***
Цзян Кеншуй - нынешний глава ордена Цзян, лучший друг и когда-то правая рука Цзян Ваньиня, который обучил его делам ордена. Кеншуй был слишком мал, чтобы участвовать в самой войне, тогда Ваньинь его не пустил мстить за родных. Однако потом они очень сильно сдружились. Он не обладал какой-то особенной красотой, как его наставник, к тому же война оставила ему шрам на щеке. Он часто шутит, и его нрав можно назвать спокойным. Всю мимику и привычки он перенял от наставника. Это человек с высокими моральными устоями, который кажется со стороны великодушным, непоколебимым и спокойным, не бросающим свои слова на ветер. Его прическа это коротенькая маленькая челка по обе стороны лба, две толстые косы по бокам, которые заканчиваются в высоком конском хвосте. Узоры на его одеждах только по краям. Ткань Ханьфу всегда прямая и жёсткая. Шёлк можно встретить только у нижних одеяний. Как и наставник, он почти никогда не носит одежды с широкими рукавами, только узкие рукава с тряпичными наручами. Цзян Кеншуй услышал колокол и тут же рванул к нему. Он прибыл очень вовремя. Статуя богини из летописей времен «Аннигиляции солнца» жрала души адептов направо и налево. Кеншуй спрыгнул с меча и скрутил статую Цзыдянем. Он увеличил поток Ци к оружию, Цзыдянь заискрил сильнее, и резко потянул его с разворотом на себя, для большей силы рывка. Статуя развалилась, а от неё пошла энергия чего-то тёмного. Цзян Кеншуй не растерялся и достал сразу же мешочек Цянькунь, запечатав тёмную тварь в нём, отозвал Цзыдянь и огляделся. Некоторые адепты пали смертью храбрых, но в основном от ордена Ланьлин Цзинь, он нахмурился. Его поприветствовали оставшиеся потрёпанные адепты: — Глава ордена Цзян. Он кивнул им в ответ и спросил: — Где молодой господин Цзинь? Кто-то из адептов откликнулся: — Его тут не было! «Не хо-ро-шо. Если с ним что-то случится... Все-таки, любимый племянник наставника, и я, как-никак, пообещал ему приглядывать за ним хоть иногда. Хотя эти черти из Ланьлина сразу его себе сцапали и больше не отдадут. Тут либо орать и искрить реликвией, либо брать хитростью. Первое не факт, что получилось бы, будь я хоть Цзян Ваньинем, ведь я ему не родня, а что касается второго, кажется Ляньфан-Цзуня не обхитрить. Сдаётся мне, он не просто так мне не нравится, нехорошее предчувствие от его улыбок у меня. Всё же, мне не достаёт той необузданной злости наставника, чтоб ставить его быстро на место. Я помню, он даже дергался иногда, когда Цзян Ваньинь громко опускал ладонь с искрящимся на пальце Цзыдянем на стол на собраниях.» — Вы четверо, поищите Господина Цзинь в окрестностях, как найдете, доложить! — кивнул он четырём стоящим вместе адептам из ордена Юньмэн Цзян. Не успели они улететь, как неподалёку приземлился Первый Нефрит, и все адепты поклонились. Первый Нефрит же поклонился Главе Клана. Цзян Кеншуй ответил долгим кивком. — Глава Ордена Цзян, Цзинь Лин был в паре ли отсюда. Помогал знакомому, у которого жар. Думаю, они на ближайшем постоялом дворе. Что здесь произошло? — Тут свирепствовала статуя, поглощающая души. Когда я ее разломил Цзыдянем, из нее что-то захотело сбежать, что-то с огромной черной энергией. — Оно было похоже на руку? — Да, было, господин Лань — Мы с адептами упустили эту руку. Она убила больше троих людей, пока не сгорела палочка. Брови Цзян Кеншуя сначала поднялись в неприятном удивлении, а потом он резко нахмурился и сказал: — Это что-то очень не хорошее господин Лань. Я окажу вам содействие в расследовании, для выяснения этого неприятного инцидента. — Мгм, — Ванцзы склонился в знак благодарности. — А перед этим я бы хотел найти Молодого господина Цзинь. — Я отправлюсь с вами. Мой адепт тоже там. Цзян Кеншуй оглядел адептов. Всех перевязали, но некоторые лететь на мечах не смогут. — Всем отправляться в лагерь на вершине и отдохнуть там. Господин Лань, предлагаю вам тоже сначала передохнуть и пообедать. Адепты поклонились и направились в нужную сторону: кто на мечах, кто пешком, кто хромая. После трапезы в лагере Цзян Кеншуй скомандовал: — Лин Су, ты за главного. Вы четверо за мной. Первый нефрит тоже скомандовал: — Лань Цзиньи — со мной. Остальные — в орден. Адепты поклонились и встали на мечи. До Гусу полдня пути на мече.***
Цзинь Лин стоял в дверном проеме и смотрел, как Лань Сычжуй лечит его «знакомого». Когда он вышел, Цзинь Лин сел на скрипучий стул возле изголовья кровати и присмотрелся к сумасшедшему, ища признаки его безумия на лице, но так и не нашел. Вздохнул с мыслью: «Ничего не обычного из того, что я слышал. Правда, головой его в этой деревеньке все же приложили. Не узнал ни меня, ни мой меч.»***
Вэй Усяню приснилась и вспомнилась вся его тошнотворная жизнь. Особенно ее конец. Начало, конечно, хорошее было — спасибо семье Цзян за это. Открыв глаза, он почувствовал что-то мокрое на лбу и привкус трав. Нащупал на себе мокрую тряпку, и чуть поднял с бровей поудобней. Вспомнив, что отрубился посредине леса, вздохнул. Осмотрелся и увидел рядом Цзинь Лина. «Это он меня сюда притащил что ли? А он на самом деле лучше, чем кажется, даже заботился и лечил. Точно!» Он повернул голову обратно, ударил себя по мокрой тряпке вместо лба и сморщился от мокроты. «Это же сын Щицзе! Как я мог ему сказать такое про родителей!» Все это время пока он приходил в себя, Цзинь Лин смотрел на него. Вэй Усянь привстал, придерживая тряпку левой рукой. Голова болела и гудела. Так бы он давно отложил тряпку. У него по жизни была особая любовь к лечению. Разве что радовался, когда Щицзе его лечила… — Прости меня, за те слова на горе, я тебя не узнал. — Ничего, ты не первый, кто так говорит, — безэмоционально отозвался Цзинь Лин. Вэй Усянь долго смотрел на него и думал, что с ним такое случилось, пока он спал? Почему он так пофигестически себя ведет? Был бы он сыном Лань Чжаня, он бы, конечно, не удивился! А