ELka-1939

Ужин на четверых в апартаментах адепт-генерала Прайда. Маленькая, частная вечеринка. Собственно, ужин закончился, и теперь компания разделилась: дамы отдельно (зелёный чай очень полезен для кожи, продлевает молодость), джентльмены отдельно (виски, сигареты, сигары). — Ты представляешь, эти ублюдки, подослали ребенка, чтобы взорвать меня, Энрик! — возмущению Кеннеди не было предела. — Некоторые до сих пор не могут смириться с поражением и готовы на всё, чтобы потрепать нам нервы, — ответил Прайд. — Но к счастью твой ангел-хранитель не подвёл. — Ангел, скажешь тоже. Скорее уж демон. — Тебе виднее, — тень улыбки показалась на лице Прайда. — Это было… сильно, — по-настоящему жутко, — без колебаний бросить нож в ребёнка посреди мирного парка. — Но ведь не ошиблась же. — Не ошиблась. Предчувствие, так объяснила Илеана свой поступок позже, когда Кеннеди спросил, что заставило её действовать так неожиданно и… удачно. Предчувствие. Взрослых проверяют на входе, а вот детей — нет. Хотя как раз от Первого Ордена и можно было бы ожидать быть особо бдительными именно с детьми. Первому Ордену не привыкать превращать детей в оружие. Кто же знал, что противоположная сторона окажется настолько отчаянно безнравственной, чтобы воспользоваться этим приёмом. Я сделаю всё, чтобы защитить тебя, мой адмирал, сказала тогда Илеана. Огонёк одержимости, балансирующей на тонкой грани безумия, Моденом Кеннеди вспыхнул и тут же погас, сменившись привычным и более мягким выражением обожания. Он её бог громовержец. И это немного пугает, совсем чуть-чуть. Хотя и тешит его самолюбие. — Как думаете, о чём они там разговаривают? — спросила у блондинки Илеана, делая очередной глоток ароматного зелёного чая под названием «колодец крайт-дракона», хотя последний колодец на Татуине высох несколько миллионов лет назад. — О работе и, полагаю, немного о нас с вами, — ответила хозяйка с улыбкой. — О чём же ещё говорить мужчинам? Собственно она оказалась права. Посвящённая в планы Энрика Прайда, более того, помогающая ему эти коварные, хитрые планы составлять. — И что только она нашла в тебе, Кеннеди. Не понимаю, — лукаво проговорил Прайд. — Знаешь, она сказала, что ты мужчина её мечты. — А ты и это у неё успел выведать? У, Змий! Что ещё? — Да, в общем-то, больше и ничего. Вероятно, противоположности действительно притягиваются. Тонкая, изящная Илеана и закалённый в боях ветеран Империи, Первого Ордена. Боров. — Вот не надо. Вот кто боров, так это Брендол. Помнишь, однажды на нём даже лопнули брюки, не выдержав. Благо хоть тогда мы собрались чистой мужской компанией, без юных, трепетных созданий. — Да, было дело. — Вот, а я — мужчина в полном расцвете сил и весьма умеренной комплектации. Не всем же быть тонкими щепками, как некоторые. Кстати, в чём секрет необычайной стройности Энрика Прайда? — Хорошая наследственность. И зелёный чай. Ещё по одной? Ещё по одной. Не зелёного чая чашечке, но по рюмочке. — Прошлое должно умереть, — процитировал Верховного Лидера Прайд. — Красиво сказано. — Красиво-то красиво, но, на мой взгляд, слишком много слов и мало действий, — заметил Кеннеди. — Действие и противодействие… — проговорил Энрик. — Впрочем, это из другой оперы. Кстати, очень занятной. В другой раз расскажу о чём. Действия. Как там технические работы по модификации главных орудий «Молниеносного»? — Идут полным ходом. Техники разве что кипятком от восторга не писали, когда узнали о возможности воплотить в жизнь свою давнишнюю мечту: добавить пушкам ещё большей разрушительной мощи с уменьшением времени перезарядки. Через пару недель обещают закончить. — Замечательно. Точно по графику. И ещё недельку на полевые испытания? — Думаю, да. — Прекрасно. Есть уже на примете человечек, который нажмёт на кнопку, когда придёт время, и не будет задавать лишних вопросов