In aeternum

Астрономическая башня была одним из самых тихих мест всего Хогвартса, которое ещё не облюбовали парочки, потому что она находилась чёрт знает на какой высоте от земли, и тащиться туда было довольно неплохой тренировкой. Так что ученики предпочитали туда не соваться и выбирали более приземлённые места. Но только не Драко. Он обожал высоту. И тишину. Весьма ироничное сочетание, ведь он слизеринец, а змеи предпочитают землю. Но это не помешало ему действительно любить это место. Драко стоял, облокотившись о перила и подставляя холодному ветру идеально очерченные черты лица, и хотел задохнуться. Эмоции переполняли его, и он искренне молился на ветер, чтобы тот сделал воздух ещё холоднее, чтобы им стало невозможно дышать. Но этого не происходило. Сзади послышались шаги, и Драко прекрасно знал кто это. Он обернулся и увидел перед собой точеную фигуру своего отца. — Здравствуй, сын, — проговорил Люциус Малфой деловым тоном, с которым он общался со всеми своими знакомыми, когда решал очередные важные дела. Драко просто посмотрел в глаза отца. Внутри него всё горело желанием спалить всю астрономическую башню к чертям, разобрать по кирпичикам замок, потому что иначе это отчаяние сожжет изнутри, не оставляя даже костей, чтобы сохранить что-то наподобие опоры, однако он просто стоял и смотрел. Эмоции не помогут. Выплеснув их, не станет лучше, боль не уменьшиться, и тратить на это силы бессмысленно. Они ничего не смогут исправить. И всё, что остаётся — это гореть изнутри и тонуть в оставшемся прахе. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, и даже знаю почему. Но тебе просто ничего не остаётся, — сказал Люциус всё тем же ледяным тоном и подошёл чуть ближе к Драко. — Почему ты не дал мне выбора? — сорвался с губ единственный вопрос, который хотелось задать своему отцу, не обращая внимания на то, что тот говорит. Единственный вопрос, на который так необходимо было услышать ответ. — У тебя его никогда и не было, — спокойно ответил Люциус. Драко зло ухмыльнулся и что есть силы пнул стоящую рядом несчастную табуретку, которая отлетела в сторону, нарушая привычную тишину и заглушая шум ветра. Конечно, выбора у него не было. Когда это вообще он у него был? Драко миллион раз хотелось сбежать из дома, и ему было плевать на положение отца в обществе, на богатство и влияние его семьи. И он сбегал, жил отшельником, вполне неплохо самостоятельно зарабатывая себе на хлеб. Но ему приходилось возвращаться. — Позволь мне показать тебе, — неожиданно теплым голосом сказал Малфой-старший. Драко слышал эту интонацию в его голосе лишь однажды, когда чуть не умерла его мать. — Ты серьезно думаешь, что я буду тебя слушать? — усмехнулся Драко и посмотрел на отца остекленевшими от боли и горечи глазами. Ему было плевать на то, что ему с помощью легиллеменции покажет отец. Уже ничто не способно исправить ситуацию. Он будущий пожиратель смерти и это не изменить. — Я не прошу у тебя прощения, Драко. Я не хочу, чтобы ты прощал меня, — сказал Люциус и подошёл вплотную к сыну, — Просто позволь сказать тебе правду. Драко снова посмотрел в глаза отца. В них не было фирменного Малфоевского оттенка. Драко не был уверен, что после этой самой «правды» у него останутся силы, но всё же позволил отцу включить картинки в его голове. Он стоял в старой комнате с обшарпанными стенами. У дальней стены горел камин, тускло освещавший старое кресло и выцветший ковёр перед ним. В центре комнаты стоял отец с каменным выражением лица. Как экспонат музея «Виктория и Альберта», который охраняют сильнее остальных. Драко подошёл ближе и увидел огромную змею, лениво развалившуюся вокруг кресла. — Люциус, как приятно встречать старых друзей, — сказал знакомый, точно уже не человеческий голос, ведь у людей не бывает настолько могильно-ледяного голоса. Отец даже не моргнул. Драко усмехнулся: как же это похоже на Малфоев. Кресло повернулось, и лунный свет осветил сидящего на нём. Драко понимал, кто был перед ним, но не был готов увидеть это. Скрюченное, сморщенное, невероятно тощее тело размером с младенца восседало на грязно-бордовом, выеденным молью бархате. Отец перевёл взгляд, и в его глазах не промелькнуло даже капли