*****
Позже, лежа в кровати в общежитии, вслушиваясь в сонное дыхание Чимина — соседа по комнате и занозе, второй по размеру после Чонгука, в заднице всех Бантан — Хосок как ни старался, не мог себе объяснить, почему из всех довольно сообразительных и общительных мемберов выбрали его? Как сказал Бан Шихек-сонбенимм, когда познакомил его с господином Сонки? «Хосока, я хочу именно тебе доверить этот деликатный вопрос…» «Доверить! Хорошее дело! Только как мне-то сейчас?» Вздохнув в сотый раз, мембер перевернулся на другой бок. «Что такое «неспалось» и как с этим жить? Даю консультации, беру недорого! Третий час ночи, а сна ни в одном глазу!» Привычные и неотлучные мысли о хореографии отошли на второй план. Вот уже пара часов, как Хосок в деталях крутил картинку вечернего визита на директорский этаж. Задача стояла не из легких. Вернее, запаниковавший молодой человек искренне считал ее неразрешимой. Ему не по плечу адаптировать немую, «израненную» девочку! Пожалуйста! Мысли метались в суматошном хаосе, не желая выстраиваться в хотя бы отдаленно, но логический ряд. Отказаться от предложения он не мог, отказаться значило оставить новый альбом BTS без львиной доли финансирования. «Я не умею с девчонками! Я умудрился безобразно разругался даже со спокойной Соу!» Как только в голове затихал один вопль, немедленно радостно вопил следующий: «Я что, психолог?! У меня нет специального образования! Что я с ней делать стану?!» Пальцы нервно накручивали край одеяла. В подобных состояниях Хосок всегда шел к Шуге, к его рассудительности и житейской мудрости. В настоящем он был лишен такого бонуса. С танцора взяли слово молчать обо всем, что он услышит и прочтет в документах. Память и воображение, которое у мембера всегда было отменным, немедленно подкинули новую картинку: как он сначала поверхностно, а далее все более внимательно разбирал чужой убористый почерк. И чем дальше разбирал строки мелких, как бисер, букв, тем сильнее спина покрывалась холодным потом. «19 лет, Ли Шанти, похищена (нахождение в плену более месяца)… наркотическая зависимость в стадии ремиссии (предположительно ряд амфитаминов)… сексуальное насилие неоднократно, групповое (не подтверждено)… боязнь мужчин (установлена реакция на определенный тип)… отрицание «Я», негативация личности… критическая потеря веса… акцептная немота… посттравматический синдром»… «Безумие какое-то!» С фото на него смотрела молоденькая девушка, мысли о ее призрачности пришли сразу. Она показалась Хосоку прозрачно-невесомой, тонкие запястья с острой, трогательно выступающей косточкой. Сжавшие материал юбки тонкие нервные пальцы. Короткие тяжелые прядки аккуратной стрижки, врезающиеся в глаза четкие линии скул, поджатые в каком-то болезненном отрицании розовые губы, и глаза… Столько недоверия он не видел давно, если точнее, то никогда. Природа одарила ее волшебными, большими, а на худом, да что там — изможденном, лице просто огромными, глазами. Их цвет завораживал: янтарно-желтый, по краям радужки он переходил в темно-карий. Ресницы четкой густой линией роняли тень на впалые щеки, разлет тонких черных как смоль бровей делал ее красоту законченной и в то же время отрешенной. Девочка была красива, но какой-то нездешней, неземной красотой. — Парень, мне сказали, что ты как никто любишь жизнь. Вы многое видели и многое пережили, ты и твои друзья. Прошу тебя, просто попробуй! — Мужские пальцы с силой сжали рукав его толстовки. — Ты чуткий, внимательный, так мне о тебе рассказали. У тебя должно получиться, парень! Помоги моей девочке! Это не звучало пафосно, в голосе сквозило, рвалось наружу самое чистое и неподдельное отчаяние. Хосок потрясенно разглядывал карие глаза напротив. «У Шанти не его глаза». — Просто познакомься с ней, Хосока. — Директор тихонько вытянул исписанные листочки и фото из одеревеневших пальцев мембера. — Вспомни, как ты вытащил Гукки, когда у него был нервный срыв от переутомления. Как пришел сюда ругаться со мной, помнишь? Ты же тогда