до, в процессе и после? — Есть. После разгрома части Сопротивления под предводительством принцессы Алдераанской экипаж «Молниеносного» заметно подтянулся в части опыта в боевых условиях, а заодно и военной дисциплине. И даже уже в принципе соответствовал Имперскому уровню, благодаря серии учений и практики, выпавшей на их долю по воле Кеннеди и судьбы соответственно. Но адмирал всё же предпочитал действовать наверняка. «Я сделаю всё для тебя, Моден». Так говорила Илеана не раз и не два. И неоднократно доказывала на деле, что это не просто слова, навеянные страстью и алкоголем. — Что насчет офицера лояльности? С полковником Ф. проблем не будет? — Полковник Ф. с нами, Моден, не беспокойтесь. Меньше всего хотелось успешно выполнить план и погореть из-за офицера лояльности… Нет, застрелить-то всегда можно, но лучше знать заранее, кто друг, а кто враг. — Тогда за успех нашего предприятия! *** Отпускать в Неизведанные Регионы Верховного Лидера, Рей и всю королевскую рать (семь рыцарей Рен) без присмотра адепт-генерал Прайд решительно был не согласен. Кайло в свою очередь не собирался тащить с собой длинным шлейфом не только «Превосходство», но и вообще какой-либо другой, пусть даже меньший по размерам, звёздный разрушитель. Тот же «Финализатор», к примеру, предпочитая отправиться к Экзеголу на чём-нибудь менее приметном. Прайд настаивал о необходимости эскорта, совершенно не испытывая страха перед Кайло. Что последнего злило, но срываться на генерале он пока не срывался. Генерал ещё был ему нужен, и расправиться с ним в приступе неконтролируемого гнева было бы так по-детски глупо и непрактично. Поэтому обе стороны согласились на компромисс. «Молниеносный» должен был доставить Кайло и компанию в Неизведанные Регионы. Два челнока приближались к Экзеголу и должны были вот-вот совершить посадку. LK-1939 сегодня была на мостике, сидела за одним из терминалов, внимательно следя за траекторией полета. Всё было рассчитано по секундам — когда шаттлы прошли заданную точку, Ёлка начала зарядку пушек. Техники постарались на славу, добившись потрясающих результатов, сократив время зарядки и перезарядки до рекордных двадцати секунд. Если даже кто-то из членов экипажа на мостике и заметил это приготовление к стрельбе, то не сказал ни слова по этому поводу. Уровень дисциплины заметно вырос за последнее время. — Шаттлы приземлились, — доложила коммандер Бэйлис. Орудия были заряжены, прогремел залп, ударяя аккурат по координатам приземления шаттлов. По палубе прошла небольшая дрожь, как всегда, при выстреле главного орудия дредноута. Коммандер запустила процесс перезарядки пушки. — Адмирал, сэр, что мы делаем? — всё же раздался вопрос. Уорент-офицер Садэй Баскус. — То, что должны, — ответил Кеннеди. — Это не кажется правильным, — произнёс себе под нос Баскус. Убийство Верховного Лидера не могло быть правильным. Это больше походило на государственный переворот. — Что вы там бормочите, Баскус? — Ничего, сэр, — отозвался Садей, возвращая всё своё внимание к перископу. — Ещё у кого-нибудь есть вопросы? — спросил Кеннеди, обводя взглядом мостик. Вопросов не было. — Нет. Хорошо. «Молниеносный» выстрелил ещё раз. Чтобы наверняка. Прошлое должно умереть. И они сожгли его. Одарённые — неважно, ситхи ли, джедаи, или кто-то ещё — не будут больше перекраивать галактику на свой вкус. Их время прошло. Монополия на Силу разрушена. Странная мысль о том, что наверняка Кайло считал их самих: Прайда, Кеннеди и всех прочих бывших имперцев — пережитками прошлого. Разница была лишь в том, что Кайло не мог вот так запросто с ними всеми расправиться, иначе бы Первый Орден попросту развалился бы на части. Имперские кадры нужны были Кайло, а вот он им — не очень. И они могли позволить себе избавиться от Верховного Лидера, благо тот прозевал зреющий под самым его носом