ужаса. Ничего. Они ничего не выражали. Драко отвернул голову и уставился на камин, по-прежнему слабо мерцавший в гнетущем мраке помещения. — Для меня честь снова видеть вас, Тёмный Лорд, — произнёс Люциус довольно живым, по сравнению с его глазами тоном, и поклонился. Существо жутко пошевелилось и повернуло голову к камину. — Нагайна, ты слышала? Мы наконец-то встретили наших сторонников, — проговорил Лорд Воландеморт, обращаясь к змее, которая уже подползла достаточно близко, чтобы тот смог коснуться её чешуи. Люциус всё так же не пошевелился, даже когда Нагайна начала обвивать своим туловищем его ноги. — Друзья, сторонники, союзники. Как давно я не произносил этих слов. Вот уже почти 17 лет… — продолжил Тёмный Лорд, пытаясь имитировать саркастическую интонацию, — Но всё же, к моему удивлению, люди, которых я считал своими ближайшими последователями, не искали встреч со мной, что весьма странно, учитывая клятву, которую они дали. Люциус, ты не находишь? — он обратился к Малфою-старшему и склонил голову. — Вероятно, на это были свои причины, — ответил тот, слегка пошевелив губами. — Да, я знаю, и я хочу услышать твою, — последнее слово Тёмный Лорд проговорил чуть громче, явно и открыто демонстрируя угрозу, но отец Драко продолжал стоять и смотреть пустым взглядом, словно это была обычная деловая встреча с министром. — Мой Лорд, я решил, что вы погибли, как и все наши союзники. Мы старались наладить отношения с министерством, чтобы контакт был достаточно крепкий, и мы смогли продолжить незаконченные миссии, — ответил Малфой абсолютно светским тоном, даже не глядя на красные, сверлящие глаза, уставившиеся на него. — Какие же вы самостоятельные, — зло усмехнувшись, заметил Тёмный Лорд, но в этот же миг наставил палочку на Люциуса и произнёс: — Врёшь ты отменно, Малфой, но я хочу посмотреть, чем ты занимался все эти годы. Легиллименс! Драко прекрасно знал это заклинание. Легиллеменцией превосходно владели все Малфои. Но всё же Воландеморт был непревзойденно силён в ней, для того чтобы узнать правду. Люциус продолжил смотреть прямо, не моргая. Драко внимательно всматривался в лицо отца, надеясь увидеть хотя бы слабые признаки борьбы, но ничего не видел. Спустя несколько минут Воландеморт опустил палочку и приглушённо сказал: — Министр в хороших отношениях с тобой, прекрасно… — он покрутил палочку в длинных костлявых пальцах и продолжил выжидающе смотреть на Люциуса, но тот лишь глухо пробормотал: — Да, мой лорд. Нагайна ослабила свой хвост вокруг ног Малфоя и отползла в сторону, поближе к камину, где вытянулась во всю длину и подставила языкам пламени свою блестящую зеленоватую чешую. Воландеморт стал поглаживать свою любимицу, которой бы всё равно не хватило места на ковре. Спустя несколько минут тишины, Драко уже подумал, что это всё, но Воландеморт вдруг произнёс: — Твой сын, Драко, как он поживает? Впервые в глазах Люциуса промелькнул страх. Мимолетно, быстро, но от этого не менее заметно. Не дожидаясь ответа и не обращая свой взор на гостя, Тёмный Лорд продолжил: — Помнится, ты воспитывал его с новыми законами нашего мира. Драко смотрел на отца, вглядываясь в выражение его лица, каждая черточка которого больше не выражала совершенно ничего. — Да, мой Лорд, семья Малфой разделяет ваши взгляды и готова оказать поддержку, если потребуется, — ответил Люциус обращаясь к спинке кресла. — Потребуется, — произнёс Воландеморт и уставился своими красными глазами на камин, от бликов которого его взгляд стал похож на врата в ад. — Люциус, ты весьма умён и опытен. Я полагаю, ты понимаешь, что сильно передо мной провинился, и, отправляясь сюда, готовился к принятию расплаты. Но ты всё ещё можешь оказаться весьма полезным, и я не вижу смысла тратить зря такие возможности. Однако ты должен заплатить сполна. Это будет справедливо…— Воландеморт сделал паузу, убрал руку с хвоста змеи и развернул кресло обратно к старшему Малфою. — Я требую твоего сына на пожизненную службу в качестве пожирателя смерти, по достижении 17 лет. В противном случае, вся ваша семья умрёт. Люциус не выказал удивления, лишь безучастное согласие. Он посмотрел в лицо Воландеморта, слегка поклонилсяи затем ответил: — Я сообщу