Нимфомания

– Слушай, хён, я же у тебя такой хороший. Ты знаешь, что я лучше всех справляюсь с твоими требованиями и по дому, и в сексе. То, что Ёсан заговорил об обязанностях и сексе, уже не сулило ничего хорошего. Но вот то, каким сладким голосом змея-искусителя он шептал ему на ухо, Сонхва совсем не нравилось. Да, у них обоих высокое либидо, которое никто из их предыдущих партнёров не мог осилить. К тому же, иногда полезно снять стресс перед выступлением, а они - идеальный вариант друг для друга. – И чего ты хочешь? – сглотнул Сонхва, глядя, как рука младшего ложится на его бедро, властно сжимая. – У меня для тебя есть небольшой сюрприз, иди в ванную и подготовь себя для меня, – прошептал Ёсан и резко хлопнул его по бедру. – А я пока схожу за подарком. Сонхва медленно встал и, будто в тумане, побрёл из зала в санузел. Лишь когда к нему постучались и просунули в небольшой проём пакет из американского популярного бутика женского белья, он понял, что им опять манипулируют, как хотят. Ёсан ещё с момента своего перевоплощения в Харли Квин желал увидеть, как на ком-то другом будут сидеть чулки. Хотелось пальцами поддеть сетку, растянуть, порвать, а потом целовать открывшуюся кожу. И вот, ему подвернулся хороший повод, 14 февраля. Ещё в Америке, Кан прогуливался в выходной по городу и наткнулся на популярный бутик. Посчитав это велением судьбы, блондин завернул в него и вышел оттуда спустя час с довольной улыбкой и пакетом в руках. Конечно, их половая жизнь была разнообразна: в ящике под кроватью давно притаились вибропробки, искусственные фаллосы разной длинны и многое другое. Как-то, брюнет Ёсана неплохо выпорол за провокации на сцене. Но вот теперь настало время Пака угождать его кинкам. В общаге почти никого не было: Хонджун, соскучившийся по студии, умотал в Агенство, Уён и Чонхо уехали к родителям; Сан и Юнхо устроили какие-то марафоны игр у себя в комнате, а Минги, скорее всего, смотрит какую-нибудь слащавую дораму, — поэтому в комнате старших никого не было. Ёсан снял с себя шорты и футболку, присел на нижнюю кровать, прекрасно зная, что Хонджун давно перебрался наверх от греха подальше. Дверь в комнату отворилась и вошёл Сонхва. Кан со своего места мог увидеть его красные уши и бегающие глаза. Да, он знал, что под своим халатом прячет его милый хён. Опустив глаза вниз, блондин усмехается. – Меня могли вообще-то увидеть, – прошипел Пак, развязывая пояс. – Не могли, ребята все по своим компам. Хватит уже стесняться, иди ко мне. Сонхва стянул с себя халат и метко кинул его на стул. Ёсан захлебнулся в собственных слюнях. Нежное полупрозрачное бежевое бельё с цветочной вышивкой идеально смотрелось на поджаром теле. Сквозь кружевной топ можно было разглядеть соски, а, опуская взгляд ниже, становится заметнее, что старшему это переодевание тоже нравится. Белые чулки в мелкую сетку контрастно смотрятся на загорелой коже и вызывают у Ёсана ещё больше желания. Представляя, как пугливо Сонхва передвигался по коридору в этих чулках, Кан чувствовал, как член твердел сегодня быстрее обычного. Сонхва только подошёл к кровати, как его быстро подмяли под себя и начали везде целовать: губы, скулы, веки, лоб, шея... Одеться в женское белье и подготовиться в нем к сексу было... Смущающе. Нет, когда он выбивал шлепками из Ёсана жизнь или блондин уже вставлял в него кучу игрушек, Сонхва не стеснялся. Однако сегодня всё было по-другому. Кружево приятно прикасалось к чувствительным соскам и головке члена, а это лишь добавляло масло в огонь желания. Ёсан сидел на бёдрах старшего и медленно гладил топ, задевая пальцами напряжённые бусины сосков. Ему нравилось то, как они просвечивались сквозь бежевую ткань. Наверняка внизу всё так же сладко. Кан нагнулся и лизнул левую бусину, а после прикусил, слушая нервные вздохи Сонхва. Руки осторожно скользнули под лиф и погладили бархатную кожу. Сегодня хотелось нежно и с чувством, всё-таки День Святого Валентина. Блондин спустился с бёдер на кровать и поднял колени брюнета на уровень своего лица. Языком он скользнул по белой ткани, чувствуя, как парень под ним дрожит от нежных движений парнёра. Милые трусики-боди не скрывали возбуждение Сонхва, а наоборот, подчёркивали красноту головки. Сонхва перестаёт слышать свои мысли, когда младший нагло рвёт правый чулок и целует внутреннюю часть бедра. Такой нежности у них давно уже не было. Даже в Чикаго, у себя в номере, они то и дело лишь дико трахались и доминировали, сменяя роли в постели. Сейчас же всё было иначе. – Хва, перевернись и выпяти свою попку, – хрипит Ёсан, нежно проводя руками по чужим бёдрам. Его просьбу выполняют не сразу: Сонхва долго обрабатывает запрос у себя в голове, но всё же с дрожащими коленями переворачивается и поднимает зад, обнимая обеими руками подушку. Об неё, кстати, тёрлись соски, дразня самообладание Пака. Ёсан положил свои ладони на ягодицы хёна и развёл их. Дырочка хлюпнула смазкой, находящейся внутри, Кан облизнулся и приблизился к ней. Сквозь тонкую ткань он проталкивал свой язык внутрь сфинктера. Стеночки легко поддавались и раскрывались знакомому языку. Тут уже брюнет протяжно застонал и уткнулся лбом в подушку. Ёсан отодвинулся и, прижимая два пальца одной руки к аналу и потирая его, второй достал ещё смазки и презервативы. Он отодвинул кружевную кромку трусиков, чтобы дать члену старшего немного свободы и полный доступ к дырочке. Налив на руку лубрикант, Ёсан прикоснулся к ней и аккуратно вошёл двумя пальцами, наслаждаясь хлюпаньем смазки. – Ёсанни, – простонал брюнет. – Не медли, прошу. – Нет уж, хён, сегодня играем по моим правилам. А Сонхва был бы даже не против, если бы его шлёпнули, назвали течной сукой, вытрахали душу. Сейчас он плавился под сильными руками младшего и изнемогал от желания, становясь уже похожим на желе. Если его сейчас качнуть, то он точно упадёт. Пак вновь позволил собой манипулировать и доводить до такого состояния. Протолкнув внутрь уже три пальца, Ёсан их разводит и отмечает хорошую растяжку. Вынув их и обтерев об свои трусы, а после, сняв последние, надел на своё возбуждение презерватив. Он вновь скользнул в сфинктер языком и выскользнул, заменяя его на член. Колени Сонхва тут же разъехались, а сам он гортанно простонал. Скорее всего, его вряд ли услышали парни в наушниках, но этому блондин даже рад. Эти сладкие стоны должны быть услышаны только им. Ёсан толкнулся и сразу вышел, слушая томные стоны хёна. Вновь толкнулся, но в этот раз вышел не до конца, наблюдая, как мышцы плотно обхватывают головку, не давая ей выскользнуть. Возбуждение давило на виски и ему, и Сонхва, поэтому Ёсан, не вынимая члена, лёг рядом с парнем, переворачивая его на бок. Он целовал его везде, куда дотягивался, мерно толкался внутрь, ловил губами стоны и доводил до исступления. Сонхва вскоре потерял связь с миром.