заговор, занятый сначала поисками Рей, перетягиванием её на свою сторону (что так до конца у него и не получилось: девушке регулярно кололи наркотики, притупляющие её волю, чтобы она не сбежала), а потом поглощённый новой навязчивой идеей — голоса звали его на Экзегол. Бомбёжка продолжалась ещё какое-то время, пока заряды не добрались, наконец, до ядра планеты, провоцируя, в конечном счете, полное уничтожение планеты. «Молниеносный» отошёл на безопасное расстояние. Экзегол перестал существовать. — Коммандер, статус? — Экзегол уничтожен в результате природного катаклизма, адмирал, сэр, — выдала Илеана заранее заготовленный ответ, стирая из корабельных логов информацию о выстрелах. — Верховный Лидер и все его спутники погибли вместе с планетой. Кеннеди обвёл офицеров смены долгим, тяжёлым взглядом. Никто не сказал ни слова. Они не были частью заговора. До этого момента. Но теперь заговора и не существовало. А была лишь трагическая случайность. — Это были мы, это мы уничтожили Экзегол, а вместе с планетой и Верховного Лидера, — медленно произнёс Баскус. — Это измена. Баскус вытащил из кобуры бластер, но Кеннеди оказался быстрее — выстрелил первым. Адмирал был готов к такому варианту. Офицерам досталась ещё одна порция пронзительного взгляда Кеннеди. — Кто-нибудь ещё? — спросил адмирал. Больше никто не решился назвать вещи своими именами. Теперь, в самом деле, они все в одной лодке. — Тогда, может быть, кто-нибудь уберёт, наконец, тело с мостика! Дежурные штурмовики поспешили выполнить приказ Кеннеди, унося прочь оглушённого Баскуса, которого ждал в будущем пренеприятнейший разговоров с офицером лояльности. «Молниеносный» возвращался в столицу. Сказать по правде, у Кеннеди было очень нехорошее предчувствие, когда дредноут вышел в реальное пространство, преодолев лабиринт аномалий, ведущих в Экзеголу. Адмирала не покидало чувство, что там их будут ждать. Какой-нибудь звёздный разрушитель, который разнесёт «Молниеносный» в клочья, пряча, что называется, концы в воду. Но ничего подобного не случилось. Они без приключений добрались до Корусканта, где за время пути произошли некоторые кадровые перестановки. В Верховном Совете освободилась парочка кресел. Попрощались с дамами: генералом Амрет Энгель, которая всегда открыто восхищалась Кайло и генералом Беллавой Парнади (эту выжил Куинн). Кресло Энгель заняла Фазма, всегда державшая нос по ветру. Руководство Советом, как и следовало ожидать, взял на себя Прайд, с прискорбием принимая на свои плечи бремя власти, принимая титул Верховного Лидера вслед за безвременно ушедшим в Силу Кайло. Роль скорбящего Энрик сыграл блестяще: выражение лица адепт-генерала было ещё мрачнее, чем обычно, хотя, казалось бы, мрачнее некуда, ан нет. И только потом, на очень закрытом празднике жизни Энрик светился от счастья. Верховный Лидер разгулялся не на шутку… даже поливал приглашенных девиц шампанским, знатно отпраздновав свою победу среди узкого числа посвящённых, среди которых оказались и Кеннеди с Илеаной. Кеннеди поднялся на одну ступеньку выше, став гранд-адмиралом и также вошёл в Верховный Совет. Прошлое умерло. Верховный Лидер Прайд отменил рабство и уровнял экзотов в правах с людьми, перестав считать их существами второго сорта. По крайней мере, официально, в частной жизни Энрик по-прежнему на дух не переносил нелюдей. Но понимал, что фашистская политика сначала Империи, а затем и Первого Ордена себя не оправдала. — На фашизме далеко не уедешь, а у нас с вами впереди очень долгая поездка, гранд-адмирал. Прошлое должно умереть, — как-то сказал Прайд в беседе с Кеннеди. — Нам придётся отступиться от части имперского наследия, чтобы остальное — хорошее — пригодное для жизни, выжило. — Экзоты, — скривился Кеннеди, также не питавший к ним особой любви, впрочем, как оказалось, и ненависти