ничего не боялся, Хосока, ты братишку младшего спасал. Просто попробуй подружиться с девочкой, Хоуп, я знаю, у тебя получится. Новый тихий вздох в потолок заставил активнее заворочаться Чимина. Приподнявшись на локтях, Хосок всматривался в пока неподвижный силуэт братишки. Неслышно ступая и поминутно оглядываясь, молодой человек покинул комнату. Общежитие спало, погрузившись в темноту и тишину после суматошного и трудного дня, как всегда забитого под завязку. Усевшись на свое любимое место за столом, налив стакан воды из графина, прокручивая грани в пальцах и не замечая, что плещет воду через тонкий край, Хосок снова погрузился в нелегкие думы. Итак, он согласился… Теперь немного изменится расписание, для всех он будет занят на курсах постановки речи. Все, кроме Хосока и Гука, уже прошли подобный курс. Легенда для него была создана и тщательно в деталях разработана. Завтра в одиннадцать в сопровождении Седжина-хена (которого тоже посвятили в план, как самого ответственного из ближнего стаффа Бантан), он якобы поедет на первое занятие. На самом деле менеджер повезет его прямо домой к их главному инвестору, господину Ли Сонки (отцу Шанти), где Хосоку предстоит познакомиться с девочкой, которой, он так решил, постарается стать старшим братом.*****
Утро не было добрым. Невыспавшегося Хосока колбасило не на шутку. Ему не забыть кругло-удивленные глаза Чимина, когда Чим остановил деловитые руки братишки, намазывающие на зубную щетку пену для бритья. Плохой из него конспиратор. Бантаны сразу заметили, что что-то не так, но вопросов задавать не стали. Слава Богу! У них не принято влезать в чужие переживания без желания другой стороны. На взгляд мемберов Хосок пока тревоги не вызывал, ну нервничал разве что, так все нервничают, когда отрываются от «семейки», ведь кругом камеры и фанаты. В «куче» оно как-то спокойнее, чем в одиночку. Позавтракав вместе со всеми слегка подгоревшей яичницей, похрюкав в смехе (для отвода глаз) над разбившим очередную кружку Намджуном, Хосок покинул общежитие. Сидя на заднем сидении их маленького седана, мембер старательно прокручивал в голове выученные наизусть строчки. Инструкция пришла ему в Какао от некого господина Хвана, лечащего врача Шанти. «Категорически не рекомендуется: касаться девушки, упоминать в разговоре особенности ее внешности, понижать тон до шепота, перед встречей жевать любую сладкую жевательную резинку, пользоваться туалетной водой со сладким запахом, надевать рубашки, кофты, свитера в поперечную полоску, использовать в одежде черные шарфы. Не пользоваться мылом со сладким запахом». Господи! Что же такое ты пережила? Чтобы после вот это все?! Перед глазами сразу встали убористые безжалостно-четкие слова «неоднократное сексуальное насилие». Эту девочку изнасиловали, Хосок! Мысли хлестнули болезненной реальностью: подобная нечеловеческая жестокость возможна, и она живет в мире! Захотелось заплакать, заорать, немедленно обнять, прижать так сильно, как только сможет, чтобы самому почувствовать, что он может ее защитить вот так, укрыв в своих руках. Машина чуть дрогнула, остановившись на светофоре. Тут же отрезвляющие мысли ворвались в воспаленное воображение. «Сдурел! Ее нельзя касаться, ни под каким видом! Ты можешь быть спокоен за последствия, если обнимешь? Нет?! Вот и делай то, что тебе предписано! Никакой самодеятельности! Хосок, это не котенок! Это человек, который пережил столько боли, сколько и взрослому мужику не вынести! Тебя попросили помочь? Слушайся советов доктора, помогай ей, и тогда все получится! Так ведь тебе сказали? Боги! Мне бы еще себя самого убедить в этом!» — Хосока, ты как? — Седжин тоже заметно нервничал. Еще бы, подобное в его практике происходило впервые. Впервые кто-то из его подопечных должен был вернуть желание жить. — Н-не знаю, — Хосок резко запустил пальцы под резинку матерчатого кармашка на впереди стоящем сидении. — Сегодня же только музыку передать и познакомиться. Седжин, насколько позволяло собственное состояние тревоги, ободряюще улыбнулся, растянув подрагивающие губы: — Ошибка, Чон Хосок! Твой балл рухнул в ноль! Сначала познакомиться, а потом музыку передать. Тихий фырк известил менеджера, что парень пусть медленно, но берет себя в руки: — Ну о-о-очень к месту, Седжин-хен!*****
