***
Мадара больше года не захаживал в горячие источники в тридцати километрах от их старого поселения. Его маршрут был одинаков во все времена, не зависимо от его состояния или военного положения. Мадара заходил к Нацуми, она работала на самый крупный бордель и он уже около восьми лет предпочитал проводить время именно с ней, позже забирая её с собой в номер, прилепленный к горячему источнику. Обычно, он часто здесь бывал, но женитьба и дальнейшая нервотрёпка не способствовала его расслаблению, а сейчас у него как раз оставалось пару дней до возвращения в деревню и Мадара решил потратить их наконец-то на себя. — Я скучала, ты давно не захаживал, — Нацуми лежала поперёк на его коленях и листала свиток, который он принёс ей в подарок за долгое отсутствие. — Были мысли, что ты разлюбил меня и бросил на растерзание старой карге! — Нет, я всего лишь женился. Нацуми рассмеялась и перекатилась на спину, её грудь оголилась. Мадара видел, как её кожа покрылась гусиной дрожью и соски встали от холода, поэтому накрыл её одеялом, она развеселилась ещё сильнее. — Ты всё так же галантен. Обычно мои клиенты бьют меня за то, что я прикрываюсь от холода. Она не говорила эти слова с жалостью, просто констатировала факт, этим ему и нравилась Нацуми. Несмотря на то, что родной отец продал её в рабство и ей приходилось зарабатывать на жизнь таким жалким трудом, она никогда не выступала с позиции жертвы и всегда держалась с достоинством. Мадара приходил к выводу, что это передаётся с кровью у Удзумаки, как запечатывающие техники и ядерно медные волосы, именно по ним он в первую встречу и понял выходец какого клана стоял перед ним. — Нацу, у меня вопрос к тебе, — Мадара наклонился к ней и заправил прядь красных волос за ухо. — Если я захочу запечатать в тебя огромного, сильнейшего на всём свете демона, который может в себе нести твой род, ты согласишься? — Хм, — она приподняла руку и отзеркалила его движение, чуть оттягивая волосы назад. — И что мне с этого будет? — Я выкуплю тебя и заберу с собой, в деревню. Дам тебе дом, профессию, полноценную жизнь. Нацуми зависла, Мадара знал на что именно нужно давить. Как бы он сейчас не распинался насколько это опасно и усложняет жизнь, аргументы о свободе, пусть и очень условной, всегда перевесят. По своей сути он просто выкупит её и посадит в клетку побольше, но хотя бы с шансом на хоть какое-то будущее. А ещё ей не придётся больше спать с теми, кого она терпеть не может. — Единственное правило — нам больше нельзя будет проводить вечера вместе, моя жёнушка очень ревнива… — Ах, как жаль, тогда мне придётся отказаться. Нацуми приподнялась и поцеловала его в губы, параллельно закутывая в своих руках. Ему было хорошо с ней, и он даже жалел, что приходится жертвовать их такими дурацкими и неправильными недоотношениями в угоду и выгоде деревни. Но он разделял свои желания и как самой девушке будет лучше, он обрекал её, но в то же время давал каплю надежды. А надежда может вытащить из любой ямы. Или же он заставил себя так думать, непонятно что было хуже. Она прижалась к нему, глубже целуя и проходясь руками по его торсу, несильно царапала кожу и опустилась чуть ниже, кусая шею. — Без отметин, — Мадара схватил её за подбородок и поцеловал ключицу, опускаясь на грудь. — Прости, забываю о твоём новом положении, — Нацуми выгнулась, притягивая его к себе. — Не дай Ками кто-то подумает на неё и решит, что я с ней сплю. Нацуми отлично понимала своё тело, а Мадара за столько лет неплохо его изучил. Она была совсем юной, когда он в первый раз увидел её, да и ему было едва двадцать четыре. В тот день Нацуми исполнялось семнадцать и он был её первым клиентом. Мадара решил с ней не спать, а просто использовал как эскорт в поездке для переговоров, но тогда ещё совсем юная девушка решила, что уж лучше он будет её первым мужчиной, чем