этот Павлин никогда себя так не вел, да и Щицзе была эмоциональнее! Хотя глаза у него точно от нее. А еще, почему он был тогда и сейчас один? Где адепты молодого господина? Где друзья? По нему видно, что он совсем одинок. Надеюсь, на него не наплевали все вокруг… Он наконец, озвучил свои мысли: — А почему тебе не помогают твои дяди на охоте? Цзинь Лин вмиг побелел и нахмурился, как от ранения, его глаза остекленели. В ответ наследник Цзинь проговорил бесцветно: — Верховный заклинатель очень занятой. Да и не стал бы он на охоты ходить, не такой это человек. Он… скорее политик. Вэй Усянь кивнул. «Ладно, может и так, но где, черт подери, носит его шиди! Почему он не хочет уделить каплю времени на сына шицзе! Не хотел я с ним встречаться, конечно, но ради того чтоб надрать уши шиди за то, что он явно наплевал на своего племянника, я готов приехать и встретится с ним.» В нем быстро закипала злость. Племянник имел не хороший пустой взгляд. «Такой из-за недостатка игрушек не появляется… Он, будто, смотрит на мир глазами человека гораздо старше, своего физического возраста. Будто бы он тоже видел тот ужас, когда горела пристань. Да… это именно те глаза. Так смотрел на меня Цзян Чэн, когда я сказал, что пойду раздобуду еды.» Он подавил ненужный вздох. Он спросил еще раз: — А что Глава Цзян не помогает тебе? Цзинь Лин опять нахмурился, потом вернул безэмоцианальное выражение лица, с слегка упавшими уголками губ, и ответил ровно: — С чего бы ему? Он из другого ордена, и он мне даже не семья. Усянь крайне удивился и подавился своим возмущением. Он не выдержал и с закипевшей злостью выплюнул: — Он что, совсем дурак? Как можно наплевать на своего племянника! Ох, я бы ему морду начесал прямо сейчас. Ох, попадись мне, я… Усянь замолчал, увидев, как побледнел племянник. «Что? Что такое? Неужели на него настолько все плюют?» Злость сменилась растерянностью и не хорошим предчувствием. Внутри него все сжалось. Сейчас Вэй Усянь узнает что-то страшное про жизнь племянника, а его тревога продолжала расти: «Ох, не стоило мне тогда умирать. Не думал, что моя жизнь могла бы кому-то понадобиться, но только вот теперь поздно об этом сожалеть. Хотя кого обманывать? Меня бы быстрее закололи, чем подпустили бы близко к ордену. Нужно помочь А-Лину.» Цзинь Лин опустил голову и отвернулся, поджав губы, проморгался и сухо всхлипнул один раз, как бывает, когда лить слез уже нет сил. А их и не было. Его слезы за три года можно измерять морями и реками. Слова этого Мо задели очень глубоко, он опять почувствовал ноющую острую и резкую боль в груди, которая прокатилась волной, и он всхлипнул еще раз. Не удержался… слеза упала с глаз на коленку… «Дядя…!». Всхлип. «Он ведь, и правда, раньше помогал на охоте, он бы обязательно…». Всхлип. И еще две слезы упали на колени. Вэй Усянь всю жизнь ненавидел, когда кто-то плачет и, всячески, старался это предотвратить. А теперь, плачет его племянник из-за своей участи, и его не осторожных слов. Он протягивает руку и обнимает его за плечи, сидя на кровати. От объятий Жулань всё-таки срывается. Будто бы последние оковы, державшие его, сорвались этим действием. «…Объятья? Да, именно так бы он меня и обнимал… Так же было бы тепло, и так же за плечи … Как мне его не хватает…». Спустя минуту, он отмахнулся от него, скинул чужие руки и последний раз всхлипнул от потери иллюзии своего дяди. — Убери свои лапы… — дрогнувшим голосом произнес А-Лин. Чувство любви к умершему человеку ярко всплыло под объятиями до жутких холодных мурашек. Таких объятий от любящего человека, ты уже не получишь никогда, и нигде ты это больше не найдешь. Цзян Чэна больше просто нету. Он вытер лицо платком, который достал из Ханьфу и посмотрел в глаза, дрожавшим голосом он протянул: — Тебе что там, в деревне Мо последнее отбили? Ему опять становилось легче от копирования злобных и раздражённых интонаций дяди, будто бы надеваешь маску, за которой прячешься. «Может он так и делал? Носил эту маску злости и напыщенности? Может он не хотел вообще быть таким, каким был?». Втянул носом и продолжил более ровно: — Ты что вообще ничего не помнишь? Вэй Усянь мотнул головой, с удивленными глазами. Цзинь Лин помолчал какое-то время. Из-за долгого непонимания ситуации Усянь сжал руки на коленках вместе с черным Ханьфу, от напряжения. Цзинь Лин продолжил, и на этот раз, его голос предательски дрогнул. Он был готов опять разреветься: — Его больше н-нет… — всхлип, — Нет больше мо-его дя-ди. Вэй Усянь перестал дышать, он почувствовал укол страха, который волнами проходил по грудной клетке раз за разом, пока земля разверзалась у него из под ног. Он чувствовал, что падает, летит в объятья пропасти. Началась паника, начали дрожать руки, и дрожь начинала увеличиваться, он понял, что все время не дышал и сделал резкий и рваный вдох. Паника! Паника! «Каааааак? Кто смог? Как так?? Такого быть не может! У меня был сильный шиди! У него было мое сильное ядро! Я уверен, что он развил его больше и лучше, чем бы сделал это я, лоботряс! Такого быть не может…. Цзинь Лин наверное про другого дядю говорит!» Цзинь Лин посмотрел на его реакцию, которая говорила сама за себя, и запустил фразу полную иронии: — Только не говори мне, что ты еще и ко второму моему дяде хотел поприставать! — и нервно хохотнул. Мысленно повторил «Поприставать?», а новости то все интереснее и интереснее! — Цзинь Лин ты говоришь про своего дядю Цзяна? Цзян Ваньиня? Он умер? — Да ты что тупой что ли? С первого раза не понимаешь?— раздраженно фыркнул Цзинь Лин, — … Да, умер, — почти шепотом повторил он. Вэй Усянь сам не помнил, как он на ватных ногах вышел на улицу. Он бездумно пошел шататься по городу и смотрел в никуда, пока толпа людей ходила туда-сюда мимо него. Он смотрел на этот поток людей, как на реку. Он моргнул, ноги подкосились, и он бухнулся на колени, закрыл руками глаза и прошептал: — Шиди… Слезы сами полились неконтролируемо из глаз. Руки бесконтрольно тряслись. Он опустился на пятую точку ровно посреди оживленной дороги. Проезжавший мимо извозчик прикрикнул на него проезжая мимо: — Чего расселся тут? Я тебя чуть не сбил! Не хватало, чтоб из-за тебя, дурака, еще повозка накренилась! Кто потом товар мой собирать будет? Вэй Усянь потерянно улыбнулся ему и, в то же время, никому. Его, почему-то, развеселила эта ситуация. Он хихикнул, а дальше начал жутко смеяться, но не прошло и минуты, как смех превратился в рыдания.***
