Отчаяние в глазах и зубы скрипят Мы выдумаем, что виноват не я, И виноват не ты Но мы не сможем обмануть себя Спи спокойно, все вокруг счастливы, все грехи отпущены. Спи спокойно, словно не было войны.
Ориентируясь на информацию от развед-группы армия выдвигается в сторону местонахождения темных нефритов. Начинается шумиха и копошения, как в муравейнике. Одни спешно носятся между палаток с ревизией, собранными вещами и свернутыми палатками, другие эти же палатки собирают. Когда армия уже объединенная армия желтых и фиолетовых покидает лагерь, то Вэй Усянь и Цзян Чэн едут в авангарде на лошадях, а прямо позади них едет в авангарде Цзинь Лин и Лань Сычжуй. Построение двух армий смешали таким образом чтобы на каждом клочке были заклинатели и из клана Цзинь и из клана Цзян, чтобы прикрывать друг другу спины в силу разных преимуществ от техники владения мечем обоих Орденов. Помимо заклинательсклго меча почти у каждого было копье, у кого их не было, держали луки, кто по слабее арбалеты, дабы не тратить лишние силы золотого ядра, и ехали в отдельном строе, передние ряды также вооружились щитами. Впереди шла конница, так как сверху на лошадях восседали заклинатели, позади шла пехота в лице молодых адептов. Ведь каждый уважающий себя заклинатель имел при себе лошадь, а общие лошади для обучения адептов забрали себе те, кто не имел их. В середине пехоты везли, привязанные к лошадям сюанфенг, или же вихревые катапульты, рядом с аркбалистами. Эта война разительно отличалась от предыдущей, в первую очередь своим настроем. Каждый верил, что подобное зло — обязательно нужно одолеть. Была уверенность в победе и не было того отчаянья, что настигло заклинателей, оплакивающих своих умерших родственников, когда Цишань Вэнь зверствовал в поднебесной и истреблял всех неугодных. Тогда не было ни одного подопечного в армии, что не испытывал бы чувство потери. Сегодня они собрались почти вовремя, не оттягивая момент, до критического состояния Орденов, как сделали это в прошлый раз. Да, это поколение уже не наступит на эти грабли и постарается передать своим сыновьям эту мудрость, они уже не те юнцы, что оказались внезапно без своих родителей, а таких было большинство во времена Аннигиляции солнца. Да что уж говорить, если два из четырех восставших Орденов возглавили подростки, о которых говорили, что у них еще молоко на губах не обсохло. Во вторую очередь — защита поверх одежды. Помимо обычных одеяний заклинателям и адептам пришлось надевать толстые кожанные доспехи или кольчугу или же легкие латы. Как бы далеко их меч не летал, мертвецы, призванные Темными Нефритами — не были шуткой, ведь они могли заразить темной энергией или трупным ядом заклинателя с одного укуса. Заклинателю требовалось несколько ударов мечом заклинателя, чтобы мертвец не собрался вновь, тогда как самому заклинателю достаточно было лишь одного укуса или неудачной царапины, чтобы умереть. Сражаться против бесконечного войска, по хорошему не имело смысла. Подчиненные будут лишь отвлекать тварей на себя и пытаться выжить, в то время как Цзян Чэн и Вэй Усянь должны будут скрестить свои клинки с Ланями, а Цзинь Лин и Сычжуй будут прикрывать их тыл. Тогда бесчисленные марионетки, лишаться подпитки темной энергией, что увеличивает силу мертвецов, а также они должны резко стать дезориентированы и не иметь четкой цели убить кого-то. Их догоняет небольшая армия Гусу Лань во главе с Цзинъи, Цзинъи оставляет добровольцев из Гусу замыкать строй, сам пришпоривает лошадь, оббегая строй. Он равняется с Сычжуем: — Лань Цижэнь не стал слушать меня. Я сообщил старейшинам Ордена и вызвал добровольцев, собрав адептов на тренировочной площадке с дозволения старейшин. — Ты что возглавляешь армию? — фыркнул Цзинь Лин, не веря в способности