16 ноября
Нат не имела привычку завтракать в гостях. Стив, проработавший с ней в штабе Мракоборцев по меньшей мере пять лет, знал это не понаслышке. Так что, увидев мелькнувшую в камине тень, удивился, но даже не подумал оторваться от готовки: перед ним стояла важная задача — не сжечь бекон и яйца. С тех пор, как его отстранили от работы и отправили в бессрочный, неоплачиваемый отпуск, он проделывал этот фокус каждое утро, но результаты по-прежнему расстраивали. Выйдя из вспыхнувшего зеленью пламени, Нат отряхнула рабочую мантию и, скинув тяжелую ткань с плеч на ближайший стул, направила волшебную палочку на ботинки, чтобы отчистить их от каминной пыли. Прятавшаяся под мантией одежда даже не запылилась. Бежевая кожанка, купленная в одном из бутиков в немагической части Лондона, блестела как новая. Серого цвета узкие джинсы заправлены в полуботинки на шнуровке. — Пахнет сносно, — с улыбкой сказала Нат, убирая отросшие белые локоны, которые ещё не дотягивались до плеч, но уже и не походили на модное каре. — Но, кажется, соли не хватает. Склонившись над сковородкой, Стив принюхался и, ничего не поняв, заглянул в книгу «МАГИЧЕСКАЯ КУЛИНАРИЯ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ». Недоумение, отразившееся на его лице, можно выставлять в музеях, как пример лица, осознавшего всего ужасы бытия. Он увидел своё отражение в глянцевой поверхности чёрной кафельной плитки и, заметив складку между бровей, улыбнулся, в надежде, что сморщенная кожа разгладится. — Ты пришла дать мне парочку кулинарных советов? — Если бы я только могла, — Нат села на стул, на котором покоилась её мантия. Сочувствующая улыбка промелькнула на её лице. — Есть лазейка, чтобы провести тебя в Министерство. — Сегодня? — Именно сегодня. А точнее в период с двенадцати пятнадцати до половины второго. Мейс лично отправится в Азкабан, чтобы допросить Редклифа. — Редклифа? Бывшего начальника Ванды? — Его самого. Он испытывал на пациентах методы лечения, непрошедшие процедуру одобрения комиссией Министерства. Мейс считает, что Редклиф поможет нам выйти на волшебников, рисующих антиправительственные граффити. Думает, что этот несчастный замешан в заговоре против министра, существование которого, впрочем, пока что не доказано. Те урывки информации о расследованиях, которые Стив время от времени слышал от Нат, заставляли его скучать по работе, причём как по полевой её части, так и по бумажной волоките. Последние четыре месяца вместо папок с делами он изучал кулинарные книги разного уровня сложности. Вместо регулярных утренних совещаний — семейный завтрак, а походы в магазин заменили ему перерывы на ланч, которые они с Нат часто проводили в общей комнате отдыха. Ему так хотелось расспросить её обо всём. Узнать, как они вышли на Редклифа и откуда взялась информация о заговоре. Послушать рассказы о задержаниях, допросах, подозрениях. Окунуться в этот омут расследования с головой, запечатляя отдельные детали в памяти, строить теории и искать мотивы преступников, копаясь в десятках психологических портретов. При одной мысли об этом, у него зачесалось под коркой, пальцы закололо как в тот день, когда он впервые взял в руки волшебную палочку, и он едва не выронил пластиковую лопатку. — Может, что-то и выгорит, — Стив пожал плечами, выключив огонь под сковородой, и торопливо добавил: — Я не про Мейса, я про лазейку. Останешься на завтрак? — Я не голодна, — Нат поднялась со стула и взяла свою мантию. — Встретимся в двенадцать за поворотом у служебного входа. Выйдя через заднюю дверь, Нат отошла от дома на несколько метров и трансгрессировала. Через несколько минут на кухне появился Тони. Стив учуял запах крема для бритья и лёгкие нотки древесного парфюма раньше, чем увидел мужа. В рубашке и классических брюках он выглядел безупречно. Находу он пытался завязать галстук, поэтому остановился на половине пути, облокотившись спиной на кухонный шкаф. — Помочь? — спросил