Душа жива Forever

      Рассказывая нам о прошедшей «конференции», Всеволод предложил собраться классом и провести пару дней с ночёвкой в ближайшем лесу. Там бы мы общались на английском чаще всего, заодно бы сплотились…       А в моей голове уже роится туева хуча мыслей о том, как поиздеваться над Кириллом и Кристиной. Да, прошлая месть доставила мне удовольствие, но эта бестия всё не желает успокаиваться.       В кафе, на очередном «занятии английским» Всеволод странно смотрит на меня…       — Лена. Я очень надеюсь на твоё благоразумие…       — Не понимаю, о чём ты, — я не подняла головы и продолжила есть мудрёный суп без картошки.       — Ты уже отомстила Кристине, верно? Не бери грех на душу — оставь девчонку в покое. Эта поездка действительно для того, чтобы все сплотились. Мелочность смертным не к лицу.       — Что ты какой душный?.. Я не собираюсь ничего ужасного делать. Просто дружеские шутки, возможно…       — Хм-м… Тогда мне стоит занять тебя чем-то интересным, пока никто не видит…       — Пошляк…       — Я про английский говорю, а ты о чём подумала? — засранец заулыбался от уха до уха.       — О том, что мне пора домой, — доев суп, я встала и ушла, зная, что он заплатит. Никогда не разрешал мне самой платить…       Мама безумно обрадовалась, что я пришла домой одна. Ну да, это же лучше, чем портить уважаемому человеку репутацию. И себе. А то ещё подумают, что переработанный материал пытаются втюхать… На радостях мама даже не взглянула, что подписывает. Но разрешение на поездку всё же оказалось у меня в руках. В пятницу вечером я сказала папе, что собираюсь в поход, мама уже всё подписала. Так что нельзя считать, что я ухожу, никому ничего не сказав… Я взяла из гаража папину палатку, запылившуюся за двадцать лет, большой рюкзак и по-тихому заполнила его всем необходимым, воспользовавшись советами из интернета. Встать пришлось очень-очень рано, в пять часов, чтобы незаметно свалить, а по дороге заглянуть в мак и хоть что-то поесть.       Восемь часов утра, и я как штык уже стою у входа в школу. Рядом с автобусом и немногочисленной группой людей. Я поставила рюкзак рядом с собой, чтобы не держать его, достала бутылочку с водой. Немного пролилось на коричневые брюки. Ничего, не замёрзну. Уже десять минут стоим — и нормально.       — Начальство не опаздывает, начальство задерживается… — Всеволод бросил тяжёлый взгляд на ещё одну группу людей, вразвалочку подходящих к чёрным облезлым воротам. — Только вы не начальство, дорогие ученики.       — Дорогие — это потому что Вы нас так любите? — подколол Кирилл Смерть, тщетно пытаясь подальше отойти от Кристины.       — Потому что тратите драгоценное время, моё и ваших одноклассников, — Всеволод пересчитал всех собравшихся и скомандовал садиться в автобус.       Мы пристегнулись, а он встал рядом с водителем и заговорил с нами, тщетно пытаясь перефразировать речь, произнесённую, когда он только начал нас уговаривать поехать.       — Итак, напомню Вам, зачем мы едем в этот поход. Во-первых, Мария Александровна будет очень рада, если вы всё же научитесь ориентироваться в лесу, а не выбросите несколько учебных часов из начальной школы на ветер. Во-вторых, там мы устроим разговорную практику в нестандартных условиях, вдруг это поможет вам расширить словарный запас… — на задних сиденьях зашептали: «Раскатай губу, закатай обратно». — Ну или я расширю запас двоек в ваших электронных дневниках, — Все сразу затихли. Всеволод продолжил. — А в-третьих, но не по важности, я надеюсь, что поход сплотит вас. Это последний год, когда вам приходится видеть друг друга каждый день, так оставьте же приятные воспоминания об учёбе вместе, создайте крепкую дружбу. Вы один коллектив… А теперь я, пожалуй, тоже пристегнусь, а то потряхивает.       