друга. Цзиньи передразнил его кривляясь с отвратительной гнусавой интонацией: — Ты что возглавляешь армию? Да! Я добровольно на это пошел! Я не могу сидеть сложа руки! — Неужели не нашлось ни одного старейшины, желающего возглавить строй или присоединиться? — Почему же? Нашлось! Со мной едут 24 из 40. Остальные остались приглядывать за орденом и за учителем ланем, дабы он не наделал глупостей. Просто старейшины предпочли находиться рядом со своими. В Гусу Лань есть мощные дальние атаки, которыми они планируют прикрывать сзади. Они не решились нарушать уже готовый строй. — А ты значит, решил бросить свой Орден на произвол? — усмехнулся Цзинь Лин в стиле своего дяди. Цзян Чэн даже обернулся на него вопросительно приподнимая бровь, настолько похоже он это сделал. Усянь повернулся к Цзян Чэну и улыбнулся ему, подтверждая мысли Чэна о том насколько племянник пошел в него, когда Цзян Чэн перевел на него взгляд. В ответ Цзян Чэн фыркнул. — Вообще-то Сычжуй тоже тут, юная госпажа, как я мог бросить вас двоих? Цзян Чэн фуркнул со смешком, но гораздо громче, впервые слыша, что его племянника окрестили точно таким же прозвищем, которым он называл его, когда бранился на мелкого во времена первой жизни. Цзинъи резко вздрогнул, посмотрев на спину Цзян Чэна в фиолетовых клановых одеждах. Мальчик затаил дыхания, осознавая, что сказал подобное Цзинь Лину рядом с этим человкем. Он моментально сложил два плюс два. Так фыркать мог только Цзинь Лин на его памяти, а человек, что делает это точно также мог быть только… его Дядя, что всегда носил точно такую же прическу, что и у этого заклинателя, а учитывая что с седла свисают два меча, один из которых — Саньду, то сомневаться не приходится. Цзинъи тяжело сглотнул, а Цзинь Лин громко рассмеялся. Цзян Чэн обернулся и осадил его хмурым взглядом. Теперь Цзинъи мог разглядеть его лицо и понял, что это точно — Цзян Ваньинь. — Какого черта…, — тихо спросил себя Цзинъи. Теперь он уже рассматривал человека, едущего по правую руку Цзян Ваньиня. Фиолетовые одежды. Небрежный высокий хвост, повязанный красной лентой и за поясом сзади заткнута — Чэньцин!! С седла свисали тоже два меча и один из которых совершенно точно был — Суйбянь. Теперь Цзинъи таращился во все глаза на Вэй Усяня, открыв рот, под аккомпанементы хрюкающих звуков Цзинь Лина, что изо всех сил пытался сдержать смех. Даже Сычжуй рядом улыбнулся. Цзинь Лин не удержался, он ножнами Сайхуа закрыл рот удивленному Ланю, который настолько был потерян, что не слышал эти хрюканья. Сычжуй отвернулся от этих двоих, рискуя засмеяться следом. Сейчас было не подходящее время для смеха. Не перед атакой на врага. Когда вдали появились первые темные фигуры все трое сразу стали сосредоточенными. Мертвецы учуяли их, оповещая чем-то на подобии скрежета зубов. Они начали хаотично дергаться едва улавливая запах добычи. Послышались хруст засохших суставов и порванных застывших связок. Как волна в море один за другим мертвецы начинали издавать звуки. А когда они поняли, что впереди их ждет добыча, то начали стучать зубами, из рефлексов оставшихся от жизни, ощущая запах еды. И вот, самый главный мертвец уже обратил на них свою голову, как вожак одной большой стаи, он издал ужасающий писк, сродни скрипу или скрежету чему-то, другой мертвец подхватил севшем голосом. И мертвецы начали медленно двигаться в их сторону, издавая звук рвущегося сухого мяса мышц. Потом они все ускорялись и ускорялись по мере приближения запаха добычи ощущая сильный голод. Они приблежались одной черной беспросветной косой, подобно лавине напали на всю армию. Цзян Чэн и Вэй Усянь, отбивая все отаку в сторону попытались выйти из этой реки мертвецов, сейчас Чэньцин была бесполезна, но к счастью Цзинъи уже успел подучить боевой Цинь. Цзян