In search of tossed vine

-Будьте добры, еще раз. Чжун Ли смотрит на часы. Короткая стрелка, выполненная в форме хвоста дракона, едва подползает к двум часам дня. -Не рано ли ты? Маленькая рука его собеседника обхватывает почти мгновенно поднесенный ему стакан с чистым виски и чуть покачивает им, чтобы ромбики льда мелодично застучали о граненые стенки. -Думаю, даже немного припозднился,- с улыбкой отзывается Венти. *** «Яшмовый дракон» - излюбленное место для отдыха и деловых встреч охотников, гробовщиков, торговцев различными амулетами и якобы магическими травами и экзорцистов из тех, что наименее чопорен и принципиален, то есть тех, кто рангом пониже. Здесь, меж тяжелых гардин с вышивками, изображающими легенду о белой змее и запретной любви между человеком и яогуаем, заключались самые дорогостоящие сделки по изгнанию гуев из дочерей видных политиков и предпринимателей, здесь пили наемники, вернувшиеся с задания с еще не сошедшей с лица бледностью пережитого ужаса, здесь прекрасные певички с небольшой сцены в главном зале переиначивали любую песню так, чтобы выводилась какая-нибудь мораль о яогуйском коварстве (или притягательности). Впрочем, бывали здесь и не вполне посвященные во внутреннюю кухню, но абсолютно всю клиентуру и персонал заведения отличала ценнейшая черта – они знали, что такое чужие дела. Так что, в общем и целом, здесь вполне можно было встретиться со старым другом без страха нарваться на нежелательные уши. -Чем промышлял в последнее время? Венти продолжает улыбаться – лениво, сладковато, но Чжун Ли знает, что это абсолютно искренний жест. -Да как всегда, пара кобольдов тут, летучая мышка там, и снова здесь смотреть на ваших стилистов. Венти охотник, один из самых искусных из тех, кого приходилось встречать (и с кем работать) Чжун Ли. Наверное, нет ни одного вида противодемонического оружия, которое не легло бы в его руку. Он европеец, но и в Китае ему нет, наверное, равных в искусстве справляться с хуапигуями, которых сам Венти за пристрастие воровать чужую кожу и личину любит именовать стилистами. К этим духам у него, наверное, что-то глубоко личное. -И как они, все еще радуют своим многообразием? – улыбается в тон другу Чжун Ли. -Еще как! Я бы даже сказал, неустанно совершенствуются! Средний гонорар Венти за одно дело больше годовой квартплаты Чжун Ли, живущего в одном из самых элитных районов города, раза в четыре, если не в шесть. Но сам Чжун Ли прекрасно помнит времена, когда они складывали свою выручку, чтобы хватило на ужин – одну порцию на двоих. Прекрасно помнит он и их первое совместное дело, которое было и одним из первых для каждого вообще. *** Глухая, укутанная мхом леса и постоянными дождями и туманами деревня на юго-западе страны. Расхлябанные дороги, обрывающиеся за десятки километров до нужной точки. Холодная неуютная тишина малообжитой местности и…несколько недружелюбных цзянши. На станции они всеми правдами и неправдами уговорили какого-то крестьянина подвезти их на муле. Сам запряженный мул явно был не слишком рад такому развитию событий, выглядел он так, словно лишняя пара килограмм груза спокойно могли бы забить последний гвоздь в гроб его жалкого полуголодного существования. Зато Венти очень воодушевился. -На доброте человеческой строится, по сути, все наше общество,- бодро рассуждал он, болтая ногами,- где бы мы все были, если бы этот добрый самаритян не… На этом моменте его потока мысли крестьянин остановил мула так резко, что легкий Венти чуть не вылетел на землю через голову. Не успели пассажиры испугаться или возмутиться, как возница недвусмысленным жестом приказал выметаться. Они стояли у самой кромки густого леса. При прыжке с телеги Венти увяз в грязи чуть не по пояс. Более устойчивый в силу роста Чжун Ли, перебирая ногами, как нетерпеливая цапля, еле выдрал его из влажно чавкающего плена плодородной земли Юньнаня. Пока они провожали взглядом нещадно буксующую на каждом ухабе телегу, Венти успел вполне содержательно пройтись по личности крестьянина, его мамаше и всей его родне до девятого колена. Как они добирались по буреломам до самой деревни, ориентируясь по наростам мха и смутным следам антропогенного и не слишком происхождения, он предпочитал не вспоминать и задвинуть на дальнюю полку сознания как особо травмирующий эпизод. Помнил только, что Венти чуть не утонул в грязи еще раз пять и раза два чуть не