Глазами Северного Короля

Впервые проснувшись рядом с Цинхуа Мобэй испытывает ужас. Конечно, тогда он не знает, что это - первый раз, и даже не знает имени этого человека. Он понимает только, что снова в плену и какой-то горячий потный человек прижимает его к кровати. Мобэй чувствует слабость во всем теле, а конечности плохо слушаются. Он не уверен, хватит ли сил оттолкнуть человека и защитить себя. Всё это ужасно унизительно - словно он не наследник сильнейшего из кланов севера, а просто... добыча. Снова. Через несколько мгновений страх сменяется удивлением, гневом, облегчением… даже ликованием. Ведь теперь один из этих ужасных, слабых, мерзких, жалких людей отдает себя его власти! Мобэй не верит в искренность клятв ни на миг, но всё же ситуация достаточно интригует его, чтобы посмотреть надолго ли хватит человеческой “верности”. И конечно, он просто не может удержаться от соблазна продемонстрировать молодому заклинателю - такому же, как ТЕ люди, - кто теперь главный. Мобэй беззастенчиво заявляет свои права на то и это, ожидая вспышки гнева, но человек всё принимает. Просто удивительно, как кто-то настолько жалкий может быть все еще жив! На третью или четвертую ночь Мобэй выныривает из беспамятства, и удивляется тому, что больше не испытывает страха. Того самого, о котором юный демон ни за что не признается даже самому себе. Потому что теперь он охотник, господин, хозяин положения, а человек боится его так, что даже не помышляет о нападении. Просто спит в своём углу, и больше не вызывает в Мобэе ничего, кроме брезгливого любопытства. Порядок вещей во вселенной восстановлен. Мобэй проваливается в самый спокойный сон за последние несколько лет. А через два дня человек исчезает, и страх возвращается. Страх, что это была какая-то ловушка. Что люди хитрее, чем он готов был ожидать. Что прямо сейчас в душную, жаркую каморку вломятся воины с оружием и путами… Мобэй достигает окраины городка, когда страх сменяется раскаленным гневом. Его снова предали! Раненая гордость не отпускает, пока Мобэй не пробирается в самое логово врага и не находит ничтожного человека. Демон бросает своё обвинение, чтобы лжец знал, за что примет смерть… но у человека уже готово оправдание. Якобы он ушел не по своей воле! Этот даос и правда полнейшее ничтожество, которое не может распоряжаться даже собственной жизнью. А Мобэй никогда не опустится так низко, чтобы нарушить собственное слово. Поэтому он снова дает человеку понять, кто здесь главный, и принимается ждать. Ждать, как много времени потребуется, чтобы проявила себя гнилая человеческая натура. Слабые демоны, - дворцовая мелочь, которая никогда не задает вопросов и всегда ищет шанс выслужиться, - раз за разом отправляются защищать человека от своих-же диких собратьев. А Мобэй наслаждается покоем, и почти не думает о своём “шпионе”. Только иногда, по утрам он вспоминает ощущение мерзких, горячих рук на своей коже. Но воспоминания - зерна, которые могут снова прорасти в страх, и каждый раз Мобэй говорит сам себе, что в этих прикосновениях не было ничего болезненного или жуткого. Он начинает испытывать свою выносливость в горячем озере под дворцом, чтобы жар навсегда потерял над ним власть. Чтобы тепло перестало ассоциироваться с железной хваткой адептов в желтых одеждах. Отец замечает это и одобряет. Он тоже закалял себя против жара, естественного врага их рода. Через год, когда приходит время собирать дань, Мобэй выдерживает битву с огненным лисом, не потеряв лицо перед отцом и его воинами. И мысли о людях здесь совершенно не при чем.

***

Объятия отца - это что-то из области легенд про сотворение Ледяных Ущелий. Если они и случались в реальности, то так давно, что никто из живых подобного не вспомнит. Прикосновения владыки Севера к плечу или удары на тренировочной площадке могли бы стать для сына наградой, но слишком редки. Каждый раз Мобэй спрашивает себя, не почудилось ли ему. Объятия дяди, как и его песни, как и мягкие улыбки, которых больше нет - все погребены глубоко в памяти, и касаться их, всё равно что глотать живых ледяных ежей. Объятия человека, который получает имя Шан Цинхуа, это просто случайность, которая остается далеко в прошлом. Больше никто в двух мирах не пытается обнять Мобэя, и его это вполне устраивает.