тоже. Так, лёгкая неприязнь. Которую он как-нибудь переживёт. Военная машина направила свою мощь на поимку по-настоящему асоциальных элементов: воров, мошенников, пиратов, контрабандистов, работорговцев. Первый Орден прикрыл легальную лавочку охотников за головами, объявив их вне закона. И начал непримиримую войну с криминальными синдикатами, оставив простых, законопослушных граждан в покое. Кое-кто, правда, ещё выкрикивал лозунги «долой тиранию!» и всё в таком духе, цепляясь за призрачные идеалы свободы. — Вы считаете нормальным, что над орбитой вашей родной планеты висит звёздный разрушитель? Я — нет! — кричали одиночные пикетчики, на которых обыватели смотрели как на сумасшедших, вертя пальцами у виска. Карательные рейды против населения прекратились, Первый Орден отныне был занят куда более полезной деятельностью. По гражданским больше не стреляли. У гранд-адмирала Кеннеди впереди было ещё много славных побед, куда более достойных чем произошедшее на Экзеголе. А прямо сейчас на повестке дня оставалось нерешённым одно очень важное дело. Личное. Которое он откладывал очень долго, всю свою сознательную жизнь, на самом деле. Никогда не думая, что когда-нибудь… будет сомневаться в своём решении, задумчиво крутя между пальцами тоненькое золотое колечко. В самом деле, зачем усложнять себе жизнь? Когда всем и так хорошо, когда всех и так всё утраивает, как есть. Личный помощник, адъютант Илеана Бэйлис к вашим услугам, гранд-адмирал Кеннеди. Интим предлагать. Зачем что-то менять? Вон Прайд держит при себе блондиночку (а по слухам и не одну даже, а несколько) и ни в коем случае не собирается выводить ситуацию на официальный уровень. «Так то Энрик, у него свои резоны и соображения на тему семьи и брака, а то ты, Моден», — вещал внутренний голос. Противно и надоедливо. Маленькое, тоненькое колечко, с вкраплённым в золото бриллиантом, которое Илеана могла бы носить под форменной перчаткой, не давало покоя. Илеана Кеннеди. Сколько там лет разницы в возрасте между ними? Тридцать лет. «Тридцать лет, Кеннеди. Старый дурак, ты с ума сошёл!». А локоны совьют тебе петлю… но я её люблю. Давно пора закончить с этим баловством. По большому счёту, не стоило и начинать. Или хотя бы вовремя остановиться. Не пускать под кожу, не пускать в сердце. «Стареешь, Кеннеди, стареешь. Совсем размяк из-за какой-то малолетней девчонки». Молодой, красивой женщины. Слишком поздно поворачивать назад. Или вырвать с корнем? Это разобьёт ей сердце. Ничего, как-нибудь переживёт, справится. Найдёт кого-нибудь, кто сможет её утешить. «Кто будет склеивать твоё разбитое сердце, Моден Кеннеди, гранд-адмирал?». Нечему разбиваться. Изящное колечко на тоненьком пальчике. И ещё одно — большего размера — для него самого. «Постареешь совсем… скоро. Обманет». *** Ужин подан. В обычное время, с обычным меню. Ничего экстраординарного. Илеана, в домашнем, простом, но изящном в своей простоте, тёмно-бордовом платье из лёгкой ткани. Бутылка набуанского красного, начатая ещё вчера. Они выпивают по паре бокалов за вечер — не более того. А потом смотрят на огни ночного Корусканта, сидя рядом на мягком диване, стоящем на балконе. Слышен легкий треск энергетического защитного поля — покушений на жизнь гранд-адмирала после того случая в оранжерее не было, но Илеана настаивает на повышенных мерах безопасности. Моден с ней соглашается. — Илеана, радость моя, давно хотел тебя спросить, — начинает Кеннеди. Маленькое колечко весь вечер пролежало в кармане его брюк. Коробочка, перевязанная ленточкой — это так… пошло на взгляд мужчины. — О чём, Моден? — женщина кладет голову ему не плечо, устраиваясь поудобнее. На какое-то время воцаряется тишина. Моден не произносит ни слова. Илеана терпеливо ждёт продолжения. — Ты когда-нибудь думала о будущем, Илеана? Теперь её очередь молчать, недолго. Всего