Чэн отправляет Рюговоши в полет. Рядом с ним достает меч Усянь. Цзинь Лин косется на Усяня также отправляя меч в полет, чтобы отбиваться от нечисти. Он просит его быть осторожным со своими мередианами. Сычжуй кивает Цзинь Лину. Цзян Чэн следом активирует Цзыдянь и замахивается им со всей силы, временно давая им пространство слезть с лошадей. Оба Ланя достали гуцини, которые парили в воздухе, Цзинь Лин достал лук и вложил в него сразу три стрелы, подсвеченные ярко-желтым светом у наконечников. Цзян Чэн раскручивает Цзыдянь по кругу, отбрасывая новых мертвецов и двигается вперед. Рядом с ним пошел Вэй Усянь достав оба своих меча, все еще опасаясь большого количества тьмы. Да и к тому же кроме защиты и откладывания мертвецов она сейчас ему не поможет. Мертвецы были уже под контролем. Конечно же Темные Нефриты не могли не почувствовать и не услышать подобного. В этот же момент к ним присоединяется армия во авангарде которой находится Не Хуайсан, что выдвинулся в путь сразу же после полученной бабочки-вестницы от Цзинь Лина. По обе стороны от Хуайсана два сильнейших заклинателя из Цинхэ Не. Им удается выбраться из сражения и обогнуть дугой большую часть мертвецов. Они видят ту же самую пещеру и старый дом весенних удовольствий из которого бежал не так давно Цзян Чэн. Возле пещеры сидят в позе лотоса оба Темных Нефрита. Их взор обращен в сторону мертвецов, с которой выходят пятеро заклинателей, с решительным выражением лица. У одного в руке Сяо, у другого Вацзи, что левитирует перед Ланем. Сичень громко кричит, когда видит вдалеке Цзян Чэна, прожигающего дыры Цзыдянем в мертвецах: — Цзян Ваньинь, любовь моя, ты прекрасен, когда ты в своей стихии. Но тебе не победить нас, будь хорошим мальчиком, сдайся нам на милость. Ванцзы сзади издает мгм, которое не так хорошо слышно из-за растояния и мертвецов. Но Усянь все равно понимает это, будто чувствуя это омерзительное "мгм" кожей. Ваньинь орет в ответ: — Не дождешься, козел! Усянь: — Пошли вы на хер! В итоге силы Ланей постепенно тают, пока пятеро, пытаются пробиться к ним сквозь новопризванных мертвецов. Лани все чаще начинают харкать кровью. Особенно из-за использования гуциня Ванцзы, к которому уже не раз подбегал Сичень, передавая духовную энергию. Мертвецов медленно, но верно уничтожают. Армия заклинателей продолжает драться с мертвецами, а братья Юньмэна подходят к незадавшимся темным заклинателям. Ванцзы стоит на одном колене, опираясь на инструмент. Руки в крови из уголков рта кровь. Сам весь дражит. Сичень держит флейту у него из глаз кровавые слезы, от этого глаза кажутся не белыми а розовыми. Он спокойно встает перед братом, закрывая обзор на него. В его глазах ни капли раскаяния, и не единого гроша поражения. Цзян Чэн хмурится, видя это все. Не таким он знал Лань Сиченя, ни таким он бв хотел его будущее. Это был хороший человек. Он оборачивается и просит у Цзинь Лина Цзыдянь, думая, что Сичень одержим. Цзян подходит ближе, Усянь идет за ним, следом бок о бок идут Сычжуй и Цзинь Лин. Все они держут на готове мечи. Цзян Чэн привычно замахивается Цзыдянем, оружее в его руках имеет колоссальную скорость. Если увидел, как Ваньинь посылает хлыст в твою сторону, уже не сбежать. Сичень делает попытку избежать удара, выставив меч, однако его тело пронизывает новой волной боли от применения тьмы. Он кашляет кровью и оседает на колени. Цзыдянь прилетает прямо ему по голове. Белая лента, державшаяся из последних сил падает, вместе с этим ослабляя полностью прическу. За ней падает гуань с его головы, поскольку волосы полностью развязываются и держаться заколке уже не на чем. — Брат! — Хрипло воскликает Ванцзы и тянется дрожащей рукой, наклоняя вперед инструмент, на который операется к впереди стоящему Сиченю. В итоге он