Тучи сгущаются

      Уходя, Рыков то и дело оглядывался, чувствуя, как по телу пробегает озноб, виной которого были вовсе не февральские морозы. Все эти витые лестницы и коридоры Кремля казались Алексею Ивановичу бесконечными. Застрелят сейчас в тёмном углу, как Кирова, а в прессе это дело как-нибудь красиво обставят... Ещё один враг ликвидирован! Не верил Рыков, что Сталин так легко его отпустил, пусть даже на одну, по его словам, ночь... Даже врать следователям не придётся, самое что ни на есть настоящее покушение на вождя! Алексей истерически расхохотался.       Но вот он подходит к выходу, дёргает дверную ручку, выходит на крыльцо, вдыхает свежий ночной воздух. Спускается со ступеней, и караульные его не останавливают. Пока Алексей не дошёл до угла улицы, он неоднократно оборачивался. Хотя, казалось бы, абсолютно бессмысленное действие. Что он может сделать один, безоружный, на улице глухой зимней ночью, если вдруг что? Тем не менее, никто Рыкова не преследовал. Ну, хотя бы тут Коба не солгал...       Высоко в небе светила почти полная луна, щедро разбрасывая свои серебряные лучи на спящий город. Мрачновато. Вспомнился давний побег из Нарымской ссылки, после которого у Рыкова навсегда осталась непереносимость холода. Сейчас бы лежать в тёплой постели после нескольких стаканов чая или покрепче! Его тяга к спиртному, ставшая в партийных кругах притчей во языцех, тоже, между прочим, с тех времён. Ничто не согревало в краю вечной мерзлоты лучше, чем "огненная вода"! Ссылка кончилась, а привычка осталась. Но сейчас Алексей не чувствовал холода, хотя несколько дней в Москве стоял серьёзный для этой поры минус.       "У тэбя одна ночь осталась, распорядысь правильно. Мэшать нэ буду," - ненавистный голос, казалось, звучал совсем близко. - "Как друг твой распорядылся в Болшево". Чёрт побери, у него совсем недавно была такая возможность! Он был готов уйти, когда стало ясно, что заступничество Орджоникидзе ни к чему не привело, а потом и самого Серго не стало. Как знать, многим ли было предложено вот так "уйти вовремя"? Семья остановила. Наташа, Нина. Сейчас никто не может на пустынной улице помешать. Вряд ли, конечно, обе спят дома - думают, гадают, переживают, что и как с ним. Лучше бы, конечно, не знали, пусть хоть последние сутки проведут в относительном спокойствии!       Умирать, что ни говори, страшно. Страшно исчезновение с лица земли. Рыков понимал, что после сегодняшнего лёгкого конца в любом случае ждать не стоит. Самому приставить наган к виску - боязно, но ещё хуже, когда это сделает кто-то другой. Часов восемь у него для принятия решения точно есть.       В последние дни Алексей Иванович часто вспоминал дореволюционную пору своей жизни. Она совсем не была лёгкой, начиная с раннего сиротства (спасибо Клавдии, не дала пропасть!) и заканчивая тем самым Нарымом, после которого Рыков стал полуглухим. В первые годы установления советской власти тоже хватило разного, но тогда у него была реальная цель, был смысл всех этих лишений. А теперь этот смысл у него (и не только) насильно отнимают! Правильно в своё время Преображенский сказал: Сталину важно поставить их на колени, унизить, а правда ему не нужна. Более того, генеральный секретарь прекрасно обо всех знает и понимает. Умный мужик был Евгений, хоть и желал выжать деревню, как мокрую тряпку... А выжали его.       Что же потеряет Алексей Иванович, если по совету Кобы распорядится последней ночью "правильно"? Возможно, даст своим женщинам, жене и дочери, шанс на лучшее будущее. Не будет к ним приклеено клеймо членов семьи врага народа. Со временем Наташка поймёт. Да и самому что это за жизнь - в вечном ожидании конца? Днём раньше, днём позже - какую роль сыграет?..       Где-то вдали послышался гудок автомобиля. Кто может раскатывать в такую пору? Риторический вопрос... Алексей вдруг вспомнил родной Саратов, город его детства. Вечер, после ужина старшая Фая и он, малец шестилетний, сидят на печке и слушают сказки мачехи, страшноватые такие сказки. "Ночью никогда нельзя дверь открывать никому", - говорит женщина и одновременно что-то шьёт. - "Ночью в дверь стучат не люди. А переступят чей порог - и лучше б тому человеку и на свет не родиться, так измордуют. Даже и в окно, коли стемнело, попусту глядеть не надо, чтоб не увидеть лишнее. Не любят те, коли их замечают, страшно отомстить могут, али сам с ума сойдёшь от лишнего знания". Мог ли он предположить, что однажды мачехины сказки станут явью? Как есть, ночью в дверь могут постучаться только упыри НКВД, и чей порог переступят - жизнь того дома уже не будет прежней, та семья уже будет про́клятой, меченой, и чего-нибудь обязательно лишится. А иной раз кто-то сходил с ума, едва только завидя во дворе чёрный "воронок".       Автомобильный гудок подействовал на Рыкова отрезвляюще. А ведь Сталин ждёт, что он, Алексей, пойдёт сейчас лёгким путём, испугается расправы и будет только рад, что ему практически вложили в руки средство освобождения - оружие и дали добро самому решить свою судьбу! И именно поэтому Алексей не станет ничего с собой делать. Тогда, после съезда, он был готов к непоправимому, потому что это было только его личное решение, к которому никто не подталкивал. А сейчас просто противно, мерзко на душе от осознания того, что опять Коба пытается им вертеть. Он понимает, что впереди его ждут тяжёлые дни, но сколько их уже было за пятьдесят семь лет?