Стив, опустив на стол две тарелки. — У меня прорезалось любопытство, — признался Тони. — Смогу ли я прожить без волшебной палочки. — И как давно ты завязываешь этот галстук? — Минут пятнадцать, вероятно. Но кажется, что целую вечность. Стиву потребовалось несколько секунд, чтобы взяться за волшебную палочку и произнести давно заученное заклинание. Галстук, словно превратившись в змею, зашевелился и в мгновение висевшая на шее атласная лента сама по себе завязалась в красивый узел. Тони осталось только опустить воротник рубашки, что он и сделал, доведя деловой облик до совершенства. Каждый раз Стив задавался вопросом, а нужно ли это всё — галстуки, узкие рубашки, выглаженные брюки — простому мастеру волшебных палочек? Занимаясь изготовлением палочек, Тони надевал одежду, пришедшую в негодность, и всегда говорил, что униформы удобнее в этом мире ещё не изобрели. Но раз за разом, выходя на смену в качестве продавца, он словно забывал об удобстве и облачался в костюм, который больше подошел бы для Святочного бала и дня рождения премьер министра. А Тони носил всё это великолепие, передвигаясь по магазину с покрытыми пылью полками. — Нат заходила? — поинтересовался Тони, глянув на выдвинутый стул. — Что-то выяснила? — Сказала, что есть лазейка. Мейс решил провести допрос подозреваемого лично, так что у нас будет чуть больше часа, чтобы порыться в материалах и сделать копии. — Всегда думал, что у главного мракоборца есть дела поважнее. — Да, — согласился Стив, наполняя тарелки. — А ещё у него имеется личный интерес, но мы никогда не говорим об этом вслух. Тони с большим удовольствием рассматривал тарелку с яичницей и беконом, украшенную помидорами черри и белым соусом. На самом краю лежал кусочек поджаренного белого хлеба. В этот раз в его взгляде практически не было недоверия, зато интерес блестел всё равно что драгоценный камень. Кончик носа забавно дёргался каждый раз, когда Тони принюхивался, но в остальном на его лице Стив не заметил ни капли отвращения, зато секундами позже появилась широкая, удовлетворенная улыбка. Похоже, его кулинарные эксперименты наконец приблизились к успеху, и, каким бы глупым это достижение не выглядело, он разрешил себе порадоваться. — Бессрочный отпуск пошёл на пользу твоим кулинарным способностями, — заметил Тони и отломил вилкой ломтик бекона. — Сегодня и правда вышло очень вкусно. Стив скромно улыбнулся и, покраснев, уткнулся в свою тарелку, которая отличалась от тарелки его мужа дополнительным куском хлеба с семечками. Несмотря на то, что они были женаты уже шесть лет, Тони всё ещё умудрялся смущать Стива, как в день первого признания. Делал это он редко, но всегда попадал яблочко, наслаждаясь результатом в виде румянца на щеках. — Может, ты так увлечёшься готовкой, — продолжил он, надевая на вилку одновременно черри и немного жареного белка, — что когда всё безумие закончится, ты не захочешь возвращаться на работу. — Я не могу отобрать работу у Джарвиса, — рассмеялся Стив, пряча взгляд в тарелке с едой. — Не переживай. Он не против сокращения рабочих часов, — заверил мужа Старк. — Возраст уже не тот. — Сколько он работает на твою семью? — Понятия не имею, но, думаю, он заслужил немного отдыха. Как и ты, кстати. Тони, как ни в чем не бывало, хрустнул ломтиком бекона и обмакнул кусочек хлеба в соус. Его невозмутимый вид не впечатлил Стива. За последние несколько недель они часто говорили о работе, и это замечание, высказанное таким обыденным тоном, словно объявление о времени отправления поезда, проскальзывало в их беседах не раз и не два. И каждый раз, перешагивая через свою гордость, Стив старался найти компромисс, бросая одну отговорку за другой. В конце концов, сейчас он имел полное право на безобидные уловки, вроде неточных обещаний и размытых формулировок. Отстранение от работы — огромное наказание для того, кого и в угол-то ни разу не ставили, не говоря уже о