заваливается вперед, сжимая в руке грязные одеяния старшего брата. Глаза Сиченя сначала удивленно расширяются от предстоящего удара, затем с ужасом и осознания, что украшения упали, а затем его глаза как-то ребятся. И кровавые слезы начинают течь сильнее. Толи от боли Цзыдяня, толи от отдачи тьмой, толи Глава Лань пропустил слезы. Он тихо говорит, хрипя. Цзян Чэн и Вэй Усянь уже подошли к ним совсем близко. Ваньинь держит кнут и меч наготове. Он надеется, что меч будет не нужно приставлять к горлу. — Я не одержим, А-Чэн. Это правда я. — Как ты позволил себе дойти до такого? — Ваньинь неверяще смотрит его в глаза, чуть мотая головой.Отчаяние в глазах и зубы скрипят Мы выдумаем, что виноват не я, И виноват не ты Но мы не сможем обмануть себя
Сичэнь выдавливает из себя грустную улыбку и изламывает брови домиком. В следующую секунду он нанизывается на меч Цзян Чэна.Спи спокойно, все вокруг счастливы, все грехи отпущены. Спи спокойно, словно не было войны.
— Брааат!!! — в ужасе кричит Ванцзы. В его крике отчетливо слышно бульканье и хрипение, после этого он судорожно начинает кашлять, колошматя руками землю, сильный кашель и боль по всему телу делают смерть брата более реальной, Ванцзы начинает рыдать. — Лань … Сичень…— еле произносит Цзян Чэн. Он почти не дышит. Нет. Не этого Цзян Чэн хотел. Он не мог предположить такой исход. Лань Сичень всегда был для него примером в первой жизни. Цзян Чэн пытался ровняться на него. Хотел стать таким же мудрым и умелым Главой Ордена в первые годы жизни одиночного плавания без родителей. Старался не отставать по силе и выносливости в годы войны. Это был хороший человек и соратник Цзян Чэна, он не желал его смерти, даже после всех совершенных им ошибок. За ошибки надо платить, это не обсуждается. Но это до’лжно платить живым. Цзян Чэн может быть эгоэстично желал заключить Ланя в темницу или поручить ему какие-либо тяжелые работы, а не этого. — Брааат!!! — кричал из раза в раз Ванцзы, начиная захлебываться в своих рыданиях, и кровавых слезах. Он уже разбил свои костяшки и сильно повредил сустав в кисти. Внезапно он стих и перевел взгляд на Вэй Усяня. Цзян Чэн может быть бы и рыпнулся защищать его, но сейчас он не мог сдвинуться, смотря на труп Лань Сиченя, который все еще был нанизан на его меч. Он улыбался его грустной улыбкой и смотрел безжизненными глазами. Цзян Чэн просто не мог сдвинуться или даже моргнуть. — Убей меня! — прохрипел Ванцзы, — Убей меня, Вэй Усянь. Ты знаешь, что такое жить, зная что твой брат в могиле! Убей меня! — Ванцзы истирично покачивался вперед назад, он был растрепанный, лента после его истерики лежала грязная на земле, лицо тоже было в земле. Ванцзы успел побиться еще и головой, не пожалев даже своего лица, — Убей меня, мне нет смысла жить! Ты все равно не выберешь меня! Лучше убей меня, я не хочу этого видеть! Цзян Чэн долго моргнул, он наконец-то пошевелился. Слова Ванцзы как-будто вернули его в реальность. О, он знает, о чем говорит этот Лань. Во тот раз Ваньинь именно увидев Вэй Усяня с девушкой запечатал свою память повторно. Он лучше, чем кто-либо сейчас понял чувства Ванцзы. Вот только он выбрал жизнь. Ему бы, когда все это закончится хорошенько подумать над всем, что случилось в его жизни. Теперь уже с новой стороны, когда нету заблокированных воспоминаний. Ваньинь не теряя ни секунды после того, как смог шевелится, вынимает меч из одного мертвого тела, что тут же падает с глухим звуком на землю, а на него летят брызги крови, когда меч перестает затыкать эту дыру. Лань Сичень прицелился точно в сердце, чтобы наверняка. Цзян Чэн делает пол шага вперед и пронзает кричащего Ванцзы, который буквально завыл волком, срывая свой голос, он кричал со всей своей силой, увидев брызнувшую кровь брата и то с