Сычжуй возвращался с подносами еды, для Старшего Мо, Цзинь Лина и себя. На их постоялом дворе не готовили, зато в ресторане неподалеку, отнеслись к его положению с пониманием, и дали еду на подносе. За ним шел официант и нес второй поднос, полностью заставленный едой. Он увидел Мо Сюаньюя, сидящего прям посреди дороги и окликнул его. Ноль внимания… «Н-да…» Сюаньюй сидел, поджав колени и закрыв грязными руками лицо, да и сам сидел весь в грязи из-под копыт лошадей. Недавно прошел дождь. Сычжуй зашёл в комнату на первом этаже. Оглядел Цзинь Лина, у него тоже все глаза красные… «Да что тут произошло?». Он поставил поднос на обеденный стол, рядом поставил поднос официант и откланялся. Сычжуй поблагодарил его. Потом еще раз осмотрел не самый лучший вид своего нового другом с пионом на груди, и вышел, чтобы поднять Мо с грязи. Он подошел к нему, подсунул руку под подмышку и поднял его. Сюаньюй не сопротивлялся и побрел с ним в снятую комнату. Сычжуй посадил его на пол и, оглядывая этих двоих еще раз, и задал тот вопрос вслух: — Что тут произошло? Ответа не последовало, оба новых друга были бледными и с красными глазами. Он попросил у служанки бадью и тазик для умывания. Тазик принесли сразу, поставили рядом с Цзинь Лином. Цзинь Лин бесцветно посмотрел на бадью прямо перед своим носом и молча умылся. Он оглядел еду, но есть ему не хотелось, однако, зная как будет болеть вскоре живот, он запихнул в себя суп и второе блюдо. Будь его состояние лучше, он бы сказал, что это было очень вкусно. Наверное, если бы в еде была отрава, он бы даже порадовался. В комнату занесли бадью и поставили ширму. Сычжуй, который все это время молча оглядывал двоих молодых людей, уже покончил со своей порцией тоже и произнес: — Господин Мо, вам бы привести себя в порядок и покушать. Мо Сюаньюй медленно кивнул, и с тем же потерянным лицом пошел к бадье. Он сбросил с себя одежду на пол, просто выныривая из нее и оставляя ее валяться грязной кучей возле бадьи. Сел в воду и больше не шевелился. Через 10 минут Сычжуй опять подал голос: — Господин, Мо, вам помочь? Мо Сюаньюй покачал головой, будто за ширмой его могли увидеть, на большее у него не хватило сил. Он смотрел и не понимал, ни кто он такой, ни что он тут вообще делает. Нет, он все помнил, но какое-либо понимания бытия ускользало от него. Сычжуй выглянул в коридор и окликнул служанку с просьбой помочь его знакомому принять ванную. Вскоре, в комнату зашел слуга, молодой не высокий паренек, он поклонился и пошел за ширму. Вэй Усянь же чувствовал себя калекой, которого сейчас зачем-то начали двигать и омывать. После бадьи слуга поинтересовался нужно ли постирать его вещи. Сычжуй отказался и велел выбросить лохмотья. — Молодой господин Мо, есть ли у вас сменная одежда? Мо Сюаньюй покачал головой: — Нету. Тогда Сычжуй выдал слуге свой комплект, чтобы тот помог ему одеться. Через пару минут из-за ширмы показался Мо Сюаньюй в белых одеждах адептов клана Гусулань и сел за стол. Сычжуй наблюдал за тем, как Мо Сюаньюй просто смотрит на остывающую еду: — Господин Мо, вы находитесь в плохом самочувствии после жара, вам надо поесть и восстановить силы. Не заставляйте меня звать слуг, чтобы они держали вам ложку. Съешьте хотя бы суп. Мо кивнул отрешенно, взял ложку и свой суп. Он был все еще в шоке, едва ли он во все верил, точно ничего не воспринимал. Еще чуть-чуть и он впадет в новую истерику. «Мой дорогой шиди… как это вообще возможно? Как это произошло? Как?» По сто раз он прокручивал вопрос в своей голове, но не находил ответа. Да он и не хотел искать, он хотел проснуться и оказаться в пристани лотоса, чтобы все было как раньше… Чтобы все были живы, а его шиди улыбался и беззаботно раздавал ему тычки под ребра. В груди что-то больно кольнуло от очередных воспоминаний, от этого он выронил ложку обратно в суп. Брызги попали на Цзинь Лина, который тоже молча рассматривал сумасшедшего. Мо Сюаньюй оказался, по его мнению, слишком впечатлительным к чужому горю, а может и понимание того, что он тоже остался один, пришло к нему только сейчас. Ну, так Цзинь Лин думал. — Эй! Аккуратнее не можешь?— произнес он раздраженно. Сложил руки на груди, вздернул подбородок и хмыкнул. Вэй Усянь еще раз присмотрелся к Цзинь Лину, не вслушиваясь, кивнул головой, и начал опять есть. «Похож. Жесты Цзян Чэна» — отметил он у себя в голове. В комнату постучали. Сычжуй подошел открыть двери и впустил наставника вместе с Главой Цзян и адептами, склонившись перед ним. Вэй Усянь сидел к входу спиной, и по этому, погруженный в свои мысли, он не заметил, как кто-то вошел. Зато Цзинь Лина, сидевшего напротив него который, мигом встал и поклонился, он увидел: — Глава ордена Цзян, Ханьгуан-цзюнь, — поприветствовали старших адепты. — Сычжуй, почему он в одежде Гусу Лань? — Простите, Ханьгуан-цзюнь, его одежда была слишком испорчена, поэтому я дал ему свою. Такое шевеление заставило Усяня вынырнуть из своих мыслей обратно в этот мир, и он, выронив палочки в еду развернулся в неверии. На секунду, услышав привычное обращение он подумал, что увидит Цзян Чэна, однако, перед ним стоял высокий юноша, который определенно был бы младше Цзян Чэна, с спокойным выражением лица, оценивающе разглядывающий трех адептов. Но, не было того высокомерного поднятия подбородка, да и в целом, он выглядит спокойным и уверенным. На волосах у него был гуань Главы Ордена Юньмэн Цзян, который когда-то носил Цзян Чэн. Косы толще, чем у его брата, и высокий аккуратный хвост. Глаза были серыми. — Это тот самый молодой господин Мо, чья семья той ночью погибла?