том, что за семь лет учебы в школе, он нарушал правила только за игрой в квиддич или следуя по пятам за Тони Старком, и никогда не попадался. Осознание ошибки, за которую он получил отстранение, лишний раз пинало его эмоциональную ссадину, которая не только не заживала, но и разрасталась, подобно вьюну, оплетая и сковывая. — И вот мы снова здесь, — вздохнул Стив и отложил вилку. Взял салфетку и промокнул губы. Спинка стула, на которую он опёрся, скрипнула. — В который раз? — Я не считал, — отмахнулся Тони. — К тому же, мы не здесь. Я просто подметил кое-что, мелкие детали, знаешь, которые ты мог упустить. — Почему тебя так волнует моя работа? Брови Тони поползли вверх от возмущения, губы превратились в тонкую полоску, которая едва отличалась по цвету от кожи лица. Кончик носа дёрнулся, и Тони почесал переносицу. Его рука сама потянулась к стакану с водой, обойдя препятствие в виде чашки кофе. Стив молча наблюдал, не в силах отвести взгляда. Он так хотел понять, почему Тони, невысказавший ни единого аргумента против его поступления в Академию, теперь при каждом удобном случае намекал, что с его карьерой пора завязывать. И может быть, Стив бы и согласился с этим, если бы хоть чего-то достиг, но пока что не был готов признавать своё поражение. Тем более, когда только-только пошел клёв. — Тебе в алфавитном порядке или лучше в хронологическом? — Тони, — сухо выдавил Стив. — Чего стоят только те три дня, когда весь персонал Святого Мунго пытался привести тебя в чувства, — голос Тони стал грубее, жестче, но он старался держаться. Стив заметил, как дрожит его нижняя губа, и чуть не дал заднюю. — Ты не представляешь, как сложно объяснить трехлетнему ребёнку, почему нельзя поговорить с папой, если он прямо за дверью. — Не обязательно было тащить Морган с собой, — фыркнул Стив. Он понимал, что звучит глупо, а замечание его — неуместно, но иногда единственный способ защитить себя — напасть. — Конечно, лучшим решением было бы бросить её в одиночестве, — рявкнул Тони. Вилка, упавшая из его руки, с сильным звоном ударилась о стеклянную тарелку. — Все хорошие родители так и поступают. — Вот только не надо про хороших и плохих. Идеальных людей не существует и если ты... Стив точно собирался сказать что-то, что разозлило бы Тони до чёртиков, и его кожа от злости по цвету приравнялась бы к цвету копченого бекона. Но он замер, заметив вынырнувшего из темноты коридора Баки. Как и вчера, тот облачился в старую одежду Тони — потрепанная временем белая рубашка и тёмного цвета брюки. Причёсанные волосы обрамляли исхудавшее лицо, но во взгляде всё ещё читался испуг. Не тот, который явной подозрительностью выдает себя, а тот, который, прячась, изучает всё вокруг. Тони тоже отреагировал на появление Баки. Повернулся к нему, оглядел с головы до ног и презрительно фыркнул. — Без бороды ты меньше похож на оборванца из Лютного переулка, — и подмигнул. Снова повернувшись к Стиву, Тони посмотрел на остатки яичницы, овощей и бекона на своей тарелке. Доедать он не стал, только кивнул и скрылся в коридоре. Роджерса накрыло разочарованием. Не то чтобы поругаться с мужем с утра пораньше было его целью, но оставшаяся недоказанность грозила куда более неприятными последствиями. Он настолько погрузился в собственные мысли в попытке выстроить правильную стратегию разрешения несостоявшегося спора, что пока Тони не отметил отсутствие бороды у Баки, не обратил внимание на явные изменения во внешности друга. Как мракоборец (Стив искренне старался не употреблять в сочетании с этим слово «бывший») он обладал наблюдательностью охотящегося хищника и всегда подмечал даже самые незначительные изменения. Но не в этот раз. Без бороды Баки казался младше своих лет, но морщины вокруг глаз и на лбу и худое лицо изкаверкали всё впечатление. Недоверчивый взгляд серых глаз ещё больше портил картину. Стив помнил Баки совсем другим: жизнерадостным, с горящими глазами и вечным