каким звуком упало его мертвое тело. Цзян с бесцетным и безразличном лицом спокойно пронзает Ланя, как пронзал всех темных заклинателей после смерти брата. Все вокруг вздрагивают от его хладнокровия, даже Вэй Усянь, что творил и не такое. На Ванцзы Цзян Чэну глубоко плевать, он всегда хотел размазать его лицо. Лань тут же затихает и улыбается, наверное в первый раз на памяти Цзян Ваньиня улыбается широкой и счастливой улыбкой. «Теперь он свободен» — понимает Чэн, «свободен от своих чувств». Цзян Чэн садиться на корточки подле него: — Переродись хорошим малым, Лань Ванцзы, надеюсь, в следующей жизни ты полюбишь кого-то более доступного для тебя. Цзян Чэн выдергивает из него меч и укладывает его на спину. Ванцзы смотрит на небо: — «Спасибо» — он шевелит губами, без голоса, прежде чем умирает. Цзян Чэн закрывает ему глаза. Он глубоко вздыхает и сглатывает. Ему придётся переварить это. Он подходит к Сиченю и закрывает его глаза тоже, на ощупь, смотря прямо, совсем в другую сторону. Он не может смотреть на эту улыбку, это выше его сил. Смотреть на улыбку, которая была адресована лично ему. В ней скорбь, в ней верность, в ней признание. Он уважает его, но не любит. А Сичень любил, до безумия сильно любил и ему было плевать на свое лицо, свой авторитет, когда касалось его чувств. Цзян Чэн не может видеть, как пример всей его жизни так тщательно опускается в грязь. Он не хочет знать всю глубину этих чувств, ему и так паршиво от всей этой истории. Он разгибается и прикрывает свои глаза. Рядом с ним остается только Вэй Усянь, остальные идут помогать раненным. Пока они добивали Ланей, войска уже закончили с остатками мертвецов, что лишились львиной доли силы без темной энергии братьев Лань. И большенство уже оказывают необходимую помочь друг другу. Кому Ци перелить, кому ногу забинтовать. Цзян Чэн оглядывает огромную кучу людей, что копашатся с раненными, среди трупов мертвецов и своих товарищей. Пытаются спасти как можно больше человек. Оглядывает пристальным взглядом всех. Много погибло, но они одержали победу. Эти … бы не сдались. Цзян Чэну не хочется произносить их имена или титулы. И все же живых тоже осталось не мало. Надо бы узнать как дела у Цзян Кеншуя, ведь сейчас войсками Юньмэна руководил он и Вэй Усянь. Он переводит взгляд на Цзинь Лина, держащего какого-то заклинателя в сидячем положении, пока ему бинтуют ногу. Но и Цзинь Лина не стоит сейчас оставлять одного. Он перевел взгляд на Усяня. «Похоже, нам придётся разделиться сегодня» Цзян Чэн нежно обнимает Усяня за талию, чуть прижимая к себе: — А-Ин, пригляди за Цзинь Лином, пока меня не будет? Вэй Усянь дергается в его руках: — А ты куда? — Я хочу проведать Цзян Кеншуя. Я отправляюсь вместе с войсками Юньмена. К тому же я вел войска в бой, мне их и обратно вести. — Мы. Цзян Чэн, МЫ вели их в бой, я поеду с тобой. — Оглянись, посмотри как сильно досталось всем Орденам. ЛаньЛин Цзинь — не исключение. Я не хочу, чтобы Цзинь Лин был в такое время один. Даже у меня в такой же ситуации был ты — балбес, — по-доброму обозвал его Цзян Чэн. Вэй Усянь шикнул, но с решением согласился, обнимая Цзян Чэна крепче. Он так боялся с ним расставаться. С момента воскрешения они с Цзян Чэном были близко друг к другу. А сейчас страшно вспомнить те времена, когда А-Чэн был мертв. Да что уж говорить, он уже беспокоится о том, чтобы с ним ничего не случилось. Усянь понимает, что его брат едет в Юньмэн не известно на какой срок. Лишь бы они снова встретились. Лишь бы Цзян Чэн не передумал и не пропал навечно. С него станется, и Вэй Усянь никогда не сможет его увидеть вновь. У Вэй Усяня очень тревожно скручивает живот и он не может понять то ли у него плохое предчувствие, то ли он просто боится его терять, то ли воображение разыгралось.