жирный торгаш и они переспали. Мадара постарался сделать это галантно, чтобы была иллюзия романтики, а не торговля девственностью. Он не хотел, чтобы ему ещё и девицу на голову скинули, которая член в жизни ни разу не видела, но начальница борделя решила, что этим оказывает большую честь. Правда, не свою, конечно же. После этой истории он хотел выкупить её или, на худой конец, выкрасть, чтобы она вернулась обратно в свой клан. Да он даже готов был благородно взять её в жёны, но тогда ещё живой отец на его инициативу закинул его в мангёке и Мадара потом еще неделю валялся в бреду. После этой истории его отбило напрочь от такой инициативы, благо не успел ничего пообещать девушке, корил бы себя всю жизнь. — Она такая страшная? — Нацуми уложила Мадару на футон и села сверху, сбрасывая одеяло. — Лучше бы она была просто страшной женой, — он схватил её за бёдра и сильнее прижал, ведя вперед и сразу же назад. — А не демоном в женском обличье. — Так это ты её хочешь в меня запечатать? — Нацуми театрально закрыла рот ладонями и вскинула брови вверх. Мадара рассмеялся и повалил её с себя на расправленные одеяла, нависая сверху. Длинные волосы Нацу рассыпались по всей поверхности, она шкодливо улыбалась, её всегда чуть влажные глаза блестели и огни свечей отражались в них. Мадара мог сказать, что любил её, и за столько лет его привязанность к ней росла. Он хотел, чтобы она согласилась. Ему будет неприятно видеть, как она, наконец, найдёт себе нормального мужчину, устроит свой быт и может быть родит детей, а он также будет гнить в болоте и одиночестве вместе с Тобирамой. Но ей так будет лучше, а это главное. Ну либо он так себя утешал, чтобы оставить совесть в покое и не думать как ей будет житься с девятихвостым, если, конечно, его задумка воплотится в жизнь. Она была живой, полной красок и статно высокой — полная противоположность его жены. Он целовал её, хотел напиться жизнью, впечатать в себя навеки этот образ и забыться в нём. Жаль не она была на месте Тобирамы, он бы хотел создать семью с Нацу и представления об этом убивали его. В деревне, за те месяцы совместной жизни, он привык к ней, ненавидел, но мысль о ней больше не была невыносимой. А, вдохнув свободы за те три месяца отсутствия, он понял, насколько же сильным был его самообман. Мадара не хотел возвращаться к ней, жить с ней и видеть её лицо каждый новый день. Они были женаты уже больше полугода, страшно представить как быстро прошло время. Поэтому он, как жаждущий странник, пытался насытиться такой яркой, пылающей и живой энергией, чтобы ему хватило хоть на небольшое количество времени. Нацуми выгибалась под ним, он целовал её красивую грудь, гладил ровный стан и сильнее вдалбливался в самое нутро, как она сама любит. — Мадара, сильнее…я… Нацу двигалась навстречу, её зрачки полностью закрыли синюю радужку, Мадара любил смотреть ей в глаза, сильнее хватая за волосы. Он перевернул её на бок и сбавил темп, целуя вдоль шеи и поглаживая грудь, входя медленными, глубокими толчками. Ему хотелось заполнить её до основания, прижать со всей силы и остаться с ней здесь, на этом самом разложенном футоне. Мадара за столько лет так и не стал чёрствым человеком, его сердце всегда было открыто и он много кого искренне любит. Все его враги бы пришли в восторг, узнай они сколько на самом деле важных людей в его жизни. Мадара охотно впускал в себя это чувство, но никогда не давал приблизиться к себе, потому что всегда помнил последствия. Он знал, что Нацу сама была к нему не равнодушна и в её распахнутых, жаждущих его любви глазах, он всегда видел море благодарности за саму возможность испытывать что-то в этом ужасном месте. Они закончили, когда была уже глубокая ночь и Мадара решил воспользоваться прямым предназначением места, где они находились. Нацуми завернулась в полотенце и последовала