желанием вляпываться в неприятности, ища приключения. Тот Баки любил веселье, улыбался и старался рассмешить всех вокруг. Нынешний Баки напоминал его плохую, чёрно-белую копию, и Стив не знал, сможет ли когда-нибудь это принять. Пригласив Баки за стол, Стив наполнил его тарелку остатками яичницы, бекона и овощей, а сам занялся грязной посудой. Чтобы не сидеть и не смотреть на Баки, поглощающего не такой аппетитным завтрак, он всё делал медленно. Он не использовал волшебство, а оттирал жесткой щеткой остатки жареного яйца от стенок чугунной сковороды. Жесткие щетины, скрипя, справлялись с грязью и остатками пригоревшей еды, а Стив, наблюдая, старался отчистить мысли, словно мытье посуды — это медитация. Однообразные движения и сосредоточенность на цели — тот самый залог успеха, за который он цеплялся, а доносящиеся из-за спины звуки, создаваемые Баки, терялись в излишне точных попытках соскрести пригоревшие яйца. И почему Тони ведёт себя как засранец? — Ты уходишь? — голос Баки прозвучал так тихо, что едва донесся сквозь создаваемый Стивом шум. Повернувшись, он посмотрел на поедающего бекон парня. — Ну в смысле... Лицо Баки сковала гримаса. Расфокусированный взгляд был направлен в центр стола в надежде найти поддержку в бездушном куске дерева. Выражение его лица менялось как у ребенка, которому впервые попалась невкусная конфета из пачки «Берти Боттс». Стив вспомнил, как в возрасте двух с половиной лет Морган стащила одну такую и разочаровалась в сладостях, похоже, до конца жизни. В тот момент она нахмурилась и выплюнула разжеванную конфету Тони на рубашку, но он лишь рассмеялся, когда сам Стив перепугался до чёртиков. Вряд ли Баки расстроился из-за того, что бекон по вкусу оказался слишком горьким или что яйцо в этой порции отдавало гарью. Его недоумение было вызвано чем-то большим, чем невкусная еда (хотя Стив, конечно, не считал, что приготовленный им завтрак — невкусный). Терпеливо ожидая и не сводя с него взгляда, Стив пытался предположить, в чём же дело, но раз за разом возвращался мыслями к Тони и его оплеванной гадостной сладостью рубашке, как к чему-то, что ещё могло держать его на плаву. — Все ведь работают, — неожиданно заговорил Баки и, снова принявшись за еду, с удовольствием положил в рот кусочек бекона. — И ты должен. Я слышал, как вы говорили о работе. — Тогда, — Стив выдохнул, — ты мог слышать, что меня отстранили, чему Тони очень рад. — Я услышал вас с Тони, только когда вы начали ругаться. Я имею в виду тот короткий разговор с Нат. — А, — коротко сказал он, удивившись. После перепалки с Тони, разговор с Нат казался чем-то далёким и почти что вымышленным, какими кажутся исчезающие виды магических существ. — Да-а, я собираюсь прогуляться с Нат до работы. — А я? — А что ты? — Я останусь здесь один? Пустой взгляд не вернулся. Баки воспринимал происходящее, как должное. Словно оставаться одному в незнакомом, чужом доме для него было такой же нормой, как и чистка зубов по утрам. Вот только прежде раскинутые в стороны плечи показались ему неожиданно острыми. Стив мог разглядеть каждую кость, торчавшую подобно частоколу, и это пугало. — Пока что тебе не стоит появляться на людях, — прочистив горло, сказал Стив. — Они наверняка меня ищут, — кивнул Баки, не поднимая взгляда. — И если я вас подставляю... — Дом зачарован. Я хорош в защитных заклинаниях, так что тебе не стоит волноваться. — А если я захочу сбежать? — уголки губ на секунду поднялись вверх. — Или прогуляться в саду? — Не сможешь. Стив хотел напомнить Баки о школьных временах. Об уроках, на которых они всегда сидели за одной партой (ну пока однажды Тони ни вклинился между ними), и о том, что именно Баки заметил его талант к защитным чарам. Тогда это казалось такой ерундой! В те времена Стив не думал о том, что его будущее будет таким, и не мог даже предположить, что вспоминать об этом ему будет не с кем. — Но я спрошу у Тони, может, он