Всеволод Ярославович уселся, завёл тихую и мирную беседу с водителем, а класс начал жрать закуски раньше времени, чудом спася зефир и маршмэллоу. Три часа езды до леса я провела с тремя более-менее адекватными одноклассницами, сидя рядом с подругой — одной из этих трёх. Мы решили, что будем жить в двух соседних палатках, как раз у Иры и Нины не было их дома, а покупать не хотелось. Понимаю их: сама халявщица. Ирина попросилась к Наде, а Нина ко мне — очень уж хочет одна из бывших жертв Кристины покрысить ночью под вой волков об обидчице, наверное. Но я рада спать рядом с ней, может, ещё сблизимся. А ещё я рада, что наконец-то у меня появились нормальные отношения хоть с кем-то из окружения, кроме Нины. И без этой дурацкой поездки, а после позорной недели Кристи. Хотя это тоже смогло случиться только благодаря Смерти…       Примерно в одиннадцать часов мы вышли у края леса. Идём, идём себе спокойно, по дороге спотыкаясь и царапаясь, радуясь только отсутствию насекомых… Всеволод прокладывает путь. Мы себе нашли большие палки на всякий случай, держим их, будто настоящие путешественники, но я уверена, у всех это только для вида…       Мы дошли до неплохого местечка, где поменьше деревьев, и начали расставлять палатки. Меня этому папа давно учил, так что более-менее сносно получилось, ещё Наде помогла. С другой стороны от меня палатку поставили шестёрки Кристи, кстати уже не многочисленные. Она, вероятно, мечтает заметить что-то неподобающее учителю и ученице ночью… Вот не выспится — и морщины появятся! А меня потом опять виноватой сделает!       Когда палатки оказались расставлены, а русский язык не нужен, в частности мат, Смерть, расположившийся в центре круга из мини-домиков, дал отмашку на разговоры на английском. Некоторые голоса стали менее узнаваемы, но кому какое дело: сейчас все наверняка будут минимально пользоваться речью… даже если связь не работает.       — Итак, как ваши впечатления от леса? Нравится? — Всеволод и все другие заговорили на неправославном.       — Есть хочется… — сказал кто-то с другой стороны лагеря.       — Ну, вас никто не просил съедать закуски заранее. Мы сейчас пойдём ловить рыбу на обед: рядом есть небольшая река. Ещё не замёрзла.       — Этого только не хватало… — недовольный женский голос… до боли знакомый…       — Ну, не нойте! Наслаждайтесь! У вас мало времени, потому что завтра вечером вас уже отвезут домой.       — Единственная хорошая новость за сегодня, — Кирилл с оцарапанными коленками, не спрятанными под рваными джинсами, прям негодует.       — Количество хороших новостей зависит от вас! Я взял пару удочек, так что будете пробовать ловить рыбу по очереди.       По пути к этому многообещающему месту Всеволод рассказывает о деревьях, мхе, птицах. Через пол часа нудятины всё-таки приводит к ручью, который у него язык повернулся назвать рекой.       — И вот это у вас язык повернулся назвать рекой… — У Кристины хватило мужества озвучить мои мысли…       — Он у меня и не так ещё поворачивается… Ладно, вот удочки: начнём с парней, чтобы хоть что-то поймать, — мне ни шутка его не понравилась, ни сексизм. Такой языковой барьер нам точно не преодолеть…       В итоге рыбы мы поймали на неплотный обед, я даже парочку словила, правда, мелких, и мы вернулись в лагерь. Отличницы с технологии вызвались готовить, никто не воспротивился.       Смерть после обеда чередовал прогулки подальше от лагеря, чтобы научить нас выживать, и обсуждение прочитанных стихов. Такая литература мне нравится намного больше, чем школьная, где всех гребут под одну гребёнку. А вот на «выживании» я буквально считала ворон, напоминающих родное кладбище.       Вот, мы вернулись на стоянку, пропахшие лесом, потом и духами Кристины. Нужно разжечь костёр, и я вызвалась собрать валежник, чтобы сбежать от аромата якобы Шанель номер пять… Всеволод недобро на меня посмотрел, но сделать ничего не может: мы сегодня тут все равны. Так что я пошла, куда глаза глядят, стараясь не сворачивать, чтобы потом было легче вернуться назад.       