The Completely Not-So-Secret Dating Life of Kaz Brekker

Это всего лишь футболка. Подумала она в тысячный раз, стараясь любой ценой не смотреть на ткань, на теле Каза. Просто футболка, которая идеально сидит на томном, мускулистом теле. Инеж покачала головой, пытаясь отогнать неуместные мысли. Когда Каз позвал к себе домой, чтобы поговорить о ее следующей работе, она не думала, что потратит половину времени, пытаясь сосредоточиться на его словах, а другую половину отводя взгляд от его обнаженных предплечий и рук. Ей показалось или здесь было жарко? — …через заднюю дверь, — хриплый голос Каза вернул ее в реальность. Он приподнял бровь. — Ты со мной, Инеж? Святые, как ей нравилось слышать своё имя, слетающее с его губ. Роковая, пропитанная квасом ночь несколько недель назад врезалась в ее сознание, как раскаленная сталь. Это был первый раз, когда он произнес ее имя. И Каз прикасался к ней — теперь он делал это регулярно, с ее разрешения. Он осторожно, но крепко держал ее маленькую ручку в своих пальцах, умеющих вскрывать замки. Он клал руку ей на поясницу или на талию. Он проводил пальцами по темным волосам Инеж, заплетенным во все более сложные косы. Но то, как он произносил её имя, было уникальным чувством. Ещё, помимо прикосновений прикосновений без перчаток, резинки для волос, спрятанные в карманах, купленный кофе, это было обещание. Обещание, что он хотел ее и был готов пробовать все, что бы они не придумали. — Да, — она улыбнулась, и Каз нахмурился, заметив что-то неладное. Он всегда замечал. — Ты сегодня рассеяная А ты прекрасно выглядишь в этой серой футболке. Она подумала. Я хочу провести руками по твоим рукам и обнять тебя сзади за шею. Она вспомнила, как далеко продвинулся Каз, и что сказал ей ее психотерапевт на последнем сеансе. Ей нужно было показать, что она тоже хочет его, и что для него нормально хотеть ее. Каз не был похож на людей из Зверинца. Он не видел в ней просто объект, который можно использовать для собственного удовольствия. Он видел ее такой, какой она и была, с темным прошлым, болью и всем прочим. Поэтому она сказала: — Да. И это твоя вина, — пытаясь успокоить бурю, бушевавшую в ее сердце, и ее дрожащие руки. Каз удивился: — Моя вина? Была ли моя непрерывная болтовня о крюге и путях отступления слишком утомительной для тебя? — Нет, к этой части я привыкла — Так в чем же дело? — он выглядел раздраженным, но Инеж не упустила, как слегка приподнялись уголки его губ. Она посмотрела вниз на свои ноги, ее сердце бешено колотилось. Я могу подняться на безумную высоту без страховки и перерезать мужчине горло в мгновение ока, но хорошо одетый мальчик заставляет меня выглядеть так? — Твоя футболка — Что с моей футболкой? — он задал вопрос, сбитый с толку, выискивая пятна или дефекты на одежде. Инеж приподняла брови, на этот раз с большей смелостью, и позволила своим глазам блуждать по телу Каза, почти злобно крадя каждую деталь его фигуры: — Мне нравится — Да, я помню, как ты однажды прокомментировала это Каз покраснел, его бледно–белая кожа слегка порозовела и — святые угодники, Инеж никогда не думала, что это заставит Ублюдка из Бочки смутиться. Но вскоре он пришел в себя и ухмыльнулся, смотря на нее. Но он не стал злонамеренно сканировать ее тело. Его темные глаза вглядывались в лицо Инеж, как будто он пытался рассмотреть каждую черту, каждую деталь, скрытую между ее бровями, глазами, щеками, наконец остановились на ее губах. Она судорожно вздохнула. — Инеж, — тихо пробормотал он. — Ты флиртуешь со мной? Она рассмеялась. О, он был невозможен. Он был замечателен и опасен, и, возможно, мог бы разбить ей сердце, но она уже была слишком увлечена, слишком влюблена, чтобы думать дважды. Нелепая мысль о том, что Инеж назовет Каза Бреккера своим парнем, пришла ей в голову, и она поняла, что уже попалась. — Уже давно, спасибо, что только сейчас заметил Он усмехнулся и поднялся со стула, присоединяясь к Инеж, сидящей на диване, их тела были в нескольких дюймах друг от друга. Она почувствовала, как её тело задрожало от его близости, и он протянул руку без перчатки. Приглашение, как они и договорились, чтобы предотвратить появление прошлого между ними, предупредить их тела о том, что что-то должно произойти. Инеж вспомнила фразу своего отца. Когда появляется страх, что-то должно произойти. Только она не боялась — на самом деле все было наоборот. Это была бурлящая энергия, как будто электричество пробежало по её телу от макушки до пят. Как будто она выпила десять порций эспрессо. Она согласилась, её пальцы идеально вписались в его. — Я бы хотел кое-что попробовать, если ты готова, — прошептал он, его грубый, хриплый голос вызвал дрожь по телу Инеж. — Хорошо — Я хотел бы поцеловать тебя, — сказал он, и если