Драко. Уверен, для него это будет честью. —Прекрасно… — Тёмный Лорд вновь развернулся к огню и приглушённо произнёс, — На этом, я полагаю, всё, Люциус. Комнату обволокло тёмно синим туманом и Драко оказался снова на верхушке Астрономической башни. ……. — То есть сами-знаете-кто не возродился, потому что не сработал один из тёмных компонентов? — подытожил Рон спустя получасовой дискуссии с Гарри и Гермионой. Золотая троица сидела в пабе «три метлы», склонившись над свеже сворованной книгой со сложными рунами и в сотый раз вспоминала события злополучной ночи, когда Гарри вновь встретился лицом к лицу с Воландемортом. — Если Хвост не ошибся в словах, а Гарри утверждает, что он говорил точно так же, как здесь написано, то да, — ответила Гермиона и устало облокотилась на спинку дивана, потирая глаза. — Но что могло пойти не так? Может быть Хвост и не сработал? Он не отличается верностью, — обратился Рон к друзьям и почесал свой веснушчатый нос. — Либо кость была не отцовской, — вставил Гарри и поддержал Гермиону в решении облокотится на спинку дивана. — Или Гарри не его враг, — чуть громче чем обычно сказала Гермиона, что явно свидетельствовало о её недовольстве, потому что все три версии могли быть правильными, а у них не было никаких доказательств. — Нужно больше времени на изучение, — подытожила девушка и взяла тяжелый фолиант в руки, но Гарри помешал ей, — Нет, Гермиона, отдохни, не нужно углубляться в это… — он вздохнул, подбирая слова, но Рон облегчил задачу и сказал за друга: — Дерьмо. — Да, — согласился Гарри, — мы не хотим этого. Конечно, разобраться в этом стоит, но не такой ценой. — Гарри, я справлюсь, мне нравится переводить руны, и я должна… — но друг перебил её: — Нет, Гермиона, это очень и очень тёмная магия, я не хочу чтобы ты хоть как-то к этому прикасалась. Мы с Роном, мягко говоря, были в шоке, когда ты достала эту чёртову книгу, — он взглянул на фолиант в чёрном переплете, который держал в руках, — Я знаю, что ты солгала мне насчёт секретной секции. Гермиона залилась краской. Она меньше всего хотела обманывать своих друзей и лгать им в лицо. — Я не прошу тебя сказать всю правду, — быстро сказал Гарри и взял подругу за руку, увидя её смущение, перемешанное со злостью на себя и сожалением. — Мы с Роном доверяем тебе, но переживаем и хотим, чтобы ты не губила себя этим. Пожалуйста, давай договоримся, что всё будем делать вместе. Гермиона подняла глаза на Гарри и сказала: — Хорошо, я обещаю. Гарри отпустил руку Гермионы и положил книгу обратно на стол, отчего тот слегка покачнулся. — Пойду закажу сливочного пива, — ласково произнёс Рон, но внезапно передумал, увидев дрожь в руках подруги, вызванную традиционным для окрестностей Хогвартса осенним ветром, прорвавшимся в окно, — Хотя нет, лучше сгоняю за горячим шоколадом, поможет согреться не хуже пива. Рон поднялся, завернулся в полосатый гриффиндорский шарф и пробубнил: — Ну почему Розмерта никогда не топит камины в октябре?.. Проходящая мимо хозяйка бара, услышав эти слова, сдвинула брови и обиженно съязвила: — Я не всезнающая и погоду предугадать, к вашему сведению, не могу, — она взмахнула тряпкой для столов рядом с лицом Рона, отчего его рыжие волосы встали дыбом, а затем добавила, — к тому же у меня здесь бар. И если кто недоволен - существуют согревающие чары и выход в той стороне! — хозяйка окинула недовольным взглядом троицу и удалилась за барную стойку. — Трелони вот всевидящая, но погоду не предугадала ни разу, — хихикнул Гарри и кинул Рону шапку. Гермиона все же решила воспользоваться советом Розмерты и навела на себя согревающие чары. — Нет бы просто признать, что у них тут в Хогсмиде у всех соперничество, — сказал вслед уходящей хозяйке паба Рон, надел шапку и вышел подставлять свое лицо холодному осеннему ветру. Погода за три дня резко изменилась к худшему: начались сильные ливни, а ветер стал значительно холоднее. Но для учеников Хогвартса уже вошло в привычку доставать теплые мантии и шапки, поэтому школьная рутина тянулась как обычно, но изменения всё таки произошли. Драко не появился на уроках. Гермиона не увидела его ни на зельеварении, ни на травологии и астрономии. Парень не появлялся и в большом