за ним, но как только за поворотом оказался источник с густым, пряным паром, сразу все сбросила с себя и нырнула в воду. Он последовал её примеру. Они сидели у бортиков, Мадара откинул голову назад и ему сразу пришло на ум воспоминание о ванне с Тобирамой и как она с помощью футона заставляла воду кипеть. — Знаешь, я лет восемь ждала, что ты мне предложишь уйти с тобой, — Нацуми приблизилась и обхватила его торс руками. — Правда думала, что предложишь просто так, без условий. — Знаю, Нацу, — он обнял её в ответ и положил свою голову ей на макушку. — Но я был не в том положении. А ещё в нём на вечность осталась прошивка отца, и обойти её он смог только сейчас и то, при определённых условиях. Ведь выкуп был нужен для дела, а не для прихоти. — Что ты решила? Знай, нести демона в себе, особенно такого жестокого, далеко не самая лучшая участь. Она опустила голову, Мадара не видел её лица, но очень хотел посмотреть какую эмоцию она испытывает в этот момент. Согласие Нацуми означал конец для них, он не имел права бегать к ней, имея жену дома, да и сейчас не мог, но она нужна была как сосуд, а устоять перед ней он не в силах. — Я согласна. Нацу крепче сжала его, Мадара стал гладить её голову. Она правильно поступала. Они отдохнут в этом номере еще сутки и следующим утром выдвинутся в Коноху, пора было возвращаться домой.***
Нацу шла подле него, но не слишком близко, в деревне их отношение друг к другу не должны никак прослеживаться. За три месяца Коноха мало чем поменялась, но одно изменение бросалось в глаза по дороге в резиденцию — гражданских стало чуть больше. Он не знал, что Тобирама предприняла ради этого, учитывая, как неохотно люди хотели поселяться в деревне наёмников, но такое решение сразу благоприятно повлияло на инфраструктуру. Мадара видел, что вокруг строятся маленькие магазинчики и забегаловки с различной кухней. Деревня потихоньку облагораживалась. Нацуми с открытым ртом наблюдала за бегающими по крышам малых застроек детьми, но он её поторапливал, не хотел столкнуться в резиденции с Тобирамой, а сейчас как раз начиналась её смена, поэтому Мадара несся как мог, чтобы успеть до её прибытия. Жаль нельзя было понести на себе Нацуми, это многое бы упростило. Минут через пятнадцать они дошли и Мадара прямиком, впервые поднимаясь по лестнице, а не прыгая в окно, ворвался в кабинет к Хашираме. — Чёрт. — Здравствуй, любимый муж. Хаширамы вообще в кабинете не было, вместо него восседала на стуле любовь всей его жизни и с серьезным лицом перебирала бумаги на столе, даже не поднимая на него взгляда. Какого чёрта он решил не проверить где она находится заранее. Мадара не знал, видимо слишком надеялся на давно вызубренное расписание её местоположения. — Здравствуйте. Зато на Нацуми Тобирама подняла глаза моментально. — Что у нас в деревне делает несогласованная чистокровная Удзумаки? — Она сосуд для девятихвостого, думаю Хитоши уже рассказал о моей затее. Хьюга должен был вернуться в деревню на пару дней раньше него и он не верил, что тот ничего не доложил его жёнушке. Тобирама встала со стола и быстрым шагом подошла к Нацу, рассматривая её. — Удзумаки на дороге не валяются, а сам клан бы не отдал её тебе, — теперь Тобирама подошла уже к нему, скрестив руки на груди. — Поэтому здесь два варианта. Ты выкупил её у борделя или ты выкупил её у контрабандиста. Оба варианта плохи, потому что она либо эскортница, либо выкраденное официальное лицо. Мадара видел, что от такого напора Нацу вся сжалась, ближе прижимаясь к стене. Ему хотелось подойти обнять её, что он и собирался сделать, но Тобирама опередила его, подойдя к ней раньше. Она погладила её по щеке, что немного комично смотрелось, учитывая насколько Тобирама была ниже ростом по сравнению с Нацуми. Это был успокаивающий жест, она прекрасно видела, что той не комфортно и попыталась