бы Инеж могла летать, она бы наверняка сейчас взлетела в облаках. — Если ты захочешь, чтобы я остановился, просто скажи это. Или пожми мне руку. Ей хотелось вскочить и закричать: — Да, я хочу, чтобы ты поцеловал меня! — но она знала, что ее разум и тело могут предать ее, и она знала, что любое прикосновение, жест или запах, слишком близкие к людям Зверинца, могут заставить ее исчезнуть, как призрак, которым она была. Поэтому она оценила предупреждение Каза и уважение к ее барьерам и просто кивнула. Он приближался очень медленно, его дыхание было таким же хриплым, как и ее, запах кофе и мяты смешивался с его дыханием. Каз остановился в миллиметре от нее и наблюдал за ней своими темными глазами, ожидая разрешения Инеж. — Продолжай, — сказала она так тихо, и когда ее губы коснулись его губ, она не была наэлектризована и не слышала фейерверков, как Нина описала свой первый поцелуй с Матиасом. Это было мило, мягко, тепло и неспеша. Губы Каза задержался на ее на несколько секунд, давая им время привыкнуть, и он слегка сжал ее руку, как бы говоря: Все в порядке? Инеж слегка приоткрыла рот, да, все более чем прекрасно, чувствуя жар губ Каза и застенчиво проводя языком по его верхней губе. Он вздохнул, углубляя поцелуй. Его свободная рука слегка коснулась косы Инеж, осторожно пробежав пальцами по темным прядям. Воспоминание о грубых, жестоких пальцах, болезненно дергающих ее за волосы, пронзило ее, как удар в живот. Она прервала поцелуй, тяжело дыша, прежде чем все стало хуже. — Все в порядке? — спросил ее Каз, явно обеспокоенный, отпуская ее руки и отсаживаясь, чтобы дать ей пространство. Инеж улыбнулась, смущенная и грустная одновременно. Она выглядела так, словно пробежала марафон, и в то же время испытывала огромное счастье и глубокую ненависть к настойчивым, внезапным воспоминаниям. — Да, я… Мне все еще тяжело. Всплывают некоторые воспоминания. Иногда я чувствую, как мой разум медленно покидает мое тело. Это защитный механизм. Каз кивнул, и у него тоже перехватило дыхание. Его глаза сияли, и Инеж захотелось поцеловать его снова и целовать, пока они не потерялись бы в дыхании друг друга, позволить своим рукам блуждать по его груди, затем по его обнаженным рукам и предплечьям. Но она еще не была готова, и она знала, что он тоже не был готов. — Тебе не нужно объясняться. Я полностью понимаю. — Я знаю. Но я хочу, чтобы ты знал — я хотела продолжить целовать тебя, но мой разум не совсем понял это. Вот почему я остановилась на полпути, я не хотела исчезать от тебя. Каз кивнул, его голые руки сжались в кулаки — он делал это, когда был расстроен или встревожен. Инеж не винила его. Ей тоже было тяжело это прикосновение. Но она хотела ясно выразить то счастье, которое испытала, когда его губы коснулись ее губ. Однажды она все равно дотронется руками до тела Каза Бреккера, прикоснется губами к его шее, услышит, как он, затаив дыхание, зовет её по имени. Это заставило бы его затаить дыхание, но не от нервозности, а от удовольствия. Однажды они смогут делать друг с другом все, что им действительно хотелось, но пока этот день не настал, этого было достаточно. Затем она снова потянулась к нему. Каз посмотрел на нее так, словно она была солнечным лучом в самое темное утро, его глаза, темные, как черный чай, смотрели на нее с неописуемым восхищением. Он придвинулся ближе и обнял Инеж за плечи, держа ее протянутую руку. Она положила голову ему на грудь, почувствовала, как дыхание Каза успокаивается, его подбородок лег на её голову: — Тебе понравилось? — Это было чудесно — Извини, если я перешел грань. Я никогда никого раньше не целовал. Они оба молчали, впитывая вес этих слов и то, что они значили друг для друга. Каз доверял ей настолько, чтобы обнажить свою уязвимость, и заботился об Инеж до такой степени, что пытался преодолеть барьеры, которые накладывала на него гаптофобия. — Я тоже, — она ответила тихим шепотом, и Инеж поняла, что Каз понял, что она имела в виду. Другие мужчины уже прижимали свои губы к ее губам, но ни одно из этих прикосновений не было желанным. Каз был первым, кого она хотела поцеловать, и кто получил ее согласие. Если подумать, это выглядело незначительно по сравнению с минимальным стандартом человеческого взаимодействия — согласие на любой вид прикосновения между двумя людьми не обсуждалось, оно было общепринято. Но для Инеж это было грандиозо. — Инеж? — нерешительно прошептал Каз. Инеж почувствовала, как напряглось его тело, и приготовилась отодвинуться, когда почувствовала, как его губы коснулись ее макушки. — Да, Каз? — Я думаю, что я влюблен в тебя Она провела рукой по его талии, еще сильнее обнимая, и подумала, что больше нигде не хотела бы быть. — Забавно — Ты о чём? — Я собиралась сказать то же самое