согласится задержаться на час после обеда, а если нет... Не успел Стив закончить свою мысль (он всерьёз раздумывал о том, чтобы позвать Клинта), как Тони появился перед ним в парадно-выходной мантии. Несмотря на то, что он стоял в тени коридора, его мантия искрилась, как море на солнце. Саламандра на золотой заколке, держащей мантию, едва заметно помахала хвостом — маленькая шалость, которой время от времени кичился Старк. — У тебя тоже есть такая? — спросил Баки, не сводя взгляда с золотой ящерицы, обсыпанной изумрудами. — Нет, — Стив помотал головой и поймал улыбку Тони. Самодовольную и гордую, к которой прилагались непроизнесённые вслух слова: «А я предлагал отдать тебе заколку моего отца». — Я верен бронзовой венгерской хвостороге со школы. Судя по нахмуренному выражению лица, Баки пытался вспомнить, что из себя представляет хвосторога. — Это дракон, — даже не взглянув на Баки, Тони принялся объяснять, что из себя представляет этот зверь. Жестами он описал форму крыльев, нарисовав их в воздухе, не забыл упомянуть шипы и рассказал о жутком, свирепом нраве зверя. Всё это время он не сводил взгляд со Стива, успешно делая вид, что всё его внимание приковано к Баки и его проблемам с памятью. Наблюдая и прислушиваясь, Роджерс в очередной раз жалел, что отказался от красивой заколки для мантии в виде саламандры из-за каких-то предрассудков. Вспоминая утренний разговор с Тони и предмет спора, он ощутил, что в чём-то его муж был прав. И что, если и в этот раз Стив поступает неправильно? Что, если все эти тайны и попытки спасти Баки лишь ухудшат ситуацию? Что, если он снова ввязался во что-то настолько серьёзное, во что-то, что ему не под силу и не по карману? Подумав о бедняге, который умер в Министерстве, Стив закусил губу. Он не собирался размениваться жизнями, не хотел, чтобы ещё и Баки погиб и все те пропавшие, о которых им по-прежнему ничего неизвестно. Но он был готов заплатить свою цену — жизнью — если иного пути не предначертано. Сделав отметку в мысленный ежедневник о встрече с Вандой, он наконец расслабился и улыбнулся Тони.***
Нат провела его в Министерство через служебный вход. Дежурная молодая волшебница с улыбкой вручила ему бейджик, но выглядела при этом так, как будто посвящала его в рыцари. Стив поблагодарил, ухмыльнувшись, и взглянул на надпись на бейдже. «СТИВЕН ГРАНТ РОДЖЕРС. МРАКОБОРЕЦ (ВРЕМЕННО ОТСТРАНЕН).» — Бейдж самоуничтожится на выходе, — предупредила волшебница всё с той же довольной улыбкой. — Будьте осторожны, не обожгитесь. Со знакомыми коридорами Стив встретился, как со старым другом, и сердце ухало в волнении, подобно серой сипухе. Выложенные тёмным, наполированным габбро стены ловили его отражение. Оливковый кафель, отделённый от чёрного камня позолоченной полосой, удлинял высоту стен. Малахитовая плитка под ногами с различными причудливыми узорами пыталась подсказать правильный путь до штаба Мракоборцев. Тот самый, который за шесть лет работы стал таким же родным, как дорога к их с Тони дому. Стив не привык быть чьей-то тенью. Он считал себя слишком самодостаточным не только в личных отношениях, но и в рабочих: он никогда не просил помощи и всегда вышагивал с высоко поднятой головой; не гордился властью, но при этом старался быть лидером в любой ситуации, которая касалась работы, и неважно, отправлялись ли они на убийственную миссию в попытке поймать волшебника, занимающегося незаконной перевозкой редких животных, или садились за один стол и занимались бумажной волокитой. Но сегодня он шёл по пятам за Нат, не оглядывался на приветствия, делая вид, что просто не услышал, и сверлил взглядом спину подруги, словно на её мантии была нарисована огромная красная мишень. Ещё до прихода в Министерство, они решили, что будет лучше, если Стив не станет привлекать лишнее внимание, что, конечно, казалось странным, учитывая, что впереди его ждала роль шута. На самом деле идея Нат была великолепна. Прийти