как надо? Скажет, что он жертва? Или то, что это внимание от Славы ему сознание будоражит? Че лезет вообще? — Режим сбил, — нелепо улыбнулся Мирон, убирая руки в карманы брюк, поправляя волосы. — Мм, ладно, — очень правдоподобно, прямо гений

***

      Праздник фирмы проходил все в том же офисе. Кто-то притащил диско-шар, быстренько намутил колонки, где ставили какую-нибудь попсовую лабудень. Да и бог с ней.       В разгаре вечера Мирон уже был выпивший и слегка не контролировал себя в некоторых моментах. Например, его постоянное покусывание обветренных губ и откровенно наглое пожирание Славки взглядом. Кретин чертов.       А вот и Славик. Легок на помине. — Одиноко тебе? Помнишь, мы тот раз не закончили? Так вот… — Карелин отвел взгляд, ехидно усмехаясь, — я серьезно, я книг прочитал больше, чем ты, — наклоняясь, совершенно спокойно сказал он, — а видишь, что у меня в бокале? Это не Чернышевский. Это писатель Сенчин, понимаешь? Тут чистый реализм, — он взмахнул вытянутым бокалом, откуда обычно пили сок, взял его под дном, аккуратно расставляя на нем пальцы. Давление невероятное. Было плохо. Голова адски трещала, и было ощущение, что она вот-вот расколется. — Ты не выкупаешь этот панчлайн. — Вдобавок крикнул Слава, накидывая на себя капюшон незамысловатой кофты, — кто тебе из писателей больше всего нравится? — Действительно, Карелин, давай тобой о книгах поговорим, — прислоняя бокал к губам, подумал Мирон, — не знаю, абсолютно не те, кого ты перечислил, должно быть, тебе еще и Лимонов нравится? Такой, ну, классический постмодернизм для людей с героизмом и нарциссизмом, в коим-то веке. Хотя у тебя рожа такая, что вряд ли ты его вообще читал. — Читал, но не особо в восторге. — Незначительно ответил Слава, — Пелевина отец по юности таскал, им и увлекался, сейчас не торт уже. Вот Рушди — вещь, почитай на досуге. Ты все тему переводишь, интеллектуал ты чертов, что читать любишь? — «Ампир» у него читал, недурно. Даже хорошо. Но Пелевин — не самый хороший прозаик, на мой вкус, например, Мамлеев и Берроуз куда лучше. — А что у Мамлеева? Как его, бля, — Слава опустошил бокал и вновь налил себе коктейль из стеклянного графина, — метареализм? Начинал нашумевших «Шатунов», но чернуха в классическом понимании, чересчур. А ты больной, я смотрю, про немотивированные убийства читаешь. Еще что? — Философию читал, психологию. — Мирону было приятно ощущать такую заинтересованность в диалоге, хоть и с пренебрежительным окрасом. — Да ну? Психология? А про меня че скажешь? — без всяческой иронии голос Карелина звучал так напрягающе для Мирона.        Он кашлянул, но поспешил все запить: — Кхм, блять, ну… Я же могу сказать и то, что ты хочешь услышать, верно? А противоположное, в таком состоянии тем более, и слушать убого, согласись. — Ты прав. Вообще, пошли курить, м?       От такой дружелюбности и любезности могли только ноги подкашиваться. Мирон не курил даже, но согласился, нельзя упускать шанс, когда человек, который хоть чуть-чуть похож на себя настоящего и умного только подшофе, нужно хватать. Пока горячее и не слишком в стельку, что называется.       Они вышли на улицу без верхней одежды, Федоров смотрел на довольного и, казалось, счастливого Карелина. Хоть кто-то. — Будешь? — Спрашиваешь еще, — Мирон взял одну сигарету из пачки, зажимая ее между губ. Слава пользовался бензиновой зажигалкой, которую тот часто терял в офисе на разных столах. А сейчас он даже не протягивает ее, а сам подносит, чтобы Мирон подкурил, — спасибо. — Кури на здоровье. — Слав, я не понимаю, обязательно себя вести, как блядская Хельга. — Мирош, тебе не нравится? — тот заметно расплылся в улыбке тупейшего кота из старинных мемов. — Че блять? Нет. — Пиздишь. — Пизжу, да, что дальше? — Да по тебе видно, что дрочишь на меня, — Слава дотронулся до щеки Федорова. — Руку убрал. Быстро, блять, — закашлявшись, пытался сказать Мирон. Он сунул сигарету в зубы Славе, падая на колени около урны. Схватившись за горло, Мирон пытался отхаркнуть чертовы сгнившие лепестки астры. Этот обмудок еще и такие роскошные цветы любит. — Миро, ты че, — Карелин протрезвел вмиг, подходя к Федорову, — мм, ясно. Есть же что-то, что может экстренно помочь? — Блокатор. Блистер в кармане куртки, на красной вешалке, черный пуховик и воды. — Выплюнув еще часть комков гнили с кровью, он посмотрел на виновника недуга, — дай еще сигарету.       Получив ее, Мирон вновь остался тет-а-тет со своей проблемой. Что уж сказать, таблетками он могу держать все довольно долго, пил по часам, ни разу не пропускал, а сейчас все, слетел с ритма, синдром отмены и пить курс блокаторов. Круто, не зря. Зато Слава внимание обратил. Все не так и плохо. Это болезнь, вероятно, психосоматика, о которой все усердно твердили в детстве на любую вещь, аки защитный механизм. Сука, да лучше лечили по Фройду, а не забили жирный болт, который по итогу оказался у него во рту. Неприятно.       И Слава подошел. Не прошло и года. Он поднес ладонь с таблеткой к губам Мирона, после же дал спокойно запить. — Спасибо.       Федоров медленно натянул улыбку, прикрывая глаза.