Веточку за веточкой я складываю и перехватываю рукой под мышкой, огибая особо широкие деревья. Уста-ала. Надо возвращаться. Меня не было всего около десяти минут. Так что идти не далеко. Я развернулась и иду в обратную сторону, но почему-то даже не слышу английской речи Всеволода, весь день пытавшегося нас разговорить. Это уже напрягает… Солнце скоро сядет, и света под полуголыми деревьями становится всё меньше. Тени от кустов перекрывают тропинку, следы не различить под одинаково скомканной травой и под осыпавшимися листьями. Блин, я даже тут заблудиться умудрилась, как в первый день в школе среди одинаковых коридоров. Я же шла прямо! Ну классно. Что теперь? Если закричу, услышат?       Когда кусты зашевелились, я реально закричала. Зашевелился другой куст, я резко развернулась и упала, споткнувшись об корень дерева. Приготовилась умирать, зажмурившись, потому что, а вдруг это волк… Всё равно не убежать. Вдруг послышался слабый писк. Я открыла глаза и взаправду увидела Смерть, склонившегося к моему плечу.       — Ты в порядке? — он явно запыхался, глаза распахнутые, побледнел… Как я.       — Д-да, вроде… Ты как здесь оказался?..       — Услышал крик и прибежал.       — Я недавно кричала, а мы должны быть далеко от лагеря…       — Ну, я уже вышел тебя искать, разволновавшись. Да и не так уж далеко… — бахвалится. Старый чёрт.       — А что ты сделал с этим…?       — Ну, логично всё: наступила смерть… — он поднялся и подошёл к кусту. Всеволод удивлённо достал за уши бездыханного жирного кролика. — Теперь у нас есть ужин…       — Добытчик хренов. А я трусиха.       — Идеальная пара.       — Вот сейчас вообще не логично было…       — Да ладно тебе, — он присел рядом со мной, обхватившей колени от страха и грусти за бедного зверька.       — Почему ты не узнал, кто это, а сразу убил?..       — Я почувствовал, что это не человек, так что точно не важно, если ты почувствовала опасность.       — Не стоило ради меня так делать. Ты вроде в отпуске…       — Я сам за тебя испугался: люблю ведь.       — Хватит. Пожалуйста. Это же не правда…       — Почему ты так считаешь? Неужели я реально на лжеца похож?       — Тогда скажи, почему ты меня любишь? Почему именно меня? Я одна из миллиарда смертных…       — Ладно… А детишки пусть сами там справляются. Смертные, как ты говоришь. Только вот ты немного отличаешься от них на самом деле. Всё началось с твоего деда.       — А он тут при чём?..       — А он… Николай был получеловеком-полукрылатым. Это не то же самое, что полуангел, ладно? Просто тебе сейчас не нужно углубляться в теорию… В общем, он не простой смертный был, а его отец — один из моих подчинённых. Николай поздно узнал о своей сущности. Счастье, что вообще узнал… Но он отказался от обучения силе крылатых в пользу любви. А его отец попросил меня за ним немного присмотреть. Сорок лет — ничто для меня в конце концов. Наблюдая за ним, я узнал и тебя — чистую душу… Я не хотел любви, боялся её. Это болезнь, сводящая с ума, заставляющая страдать тебя и других. Но я полюбил. И не престал бояться, потому что тебе стало плохо после смерти Николая. Иронично, но я пришёл, пытаясь вернуть тебя к жизни…       — Крылатый… Болезнь… Много информации…       — Ничего, ты поймёшь. Когда-нибудь.       — Я тоже частично крылатая?       — В тебе очень мало их крови, но есть. И это стремление отнять жизнь… Возможно, передалось от моего подчинённого.       — Он ещё жив?..       — Да. Они все долгожители.       — А что с ними происходит, когда умирают? — его глаза заблестели, словно от слёз, он нахмурился.       — Души моих подчинённых теряют память и попадают в тела потомков других крылатых со слабой кровью. Белые крылатые, которые не относятся ко мне, превращаются в облака и оказываются у себя на родине, в их Белом мире. У чёрных всё немного сложнее.       — И когда ты влюбился в меня? — надо всё же вернуться к теме, про смерть он, видимо, говорить не хочет…       — Года три-четыре назад… — педофи-ил…       — Кхем, нам, наверное, пора возвращаться.       — Да… обрадуем их мясом.       Спасший меня от голода и пустых консервов Всеволод был тепло встречен и другими. Мы объяснили, что я потерялась, некоторые поржали, но дальше всё было относительно спокойно. Правда, надо о многом подумать, и мысли о Кристине, подозревающей, что мы не просто так в лесу задержались, вообще не в тему…