сгладить своё резкое поведение. Он не ожидал от неё таких действий, хотя ему уже стоило бы привыкнуть, что не по-людски ведёт себя она только с ним. Тобирама тяжело выдохнула. — Подними край кофты, — Нацу послушно подняла, оголяя низ живота. — Ничего, я сведу, никто никогда не узнает. — Спасибо вам. У всех эскортниц была кандзи, обозначающая принадлежность к борделю, которую девушки носили до конца жизни, не имея возможности её свести, но Тобирама, думалось ему, справится с такой несложной задачей. — Садись на татами, — она указала в угол кабинета, который использовался для отдыха. Нацуми пошла, а Тобирама повернулась в его сторону и рукой также указала на место, куда ему нужно было сесть. Она стала заваривать чай, как в её духе, раздражение стало подниматься в нем, а он видел её от силы пару минут с перерывом в три месяца. Но чай бы сейчас не помешал, он устал и хотел пить, а легкий ветер из окна приятно дул в его лицо. Да и чай, скорее всего, был от Хьюги, а он знает толк в этом напитке. За три месяца убедился. Тобирама поставила чаши и разлила в них напиток. — Поднимай снова. Нацуми подчинилась, он видел, что ей было страшно, поэтому сжал её плечо, чтобы хоть как-то дать ей почувствовать свою причастность. Тобирама приблизилась, и он увидел, как она высвобождает чакру в ладонях. Мадара не любил ощущать водную вязкость, хоть её стихия и успокаивала каналы, приводя их в порядок. Она вообще не любила пользоваться чакрой без надобности и всегда её скрывала, поэтому каждый раз чувствовать её было в новинку. Тобирама стала складывать печати, он многие не знал, выхватывал из быстрого потока только кандзи земли. Следующим действием она стала рисовать иероглифы на месте татуировки, зелёные нити развивались по краям живота. Нацуми кривилась, но не издавала ни звука, Тобирама быстрыми движениями ещё раз прошлась по печати и закрыла её, татуировка медленно стала принимать цвет кожи. Его удивило как много на такое действие потребовалось чакры, у Тобирамы сразу истекла большая доля резерва. — Всё, но наша проблема остаётся. Если я догадалась за пару минут, то и остальным труда не потребуется. Она была права, бесследное появление Нацуми не пройдет. Она из знаменитого клана, да и у самого Хокаге жена была из той же семьи. — И что ты предлагаешь, — Мадара отпил чай. Да, Хьюговский. — Раз подняла тему, значит уже решила вопрос. Он думал уже об этом и не смог придумать никакого нормального решения, как бы ему беспрепятственно оставить Нацу в деревне. Но Тобирама уже озвучила вопрос, а это значило только то, что она уже придумала. Эта женщина рот не открывает, если не знает как решить проблему, что бывает очень редко. — У нас есть один вариант и он железный, — она протянула Нацуми чай, та взяла. — Пей, он тебя успокоит. — Придётся к Удзумаки ехать, искать родственников? Это был бы неудобный вариант. — Нет, мы просто объявим, что она двоюродная сестра Мито. — Но это же неправда… — Нацу отложила чай, она не любила ложь. — Теперь правда. Я предоставлю на выбор нескольких сыновей глав клана, если тебе кто-нибудь из них понравится, то я выдам тебя замуж, это будет честь для них. Но если вдруг все будут неприятны, я не буду заставлять тебя делать это. Пока будешь жить у Хаширамы. Нацу придётся врать и делать это всю жизнь. Вариант был очень хороший и отвратительный по своей сути, но Тобирама не шугалась играть нечестно. Мадара не был уверен, что она на него согласится, но он недооценил степень её ненависти к своей жизни. Девушка прошлась по теперь уже чистому животу, и по взгляду он понял, что она согласна даже на такое, ей теперь некуда было податься. Тобирама создала клона. — Мой клон проведёт тебя к брату и всё скажет, ступай. Нацу расширила глаза и уставилась на него. — Не бойся, это просто техника. Девушка вышла за дверь и они остались с Тобирамой