Меняются роли, сменяются болью

      Олеся в который раз пошатнулась на дико неудобных шпильках и только сильная рука на талии и крепкое мужское плечо не дало ей рухнуть прямо посреди зала. Облегающее красное платье сильно сокращало круг возможных движений девушки, а полное отсутствие оружия, не считая ножа в сумочке, добивало Уму. Ещё и обручальное кольцо, выбранное в спешке и такое неудобное из-за большого размера, норовило соскочить с пальца Умановой. Кочуя от одного полотна с именитым автором к другому, Олеся поймала себя на мысли, что они здесь не более чем такое же красивое украшение, как переливающиеся блеском хрусталя люстры. — На нас все смотрят со всех сторон… — поморщилась Уманова, сохраняя на лице благосклонную улыбку. — И все мне завидуют! — отшутился Опер, подводя свою спутницу к следующей картине. — Вот ты прямо от радости светишься… — ехидно ответила Ума, явно не разделяя весёлого настроя коллеги. — Не спрашивай, зачем унылой думой Среди забав я часто омрачен, Зачем на все подъемлю взор угрюмый, Зачем не мил мне сладкой жизни сон… — с выражением, но всё также на пониженных тонах прочитал Игорь. — Как тебе вон тот, который стоит около копии Айвазовского? Олеся подхватила Игоря под руку, чтобы держать равновесие на каблуках было легче. Следить одновременно за всеми гостями открытия картинной галереи было сложнее, чем казалось по началу. Уманова бы сейчас не отказалось от привычной камуфляжной формы, снайперской винтовки и хорошей крыши напротив, но Бизон был непреклонен — Нерпы работали внутри здания, люди полковника обеспечивали безопасность снаружи. Олесе даже не хотелось думать, как именно Тарасов говорил с полковником, что тот одобрил такой расклад. Сами Борис и Копылов находились здесь же и проявляли чудеса тактичности друг к другу, не показывая не единой негативной эмоции. Пока Тарасов не скрылся из виду в следующем зале, Олеся то и дело поглядывала на него в лёгком любовании. Сегодня они все выглядели совсем как нормальные люди, более того как публика высшего света. Бизон, Опер и Тигр были облачены в костюмы под стать мероприятию, а Ума в первые за долгое время надела платье. — Не думаю, — наконец ответила Олеся, возвращаясь из мыслей в реальность. Никитин останавливался у каждой картины и задумчиво вглядывался в изображенный на ней сюжет. Ума же ничего не понимала в искусстве, возможно из-за минимума своего образования, но трудностей из-за этого никогда не испытывала. Олесю больше привлекало другое искусство, связанное с оружием, у которого, по мнению девушки, тоже была определённая эстетика. Оценить действительно хорошее оружие — сложное дело даже для эксперта в этой области. Каждый пистолет не похож на предыдущие, хоть одинаково с ними холодит металлом, но история каждой пули выпущенной из гладкого ствола отличается от других. Оружие не врёт — в этом оно лучше людей. Ещё одно искусство — что Ума освоила в совершенстве — притворяться. Скрываться за масками, врать при необходимости, смеяться, когда внутри всё кричит от боли, это, определённо, пласт культуры, на котором всегда держалось общество. Потому что показать другому человеку, кто ты есть на самом деле, значит дать слабину. Олеся не любила быть слабой или беспомощной, поэтому в последнее время всё чаще и чаще отстранялась от близких людей. Может быть из-за этого она стала лёгкой мишенью для Кравцова, который за версту чуял страх. Штабные интриги в Мурманске казались такими далёкими, но и здесь таких же «тайн Букингемского дворца» было много, что голова начинала болеть.       Мимо прошёл Савельев, останавливаясь в центре зала у стенда, где висел чей-то портрет. В темно-лазурном костюме и с бокалом шампанского в руке Паша представлял разительный контраст с собой обыденным в военной форме и автоматом наперевес. Конечно же, у такого видного мужчины, ещё и без обручального кольца на пальце, не было отбоя от флиртующих девушек, так и норовящих подобраться поближе. Когда к Тигру подошла блондинка, кокетливо уверяя мужчину, что «если мы с вами не познакомимся, случится нечто страшное!», Уманова просто ничего не почувствовала, более того даже мысленно обругала себя за столь долгий взгляд в сторону коллеги, ведь это могло дать идеальной картине незнакомцев брешь. — Аккуратнее! — предупредил Никитин, уводя под руку свою фиктивную жену от столкновения с незнакомым мужчиной. — Извините, — кокетливо улыбнулась Олеся гостю и сделала вид, что её внимание увлекла очередная картина. — Как-то здесь