зале. Конечно, Гермиона не переживала, но это было очень странно. Драко был ответственным студентом и просто так не пропадал. Перед глазами девушки внезапно всплыли картинки бинтов, которыми перематывал раны парень в своей спальне. Может быть они всё-таки не зажили? От этой мысли всё внутри съёжилось, потому что раны были довольно серьёзными и могли сильно помешать дееспособности Драко. Гермиона, не отдавая себе отчета о том, что делает, начала вспоминать список зелий и предполагать, какие могут подойти, ведь было очевидно, что здесь замешано что-то тёмное, потому что если бы это было обычное заклятие, то на процесс заживления ушло бы меньше минуты. И Гермиона вспомнила. После путешествия во Францию прошлым летом багаж знаний девушки наполнился весьма ценными познаниями в медицине, и девушка теперь знала рецепты многих очень редких зелий, поэтому во время обеденного перерыва Гермиона направилась в пустой класс и начала составлять список нужных ингредиентов. Уже к вечеру зелье было готово и, в сотый раз проверив его всеми возможными способами, Гермиона перелила его в маленький флакон, закрыла пробкой, спрятала в сумку и отправилась в гостиную. На следующий день Драко так и не появился, что служило поводом хорошего настроения Рона, но всё-таки его отсутствие напрягало. Гермиона всматривалась в компанию парня, но не заметила там изменений: всё такой же невозмутимый Забини, задумчивый, холодный Нотт и никогда не изменяющая себе Паркинсон. Если бы они и знали, что с Драко, то, во-первых, никогда бы не рассказали, по крайней мере правду, а во-вторых, ни за что бы в жизни не подали виду, что что-то не так. Так что было бесполезно спрашивать, за пять лет это поняли все. В течение дня зелье всё также обитало на дне сумки Грейнджер, пока та посещала занятия, но когда Драко снова отсутствовал на ужине, оно было вынуто из своего суточного прикрытия и поставлено на тумбу. — Ай, Гермиона, вечно понаставишь книг и баночек своих, что любой споткнется, — вскрикнула Лаванда Браун, потирая свой локоть, который только что столкнулся с прочностью гранита науки, выставленного на прикроватную тумбу Грейнджер. Гермиона закатила глаза и продолжила перекладывать вещи в чемодане, чтобы найти свой свитер. Лаванда недовольно цокнула и плюхнулась к себе на кровать, зарываясь в журнал «Ведьмин досуг», но вскоре ей пришлось прекратить чтение из за активных поисков тёплого предмета гардероба. — Что ты там ищешь на ночь глядя? На ночную прогулку с парнем собралась? — поинтересовалась Браун, рассматривая соседку заинтересованным взглядом. Лаванда была одним из самых популярных источников сплетен и слухов Хогвартса, так что её знаниям про все любовные интриги позавидовала бы сама Рита Скитер. — Даже если и так, Лаванда, это не твоё дело и я не собираюсь просвещать тебя в подробности. — Ой, ну не будь такой букой, расскажи, мне же интересно куда эта законопослушная Грейнджер собралась так поздно, — сказала Лаванда, откидывая «Ведьмин досуг» и пододвигаясь ближе к соседке. — Лучше подскажи, какой лучше, — Грейнджер подняла два свитера, голубой и белый, прикладывая каждый по очереди к себе и показывая Лаванде. — Белый, ты в нем как ангел, — ответила Лаванда сладким голосом, невинно хлопая ресничками. — Можешь не строить мне глазки, я всё равно не скажу, — Гермиона разрушила коварный план Лаванды и натянула «ангельский» по словам модного эксперта свитер. — Ой, да ну тебя, упрямая, как Рон, кошмар какой-то, — буркнула Браун и снова уткнулась в журнал. Грейнджер причесала волосы, поправила джинсы, взяла зелье с тумбы и вышла из спальни. Оказавшись в темном коридоре, ведущим в гостиную Гриффиндора, осознание происходящего накатило как ведро с водой. «Что я делаю?»