разбился насмерть, перелезая через валежник, бывший раза в три выше него. Деревня, состоявшая из не более чем десятка-полутора покосившихся домишек, неловко воткнутых прямо в чащу, встретила их топкой тишиной, изредка разрезаемой голосами играющих детей. Когда измученная дорогой парочка нерадивых охотников вывернула из-под сени деревьев, дети их увидели и мигом перестали перебрасываться мячиком, сделанным из бычьего пузыря, аналогичного тому, которым были затянуты окна домов. Пацан, отличающийся чумазостью и худосочностью даже среди своих собратьев и в увлечении нехитрой игрой заметивший пришельцев позже всех, неловко споткнулся о брошенный оземь мяч, упал и тихо захныкал. Мяч покатился куда-то в сторону остановившихся на пятачке открытого пространства перед охотниками. Этот бесцветный, безразличный, как будто дежурный и не рассчитанный на то, чтобы его услышали, плач был первым полноценным впечатлением Чжун Ли о деревне. Чжун Ли подошел чуть ближе, подобрал мяч и, натянув по возможности дружелюбную улыбку, наклонился и протянул его мальчику, распластавшемуся на земле. Как только он приблизился, остальных детей как ветром сдуло. -Здравствуй. Не надо плакать. Малыш сел, подтянув к себе тощие, местами покрытые уже желтеющими синяками коленки и уставился на незнакомца с подозрением. -Ну же, бери,- Чжун Ли вдруг почувствовал себя крайне глупо и как-то неуютно. Мальчик смотрел исподлобья, не спеша проявить благосклонность к предложению доброго дяди. -Блять, у них вообще тут есть водоснабжение или где! Хрупкая, едва начавшая натягиваться нить контакта лопнула. Ребенок убежал. Чжун Ли, подавив раздражение в адрес неделикатного напарника, обернулся к нему. Венти стоял на одной ноге, весь изгвазданный и крайне несчастный. Подсыхающая грязь отшелушивалась от его штанов и хлопьями падала на землю, когда он двигался, переминаясь с ноги на ногу. Жирный развод остался даже на щеке. В глазах читалась обиженная праведная мольба о теплой воде, полотенце и отдыхе. -Чего орешь,- Чжун Ли отбросил мяч куда-то в сторону стены ближайшего дома. Сразу же он заметил в этой своей фразе что-то нехарактерное – она как будто заразилась безэмоциональной тусклостью этого места. *** Венти поправил галстук, спадающий на идеально белую рубашку, преломляющуюся по швам с почти бритвенной остротой. В дополнение к этому на его плечах покоилась какая-то хитрая конструкция вроде меховой накидки, но только из блестящих черных перьев – может быть, ранее принадлежавших какой-нибудь сокрушенной Венти твари? кто его знает, что водится в Европе – которая то и дело сползала с правого плеча, но Венти, вероятно, даже нравилось постоянно натягивать ее обратно небрежным жестом. Сам он, вероятно, думал, что являет собою сейчас образец стиля и харизмы. Да, в принципе, это и было бы не такой уж неправдой. -Как ты тут? Не отступился от своего? -А почему должен был? Венти рассмеялся. Звонко, громко и самозабвенно. Чжун Ли скучал по этому смеху, легко разносившемуся по всему помещению как звон неуемного колокольчика и потом долго еще отражающемуся от всех предметов сладковатыми отзвуками. Кто-то за соседним столом даже обернулся и с предупредительной строгостью взглянул на несдержанного охотника, но Венти едва ли это заметил. Хлопнув ладонью по столу, он заключил: -Вот это мой Моракс. Я бы, знаешь, удивился, если бы ты сказал мне что-нибудь другое. Изящным щелчком пальцев нарушитель спокойствия снова подозвал официанта и без лишних слов указал на свой стакан. -И как твои успехи, мой дорогой? *** О сути дела им рассказывал старейшина деревни, пригласив в свою, очевидно самую благоустроенную, халупу. Благоустроенность эта выражалась в наличии парочки ламп, все равно бессильных полноценно разогнать вечернюю полутьму, и потертых циновок на полу. Чжун Ли подумал – если это здесь роскошь, то как же живут менее статусные обитатели? Пожилой старейшина говорил неторопливо, на понятном, но все же не вполне привычном южном диалекте. Венти, угнездившийся на циновке по правую руку Чжун Ли, откровенно клевал носом. Благородные местные женщины нагрели ему воды, и, совершив омовение в тазу (позже он пожаловался напарнику, что «эти твои дети» подглядывали за ним из-за угла и хихикали), уставший грозный охотник не смог больше противиться теплой сонливости. Чжун Ли поначалу недовольно косился на него, намекая, что заснуть при разборе заказа