— спросил Цзян Кеншуй. — Да, это он, — ответил Сычжуй. — Есть ли у Вас какие-то дополнительные знания о призрачной руке, которая появилась в вашей родной деревне? — Нет, но я могу вам помочь с поисками! — Мо Сюаньюй, да он же…Сумасшедший и обрезанный рукав! Его же из Башни Карпа выгнали, потому что он к кровному брату, Ляньфан-цзуню, приставал! Не слушайте его, какая от него-то может быть помощь? — не выдержал Цзиньи, чем заслужил красноречивый взгляд Хангуан-цзюня, а Цзинь Лин скривился, вспомнив эту историю. Вэй Усянь замер: «Нет, я конечно предполагал, что у Мо Сюаньюя плохая репутация, но чтоб такое!» Кеншуй приподнял одну бровь, глядя на Мо Сюаньюя: — Помочь? Хм, если только молодой господин Лань не против. Ханьгуан-цзюнь долго посмотрел Усяня и кивнул.***
Облачные Глубины. Вэй Усянь сидел возле холодных источников и рисовал прутиком узоры на воде в белых одеяниях Адепта. Его черные одежды пришли в негодность и их выкинули. У него все еще болело ухо от того, как его затащил в облачные глубины Глава Цзян, когда он развел сопливый концерт перед входом в это ужасное место. «Это место становиться только хуже с каждым годом! Нет, вы только подумайте, они придумали на тысячу правил больше!» Он уже успел срезать себе стебель бамбука и сделать из него флейту. Вообще-то, он действительно хотел помочь с расспросом руки, но его туда не пустили. Он резко вскочил на ноги, когда услышал колокол и побежал на звук, игнорируя очередные правила этого ордена. — Откройся! — Дурак! Думаешь, эти двери просто так откроются тебе? — приподнял одну бровь Лань Цзиньи. Двери раскрылись с хлопком. Адепты клана Лань ахнули. Подошедший Цзян Кеншуй нахмурился, глядя на Мо Сюаньюя и протрещал Цзыдянем, заходя за ним во внутрь. После усмирения, рука показала направление. Мо Сюаньюя Лань Ванцзи решил взять с собой и чуть ли не привязал к ноге, из-за чего тот голосил, как резаный, и получил еще пару тумаков от Кеншуя. Сам же глава Цзян поехал в Пристань Лотоса. Цзинь Лин тоже решил поехать в Пристань.***
Деревня недалеко от некрополя клана Цинхе Не. Вэй Усянь принёс бессознательного спасенного из замурованной стены Цзинь Лина в комнату постоялого двора. Тот очнулся с криками: — Ты!.. Обрезанный рукав, убери свои руки от меня! На что Вэй Усянь покивал головой и вырубил юношу вновь, чтобы убрать метку с ноги. Когда он закончил, он услышал, как Цзинь Лина вовсю окрикивают. Он подошел к окну и увидел адептов ордена Юньмэн Цзян и самого главу ордена Цзян, и разбудил А-Лина. Цзинь Лин тут же выругался себе под нос. Но услышав как его зовут, схватил меч и выбежал на улицу. Вслед за ним побежал Вэй Усянь, пытаясь его остановить и вернуть в лежачее положение после столь увеселительной прогулки. Когда Усянь оказался на улице, то застал картину, как спокойно, но грозно Цзян Кеншуй отчитывал Цзинь Лина: — Сколько раз я тебя просил, Цзинь Лин, предупреждай, когда куда-то уходишь. И не бегай один без сопровождения. И вообще ты видел себя? Весь чумазый! Ты должен выглядеть подобающе наследнику ордена, а не как маленький чертёнок. — Я уже не ребенок, глава Цзян, прекратите! Кеншуй вздохнул и поинтересовался: — Есть ли продвижения по расследованию? Тут уже Вэй Усянь решил вмешаться и вышел из тени. Только он хотел открыть рот, как тут же развернулся и побежал с криками от счастливой собаки, желающей с ним поиграть. Он успел пробежать 10 метров, как метка дала о себе знать и вскрикнув он упал, сворачиваясь в клубок от страха. Цзинь Лин прыснул со смеху от такой картины. — Цзинь Лин, убери собаку и прояви уважение к человеку, он вообще-то твой кровный дядя, — пригрозил пальцем Цзян Кеншуй. Цзинь Лин тяжело вздохнул, не самые веселые мысли опять вернулись в голову, и отозвал собаку. Вэй Усянь кряхтя и отряхиваясь, встал, пожурив племянника: — Это вот так ты относишься к старшим? Затем Вэй Усянь рассказал все, что им удалось узнать. Он также сообщил, что Второй Нефрит его ждёт и хромая развернулся в нужном направлении. Кеншуй догнал его и, поддерживая его под руку, помог дойти до места встречи. От беспокойства Кеншуя и лечения Вэй Ин отмахивался. Цзинь Лин и сопровождение шли следом за главой Цзян. Ханьгуан-цзюнь стоял на мосту с прямой осанкой, он обернулся на шаги и удивился такому количеству человек. Сморгнув он нахмурился и приблизился к Мо Сюаньюю, который уже успел изгваздать белые одеяния. — Что произошло? Цзян Кеншуй удивленно уставился на Второго Нефрита из-за его столь необычного поведения. — Ммм, ничего, Лань Чжань, все нормально, — ответил Вэй Усянь, улыбнувшись. Второй Нефрит не слушая его закатал штанину по колено, да так быстро, что Мо не успел вернуться. — Ты перенёс проклятье на себя? — Что это такое? — ужаснулся Кеншуй. — Жуть! — ахнул Цзинь Лин — Где? Ах это? А я случайно забрёл не туда куда следует, — неловко улыбнулся Вэй Усянь. Лань Ванцзи загляделся на улыбку, но быстро взял себя в руки: — Нужно найти оставшиеся части тела, — сухо вынес вердикт Ванцзи. — Перенёс на себя? Это ты с Цзинь Лина ее снял, да? Не проходят же просто так замурованния в стену, — Цзян Кеншуй скрестил руки, а затем обернулся к Цзинь Лину и красноречиво посмотрел на него: — У тебя чувство собственного самосохранения вообще имеется? Кажется, я тебе говорил уже о твоём героизме. — Глава Цзян! Я, и правда, не хотел туда лезть! Однако, когда Фея передними лапами разрыла ход я упал, и дальше все было как в тумане, стены крепости будто действительно сожрали меня! Хангуан-цзюнь протянул кусок дорогой серо-зелёной ткани, отрезанной от одежд любопытного очевидца возле Некропаля: — Наблюдатель оказался проворным. — Я могу приказать Фее найти его! Фея громко подтверждающее тявкнула. Вэй Усянь дернулся и чуть не упал, благо Глава Цзян все еще поддерживал его. — Только не это! Убери этого монстра! Да и зачем кого-то искать, если и так все понятно. Некрополь с саблями на территории ордена Не и дорогой кусок ткани от одежд тайного наблюдателя… Похоже нам пора навестить «Незнайку». Ванцзи поднял Мо Сюаньюя на спину, под активное сопротивление последнего и просьбы поставить его на место. Цзян Кеншуй застыл как вкопанный, увидев это, Цзинь Лин даже не постеснялся на пару секунд рот открыть. — Это неприглядно выглядит, пусти меня!