слишком спокойно, чтобы что-то замышлялось. — Опер прошептал, отвлекая девушку от наблюдения за людьми. — Даже, если это очередная деза, надо всё точно проверить! — серьёзно ответила Ума. Взгляд Умановой наткнулся на Копылова, нервно смотрящего на наручные часы, пока Бизона рядом не было. Полковник нервничал и это становилось заметнее с каждой минутой, что он проводил у края зала с портретами. Девушке не слишком-то понравились выводы, которые один за одним строились в её голове. Олеся непременно сообщила бы напарнику об этой странности, если бы её внимание не привлекло знакомое до дрожи в ногах лицо. Перемена в образе недавнего знакомого, которого Ума уже успела забыть, была кардинально, но в своём зрении и памяти девушка не сомневалась. Ещё недавно непросыхающий алкоголик сейчас был одет довольно прилично и соль уже явно не искал. Мужчина, неестественно дёрнув шеей, направился в другой зал и пересёк его насквозь. — Милый, — промурлыкала Уманова, склоняясь к самому уху спутника. — я сейчас! Только носик припудрю! Превозмогая всю непривычность каблуков, Олеся поспешила к выходу из зала, буквально чувствуя на себе удивлённый взгляд Никитина. Делать вид, что ты идёшь по своим делам, а не преследуешь подозрительного мужчину в светло-серой рубашке, было не слишком-то просто. Наконец он сделал поворот по светло выкрашенному коридору, где согласно схеме, которую Нерпы зазубрили почти полностью, располагались туалеты. Выждав некоторое время, Ума медленно пошла по коридору, проклиная цокот каблуков за то, что своё приближение теперь скрыть было весьма проблематично. — Но их просто не было вчера ночью! — спорил мужской голос, от которого всё у Олеси внутри похолодело. Чтобы остаться на ногах, девушка ухватилась за стену, мысленно приводя чувства в порядок. Теперь не было ни малейшего сомнения в том, что ночным гостем всё это время был один и тот же человек. Когда они только приехали, он выходил на разведку, когда Уманова осталась в своей комнате одна — перешёл к активным действиям, чтобы узнать хоть какую-то информацию. Девушка, стараясь не издавать лишних шорохов, достала из сумочки телефон и включила диктофонную запись. На удивление в коридоре кроме неё никого не было, видимо все посетители открытия слушали обещанную речь уважаемого мецената, на деньги которого и была построена эта галерея. Сейчас такое затишье Уме было только на руку, главное не выдать себя неосторожным движением или громким звуком. — Бред! — прервал собеседника ещё более знакомый голос, и Олеся могла просто поклясться, что это голос полковника. — И где же они по-твоему ночевали? — Понятия не имею, но явно не в общежитии! Может и на земле спали, мне откуда знать! — огрызнулся незнакомый мужчина. — Действительно, откуда тебе знать! Ты даже с самой простой задачей не справился! — злобно выплеснул Копылов. — Что может быть легче, чем пробраться ночью к их девке в комнату и всё узнать? Ты даже это умудрился запороть! На кой черт ты мне нужен такой бесполезный?! Опасения Умановой подтвердились яркими красками и, к счастью, писались на запись, иначе шансов доказать то, что она сейчас слышала, было бы не так много. Стоя за углом от потенциальных противников, Олеся чувствовала себя беззащитнее чем, если бы находилась на открытом пространстве. Нервы были натянуты до предела, ведь один неосторожный шаг и этот водопад доказательств против самого себя мог иссохнуть в мгновение ока. — Если я такой бесполезный, на кой черт нужно было тащить меня сюда? — незнакомец раззадорился не на шутку. — Чтобы… — начал было полковник, но тут же умолк, услышав шум. Ума тоже услышала едва слышное телефонное уведомление прежде, чем поняла — это был её собственный телефон. Девушка про себя обругала того, кому так не вовремя понадобилась. На дисплее отобразилось то пришедшее сообщение от Опера «Ты скоро?». Замерев, Олеся хотела бы стать со стеной одним целым, лишь бы её ничего больше не выдало. Видимо опасность разоблачения миновала, но мужчины не теряли бдительность, сохраняя молчание. Пальцы в напряжении крутили обручальное кольцо — такой непривычный для Умановой аксессуар их прикрытия, выданный по строгой расписке. Словно в насмешку над непростой ситуацией телефон девушки издал ещё один сигнал, и Ума кинула мимолетный взгляд на загоревшийся экран. «Речь началась, все уже в зале. Где ты?». Олеся подавила в себе ироничную мысль, что она там, где всегда — по уши в неприятностях. — Хвост привёл, гнида? Сдать меня захотел?! — сквозь