со старейшиной было бы крайне невежливо, но потом отчаялся. Бесстыдник, кажется, уже полностью вырубился с полуоткрытыми глазами, разве что не похрапывал. Пропустит ведь всю информацию, идиот, потом пересказывай ему с нуля. -Первый случай произошел недели две тому назад…,- невозмутимо шелестел тем временем старик. Свидетельницей появления цзянши стала девушка, направившаяся к здешней речке, больше похожей на полноводный ручей, стирать белье. Она уже приступила к делу, когда из папоротника у воды к ней протянулись чьи-то костлявые и явно не вполне человеческие пальцы. Пока несчастная роняла таз (вполне вероятно, тот самый, в котором купал сегодня свои чресла Венти), отшатывалась прямо в воду и набирала в легкие воздуху, чтобы закричать, из зарослей на нее выдвинулось и тело – по ее достаточно немногословному описанию, тощее, невысокое и синюшное. В общем, малопривлекательное. Уловив его движение в свою сторону, девушка не стала дожидаться дальнейших действий цзянши и убежала в деревню плакать на плечах подруг. Муж напуганной с парочкой наиболее крепких товарищей почти незамедлительно бросился на место происшествия на разведку, но там был обнаружен только перевернутый таз и разбросанные по берегу рубашки и исподнее. -То есть, по словам потерпевшей, цзянши полностью спрятался в кустарнике и вышел при ее появлении? Лицо старейшины, разрисованное глубокими темными морщинами, казалось неестественно детализированной маской в дрожащем освещении лампы. -В кустах. Воде. Кто ведает. -Да, но, насколько мне известно, цзянши всегда испытывают значительные трудности в процессе перемещения ввиду особенностей строения, точнее, ммм, окоченения, тела. Есть ли уверенность, что он мог полностью, так сказать, засунуть себя в траву и оперативно, да еще и плавно, как человек, вытащить себя при появлении человека? Говоря это, Чжун Ли аж взмок, заволновавшись, что старик может оказаться большим экспертом по местным гуям, чем он сам, знакомый со всей этой поебенью исключительно по книгам и чужим рассказам. Старейшина покачал головой с плохо считываемым посылом. Вероятно, он ожидал увидеть накаченного, покрытого шрамами опытного охотника, вооруженного огромной винтовкой, ухмылкой бывалого волка и уверенностью, который просто отодвинет сильной рукой напуганных женщин в сторону и скажет, что, мол, без паники, крошки, уж он-то сейчас разберется. Вот кого-то такого, а не малоопытного книгочея и крохотного иностранца, вообще не пытающегося вдуплиться в происходящее. На месте старика любой бы, наверное, предпочел кого угодно, но не такую парочку. И Чжун Ли едва ли мог его за это осуждать. -Хорошо. Но, как я понял, это был не единственный инцидент? – постарался взять себя в руки Чжун Ли. Нет, не единственный. Спустя пару ночей после этого события покой жителей был нарушен снова, на этот раз еще более бесцеремонно. Здесь было принято ложиться рано и не было принято осуществлять какие бы то ни было перемещения после негласного отбоя. Сама обстановка не очень-то, как понимал Чжун Ли, располагала к расслабляющим прогулкам под луной. Лес, живущий своей неуловимой ночной жизнью, никогда не бывал безмолвен – дышал, поскрипывал, сдержанно шумел, так, чтобы никого не разбудить, но все же на всякий случай не дать забыть о своем существовании и своей небезопасности. Это была колыбельная, прекрасно напоминающая о нежелательности нарушений режима и всех неприятных последствиях бессонницы. Сейчас Чжун Ли не помешало бы послушать такую. Такие песни обычно сольные, они не требуют сопровождения хора или подтанцовки. И когда в ту ночь кто-то закричал, это было неправильно. Это было почти оскорбительно для мастерской партии леса. Этот крик точно не входил в его планы, он был здесь не нужен. Поэтому реакция соседей была незамедлительной – бросившись на крики, они нашли девушку, ту самую, едва оправившуюся от случая у ручья, на полу своей комнаты у окна без чувств в луже разлитой воды из ковша, из которого она, как потом выяснилось, собиралась попить. Бедняжка не могла заснуть, так как каждый раз, как она закрывала глаза, «вот как сейчас прямо эти пальцы вижу». Пока она наливала воду, стоя прямо перед окном, через ночную муть ей пришлось увидеть эти пальцы вживую, на этот раз на собственном подоконнике. А вслед за пальцами – жуткую рожу, «будто год в могиле пролежал». Почему-то наглый цзянши принципиально не хотел