—спросила себя Гермиона и, если бы она была на втором курсе, то ответила бы так: «пытаюсь вылететь из школы». Но она скорее мазохистка, чем нарушительница правил. Девушка направилась дальше по коридору. План был простой и это пугало больше всего. Единственный способ узнать что с Драко — снова проникнуть в его спальню. «Я просто сумасшедшая»— подумала про себя Грейнджер и направилась искать Гарри, чтобы снова взять мантию невидимку. Совесть била по всем стенкам черепной коробки, но Гермиона была твёрдо уверена в своем решении. В гостиной было довольно шумно для буднего вечера, а виной этому снова были близнецы, которые тестировали «ужастики умников Уизли» на учениках. Гермиона увидела взлохмаченные тёмные волосы среди копны рыжих и направилась туда. — Гарри, можно тебя на минуту? — спросила Гермиона, попутно уворачиваясь от чего-то пёстрого, похожего на дракона, летящего в ее направлении. Поттер отвлёкся от своей нудной домашки по астрономии, и посмотрел в сторону подруги, чуть не уронив недовольно мяукнувшего Живоглота с колен. — Конечно. — Не мог бы ты одолжить свою мантию снова? — снова спросила Гермиона со слегка неуверенной интонацией, изо всех сил стараясь выглядеть непринуждённо. Ложь — один из тех предметов, которые ей не удалось освоить. Поттер вопросительно поднял брови, и Грейнджер быстро добавила: — Это не связано с чем-то опасным, больше для личных целей, прости, я не могу сказать, для чего, — по затылку девушки пробежали мурашки, которые появлялись там всегда, когда та пыталась солгать. — Гермиона, я переживаю… — не успел закончить Гарри, потому что девушка снова его перебила. — Я знаю, и это совсем не связано с тем, о чем ты подумал, — ответила она уже более уверенно, так как это действительно было правдой, она не собиралась продолжать искать ответы в чёртовой книге одна. — Ну хорошо, сейчас принесу, — заключил парень и повлёк за собой подругу, чтобы передать мантию. Спустя 10 минут Гермиона снова стояла у входа в гостиную Слизерина. Прохладная сырость подземелий пробирала до самых костей. Капли воды мерно стекали с потолка создавая своеобразную мелодию. Тёмные стены из камня отражались на полу в зеркале из лужицы. Как будто бы в зеркальном лабиринте, в котором была Грейнджер на свой восьмой день рождения вместе с родителями. Только здесь не было ярких цветов и бабочек. Гермиона медленно выдохнула, стараясь успокоить бешено колотящиеся сердце, подошла ко входу и произнесла: — Purus sanguinem, — пароль оказался тем же, что и в первый раз. Камень отодвинулся и девушка проскользнула внутрь. К счастью, в гостиной было довольно пусто, за исключением пары старшекурсников, сидящих в самом конце, возле полок с книгами, не сильно обращавших внимание на что-либо кроме своих пергаментнов. Грейнджер старалась идти бесшумно, при этом чуть не задев стойку с кочергами для каминов. Полумрак гостиной слепил почти так же, как яркое солнце, поэтому приходилось включать чутьё. Наконец Гермиона дошла до резной двери, скрывающий проход в спальню для мальчиков. В прошлый раз Нотт удачно зашёл за своей домашкой, теперь же осталось только ждать и верить в лучшее. Спустя примерно полчаса ноги изрядно затекли, а руки начали замерзать, и, как назло, никто из сидящих старшекурсников не устал и не захотел спать, они всё так же продолжали что-то писать и перелистывать страницы книг в поисках нужной информации. Только один, светловолосый и коренастый, поднялся с места и пересел на диван. Теперь понятно, почему старшекурсники из Слизерина пишут СОВ и ЖАБА на высшие баллы. Тяжело, но бесшумно, вздохнув, Гермиона приготовилась к долгому ожиданию, но вдруг ей пришлось резко отскочить, потому что из двери выбежал взбешённый Блейз Забини и чуть не прибил по лбу стоявшую рядом Грейнджер. Он пулей пролетел вдоль гостиной, попутно кинув что-то коренастому парню, не сказав при этом ни слова, и скрылся за круглым камнем. Не успев ничего предпринять, Грейнджер снова увернулась, потому что резная дверь глухо стукнула о каменную стену рядом с ней, и вслед за Блейзом побежала Пэнси Паркинсон, наскоро застёгивая пуговицы на кофте, которая прикрывала нижнее бельё девушки. Камень даже не успел толком встать на место, как сново его заставили отодвигаться, и как только показалась маленькая щёлочка, Паркинсон с грацией кошки протиснулась внутрь и скрылась из виду. Гермиона уставилась вслед парочке, пытаясь осознать произошедшее. Старшекурсники сперва тихонько перешёптывались, но вскоре затихли и продолжили заниматься своими делами, как ни в чем не бывало. Чуть отдышавшись, девушка принялась анализировать ситуацию, но всё выглядело именно так, как меньше всего хотелось думать.