Малодушно хотелось, чтобы эта металлическая, отливающая бронзой тяжелая дверь не открывалась. Сейчас ему стало по-настоящему страшно. Что она сделает, когда увидит его? Что делать ему? — Так! Просто успокойся, Хосока! — Подрагивающие пальцы сжались на бечевке, которой была перевязана коробка с пиццей. Ответственность осела на плечах тяжелым грузом, заставляя сутулиться. — Ты принес музыку, тебе сказали, что Шанти может помочь. Вот в благодарность вкусняшка. Спасибо, до свидания! Хосок! Ты ничего о ней не знаешь, ты впервые увидел ее вот только что! Бормотать себе под нос мантры вполне себе получалось. Но только до момента, пока бронзовая преграда не приоткрылась и в проеме не показалось любопытствующее женское лицо. Постаравшись широко и не слишком криво улыбнуться, мембер зачем-то вытянул вперед руку, в которой держал угощение: — Здравствуйте, я Чон Хосок, вам должны были позвонить! — Получилось излишне восторженно, но стыдиться стало резко некогда, когда его буквально втащили в полутемный коридор. — Входите! — прозвучало в ответ таинственно и глухо. Создавалось впечатление, что в доме либо шайка северокорейских шпионов, либо его, Хосока, сейчас будут варить в большом ведьмином котле. Женщину напротив разглядеть мешал полумрак. Глаза скользнули по форменному платью и фартуку, и мембер сам себе мысленно кивнул: «Хозяйка так одеваться не станет». — Меня предупредили, что вы придете, Хосок-ши, — продолжала тихо гудеть женщина. — Вы принесли музыку нашей Шанти? «Похоже, дама не в курсе истинных причин моего здесь появления». Мысли в ответ на реплику домработницы вдруг позабавили, ситуация напоминала шпионский квест. «Я должен назвать пароль? Она так и будет держать меня на пороге?» — Докен? Из глубины коридора раздались мелодичный голосок и легкие шаги. И через минуту Хосок лицезрел перед собой госпожу Соен. Элегантное темно-серое платье-футляр было перехвачено в талии кружевным поясом, тяжелые пряди волос убраны в аккуратную незатейливую прическу. В целом образ собирался царственный. Эта женщина привыкла раздавать указания, а не выполнять их. О том, что она здесь хозяйка, говорило все: гордая посадка головы, чуть вздернутый подбородок, внимательный и спокойно-уверенный взгляд из-под ресниц. Молодой человек поклонился, приветствуя. — Вы Хосок? Новый поклон. — Совсем молоденький… — Фраза, брошенная в сторону, несколько обидела. Ведь сами попросили помощи. Но легкий вздох у виска и неожиданно теплые ладони на плечах прогнали обиду: — Рада познакомиться с тобой, Хосока! Он ожидал всего, даже надменного «Прошу за мной». Теплые и неожиданно крепкие объятия в его спектр «возможно» не входили. Хосок замер. А у уха, пошевелив тонкие волоски, раздалось тихое: «Я так благодарна тебе, ты наша удача». Прибалдевшая фигура домработницы стоила отдельного полотна. Не обращая внимания на ступор служанки, госпожа Соен подхватила Хосока под руку и повлекла за собой, попутно давая указания: — Докен, завари нам чаю жасминового и позови в гостиную Шанти. Проведя молодого человека до конца коридора, госпожа распахнула створки двойных белоснежных резных дверей. — Прошу, Хосок-ши, входите, располагайтесь, где понравится. Хосок огляделся, отметив дорогую, явно дизайнерскую обстановку, и с осторожностью опустился в белоснежные подушки огромного дивана. — Пожалуйста, зовите меня Хосок, не нужно официоза. На эту его реплику, булькнувшую откуда-то из мякоти подушек, женщина неожиданно солнечно и озорно улыбнулась, сразу теряя «холодно -отдаленное». — Как скажешь. Буду звать тебя Хосока. От лучистой улыбки молодому человеку стало спокойнее, он снова протянул многострадальную коробку пиццы вперед, для верности тряхнув ей в воздухе: — Это небольшое угощение для всех. Шорох у дверей заставил повернуть голову, и Хосок с большим трудом сдержал в себе тихий «ух ты!». Шанти была одета в домашние мягкие брючки и такое же худи вишневого цвета. На груди серебрился какой-то узор, какой именно, разглядеть не удалось. «Таких глаз не бывает в природе. С какой ты планеты, девочка?» Реакция Шанти была неожиданной. Девичьи глаза резко распахнулись, и она в ответ уставилась на него. Мембер растерялся. А Шанти неожиданно легко подскочила к госпоже, молодой человек едва уловил столь стремительное передвижение. «Точно неземная!» Второй мыслью было: «Совсем же еще ребенок! Как они могли?! Она же ничего не сделала, сволочи!» Не замечая цепкого, потемневшего взгляда танцора, Шанти обратила все внимание к бабушке и выразительно дергала за ее локоть. А затем вынула из кармана блокнот и стала что-то торопливо там писать, кидая взгляды на ерзавшего парня. А Хосока полоснуло новой болью — все так, как и говорил ему Сонки-ши: девушка не разговаривает. Слезы совсем не к месту наворачивались на глаза. Опомнившись, Хосок задрал голову в потолок, делая вид, что разглядывает увесистую люстру, и молился, чтобы влага остановилась. Снова захотелось в бессилии заорать и, желательно, что-нибудь разбить. Улыбка госпожи Соен заставила в который раз взять себя в руки, сколько душевных сил нужно, чтобы улыбаться, зная о том, что произошло с родным и таким хрупким человечком? — Да, милая, это Чон Хосок из BTS. Почему ты удивляешься? Я намерена отругать твоего отца за то, что у него вода в одном месте не держится! — На этом госпожа Соен озорно подмигнула мемберу, заставив улыбнуться в ответ. — Твой папа, как тот попугай, всем разнес весть о твоем чудесном чутье на хорошую музыку. Шанти, замерев и вцепившись в рукав платья госпожи, не отрывала взгляда от Хосока. А его бросило в жар. Еще одна трудность! Красивые девушки редко обращали на него столь пристальное внимание, всегда выбирая более ярких Тэхена или Гукки. А тут «неземная» обрушила на него такой поток, под которым он стал краснеть, кряхтеть и вести себя, как школьник на первом свидании. Если он не свихнется к концу визита, это станет большой удачей. — Милая, давай, наконец, освободим молодого человека от его подарка, — прожурчал голосок где-то на периферии. — Будь добра, отнеси пиццу на кухню. Докен уже заваривает наш с тобой любимый жасминовый чай. Вы же любите жасминовый чай, Хосока? «А?» В ответ получилось только глупо заморгать. Еще больше смутившись, Хосок кашлянул и снова поймал солнечную ободряющую улыбки госпожи. — Да, конечно, мне нравится жасмин. Шанти снова легко и стремительно телепортировалась, и Хосок увидел перед собой тоненькую девичью ладошку. И тут в полный рост в его голове завопил сигнал тревоги: «Не касаться!» Тогда как же? Чувствуя, что окончательно теряет связь с реальностью, танцор очень осторожно перевесил петельку бечевки на пальчик Шанти. Сделал и тут же захотел сам себе надавать по ушам. Пицца оказалась тяжелой, девочка ее чуть не уронила. Еще мгновение, и Хосока будто кинули в костер, когда он инстинктивно подставил ладонь, придерживая коробку со злосчастной лепешкой с помидорами и сыром, поверх ладони Шанти. Молодой человек провалился в вакуум, уши заложило плотной ватой. Ладошка под его ладонью дрогнула и заледенела… С ужасом Хосок заставил себя поднять глаза на девочку. Шанти держалась, замерев и закусив губу. Не хотела показывать свой страх, уязвимость и слабость. «Соберись, Хосок!» Кому поставить свечку, в каком храме? Госпожа Соен молниеносно выдернула коробку из их рук. Женщина заметно побледнела, но заставила себя улыбнуться: — Идем, милая, отнесем вместе, заодно поможешь мне принести чашки в столовую. «Боже! Спасибо!» — билось в голове, а глаза старались зацепить хоть что-то за панорамным окном, только бы не видеть то темное, что хлынуло из янтарных глаз, сбивая с ног и погружая в пучину какой-то нечеловеческой боли и страха. Господи! Девочка, что же с тобой сотворили?! После того, как за внучкой и бабушкой закрылась дверь, Хосок, наконец, позволил себе расслабить задеревеневшую спину. «Она не хотела показывать, что ей страшно. Она так старалась, такая маленькая, такая отважная! Хосока, не забывай! Она не должна даже отдаленно догадываться, что твоя цель несколько другая. Для нее вы сотрудничаете, вместе работаете над музыкой, и если она подпустит тебя чуть ближе, это уже большая удача! Ты ведь артист, Хосок-ши, так пусть твой талант спасет чью-то жизнь!» Пока получалось только зло вытирать влажные глаза.*****