в штаб с ложной целью, отвлечь основную массу мракоборцев глупыми расспросами, а потом со спокойной душой вернуться домой с копиями документов и в обстановке уютной кухни изучить. После тщательного анализа и выборки, он наконец покажет и расскажет Баки то, что посчитает нужным, и больше не будет мучить себя сомнениями, которые не отпускали его с того самого дня, когда Баки пропал. Дело о пропаже подростков, к сожалению, для него, как и для Нат было личным, что сказывалось на расследовании. Каждый раз, когда из-под корки льда появлялась нить, способная привести их к тому месту, где держали Баки, эмоции застилали не только глаза, но и рациональное мышление. Стив терял терпение, если кто-то затягивал операцию, и расстраивался, когда всё летело на дно Чёрного озера в объятия к гигантскому кальмару. И это случалось чаще, чем хотелось бы. Последний прокол Министерства, связанный с этим делом, доказывал, что их методика работы — устаревшая и нерациональная — не терпит обещаний и отступлений от курса. После смерти того парня и следующего за этим отстранения, Стив, так и не сумевший смириться с этим, начал собственное расследование, доказав самому себе, что его методика работает куда лучше, чем старые установки. Именно его методы помогли им разыскать Баки и привести его домой. Но, как бы они не старались, те материалы дела, что хранились в Министерстве, имели ценность, которую невозможно было восполнить рассказами и образами. Стив напоминал себе об этом весь путь до штаб-квартиры Мракоборцев, не забывал и вспоминать после, когда, потеряв Нат из виду, зашёл в небольшую коморку, прилегающую к штабу, и радостно поприветствовал всех присутствующих. Как и всегда потертый диван заняли Картер, Джонсон и Хэнд. Сидевшие за длинным столом, стоявшим возле стены, Томпсон и Льюис отвлеклись от споров о магловском спорте. На единственном стуле за круглым столом в одиночестве сидел Бартон. — Неужто вернулся на работу? — вскрикнул Льюис, махнув Стиву, явно приглашая того присесть. Несмотря на то, что работа мракоборцев представляла собой смесь различных ужасных явлений и бумажной работы и здоровую конкуренцию на должности, освобождающие от такой каждодневной суеты, работающие здесь волшебники вели себя дружелюбно по отношению друг к другу. Они не были друзьями, не были и семьёй, но Стив доверил бы свою жизнь любому из них, не задумываясь. Девушки, сидящие на диване, поприветствовали его хором, когда он проходил мимо, чтобы пожать Льюису руку. Когда Стив сел на свободный стул, мракоборцы окружили его. Поначалу его спрашивали о том, как это жить обычной жизнью, не оглядываясь на все те опасности, с которыми время от времени сталкивается каждый мракоборец. Но, как и всегда случалось, все разговоры свелись к работе. Хэнд жаловалась на торгашей, которые продавали успокоительные настои под видом настоек для садовых растений, а Томпсон, в попытках вклинить в её рассказ своё мнение, хлопал Стива по лежавшей на столе руке и переиначивал все слова Хэнд. Та совершенно не обижалась, ни разу не передразнила Томпсона, только улыбалась, не сводя с него укоризненного взгляда. Со стороны эти переглядки были похожи на флирт. — А как дела с нелегальными порталами? — Стив обратился к Льюису, но тот состроил гримасу. — Неважно. Мы почти настигли одного из организаторов, но попали в ловушку. Ничего серьёзного, — поспешил успокоить его Льюис, — так, детская забава, после которой я остался без напарника. — В смысле? — недоумевал Стив. Он оглядел столпившихся вокруг людей и понял, что Бартон, по совместительству напарник Льюиса, пропал из виду. — Клинт переводится в Отдел регулирования магических популяций. Ты не знал? — Нет, он не говорил, — Стив сглотнул. Не то чтобы он много разговаривал с Бартоном. Его навыки общения с глухонемыми оставляли желать лучшего: его жесты медленные и не всегда понятные; жесты Клинта хоть и быстры и ловки, но порой