зубы процедил Копылов, но этого шёпота хватило, чтобы Олеся услышала. Отступать было поздно, да и собственно некуда, забежать за поворот коридора девушка всё равно бы не успела. Ума молниеносным движением вернула телефон в сумочку, одновременно с этим оглядываясь в поисках любого средства для обороны. Рядом оказался только лишь кричаще красный огнетушитель, оставленный здесь, по всей видимости, на случай чрезвычайной ситуации. Решив, что сложившаяся ситуация именно такая, Уманова взяла его в руки аккурат в нужный момент, когда из дверного проёма показался полковник. Недолго думая, вернее совсем не думая, Олеся моментально ударила его по голове. — Твою мать! — тут же отозвался мужчина, хватаясь за голову. Руки Умы ослабли и перестали держать своеобразное оружие, которое тут же упало, разбивая под собой плитку. Копылов на некоторое время был выведен из строя, но тут же на «арене» появился новый соперник. В сотый раз Уманова бросила проклятье на приказ об отсутствии оружия, сейчас она бы не отказалась от ножа, который бы уравнял силы. — Давно не виделись… — кисло заметил мужчина. В руке оппонента блеснуло лезвие, и он сделал первый выпад, кидаясь на девушку как зверь. Даже при всём неудобстве платья Олесе удалось уйти от разрезающего воздух удара, и девушка попробовала выбить орудие из его рук. Однако враг оказался проворнее и, переместившись к Уме сзади, приставил нож к её шеи, лишая возможности сделать какой-либо маневр. — Ты проиграла! — самодовольно прошептал мужчина, аккуратно прижимая холодное лезвие к нежной коже. — А теперь расскажи, что ты… Договорить бандит не успел, потому что раздался глухой звук удара и он упал на плиточный пол, едва не завалив с собой Уманову. Олеся перевела дыхание, смотря на обездвиженных мужчин, а потом обернулась на своего спасителя, подоспевшего так кстати. — Кажется, я вовремя… — резюмировал своё появление Игорь. — Ты как? — Сойдёт. — кивнула Ума, махнув рукой. — Надо бы Бизона попросить, чтобы огнетушители внёс в наш комплект вооружений, полезная штука оказывается! — засмеялся Никитин, ободряюще хлопая девушку по плечу. ***       Вся вшивая преступная сеть Копылова распространилась не только в рамках местного контртеррористического управления, но и успела запустить корни в полицию и некоторые другие ведомства региона. Чтобы преступлениям, среди которых были серьёзные вроде заказных убийств и организации терактов, была дана беспристрастная правовая оценка, Нерпам пришлось прибегнуть к помощи местной военной прокуратуры, где ставленников бывшего полковника не обнаружилось. Сам же Виктор Федорович, потеряв свою улыбочку и понимая настоящее положение дел, быстро разговорился в нужном для следователя ключе: и заказчиков планируемых им террористических актов сдал, и координаты поставщиков взрывчатки дал, и рассказал даже о плане «морального слома» (как он сам выразился) Нерп, путем предоставления им самых худших условий (это при том, что в его распоряжении имелись вполне человеческие!) и постоянных вылазок в места, не имеющих ничего общего с бандформированиями. Рассказал и о том, как подослал своего человека сначала в своеобразную разведку, а потом чтобы напугать девчонку, которая по стечению обстоятельств очень выгодно осталась одна. Пояснил, что таким образом он хотел узнать не связан ли кратковременный визит генерал-майора с его незаконной деятельностью. Вообще под серьезным напором Бизона, а потом и военного следователя Копылов полностью раскрыл все свои карты. Местную структуру, противодействующую терроризму, ждала полная реорганизация на всех уровнях. «Ниточки», ведущие к существующим бандам террористов, уже были взяты на карандаш военными. Многое ещё предстояло сделать, но главные изменения уже произошли. Загноившаяся рана была очищена и теперь ей предстояло долго заживать. Итого, материалов дела в конечном счёте выйдет не один том и к ним, конечно же, будет присовокуплена диктофонная запись, сделанная старшим лейтенантом Умановой в туалете картинной галереи…       Контр-адмирал Булатов был на редкость красноречив в выражениях при характеристике Копылова, после того как выслушал не менее красочный доклад Бизона. Группа Нерпа собралась в отдельном кабинете местного КТЦ и была на прямом соединении с холодным и только начинающим оттаивать Мурманском. — Вот когда молодцы, тогда молодцы! И похвалить лишний раз можно! Хорошо сработали. — гордо изрёк Батя, улыбаясь с экрана КПК. — А старшему лейтенанту Умановой объявляю отдельную