оставить бедную Сюхуа в покое. Снаружи дома обнаружили полуоторванную от стены доску, на которую, по всей видимости, пришелец облокотился, подтягиваясь к окну, а разбуженные шумом жители самых окраинных домов засвидетельствовали, что вроде бы слышали какие-то шорохи в кустах, будто кто-то торопливо удирал в лес. Эти подробности старейшина сообщил Чжун Ли в ответ на вопрос, есть ли какие-то показания свидетелей, кроме слов дважды потерпевшей Сюхуа. Старик, видимо, был оскорблен мыслью о том, что вызов мог быть ложным из-за галлюцинаций его односельчанки. Поджав губы, он поинтересовался, что же дорогие гости намерены предпринять и когда, или же им придется ждать, пока дух напакостит подавляющему большинству жителей, а то и покалечит кого-нибудь, дабы любезные охотники могли бы убедиться точно. Чжун Ли вздохнул и сказал, что, по всей видимости, за недостатком информации о гуе им надо будет добыть ее самостоятельно, устроив ночную засаду, если не повезет, не одну. -Но приступим мы, наверное, уже со следующей ночи. Мой…ммм…напарник, как вы можете судить, сейчас не слишком расположен к работе. Венти подтвердил его суждение всхрапом. *** -На жизнь не жалуюсь. Кров есть, еда, телевизор. Репутация вроде бы тоже. Венти понимающе хмыкает. Кому, как не ему, знать, что хорошая репутация в соответствующих кругах для охотника – самое важное, поважнее хорошего оружия. Не для этого ли он объездил в свое время полмира? -Все так же обожаешь эти дурацкие ток-шоу? Чжун Ли действительно любил однотипные шоу на каналах для домохозяек, где кумушки собиралась в уютной студии, начиненной икебанами и деревянными птичками на нитках, чтобы обсудить болезненные разводы друг друга. Они всегда успокаивали его. -И ничего они не дурацкие! Оба они сдержанно прыскают. Все как в старые добрые. -Небось и заснуть без них не можешь, так перед экраном и дрыхнешь в тапочках, старый пердун! Внезапно старая шутка перестает быть смешной. Не из-за бесцеремонности Венти, к ней-то Чжун Ли как раз привык, а… Ну да, он носит дома мягкие пушистые тапочки. Ну да…не может. *** Назавтра нерадивым охотникам делать было практически нечего. С утра пораньше Чжун Ли отругал Венти за его самовольный сончас накануне, но воззвать к должному раскаянию едва ли получилось. -Тоже мне, начальство выискалось… Действительно, Чжун Ли не был ему начальством, это вообще их первый опыт работы вместе. Но почему-то он чувствовал ответственность и за этого дурачка, и за успех дела в принципе. С одной стороны, оно и понятно – Чжун Ли собирался заняться тем, чем обычно ни охотники, ни экзорцисты не заминались – переговорами. Венти, конечно, об этом знал и не возражал, но все же это была инициатива и задача сугубо личная, его, Чжун Ли. С другой – дело, кажется, было не в этом или не только в этом. В этой деревне ему не нравится, атмосфера даже охряным мирным днем была гнетущая, неприятная. Ему просто хотелось побыстрее и почище закончить дело и вернуться в Пекин. Все. Они сходили к реке – ничего, что было ожидаемо, не обнаружили (кроме кустов, достаточно больших для того, чтобы в них мог схорониться даже неманевренный цзянши). Сходили к Сюхуа – но никакой новой информации в дополнение узнанной от старейшины (а в случае Венти – от Чжун Ли) не услышали. Удрученная женщина попросила их разобраться побыстрее. Они заверили ее в своем исключительном старании и удалились под ближайшие деревья покурить (точнее, Чжун Ли курил, Венти мрачно жевал сорванную тут же травинку). На опушке в центре деревни снова играли дети, взрослые иногда ходили туда-сюда, занятые своими бытовыми делами. Один раз прошелся по улице старейшина и зыркнул на гостей, как бы напоминая о том, что они сюда не прохлаждаться на минеральных водах приехали. Кажется, ничего, включая распорядок дня, здесь меняться не любило. Оставалось дожидаться ночи. Засаду устроили за пределами деревни, ближе к ручью, но с максимально хорошим обзором на дома. Чжун Ли предполагал, что тварь всегда должна появляться из территорий близ ручья. Венти сразу устроился на предоставленной им соломе так удобно, что Чжун Ли поспешил в красках расписать ему, что с ним случится, если он тут же и заснет. Тот сварливо заверил его, что ничего подобного не планировалось и не случится. Они обсудили ситуацию, точнее, попереливали из пустого в порожнее. Замолчали. Чжун Ли потянулся к сигаретам. -Слушай, а цзянши они вообще