становится ужасно сложно уловить его мысль. — Вы попали в ловушку из-за него? — Мы в любом случае попали бы в ловушку. Большая сетка, спрятанная под листвой, оказалась порталом, и нас выкинуло на одну из центральных улиц Лондона прямо под машину. Это случилось ещё месяц назад. Не могу поверить, что ты не слышал об этом. — Даже в магловских газетах писали, — с видом эксперта подтвердил Томпсон. — Я сам видел делового вида инспектора Скотленд-Ярда, который изучал место «трагедии» в поисках улик. Жалкое было зрелище. — Нашли что-нибудь? — Маглы-то? Не смеши мои котлы, Роджерс. Мы не смогли отследить этого нарушителя, а они уж и подавно. Льюис нахмурился, но ничего против высказывания Томпсона так и не сказал. Джонсон поделилась историей о поимке вора, который продавал редкие ингридиенты для зелий тем, кто имел запрет на приготовление любых смесей за нарушение закона. Стив кивал, улыбался, только лишь по выражению её лица догадываясь о том, что так нужно реагировать. Сам рассказ он слушал в пол уха, теряясь в мыслях о том, почему так неожиданно Бартон решил уйти в отставку. Всё то время, пока они выслеживали Баки, Бартон и словом не обмолвился о том, что решил завязать. С поисками, с приключениями и с головной болью, которая была вечным спутником любого мракоборца. Он помогал Стиву, несмотря на риск быть пойманным и осужденным, и теперь этот риск казался одновременно бессмысленным и оправданным. Бартон не боялся последствий, но явно опасался чего-то иного, неизвестного. Из вороха мыслей, который роился, как пчелиный улей, его вырвал голос Картер, всё это время мирно сидевшей на левой части дивана. — Так ты, значит, пожаловал сюда, чтобы проситься на работу? — её глаза блеснули, на лице появилась жесткая ухмылка. — На самом деле, — Стив прочистил горло, — я за вещами пришел. — Увольняешься? — вскрикнул Льюис и косо посмотрел на Картер, выражение лица которой было не менее удивленным, чем тон его голоса. — Нет, мы конечно думали о том, что такое может произойти из-за твоего отстранения, но... — Мне просто нужны мои вещи, — перебил его Стив. Губы дрогнули, и Роджерс изо всех сил сжал их, дабы не выдать своего волнения. — Нат должна принести. Мне-то туда нельзя. Девушки зашептались. Стив сделал вид, что не заметил общего смятения, и постарался запихать подальше врезавшиеся в память слова. Ещё на пути в штаб, он был полон энтузиазма: отличный шанс увидеть всех тех, с кем ему приходилось работать бок о бок, почувствовать эту особенную атмосферу рабочей суеты и насладиться не самым вкусным кофе из местной кофемашины. И хоть он был рад поболтать с каждым, кто сидел с ним в одной комнате, всё то тепло, которое он чувствовал в обычные, рабочие будни, куда-то исчезло всего лишь из-за одной фразы. Они все, как и Тони, думали, что он сдастся и уволится. Неужели к этому было так много предпосылок? От неловкой ситуации (а Стив был в шаге от того, чтобы начать расспрашивать о причинах сделанным мракоборцами выводов) его спасла Нат. С коробкой под боком она вошла в кухню-каморку, перетягивая всё внимание на себя, и с гордостью сообщила, что не нашла те любовные письма, которые кто-то тайком подкладывал Стиву в стол. Зато она сложила в коробку всё остальное: памятное перо, подаренное матерью, чернильницу в виде головы дракона, изрисованный блокнот и просроченную упаковку успокаивающего настоя. Все остальные бумаги она назвала хламом. Стив пообещал, что непременно разберёт всё это дома. Бартон так и не попался ему на глаза.***