— продолжил возмущаться Вэй Усянь. Цзян Кеншуй тряхнул головой и пошёл следом за Мо Сюаньем. Он нахмурился пытаясь понять, почему Второй Нефрит, который 13 лет искал Вэй Усяня, ведёт так себя с этим пареньком из деревни Мо. «Неужели он так похож? Или ему все-таки надоело заниматься поисками? Может, ответ сокрыт под маской дурочка?». Кеншуй открыл дверь, и они вчетвером вошли в кабинет Главы Ордена, оставив сопровождение рядом.***
Цинхэ Не. Цзян Кеншуй, Мо Сюаньюй и Лань Ванцзи сели за стол, Цзинь Лин прислонился к стене у входа. Они допросили Не Хуайсана под заверение того, что никому не расскажут об этом родовом некрополе. После чего Не Хуайсан удалился, сказав, что им всем приготовят покои. Он почти что сбежал, от своих допросчиков. Кеншуй сидел, как и все, размышлял над открывшимися данными. Он уже боялся предположить, какая правда последует за дальнейшим развитием событий, потому, что шок от поступающей информации увеличивался в геометрической прогрессии. — Должно быть в конце всей этой истории мы узнаём, почему началась война и на чем свет держится, если так и дальше пойдёт.—хмыкнув, решил пошутить Кеншуй. — интересно, кто решил раскопать грязные трусы ордена Не? — Кажется, тут дело совсем не в ордене Не, — задумчиво потёр подбородок Усянь с фантомной длинной бородой, по привычке пародируя Лань Цижэня. Кеншуй тоже сразу вспомнил учителя Ланя и покачал головой. Он перевел взгляд на второго Ланя, который, к его удивлению едва заметно на секунду улыбнулся. Его мысли привели к тому, что нужно более пристально наблюдать за этим Мо Сюаньюем, слишком уж он много знает и умеет, для изгнанного сумасшедшего обрезанного рукава. Кто знает, из-за чего в самом деле его изгнали. А то, что он интересуется этой историей, так вообще настораживает. Не заметает ли он свои следы? И сколько у него сообщников? Он сделал вывод, исходя из интуиции, если человек заставляет тебя думать о таких вопросах, то его можно считать опасным. Кто может быть в наше время опасным? Кому может так благоволить Второй Нефрит? Это ведь может быть…Неужели он не умер? Может Нефрита околдовали? Или же все-таки ему понравился кто-то другой? С этими мыслями он проследовал за служанкой в свои гостевые покои. Вэй Усяня же придерживал Лань Чжань и зашел с ним в одни покои. — Переоденься, — он выдал чистые одеяния своего клана, которые взял для нового знакомого на всякий случай, —Нужно снять проклятую метку, — сказал Второй Нефрит. — Не надо, я сам, — Усянь закатал штанину, — Метка распространилась до бедра. Мешочек с рукой внезапно начал вести себя агрессивно. — Пора играть покой, — заключил Второй Нефрит. Он достал из рукава и протянул Мо Сюаньюю простую зеленую флейту, покрытую лишь лаком, — Играй, как положено. Вэй Ин удивился, пожал плечами и посмеялся, принимая новую флейту. — Тяжело же тебе, Хангуан-Цзюнь, пришлось… все это время слушать мою какофонию. Усянь заиграл на флейте песню успокоения, и Второй Лань опять загляделся. Затем, видя, что рука не успокаивается, достал свой гуцинь. Цзян Кеншуй, сидя в соседней комнате, заслушался. «Слишком подозрительный парень, этот Мо. У него слишком хорошая игра на флейте, он не отстает от Второго Нефрита. Не часто можно услышать такую прекрасную совместную игру двух людей, не знающих друг друга.» Тем временем Мо Сюаньюй и Лань Ванцзи решили вернуться обратно к некрополю. Цзян Кеншуй выглянул, огляделся и, увидев их, пошел за ними следом. В родовом Некрополе они, разрыв стену еще раз, достав оттуда все трупы, и срезав с боков одежду, нашли еще одну часть тела. — Да что тут происходит, в конце концов? — спокойно спросил подошедший к ним Глава Ордена Цзян, что видел все эти раскопки. — Я ничего не знаю! Я, правда, ничего не знаю! Все, чьи сабли покоятся в некрополе заранее подбирают себе нечисть, для того что бы сохранить баланс сил. Разве что… разве что даге… но для него я лично подбирал нечисть! Я правда не знаю откуда тут чужая нога! — с этими словами Хуайсан упал в обморок. Цзян Кеншуй уставился вопросительно на Мо и Ланя, но те ничего сами не понимали. Дальше их путь с главой Цзян разошёлся, так как его ждали дела в ордене. А двое любителей приключений зашли в винную лавку, где на Вэй Усяня нахлынули воспоминания. Когда-то давно он тут уже был и тогда с ним был еще Не Хуайсан, который тогда еще был парнем попроще, и… и еще был Цзян Чэн, который возмущался его идеей зайти в винную лавку и узнать все, что им было нужно. Он грустно улыбнулся и попросил сразу вина. Краем уха он услышал как раз рассказ о Сюэ Яне. Вэй Ин вынырнул из своих грустных воспоминаний и узнал у Второго Нефрита неприятную и нелогичную историю о Сяо Синчене, Сюэ Яне и Сун Лане. Они продолжали слушать слухи до слов: «Я слышал, что он как-то связан с Старейшиной Илин». Мо Сюаньюй поперхнулся и, откашлявшись, спросил: — Вот уж не ожидал, что все злодеяния до сих пор будут вешать на мертвеца. Прошло же 16 лет… Лань Чжань выхватил пиалу с вином у Вэй Ина и выпил ее. Усянь похлопал глазами, рассмеялся и согласился с ним: — Так наполним же чаши вином! Они заняли комнату на ближайшем постоялом дворе и Второй Нефрит мгновенно отрубился. Вэй Ин похлопал его по