это, пьют же кровь? -Избавься от застящего тебе глаза европоцентризма,- выпустил первую струю дыма Чжун Ли,- Это у вас на загнивающем западе у мертвецов одна забота – к кому бы присосаться. У цзянши таких склонностей наблюдаться не должно. Собственно, Чжун Ли не был в этом совершенно уверен. Но ему действительно не приходилось нигде читать, чтобы цзянши шибко уж стремились к карьере Влада Цепеша. -Тогда чего ему надо? Тем более от одной и той же девчонки? -Не знаю,- мозг Чжун Ли начинал сносно работать в одном темпе с истлеванием сигареты,- хорошо бы понять, кто он. Ну то есть, это очевидно мертвец, но кем он был раньше? Почему воскрес? Где воскрес? Откуда он взялся? Венти покосился на напарника, пододвигаясь в сторону, чтобы дым не летел ему в лицо. -Ты мыслишь не как охотник. Охотники обычно этим не озабочены. Чжун Ли промолчал. -Значит, серьезно хочешь попробовать это на нем? Снова молчание, на этот раз еще более красноречивое. Венти перевернулся на другой бок. -Класс. И откуда же, по твоим соображениям, наш голубчик? -Вот в этом и состоит вопрос. Старейшина говорит, что в последнее время никого нового, кто мог бы тут застрять, не хоронили. То есть, вообще никого. -А где тут вообще хоронят? Я имею в виду, земля тут не самая твердая. Мертвецам, наверно, не особо удобно. Пойдешь тут по округе. -Где-то за деревней и хоронят. Удобно-неудобно, а до сих пор все же лежали. Можем сходить завтра, но не думаю, что будет толк. Повисла тишина, нарушаемая только зудением какой-то мошки. Вскорости Венти заснул, и Чжун Ли, видя, что ничего интересного не намечается, не стал сразу его будить. Сам он выкурил еще одну, пообозревал подконтрольную территорию – тихие дома под сенью тихо шепчущего леса, темные громады вековых деревьев. К счастью, они успели проснуться до того, как деревенские, пойдя их проверить, увидели бы два мирно посапывающих калачика и окончательно уверились в их профессиональной непригодности. *** -Ты как вообще, общаешься с кем-то из наших? – пытается свернуть Чжун Ли с темы тапочек. Венти снова покачивает стаканом. -Да нет. А с кем мне. Хеврия отошла от дел, Гуй Чжун… Да блять. Почему, куда не свернешь, обязательно найдется подводный камень с острыми нещадно разрывающими ноги краями. И чем дальше, тем острее край. -Это ты мне расскажи,- торопится проскочить мимо только что озвученного имени Венти,- Как там Сяо, например? Чжун Ли пододвигает к себе пепельницу с резьбой из танцующих дракончиков по краю. -А ты не знаешь? Венти вдруг теряет свой задор и становится похожим на воробья, обданного водой. -Ну, скажем так, в последний раз, когда мы виделись, он был не очень настроен на откровения о себе. Чжун Ли понимающе усмехается дымным полуколечком. -Выгнал нахуй? Венти еще больше съеживается плечами. -Ну, возможно, и так. Пока Венти не начал частить самозащитной галиматьей, ходя вокруг да около прямых вопросов, Чжун Ли продолжает: -Видел его вчера. Все еще в своей хижине с лаогуями. Выглядит не очень. Но жив-здоров. Венти долго сосредоточенно водит указательными пальцем по кромке стакана и вдруг зло выпаливает: -Ему, блять, пора перестать валять героя. И вернуться, сука. Из этой дыры. Блять! Сжатые кулаки специалиста по хуапигуям опускаются на столешницу. Чжун Ли понимает, о чем он. Очень даже хорошо понимает. -Ну вот попробуй объясни ему это. Венти безуспешно пытается сделать взгляд менее свирепым. -И попробую. -Хочешь поехать? По часовой стрелке, против часовой. Против часовой, по часовой. Еще немного, и стакан начнет стираться сверху и уменьшаться в объеме. -Может, и хочу. -Ну, тогда удачи. Адресок напомню, но в остальном сам думай,- сигарета аккуратно опускается в выемку пепельницы. -Я помню. Адресок. Хотя по вашему бездорожью…что в хуй, что по лбу. -Ты справишься. Венти криво ухмыляется и наконец оставляет в покое стакан. -А ты-то что в горах забыл? Никак там кто-то кроме лаогуев объявился? В мои времена… Чжун Ли уважительно дивится тому, как хорошо Венти помнит географию и ареолы распространения местной фауны. Как-никак, он довольно давно тут не был. Дивится и тянется за пачкой. Вот они как-то и подошли к тому, что он и сам не знал, как обсуждать. Он подозревал, конечно, что это всплывет, даже хотел этого, само собой, блять, хотел, но все равно не придумал, что говорить. *** Пришлось провести в деревне еще один не отмеченный интересными событиями день. Венти