Вынести копии документов из штаба Мракоборцев — задачка не из лёгких. Если, конечно, за неё не берётся Нат. Только из-за её участия в миссии Стив и согласился на эту авантюру. Откуда-то он знал, что Нат может сделать всё как надо, словно она в тайне читала книгу «ТРИНАДЦАТЬ СПОСОБОВ ОБМАНУТЬ КОГО УГОДНО. Учебное пособие». Они стояли возле служебного входа Министерства. Стив держал заветную коробку, из которой выглядывали книги и фотографии, прежде украшавшие его рабочий стол. Его взгляд зацепился за уголок прошлогоднего рождественского снимка, который они использовали в качестве открытки для родственников: Тони сидит на низком, расписном табурете, на его голове надет праздничный колпак, украшенный рождественским узором из чередующихся листьев остролиста и леденцов в виде полосатой трости; от широкой улыбки его глаза сужаются каждый раз, когда трёхлетняя Морган, одетая в любимую серо-зеленую пижаму с узором в виде карикатурных кипящих котлов, обнимет Тони за шею и целует его в щёку; за их спинами мигает ёлка, переливаясь и бросая отблески на глянцевую поверхность праздничного колпака. Это мало походило на семейную открытку, и хоть они оба это понимали, всё равно решили использовать для поздравлений именно этот кадр, как минимум потому что на нём не было Стива, покрытого с головы до ног синяками и ссадинами. И как же они оба жалели об этом поступке после, когда начали получать письма с вопросами о разводе. Несмотря на всю ту нервотрёпку, которую они разгребали после прошлого Рождества, Стив всё ещё любил это фото. Нат закурила, с тоской посмотрев на коробку в руках Стива. Её скучающий взгляд навевал нехорошие мысли. Может, всё вышло не так, как она хотела, а может, её разочаровало содержимое стола Стива. Может, дело было в чём-то другом, в чём-то, что Стиву недоступно и никак его не касается. Он хотел было спросить, как ей удалось провернуть свой трюк, но потом вспомнил про Бартона и понял, что у них есть куда более подходящая тема для беседы. — Почему Бартон уходит? — Стив посмотрел на Нат краем глаза. Её лицо оставалось таким же скучающим. — После того, как твои дружки судачили целый месяц о том провале? — Нат прищурилась. Сигаретный дым кружил вокруг неё, как грозовое облако. — Думают, что раз он глухой, то мало что понимает. — Серьёзно? Не похоже на Бартона. — Его пуффендуйских дух иссяк. К тому же Скотт предложил ему место в своём отделе. — Я удивлен, что он не рассказал нам об этом. — Мне рассказал, — сказала Нат и плотно сжала губы, выражая явное нежелание обсуждать Бартона и его проблемы с работой. Они потоптались на месте ещё с минуту, и Нат косо поглядывала на Стива, разглядывающего свои вещи. Он и сам не осознавал, насколько сильно скучал по каждой книге и фотографии в рамке, по любимому перу с острым наконечником, выпиленным из когтя дракона, и по чернильнице в виде колючей головы хвостороги, так похожей на его застёжку для мантии. А потом из ниоткуда в переходе напротив появился главный мракоборец Мейс в сопровождении своего помощника, имени которого никто и никогда не знал, главным образом потому, что тот чаще отсвечивал тенью и заметить его было сложно. Но в этот раз помощник блистал не хуже своего начальника. В чёрном деловом костюме и шляпе-котелке он вполне мог сойти за обычного жителя Лондона девятнадцатого века. Сам Мейс кутался в отливающую серебром мантию, из-под которой торчали коричневые туфли, явно не предназначенные для длительных прогулок. Мейс одарил Стива секундным, недовольным взглядом, и стало ясно: разговор с Редклифом не задался. Зная манеру Мейса, Роджерс и не удивился. Тот считал, что жестокость и угрозы — лучший рецепт для выбивания показаний. Стив никогда не пытался опровергнуть или растоптать методы Мейса, к тому же иногда такой подход и правда срабатывал, но чем дольше он работал с преступниками и нарушителями, тем больше он убеждался, что одно и то же поведение может по-разному действовать на каждого из них. А уж если учесть тот факт, что Редклиф работал с Вандой, то Мейс, вероятно, был на грани истерики. — Романофф, — фыркнул он, глянув на Нат. — Жду вас через пять минут в моём кабинете. — Как скажете, сэр, — улыбнулась Нат. Кажется, плохое настроение главного мракоборца приводило её в восторг, и она выглядела так, словно Мейс попался в её гениальную, умопомрачительную ловушку.