вдвоём. Ему сложно было описать чувства, которые он сейчас испытывал, смотря ей в глаза. Она не изменилась, да и было бы странно поменяйся она до неузнаваемости за три месяца его отсутствия. Волосы снова были уложены в резинки с бубенцами, взгляд холодный, спина прямая, никаких лишних движений, никакой жизни. — Знаешь, — начала она разговор. — Это очень дурацкая затея, даже для тебя. Мало того, что ты привёл свою любовницу в нашу деревню, так ты ещё решил сделать бедную девушку сосудом для зверя, который нам ни сдался. — Это сильнейшее чудище, — возразил Мадара. — Он обладает неиссякаемым потоком чакры. — У нас таких чудища в деревне уже два, куда тебе третье. Он решил отпить чая, чтобы не начать ругаться, она последовала его примеру. Девятихвостый был козырной инвестицией на будущее и это железобетонный факт, такое наследие поможет деревне выжить без их прямого участия. Но миссия была опасной и требовала очень много ресурсов, от него и, к его несчастью, ещё больше ресурсов от Тобирамы. — Не бубни, ты не хуже меня знаешь, зачем он нам нужен. Я уже всё обговорил в письмах с Хаширамой. Она была недовольна, и он научился определять её нервозное состояние по дёргавшейся верхней губе. Всё это значило, что Хаширама снова не посвящал её в их дела. — И что же вы решили, — с сарказмом проговорила она. — Мы решили, что я и ты, вместе с Нацу, через неделю выдвигаемся на поимку и запечатывание зверя. Все дела клана, раз оба его главы будут отсутствовать, передадим Соре. Для всех у нас с тобой свадебное путешествие. Тобирама даже не сразу сообразила, что ответить, она была удивлена его решениям, чаша звонко стукнулась об татами. — Больше чем через пол года после свадьбы. — Страсть не дремлет. Мадара бы себе скорее гвоздь под ноготь втолкал бы, но что не сделаешь ради общего дела. — Это может занять год. — Месяц от силы. Я знаю где он прячется, и от тебя мне нужна запечатывающая техника, чтобы посадить зверька на цепь. Тобирама, даже при наличии живой Удзумаки у них в деревне, была гением печатей, с ней не мог сравниться никто, и только она бы смогла впихнуть такую огромную и сильную штуковину в другого человека. Главное, чтобы его гены были сильны, а он сам вынослив. Его шаринган поможет обездвижить, а от Нацу требуется просто смирно лежать. — Ты не можешь отказаться, — добил он. — Это уже решённый вопрос. Мадара так и видел, как она сегодня вместо его дома идёт к Хашираме и ест его мозг добрые часы подряд, не забывая давить на совесть и причитать каждую секунду. Он так искренне думал, но Тобирама после их свадьбы вообще не шла ни на какой конфликт с братом, по большей части сводя их общение к минимуму. — Мне нужно дней десять на составление печати, не меньше. Иначе её просто расплющит. — Хорошо, выдвигаемся через десять дней. Мадара встал, ему не хотелось больше здесь сидеть. Всю важную информацию он уже донёс, незачем было себя мучить сильнее находясь около неё. — Ты обещал детям научить их ходить по деревьям, — Тобирама встала и прошла к себе за рабочий стол, беря новые бумаги в руки. — Будет чем заняться десять дней. Кагами даже пару раз спрашивал куда ты делся. — Потерял любимую игрушку для травли? — Хотел что-то опробовать на тебе, но мне так и не сказал. Любимое развлечение Кагами, после его вечных обзывательств, было портить ему настроение своими шутками и надругательством над его волосами, Мадара напрягся. Тобирама посмотрела на него, долго думая что-то сказать и в итоге решилась. — Он скучал, навести его. Мадара почувствовал, как тепло медленно поднималось от желудка до глотки и ему стало так хорошо. Оказалось и от Тобирамы можно было услышать приятные для себя вещи. — Хорошо. Он вышел, настроение стало лучше, хотелось бегать и есть. Мадара решил взять Кагами и покормить его в забегаловке с ужасно сладкими данго, как он сам любил.