пару секунд. — Будущее… Лет пять назад моим наиболее вероятным вариантом будущего была смерть. Каждый вылет мог стать последним. Но с тех пор многое изменилось. — Да. И что же теперь представляет для тебя будущее? — Теперь, теперь ты — моё будущее, Моден. По крайней мере, до тех пор, пока ты сам этого захочешь, — лёгкая дрожь в голосе, выдающая панику, задушенную при первом же признаке. — И тебя всё устраивает, Илеана? Твой статус, к примеру. — А что не так может быть с моим статусом? Я вполне дольна своей карьерой. Правда не летаю уже давно, но, кажется, я переболела полётами. Быть твоим адъютантом мне нравится куда больше. — Дай свою руку, Илеана, и закрой глаза, — произносит Кеннеди, всё-таки решив, что чуть-чуть романтики не помешает. Женщина делает, как он говорит, закрывает глаза и протягивает ладонь. Кажется, догадываясь, что сейчас случится. Мужчина одевает на палец женщины кольцо. — Открывай. Что ты думаешь по поводу статуса моей супруги? — спрашивает он. Задать вопрос в более традиционной формулировке язык не поворачивался. — Уж извини, на колено вставать перед тобой не буду. Она смотрит на кольцо всего пару секунд, затем переводит взгляд на Кеннеди. — Я… никогда не думала, что когда-нибудь кто-нибудь захочет назвать меня своей женой. Да никогда, наверное, не хотела, иметь настолько серьёзные отношения. Моя семья никогда не была тем опытом, который мне хотелось бы повторить… — пальцы ложатся на губы Кеннеди, призывая к молчанию. — Но, полагаю, брак с гранд-адмиралом будет разительно отличаться от того, что было у моих родителей. — В этом можешь не сомневаться, моя дорогая Илеана. Моя? Если сейчас она скажет «нет», то потеряет его навсегда. Всё, что было между ними останется в прошлом. Ибо Кеннеди смотрит в будущее, построенное им самим, созданное ими вместе. Если сейчас она испугается и скажет «нет», то всё закончится. Она готова дать ответ. Она глубоко вдыхает. — Просто скажи «да», — скороговоркой выпаливает Моден, опережая её. — Да, — отвечает она и улыбается. Он крепко-крепко обнимает её, прижимая к себе. — Я это и хотела сказать, Моден. — Моя, — слышит она его горячий шёпот. — Твоя, — соглашается Илеана. *** Дерзкие набеги волн сменяются стремительным отступлением. Пушистые пенные барашки слизывают следы на песке. На берегу океана играет пара детей: жилистый, стройный, темноволосый (в рыжину) мальчик и пухлая девочка с копной непослушных кудрявых, огненно рыжих волос, на пару лет младше своего брата. — До сих пор не понимаю, как ты уговорил меня на эти две самоубийственные миссии, — произносит Илеана, наблюдая за детьми, рождение которых едва не стоило ей жизни. Слишком тонкая, хрупкая конструкция оказалась у неё для родов… — Я хорошо умею убеждать, — отвечает Кеннеди, привлекая Илеану к себе, коротко целуя. Понятное дело женитьбой всё это не закончилось. Моден Кеннеди хотел сына, а потом и дочь. Хвала всем богам, после этого план по наследникам был выполнен. Илеана не была уверена, что её сил хватит на третьего… Но она ни в чём не могла отказать Модену, своему богу громовержцу. — Знаешь, в чём-то Каплан был всё-таки прав, — произнёс гранд-адмирал. — Дети должны расти в семье. И только потом, в сознательном возрасте, выбирать путь в жизни. Она только улыбнулась, потрепав гранд-адмирала по волосам, пользуясь одной из многих своих привилегий. В который раз чувствуя себя непомерно счастливой. — Я люблю тебя, Моден Кеннеди, — сказала она, целуя мужчину. Долго, медленно, со вкусом. Она это заслужила. Девочка захихикала, глядя на родителей, закривлялась и показала язык. Мальчик закатил глаза, совсем как отец, опять эти нежности, фу. Шумный семейный ужин. Сказки и истории на ночь. Она никогда не мечтала ни о чём подобном. Он никогда не мечтал ни о чём подобном. Но это оказалось именно то, что требовали их сердца.