***

Общество демонов лишено скромности, - так считают эти вульгарные глупые люди. Человеческая скромность исходит из слабости их тел, из их тонкой кожи, из их неспособности защитить себя от чужого внимания и удержать любовь тех, кто им дорог. Скромность демонов не скромность вовсе - это жадность, это желание защитить то, что ценно, даже от чужих взглядов. И совсем чуть-чуть - попытка скрыть свою уязвимость. Во время похода против ледяных гигантов, захвативших берег Полуночного моря, Мобэй впервые так близко видит проявления жажды и любви. Он еще совсем молод, и впервые оказывается лицом к лицу с силами, которые заставляют искать близости даже снежных троллей и детей камня. Ледяные гиганты слишком чужды северным демонам, а еды после их вторжения остается слишком мало, чтобы принять у проигравших присягу или оставлять их в качестве рабов. Это понимают обе стороны. Бой идет насмерть. Победа окрашивает снег в черный и красный. Упоение после битвы, непривычное чувство связи с другими воинам Северных Пустошей, не дают Мобэю привычно укрыться в шатре или пойти медитировать за окраину лагеря. Юный демон бродит среди кучек солдат, делящих имущество и мясо убитых. Он слушает простые песни о победе и скорби. И другие звуки - звуки жизни. Между палаток он видит как один из лейтенантов прижимает к себе жену. Он всю дорогу нес ее на плечах, - покрытая мехом и шипами демоница была не больше походного мешка, и Мобэй всерьез недоумевал зачем тащить с собой на войну кого-то, настолько слабого и бесполезного. Теперь он понимает. Хотя то, как огромный ледяной огр удерживает жену на весу одной рукой кажется ему нелепым и даже забавным. Вернувшись после долгого похода, он вспоминает о шпионе в мире людей и решает напомнить о себе. Потому, что подчиненные, которые забывают о силе господина, предают чаще. Нелепый человек-совершенствующийся так сжимается при появлении Мобэя, что кажется, будто его развитие пошло по неверному пути, и вместо того, чтобы расти, он наоборот уменьшился. Только потом Мобэй понимает, что это он сам за полгода стал выше. А еще - что человек теперь едва достает до его плеча, совсем как шипастая женщина - ледяному огру. Если он и поднимает человека за шиворот и прижимает его к стене, так что его ноги болтаются, то только из любопытства - неужели такая поза может быть для чего-то удобна? Человек вскрикивает, и Мобэй предупреждающе хмурится, чтобы его шпион не вздумал звать на помощь других адептов. Он держит затаившего дыхание человека на весу несколько мгновений, а потом, просто для пробы, перехватывает иначе, ударяет его спиной о стену, чтобы тот прекратил скулеж и бормотание. Человек перестает трепыхаться, замолкает, и Мобэю тут же становится скучно. Уходя с пика Андинь он думает, что удовлетворять любопытство стоило за счет кого-то из демонов, что работают во внутренних покоях. Но те, наверняка, вообразили бы, что ему интересны и постарались его соблазнить. Потом стали бы выпрашивать артефакты, доносить на своих врагов, хлопотать за родню, а потом, поняв что бОльшей власти им не светит, - попытались бы прикончить его, чтобы выслужиться перед дядей. Мобэй уже успел оценить отголоски грызни в гаремах старейшин и генералов. Без такого счастья он вполне обойдется. Через несколько дней он ловит себя на том, что вспоминает, каково это было - удерживать на весу и прижимать к себе извивающееся тело. Он начинает обращать внимание на запахи, которых не замечал раньше. В движениях воинов и охотников ему видится что-то новое. Когда в Северную Пустошь приходит короткая весна, ядовитый мох покрывается яркими желтыми и кровавыми пятнами, а тигрозубые олени приносят детенышей. В ту весну Мобэй бросает вызов одному из стражей стад - сперва они вместе сражаются с оттаявшими после зимы громовыми волками, а после и друг с другом, и это великолепно. Страж стада достаточно крепок, высок, силен и главное - опытен, чтобы с ним можно было поддаться новому желанию. Два демона пережидают снежную бурю прижатые друг к другу, в тесной пещере, съедают волчьего вожака, а потом страж стада уходит помогать оленям выкапывать оленят из сугробов. У него слишком много дел, чтобы отвлекаться на принца. Мобэй тоже теряет к нему интерес.