щеке, проверив, что он спит и подумал: «Есть, теперь я наконец-то смогу спокойно пройтись один, а не под присмотром Второго Ланя. Прошло 16 лет, а он так и не продвинулся в умении пить!» Вэй Ин вышел на сырую улицу и начал исполнять старую песню, которую вспомнил откуда-то из прошлого. Он опустил флейту и услышал звон цепей на другой стороне улицы. — Вэнь Нин?! — сильно удивился он, — Но… тебя же уничтожили? «Хм, почему он не реагирует?» — Вэнь Нин, повернись. Усянь прощупал его голову и вытащил оттуда два гвоздя. — Так и думал! Вэнь Нин, что с тобой сделали? Вэй Усянь рассматривал два гвоздя. Внезапно Вэнь Нин упал на колени. — Молодой господин Вэй, простите! В тот день, все случилось из-за меня. — Вэнь Нин, встань! — Но ведь, все случилось из-за меня… если бы не я, то не пострадал ни молодой господин Цзинь, ни вы, ни ваша сестра. — Все случилось из-за тебя? Ты поистине великая личность, если бы все было бы именно так… тебя бы уничтожили сразу. Вэнь Цин была права, ты клинок и при том очень хороший. Нельзя винить клинок в том, что он кого-то убил…. Вэнь Нин, нужно разбить тебе цепи. Жди тут. Через пару минут Усянь прибежал с Биченем в руках и разрубил цепи Вэнь Нина. Затем он хотел вернуть меч незаметно в комнату владельцу. Но в комнате сидел Лань Чжань и неподвижно смотрел в одну точку перед собой. Усянь смутился тому, что Второй Нефрит проснулся и уже повернулся к выходу, чтобы бесшумно отойти от комнаты. Его схватили за рукав и буквально затащили в комнату обратно. Ванцзи смотрел на него пьяным взглядом и, заломив руку, полез к нему с настойчивыми поцелуями. — Лань Чжань! Прек….! — его заткнули очередным поцелуем. Затем Ванцзи оторвался от него и заткнув ему рот рукой начал выцеловывать шею и гладить его другой рукой по груди. — Ммммгмгм!— промычал Усянь, со всей силы оттолкнув Ланя, — Прекрати! — он злобно выплюнул, бросил ему в руки Бичень, и быстро покинул комнату, извернувшись от еще парочки объятий. Затем он заказал у хозяина три кувшина вина и вышел на улицу. Всю ночь он провел, разговаривая с Вэнь Нином, и придавался ностальгии, запивая вином странную смесь своих чувств, которым он не нашел описания. Вэнь Нин же пить отказался. Усянь пил и вспоминал все его детство в Пристани Лотоса, его ворчливый сводный младший брат, который, казалось, был всегда рядом с ним и всегда, противореча своим словам, старался заботиться о нем. Даже после войны Цзян Чэн пытался его остановить: «Ты ничего не понимаешь, ты мнишь себя героем перед другими кланами. Рыцарь. Храбрец, выделяющийся из массы. Но ты для них лишился рассудка. Забыл о морали. Вступил на темный путь. Хочешь быть свободен без связи с людским миром? Не будет так никогда. Ты никак не можешь понять, что происходит? Если ты продолжишь их защищать, я не смогу защитить тебя! Тебя одолела болезнь героизма? Если не сунешь свой нос и не ввяжешься в неприятности, то умрешь да?» «Тогда, я воспринял эти слова как гордыню Цзян Чэна, тогда я думал, что он хочет защитить клан… Сейчас я слышу эти слова в своей голове и понимаю, что брат предвидел дальнейшие события, и он пытался спасти мою жизнь любой ценой, даже за счет жизни Вэней…. И те слезы, что упали с его глаз, не были слезами обиды, это были слезы осознания того, что его любимый брат выбрал смерть, защищая невинных людей. Тогда, перед свадьбой Шицзе он сказал мне: «И ты так и собираешься провести остаток жизни? Есть план на будущее? Даже если ты не станешь искать проблем, они тебя найдут. Чтобы кому-то навредить, всегда найдется бесчисленное множество способов. Ты никогда не слушал моих предостережений, но однажды ты поймёшь, что я был прав. Ты должен понимать, если уйдешь, ты больше нас можешь не увидеть!» «Паршивец, он как в воду глядел, так и произошло, проблемы нашли меня сами, и теперь никого из них я действительно не увижу… больше ни-ког-да. Тогда я и подумать не мог, чем все это кончится. Я был уверен, Шиди и Шицзе всегда будут в безопасности вдали от меня. А в итоге я не спас ни тех, ни других. Я признаю, Цзян Чэн, ты был прав.» — Да, жалко Господина Цзяна, Цзинь Лин действительно остался теперь совсем один, — кивал Вэнь Нин, пока они гуляли по лесу рядом с городом и беседовали. Начало рассветать, и Вэй Ин забрался на дерево и сел, прислонившись к стволу и свесив одну ногу. Он допил вино, вытащил из пояса флейту и начал играть ту самую забытую грустную песню, в которой слышалась надежда на лучший исход. Сейчас она как нельзя лучше подходила его настроению. Когда Усянь закончил играть, он услышал голос Лань Чжаня: — Вэй Ин! Усянь вздрогнул и еле удержался на ветке. — Что? Кто? Я? Нет, мое имя — Мо Сюаньюй! Хангуан-Цзюнь подошел на шаг ближе и посмотрел в глаза. — Вэй Ин, я знаю, что это ты. Вэй Усянь вздохнул и отмахнулся: — С чего ты это взял? Мне сейчас не до тебя Ханьгуан-цзюнь. — Песня, которую ты сейчас играл. — А что с ней не так? — Это песню я спел тебе в пещере черепахи Губительницы. — Что? Так это ты ее написал? — Мгм, — кивнул Лань Чжань. Усянь безразлично пожал плечами: — Ясно.***