со скуки даже пошел играть с детьми в их извечный мяч. Наблюдая издали за тем, как постепенно он вливается в их поначалу недоверчивую компанию, Чжун Ли думал о том, что надо бы сходить на кладбище на всякий случай, попросить старосту проводить, чтобы, если что, ответил на новые вопросы. Но ленивая малоподвижность деревни заражала – он так этого и не сделал. Вторую засаду разбили на том же самом месте. Венти предлагал переместиться куда-нибудь, раз уж здесь не повезло, но Чжун Ли настоял на прежнем месте их бивака. Интуиция полукровки, наверное. Надо оставаться здесь. Венти не стал спорить. Первые несколько часов их бдения, разбавляемого краткими шутками по поводу бесперспективности предприятия были ознаменованы только вскриком какой-то птицы. Они было подорвались, полагая, что птицу встревожило некое третье лицо – ну или морда, но за этим ничего не последовало. Чжун Ли стал все чаще проверять время, попутно жалея, что телефон так быстро разряжается, Венти шикал на него, утверждая, что он всех распугает свечением экрана, и все чаще поглядывал на восток – видно, уже заебался и ждал рассвета как избавления. При свете, пусть мутном, едва доходящем до деревни через джунгли нетронутой поросли, цзянши вряд ли решил бы вылезти. Рассвести должно было, согласно прогнозу погоды, через час и сорок четыре минуты. Чжун Ли уже думал, не свернуться ли им и не вернуться ли в деревню, пока еще можно спрятать позор провала в темноте. Ну или на худой конец не прикорнуть ли здесь. Как оказалось, спится на свежем воздухе сладко и хорошо. Несколько раз он уже совсем было хотел стыдливо озвучить эти соображения, но пока думал, решал подождать еще пять минуточек – хотя бы до цифры на часах, кратной пяти. Ну так, чисто для порядка. Как раз когда начались очередные три сотни секунд отсрочки, Венти поднимает палец вверх. *** На всякий случай решает начать издалека. -Я вообще-то несколько месяцев вообще простаивал. То что-то совсем ерундовое, то пришлось пересылать на экзоров… Венти перебивает его скептическим цоканьем. -Чтобы ты-то, и добровольно отправлял к конкурентам… Что ж, он вернулся в привычное саркастичное состояние. Это хорошо. Саму ремарку Чжун Ли решает пропустить мимо ушей. -…но пару недель назад в храме в Шаньси… -Храме? Образцовое местечко для какого-нибудь культиста с кадилом. -Дурак? Каким кадилом? Венти хихикает. -Прости. Продолжай. -…было вроде как зафиксировано появление дракона. Сам понимаешь, такое не каждый день бывает. И не в такой уж глуши. -Понимаю. А что значит «вроде как»? -А то и значит, что заявление отозвали. Никаких подтверждений. Никаких предпосылок. Ничего не повторилось. Единственный свидетель видел мельком, в темноте, и был, кажется, не полностью трезв. -Нетрезв в святом месте, какой ужас! Ну так и что? Был бы это простой пьяный бред, ты бы так не взвился. -А то, что дракон появился в том районе еще раз, на этот раз на каких-то строительных работах. И свидетелей было больше. И днем. И трезвых. -С чего взял, что это тот же самый? -Как тебе сказать… *** Цзянши был некрасивым. Болезненно белеющий, с глубоко впавшими глазницами, резкими скулами и неровным темным кратером вместо носа, как у больного проказой. Трупные пятна на шее, предплечьях и бедрах. Кое-где были видны следы гниения, с рук кожа сходила струпьями. Венти взял пришельца на мушку с самого момента его появления на свет божий, точнее, тьму оставленного богом перелеска, даже чуть раньше, и теперь напряженно зыркал то на Чжун Ли, то на тварь. Цзянши стоял по другую сторону ручья, метрах в шести, как и положено его виду, прямо, неловко вывернув руки. Голова опрокинута куда-то вниз и вбок. Поза, кажется, была ему некомфортна, слышались прерывистые вздохи, иногда точно готовые вылиться в некое подобие суховатых поскуливаний. Хорошо упрятанных в кустах и соломе охотников он, или оно, кажется, пока не заметило. Зачем он дышит, успевает подумать Чжун Ли, неужели у него функционируют оставшиеся от человеческой формы легкие? Когда тварь начинает попытки обрести более стабильное равновесие и куда-то двинуться, Венти издает предупредительное «угх» и взводит курок. В волосах у него запуталась переломанная соломинка из той охапки, на которой он лежал. Выглядит очень сосредоточенно и встревоженно, но едва ли напуганно. Чжун Ли понимает, что надо двигаться. Сейчас. Прямо сейчас. Еще секунда – и его товарищ застрелит его потенциального клиента. Может быть, пуля, хоть и не простая, не убьет цзянши, но уж точно не приведет в состояние, располагающее к переговорам. Затем они, наверное, добьют его еще несколькими выстрелами в упор, или ударами мачете, и окропят труп (будет ли он биться в конвульсиях? способно ли на это его тело, которому и передвигаться за счет окоченения трудно?) приличной дозой уксуса, а потом, наверное, Венти его сожжет. И соберет пепел, чтобы показать старейшине. Нет, такого допустить нельзя. Пока еще есть шанс. Ему хочется думать, что есть. Но Чжун Ли не отводит взгляда от натянутых жил на шее твари, на которых с огромной натугой удерживается немного гидроцефальная голова – и вставать и выходить к воде ему что-то не слишком хочется. Словно он сам превратился в цзянши, буксующего на самом простом движении, словно хрящевые ткани в его суставах сплавились в глухой к нервным позывам комок, кости болезненно давят друг на друга, не позволяя разогнуть колени и встать. Краем глаза он замечает, что пистолет чуть подрагивает в руках Венти, а по его левому виску стекает капелька пота. Он на взводе. Вставать надо немедленно. Мелкие веточки хрустят – как ему кажется, невыносимо громко – когда он выпрямляется и аккуратно переносит вес на ноги. Страх, кажется, обрел массу и сконцентрировался своей тяжестью в его теле. Осторожно перекатывая его от мышцы к мышце, Чжун Ли выходит вперед. Венти у него за спиной тяжело дышит. -Приветствую. Вы в состоянии говорить? *** -Говори как есть. Только не говори, что ртом,- съязвил Венти. -Мой дорогой заграничный друг, позволишь ли провести тебе небольшой урок географии? Венти откидывается на спинку диванчика. -Валяй. Я скучал по твоим урокам, знаешь ли. Чуть улыбнувшись, Чжун Ли продолжает, взяв шутливо-высокомерный тон: -Не знаю, осведомлен ли ты об этом на своей очевидно загнивающей родине, но суммарное количество месторождений полезных ископаемых в нашем славном Китае просто потрясает воображение. Собственно редкоземельные металлы… -Ближе к делу, профессор. -Тихо на задних рядах! Так вот, крупнейшие месторождения магния, меди, титана, алюминия и прочих расположены не где-нибудь, а в Шаньси. Тебе приходилось там бывать? Эрудиция Венти, прекрасно покрывшая вопрос о флоре и фауне в горах Даюйлиня, здесь не сработала. -Да вроде нет. А должен был? -В том и дело, что должен… позволь напомнить… *** Когда цзянши поворачивает голову, Чжун Ли с трудом справляется с позывом потянуться к спрятанному под курткой маузеру. Ну, или просто обосраться. Как получится. Неторопливо на него выкатывается то, что раньше было глазами – смятое желе не держится в костных выемках, едва не выпадая на щеки. И все же Чжун Ли различает яблоки, их темную сердцевину…взгляд. Цзянши смотрит на него. В меру того, насколько он еще способен видеть. -Скажите, вы…вы из этой деревни? – как язык умудряется шевелиться в совершенно сухом рту, остается загадкой. Цзянши раздумывает, затем совершает попытку развернуть тело в сторону собеседника, его плечи дергаются, но он терпит неудачу и, издав полурык-полувздох, лишь сильнее выворачивает шею. За спиной давится какими-то междометиями Венти. -Что…вам нужно от девушки? Сюхуа, помните? Цзянши, кажется, пытается жестикулировать, но не получается даже сфокусироваться. Снова низкий хрипящий вздох. -Понимаете меня? С-ю-х-у-а. Нервный смешок Венти. Кажется, он не слишком удовлетворен дипломатическими успехами своего парламентера. -Вы слышите меня? Очередная неудачная попытка совладать с негнущимся телом – на этот раз оно хочет приподнять руку – и хрип, похожий на нечто утвердительное. Этого краткого, пугающего, нечеловеческого хрипа Чжун Ли достаточно. От желудка к гортани мощной волной поднимается воодушевление. -Послушайте, давайте разберемся. Я буду задавать вопросы, а вы…попробуете отвечать. Хотя бы…хм…прав я или нет. -Кх,- это Венти, кажется, опускает ствол. Отлично. -Вы из этой деревни? -Кхххх. -Вы жили здесь? -Кххххх. -Вы давно…м…живете здесь, я имею в виду, за пределами дервени? -Укм. -Простите. Вы знали Сюхуа при жизни? Через долгих минут пятнадцать вопросов и хрипов, а также пауз, в которых цзянши, видимо, думал, более или менее выяснилось, что да, он жил здесь, да, он здесь умер, нет, это произошло больше года назад, но меньше пяти лет, да, у него есть дело к Сюхуа, нет, он не хочет нанести никому ущерба. -Хорошо. Тогда