***

Как-то незаметно его шпион превращается из “того человека” в “Цинхуа”. Появляется различие между всеми шумными, теплыми, слабыми, бесполезными обитателями другого мира и одним конкретным человеком.

***

Снова приходит время сбора дани, и ко двору присылают трех девиц. Они не нравятся отцу, и тем более не нравятся Мобэю. Одна слишком явно хочет стать наложницей владыки и не намерена тратить свои чары на наследника, другая улыбается и говорит совсем как дядя, а третьей во дворце откровенно скучно. С последней Мобэй даже проводит пару поединков, чтобы не оскорбить вообще всех послов отсутствием внимания. Суккуб, приставленная к Мобэю старейшинами, загружает его длинными и нудными рассуждениями о браке, долге и каких-то тайных откровениях. Мобэй подозревает, что в ее обязанности входит кое-что еще, и готов дать решительный отказ - эта женщина его совершенно не привлекает, и прикасаться к ней он не станет даже чтобы избежать скандала. Он принц, никто не может его заставить! Нельзя давать слабину. Когда руки демоницы касаются его собственных, юный демон думает только о том, как много у суккубов тайных приемов, которые те могут применить против своих любовников. К счастью, эта суккуб оказывается умной, и быстро перестает пытаться его соблазнить. Вместо практических уроков на Мобэя высыпаются дополнительные устные. Он послушно запоминает истории о пяти великих императорах демонов и их великолепных главных супругах. Он добросовестно отвечает, почему последнюю правящую императрицу погубили распри в её гареме, и что можно было предпринять, чтобы этого не допустить. Он вслушивается в балладу о сватовстве своего пра-прадеда к трем мастерам Снежных Теней. Неожиданно для себя юный демон слушает истории и песни этой наставницы с огромным удовольствием - больше никто в Северных пустошах такого не рассказывает. Но даже в дуэльных традициях кочевников Полуночи или секретах ритуального рабства южных племен Мобэй видит больше пользы, чем в этих уроках. Девицы, наконец, куда-то деваются. Суккуб улыбается, обещает кого-то позвать и научить Мобэя чему-то еще, но тоже исчезает. Даже посланные отцом охотники с псами черного огня не могут найти ее след. Мобэю всё равно. Он впервые ведет собственный отряд напомнить дерзкому племени железнозубых, кто сейчас правит Севером. Без историй и песен его вечера становятся скучнее, но воин не должен привыкать к роскоши.

***

Цинхуа нервничает и почему-то начинает говорить не о делах людей, а о том, что скоро в мире демонов могут начаться беспорядки. Он знает много удивительных вещей о двух мирах, но в этот раз Мобэй только фыркает и отвешивает зазнавшемуся шпиону подзатыльник. Все знают, что Тяньлан-Цзюнь зачастил к людям. Он слишком храбр, силен и ярок, чтобы быть незаметным, а значит скоро быть войне. Мобэй никогда не видел настоящей войны с миром людей. Это будет увлекательно.

***

Тяньлан-Цзюнь пал, и пал от рук людей. Это рождает в сердце Мобэя новую боль. Совершенствующие принудили кланы к миру и унизили всех демонов сразив самого сильного и достойного из них. Он понимает, что вымещает на Цинхуа бессильную ярость, но всё равно обвиняет его в том, что тот мог бы собирать информацию лучше. Его шпион оказывается неожиданно хрупким. Мобэй уверен, что слышит, как хрустят его кости. Но Цинхуа не огрызается и не защищает себя, а просит прощения, признавая свою вину. Он выглядит очень виноватым. Смешно. Как будто такое ничтожество действительно могло повлиять на жизнь и смерть великого владыки демонов.