Ланьлин Через день личность Усяня рассекретили, когда он в минуту опасности случайно призвал свой меч внутри скрытой комнаты Цзинь Гуанъяо в Ланьлине. Цзян Кеншуй только сделал вид, что пытается его остановить, нарочно слишком медленно активируя Цзыдянь. Вэй Ин до сих пор не понимал мотивы этого мужчины. А вот Цзинь Лин его ранил в живот из-за открывшейся правды. Луанцзан И на горе Луанцзан Усянь доказал всем, что не собирается устраивать очередную резню, вопреки слов Верховного заклинателя и его помошничков из клана Су. И, даже, тут Цзян Кеншуй, Лань Ванцзи и, уже отошедший от новостей, Цзинь Лин - помогали ему отбиваться от марионеток, когда он начертил на себе печать, жертвуя собой. Пристань Лотоса После этого прошествия все заклинатели решили передохнуть в Пристани Лотоса, где узнали весьма шокирующие факты о жизни Цзинь Гуанъяо. Общим голосованием было решено заточить Верховного заклинателя под стражу. Заклинатели попросили именно Вэй Усяня поспособствовать этому, так как с темным заклинателем лучше него никто не сможет справиться. Поэтому Вэй Усянь и Лань Чжань не теряя времени зря поплыли разведать место, которое упоминалось в документах Цзинь Гуанъяо. Юньпин Их дневная разведка в городе Юньпин не увенчалась особым успехом, пока они не дошли до большого храма: — Вот это размеры земли… посмотри-ка, по-моему, это как раз то, что мы ищем, надо у кого-то узнать что-то про эту землю, — сказал Усянь, глядя на этот храм. Священник в храме очень скудно отвечал на все расспросы Усяня по поводу этого храма и, казалось, что улыбается он очень наигранно. — Лань Чжань, я думаю, нам нужно наведаться сюда ночью, возможно, мы выясним что-то куда более интересное, — задумчиво произнес Вэй Ин. — Мгм. После этих слов двое молодых людей разместились в одной комнате. — Лань Чжань, у меня идея, выпей со мной. — Вэй Ин, перестань. — Лань Чжань, но мне ску-у-учно, ну пожалуйста! Лань Чжань прикрыл глаза и выдохнул. — Хорошо. — Ого, не ожидал, что ты, и в самом деле, согласишься. Второй Нефрит выпил всего лишь одну пиалу и тут же упал лицом в стол. — Лань Чжань? Ей! Але! Вставай, давай! — безуспешно тряс за плечо своего друга Вэй Усянь. Через полчаса тот очнулся, и началось что-то не совсем понятное для Вэй Усяня, сначала Второй Нефрит выбежал воровать куриц, и страдать прочей ерундой, благо уже все спали, и никто этого ужаса не видел. Потом прибежал Вэнь Нин, и его пришлось отсылать подальше, потому что достопочтеннейший Хангуан-Цзюнь, который перепутал сапоги, потребовал, чтобы Вэй Усянь не играл Вэнь Нину. А потом Усянь еле-еле затащил Второго Нефрита в комнату, как тот принялся играть в догонялки, и поцеловал. Сначала Усяню было смешно, а после поцелуя, он отпрыгнул, как ошпаренный. Он уже понял, что разговаривать с этим человеком сейчас было бесполезно. Однако, Второй Нефрит был нужен ему для подстраховки в Храме. — Лань Чжань, это не правильно! Я так не хочу!— Второй Нефрит лишь посмотрел на него немигающим взглядом, — Знаешь что? Я закажу тебе бочку с водой, и ты приведешь себя в порядок. А после мы отправимся на разведку в храм. Когда принесли бочку, Второй Лань без стеснения разделся и плюхнулся в бочку, а затем обернулся в сторону Вэй Усяня, одним лишь взглядом говоря, что сегодня его моет именно он. — Что? Тебя еще и мыть? Ты что ребенок маленький? — он подошел, со вздохом закатал рукава, и принялся намыливать корень, — Ладно, так уж и быть. Вэй Усянь намылил его тело, и осталось только одно место, янский корень. Чуть поразмыслив и взглянув на тот же прямой взгляд, ожидающий чего-то, он решил помыть его и там. Он рассудил, что раз уж он и так прослыл бесстыжим, ему уже нечего терять. А еще ему было интересно, как отреагирует на это Лань Чжань. Тотальная ошибка. Он отреагировал, свалил его в эту же бочку прямо в одежде и уставился на него. Вэй Усянь своей намокшей пятой точкой ощутил огромное вставшее естество своего друга. В голове Усяня тут же всплыл его молодой шиди, закатывающий глаза и качающий головой: «Да оставь ты его уже в покое!». Он услышал эту фразу, будто наяву, и резко дернулся, пытаясь подняться. Но Второй Лань не захотел его отпускать, и завязалась борьба, в ходе которой Бичень вошел в пол насквозь до соседей, а бочка раскололась пополам. Затем Вэй Усяня повалили на кровать и раздели. Чуть не изнасиловали, оставив на всем теле засосы и синяки на бедрах. Потом пьяный Лань решил сменить тактику, и склонился над ним лизнув головку его члена. — Ладно. Это можно,— смирился Вэй Ин и тут же почувствовал мягкие губы, которые начали посасывать самую головку. И водить рукой по стволу. Ну, спасибо, что естество не откусили во время отсоса, когда он все-таки расслабился. Усянь лежал на кровати, пытался прийти в себя и оценивал масштабы бедствия. Чудо, что мокрая насквозь кровать смогла уцелеть, остальная мебель была потеряна без возможности склеить. Он приподнялся и дотянулся до куска дерева, оставшегося от того, что когда-то было прикроватной тумбой, который лежал на кровати. Пока он задумчиво его вертел, Второй Нефрит вскочил на кровати и начал ошалело озираться вокруг. — А, ты очнулся…,— с сомнением протянул Усянь. Лань Чжань тут же прикрылся мокрой простыней, начал искать свои одеяния. На его каменном лице, обычно ничего не передающем, проступили эмоции глубочайшего шока: глаза были широко открыты, а зрачки бегали в разные стороны, кажется, у него даже чуть приоткрылись губы. Он кое-как привел себя в порядок, кинул Вэй Ину его вещи, сел на сломанный стул и стал смотреть в одну точку. Его лицо опять потеряло всякую эмоциональность. — Лань Чжань… — Я… тебя…? — тихо произнес Второй Нефрит, осматривая укусы, засосы и синяки своей одевающийся жертвы. — Нет, хвала Небесам, ты не сделал этого. Но… за то, что доставил удовольствие, наверное спасибо? Прибежал ошалевший хозяин и, с испугом осматриваясь, он поинтересовался, что же тут произошло. Вэй Усянь заверил, что все нормально, и они за все заплатят, а так же попросил их расселить в две новых комнаты, уже по отдельности. Тем временем Второй Нефрит все так же сидел, не проронив ни слова. Он вышел в свои новые покои только когда его растормошили слуги, желающие убрать этот бардак. Вэй Усяню так и не спалось. Все тело горело от чужих рук, и болели многочисленные синяки. Несмотря на полученное удовольствие, он чувствовал себя, как будто кого-то предал. В голове вертелись ругательства его шиди, и контрастом в памяти всплывали чужие прикосновения. Правду говорят, думал он: «Что имеем мы не ценим, потерявши плачем.». Может быть, если бы в его голове не сидел образ его мертвого брата, эта ночь подарила бы ему счастье, но мир жесток, и смерть не обошла стороной его любимого брата. «Каждый день я задаюсь вопросом, что бы было, будь сейчас мой брат жив… ненавидел ли бы он меня? В последний момент, который я помню, мне показалось, что я видел скорбь в его глазах. Но ведь по-другому быть не могло. Я отступник, который бросал тень на свой орден, я спас предателей, я не должен был быть частью ордена. Он сделал политически верный ход, что лично собрал всех глав, дабы уничтожить меня. Он сделал правильно, что возненавидел меня. Но ненавидел бы он меня по сей день?». В конечном итоге он решил в одиночку пробраться к храму. Он залез на забор и почувствовал барьер. Тут же прибежал Цзинь Лин со своей «жуткой» собакой, которому вообще-то велели оставаться в Пристани Лотоса, и полез на стену. Пришлось его спасать, выдавая себя и, пожертвовав флейту. Хотя в итоге, он сделал это зря, и они оба попали в плен. Как оказалось, Первый Нефрит тоже уже был в плену, с запечатанными меридианами. От Главы Лань он услышал замечательную историю о том, как Лань Чжань доблестно спасал его, ранив 30 старейшин во время резни в Безночном Городе 13 лет назад, когда Усянь потерял рассудок от тьмы, и получил 30 ударов плетью в наказание. «Одержимый сексуальный маньяк» — подумал Вэй Усянь. Хотя Глава Лань хотел обратной реакции на свою историю, хотел, чтобы Вэй Усянь обратил все-таки свой взор на его младшего брата. А Гуанъяо в этот момент лишь хотел убедить Вэй Усяня в своей правоте, касательно того, что: «Там где Вэй Усянь, там будет и Ханьгуань-цзюнь. Он непременно явиться» Вэй Усянь застыл, не зная, что на это ответить. Потом лишь пробубнил: — Н-да, я бы никогда не хотел родиться в Гусу. Лань Чжань действительно пришел за ним и, несмотря на протесты Вэй Ина, он заблокировал себе меридианы. — Лань Чжань, зачем? — Потому что ты мне дорог, Вэй Ин. — Дорог? Это интересно, с каких пор «убожество» соседствует с «ты мне дорог»? Первый Нефрит лишь молча сел на подушку в храме. А Фея тем временем убежала из храма звать подмогу. Цзинь Лин сидел рядом. Спустя пару минут тишины, сопровождаемой звоном колокольчиков от ветра в храме, гула ветра и шарканья лопат Второй Нефрит все-таки решился: — Вэй Ин, я хочу быть всегда рядом с тобой. — Зачем? Чтобы каждый день меня иметь во все щели вот этим вот огромный прибором, оставлять на мне следы побоев и сжимать так, что чуть ли не кости ломались? Тебя же остановить невозможно, ты, как будто, одержим. Будто ты ненасытное чудовище… я же говорил тебе, что я не хочу, но ты продолжал! …И когда это ты только успел мной заинтересоваться? Всю ту мою жизнь ты ненавидел меня, а тут вдруг захотел, удивительно даже…, — гневно прошипел Вэй Ин. Цзинь Лин, сидевший рядом услышал все, покраснел и скривился. На зов Фэи в храм вломился Цзян Кеншуй, который эффектно вышиб дверь с ноги, но в итоге остался так же не удел, и был серьезно ранен. Усянь уступил ему свою подушку, сев на пол. Принесли Не Хуайсана. Первый Нефрит поинтересовался у Цзинь Гуанъяо, чем ему Хуайсан не угодил. Но тот лишь ответил: — Не страшно, пригодится. А Вэй Усянь решил спровоцировать Цзинь Гуанъяо, в надежде что-то узнать, и сказал: — Пойдя по чужим головам, ты совсем забыл о стыде! Сын шлюхи! — О! Я? Помниться мне вы, Господин Вэй, в свое время тоже стыдом не обладали. Всегда говорили, что забываете меч, да и другие вещи пострашнее делали. Ах да, мне и тогда это казалось странным, пока мне не пришла в голову одна мысль. Ведь предыдущий Глава Ордена Цзян раньше ничем не выделялся из толпы, а тут вдруг превзошёл ожидания всех. Думается мне, вы отдали свое золотое ядро Господину Цзяну, не так ли? — с фальшивой улыбкой произнес Цзинь Гуанъяо. Все в храме удивленно посмотрели на Вэй Усяня. А Не Хуайсан очнулся и подобрался ближе к Главе Лань. — Ты…! — прошипел Вэй Усянь — Я? Я тут не причем… но вот слухи… раньше говорили, что вы, Господин Вэй, были сильно влюблены в предыдущего главу, кажется, теперь я вижу, что слухи были правдивы, не так ли? — Да что тебе знать, о любви, фальшивый ты, ублюдок! — Ммм, ну может что-то, и знать, да. Я знаю людей побольше вашего, Господин Вэй. Вы же вечно играли в героя, жаль, что вы не слушали своего брата, вы ведь… как бы помягче выразиться… всюду наживали себе врагов. Цзян Кеншуй был шокирован до глубины души вместе с Цзинь Лином и чем дальше они беседовали, тем больше ужасов всплывало наружу, оказалось, что Цзинь Гуаньяо помог двум своим родным братьям и одному названному уйти в могилу, да и самого Вэй Усяня с Цзян Чэном погубил. Мол, грех было не воспользоваться злостью главы Цзян, с Не Минцзюэ же сработало, можно и Пристань Лотоса ослабить. Вэй Усяню и Цзян Кеншую пришлось утешать Цзинь Лина, который не смог сдержать слез из-за горькой правды. Потом все спаслись благодаря помощи темного заклинателя и Вэнь Нину, вовремя остановившего саблю ожившего мертвеца - Не Минцзюэ. Цзян Кеншуй окликнул Усяня посередине всей потасовки: — Господин, Вэй! И улыбнувшись, кинул флейту Вэй Усяню, которую прихватил на всякий случай, когда увидел Фею. После всех событий он подошёл к Цзян Кеншую — Спасибо Вам. Она все это время была у ордена Юньмэн Цзян? — потряс флейтой Вэй Ин. — Не за что, господин Вэй. Цзян Ваньинь хранил эту флейту на окне в своей спальне, вместе со своим мечом. Я взял ее на всякий случай. В тот раз в скрытой комнате Гуанъяо я вас не остановил Цзыдянем, из-за уважения к своему наставнику… Я знал и видел как вы, ему дороги, не смотря на то, что он всегда утверждал…. Несмотря на то, что он казнил всех темных заклинателей, я уверен, он искал именно Вас. Я уверен потому, что за флейтой ухаживали, я уверен потому, что ваши покои все так же остались в Пристани Лотоса. — Не может быть…, скажите, а могу ли я пойти с вами в Пристань Лотоса? — Да, я думаю, мы можем это организовать. Цзинь Лин! Пошли! Переночуешь в Пристани!