благодарность, к сожалению, только устную. Я наслышан о твоих приключениях и подвигах. — Служу России! — громко отозвалась Олеся, отчего стоявший рядом Савельев поморщился из-за того, что девушка воскликнула ему на ухо. — Ждём вас, возвращайтесь! — тепло отозвалась Кошкина, появляясь на экране позади контр-адмирала. — А у вас там как, весна? — смеясь, поинтересовался Тарасов. — А то я думаю, может мне здесь остаться. — Давным-давно весна, Бизончик! — широко улыбнулась Рита. — Капель, мартовские коты и только вас не хватает, мои дорогие! Все террористы по вам жутко скучают! — Весна, весна, пора любви, Как тяжко мне твое явленье, Какое томное волненье В моей душе, в моей крови… — красочно продекламировал Никитин, обращая на себя всеобщее внимание. — Опер, наряд хочешь? — недовольно поинтересовался у него командир, едва скрывая накатившую из ниоткуда злобу, и поспешил спросить, пока начальство на связи. — Кстати о мартовских котах, а где наш Кот и Дана? — Это, брат, мы сами не в курсе! — усмехаясь, пожал плечами Иван Михайлович. — Пригов толком ничего не объяснил, сказал только, что дело чрезвычайной важности. — А у него других и не бывает… — хмыкнул Борис, качая головой. — Вернёт он тебе твоих бойцов, вернёт! — в тон ему заверила Багира. — Аккурат к совместным учениям, а может и ещё раньше! — Добро! До связи. — попрощался Тарасов, отключившись от сеанса видеосвязи. Тигр, Опер и Ума довольно выдохнули, то, что обошлось без выговоров не могло не радовать группу. Сочтя работу на сегодня заключенной, Бизон объявил оставшуюся часть дня отдыхом, с условием что группа будет на связи на случай ЧП. Всеобщим решением было поесть в небольшом кафе с вывеской, заманчиво обещавшей 15 блюд национальной кухни.       Несмотря на успешно законченную операцию, за столиком Нерп царила тишина, нарушаемая лишь звуком посуды. В сгустившихся красках Олеся чувствовала свою вину. Воспоминания о вчерашнем вечере больно въедались под корку мозга, и Уманова точно не знала, зачем она вообще поцеловала Пашу, возможно повлияла спокойная атмосфера, в которой Нерпы оказались впервые с приезда, возможно слишком злилась на Бориса. Находиться в одной комнате с группой Уме становилось всё сложнее, потому что атмосфера неуловимо сгущалась грозовыми облаками. Напряжённую тишину всё чаще приходилось разряжать Игорю, который терялся в догадках. Савельев неправдоподобно светился от радости, а Борис наоборот был мрачнее тучи — всё это заставляло Олесю продолжать заниматься самокопанием и снова и снова винить себя в своей несдержанности. Каждый раз, когда чувства брали над Умановой верх, она всегда жалела о боли, которую причиняла всем остальным. Так было и будет, пока Олеся не научится контролировать свои эмоции и думать прежде чем совершать поступки, которые потом отразятся на других людях.       Телефон Умановой дал о себе знать громким рингтоном и незамедлительно начал вибрировать в кармане, привлекая внимание мужчин. Девушка достала смартфон из джинсов и обратился внимание на звонившего абонента. Звонил, конечно же, Кравцов, кому же ещё нужно беспокоить её, когда все они более-менее выдохнули после задания. Сказав остальным, что сейчас вернётся, Олеся вышла из кафе, отвечая на звонок. — Товарищ подполковник, мне сейчас не до вас! Я работаю! У меня командировка! — словно выплевывая каждое слово, чеканила Уманова. — Я прекрасно помню вашу просьбу. Ума вкладывала максимально много негатива в свои слова, пытаясь на уровне интонаций показать собеседнику, насколько он противен ей. На удивление Кравцов отвечал очень спокойно, с присущим ему злым холодом в тоне. Олеся думала, что ещё хуже стать просто не могло, но и здесь её ждал сюрприз. Всё становилось серьёзнее с каждым произнесённым словом и чем дольше девушка разговаривала по телефону, тем более очевидная картинка складывалась в голове у невольного свидетеля. Уманова недовольно вздохнула, попрощавшись, и завершила вызов. — Подполковник? — поинтересовался мужской голос за спиной. — Не Кравцов ли? У Олеси, которая узнала обладателя голоса, по телу прошла нервная дрожь, а в голове смешались все мысли. Ума резко обернулась, увидев мужчину, стоявшего в категоричной позе — руки были скрещены на груди, каждый мускул тела был напряжен в ожидании её ответа, а лицо было серьёзным и в то же время изучало девушку. От однозначности ситуации хотелось лезть на стену. Предательница. 13 букв и тонна осуждения. — Я могу всё объяснить… — тихо ответила Уманова, опуская руки.