Рубашка неприятно липла к спине. Было зябко, хотя Седжин и включил кондиционер. Хосок был уверен, что за этот визит скинул пару килограмм. Губы искривила горькая усмешка, и, вздохнув, парень оперся лбом о прохладное стекло. Шанти, в отличие от него, заслуживала восхищения. Ведь нашла в себе силы сидеть с ним и бабушкой за одним столом, спокойно попивая чай, и потирать ручкой нос в ответ на смешные рассказы о его жизни в BTS, которыми он старательно развлекал дам. Госпожа Соен, которая немедля, как только они сели чаевничать, попросила звать ее по-простому — Соен-омани, звонко хохотала и поминутно хлопала ладонью выше локтя то Шанти, то Хосока. Незримо призывая их «быть всем вместе». Вообще Соен-омани лишь отдаленно напоминала корейскую леди, столько детской открытости и любви к жизни Хосок у знакомых ему чопорных кореянок старшего поколения не наблюдал. Затем его и Шанти ненадолго оставили одних, предусмотрительно оставив дверь столовой открытой. Шанти, повертев в руках флэшку, которую наученный горьким опытом Хосок положил на стол, снова потерла тыльной стороной ладошки кончик носа. Этот жест должен что-то означать? — Вы для начала просто прослушайте. Мне важно знать, чего не хватает? Музыка на флэшке, конечно, была не его. Над этой композицией вторую неделю чах Намджуни. «Хорошо, я прослушаю, когда вам нужен результат?» — вывела в ответ изящные буковки Шанти в своем блокноте. Затем, подумав, добавила аккуратную строчку: «Можно на ты, и зовите меня, пожалуйста, Шанти». — Хорошо, тогда и ты зови меня Хосок. Я ненамного тебя старше. Соен-омани сказала, что тебе девятнадцать, двадцать по-корейски. Мне двадцать три, не старик еще, чтобы выкать. «Мне неудобно и непривычно. Но хорошо, если вам так удобнее, я тоже перейду с вами на ты, Хосок-ши». Розовый кончик языка старательно помогал выводить буквы. Хосок расслабленно разулыбался, с теплотой разглядывая темную макушку. — Отлично, Шанти. Тогда прослушай и напиши мне в Какао, может чего-то не хватает или наоборот лишнее, хорошо? — Потянувшись, Хосок мягко отобрал блокнот из девичьих рук: — Вот мой номер. Только не передавай его никому, ладно? Она тихо фыркнула, что невероятно его обрадовало. Шанти пришла в себя, вернула равновесие и хотя бы чуть-чуть, но расслабилась рядом с ним. «Я все понимаю, Хосок! Я знаю, кто ты и в какой группе состоишь. Я уже работала с корейскими айдолами, это было всего раз, и это были девушки. Немного растерялась, извини». — Я уже привык. А поначалу мы все пугались. — На ее вопросительный взгляд он зачем-то одернул рукава рубашки. — Ну, знаешь, визги, крики, истерики. Особенно в аэропорту. Теперь привыкли, стало легче. Она в ответ потерла кончик носа. Что же все-таки этот жест означал? Выныривая из воспоминаний, прислушиваясь к щебетанию Седжина, Хосок с удовольствием потянулся. То, что Шанти вышла его провожать вместе с бабушкой, то, что кивала в ответ на его «Буду ждать твоего вердикта», давало надежду, что у него получится. Уверенность по личной шкале танцора от значения минус один возросла до единицы. Из радужных мечтаний выдернул звонок. — Ну что, Хосок-ши, я жду детального и всестороннего отчета! — на подъеме тараторил мужской голос у уха. — Предлагаю встретиться через час на Каннаме. Ты мне все расскажешь, а я отвечу на твои вопросы и постараюсь развеять опасения. У тебя ведь они есть, вопросы? Хосок вздохнул: — Их просто куча, доктор Хван-нимм.