у меня есть к вам предложение, понимаете, предложение. Цзянши молчит. -Мы с вами выясним, что именно вам нужно уладить в ваших отношениях с Сюхуа, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать это дело за вас. Взамен за эту услугу я попрошу вас об ответном одолжении. Что думаете? Тишина. Голова вывернута теперь чуть в сторону от Чжун Ли, создавая впечатление, что тварь хочет задумчиво посмотреть на окрестности. Подождав немного и сглотнув, Чжун Ли возвращается к более конкретным вопросам. -У вас есть какие-то претензии к Сюхуа? Она ваш враг? -Умммф. -Вы были дружны? -Кхххх. -Вы испытывали к ней теплые чувства? -Кххххххх… -Вы не успели ей что-то сказать? -У..уу… Выяснилось, что нет, цзянши просто смотрит. Зачем? Чтобы проконтролировать. Что? Что Сюхуа живет хорошо. Видимо, при жизни он любил ее. Что вами движет? Беспокойство. Хочет знать. Не волноваться за нее. Решив узнать подробности о горе-любовнике в деревне и у самой Сюхуа, Чжун Ли заканчивает опрос и достает из внутреннего кармана бумагу и ручку. -Думаю, я вас понял. Итак, перейдем к делу. Со своей стороны, я могу вам гарантировать, что Сюхуа будет жить в достатке, ни в чем нуждаться не будет и будет счастлива так, как сама захочет. Я сообщу ей о вашем желании и сам за всем прослежу. С вашей стороны…я попрошу вас о том, чтобы вы никогда больше, начиная с сегодняшнего дня, не приближались к Сюхуа и деревне, никого не тревожили и не напоминали о себе. Взамен на счастье Сюхуа. От хриплого рева цзянши Чжун Ли отшатывается и падает в воду. -Отойди от него! Назад, гадина, блять! Возя руками по покрытыми илом камням, ища точку опоры, Чжун Ли слышит взводимый Венти курок. -Венти, опусти! Опусти ствол! -Черта с два я опущу! Назад пошел! Ты посмотри на него! Снизу видится обломок лунного диска, замыленный ошметками предутренних облаков, качание верхних веток и лицо цзянши, снова вскинутое куда-то вверх. Узкие губы чуть подрагивают в жуткой гримасе, кажется, оно вот-вот зайдется в конвульсиях остатками мускулов. Когда цзянши поднимает руку, Чжун Ли едва успевает кое-как подняться и предупредительно вскинуть ладони: -Опусти! Венти ругается чисто и крепко. Пальцы левой руки нащупывают маузер, но Чжун Ли титаническим стискиванием зубов и остатков воли принуждает себя остановиться и лишь сжать ткань куртки. -Вы согласны? Могу я расценивать это как ваше согласие? Пальцы цзянши неестественно тонкие, обтянутые вялой подгнивающей плотью, простертые в привычном для него жесте. -Уйди оттуда, блять! -Хотите ли вы…добавить в договор что-то еще? *** Когда Чжун Ли заканчивает, Венти какое-то время задумчиво жует зубочистку, затем кладет ее в пепельницу и изрекает: -Так ты думаешь, что это он? Только на основании топографического совпадения? -Не думаю, что это было совпадение. -А чего по-твоему, он все это время сидел в шахте, как дурак? В рукотворной, мать ее, шахте? -Венти, ты же понимаешь мою логику. -Да, но…да ну нет. Не может быть. *** Рука цзянши касается бумаги с натугой, чернильный след остается не сразу, как будто сам листок противится этому прикосновению. -Благодарю вас…позвольте, я проверю… Чжун Ли поднимает свежезаключенный договор наверх. Неровные, скачущие строчки и отпечаток лапы просвечиваются на мутном свете неба еле-еле, Чжун Ли кажется, что они написаны молоком и вот-вот растворятся на целлюлозной мощи своего носителя. Краем глаза он отмечает, что где-то над левым углом бумажки небо светлеет - начинает заниматься рассвет. Цзянши уходит вперевалку, будто ему очень тяжело вдруг стало переставлять свои полуразложившиеся, но еще крепкие ступни. Оно даже сгорбилось, руки висели плетьми. Перед тем как скрыться, оно остановилось на последнем пятачке перелеска, где его еще можно было рассмотреть, и, посмотрев на Чжун Ли, издало неопределенный стон. Сглотнув воздухом - слюны уже не осталось, Чжун Ли осторожно сложил и убрал договор и, не глядя на Венти, проговорил: -Что ж, думаю, можно возвращаться. *** Когда, только вернувшись в тусклом свете утра, они рассказали обо всем старейшине и остались во дворе его хибары ждать, пока он сходит за Сюхуа, которой определенно требовалось послушать о произошедшем, Венти, ставший каким-то непривычно тихим и робким, сказал: -Ну, по крайней мере это было довольно…легко. Чжун Ли закурил. Первая густая затяжка показалась невероятно вкусной. -Легко. Я бы даже сказал, слишком легко.