***

      В ночной тишине ключи щёлкнули оглушительно громко. На диване в коридоре заворочалась Наташка, забормотала: - Папка, ты? Ну как там всё? - Да, я. Спи! - вполголоса проговорил Рыков. - Нормально всё, - и направился к себе в дальнюю комнату. Самому обязательно поспать хоть немного... И провалился в глубокий сон, едва его голова коснулась подушки, только одеяло успел натянуть.       Проснулся Рыков от скрипа дверей. За окном уже начинало светать, небо розовело. В узкую дверную щель протиснулась дочь с большим стаканом чая, поставила стакан на тумбочку. То, что надо сейчас! Сама Наташка ушла на кухню готовить завтрак       Вошла и Нина. Одними глазами спросила: "Как?" Алексей Иванович молча обнял жену. Умыться сейчас и за стол!       После Нина Семёновна ушла на службу, а Рыков остался с дочерью. В кухне повисло молчание. Наташа не решалась спрашивать, ждала, что отец первым расскажет, как и что.       Глухо откашлявшись, Рыков очень серьёзно посмотрел на дочь. - Помнишь, Наташа, вы с мамой остановили меня в спальне? Вчера, точнее даже, сегодня ночью, сам Сталин предложил мне довести начатое до конца, и я отказался. Одну ночь, мол, тебе даю, распорядись правильно, мешать не буду. Я не стал бросаться с моста или с крыши, а вернулся домой. Скорее всего, это наш последний разговор. Нет, не перебивай меня, дочь, дослушай! Нас всех ждут непростые времена. Меня будут обвинять в чём угодно, помни, Ната, для чего всё это делается. А ещё... Если вдруг тебе придётся отречься от отца - врага народа, чтобы нормально устроиться и не голодать, не быть выброшенной на обочину - я заранее пойму. Если будет надо, если так будет безопаснее - сделай.       Наташа возмущённо вскочила, тёмные глаза её заблестели, как будто девушка собралась заплакать. - Вот, значит, папка, как ты обо мне думаешь?! - от волнения её голос перешёл на сип. - Я же твоя́ дочь и горжусь нашей фамилией!       Рыков грустно улыбнулся. - Я верю, дочка, что по доброй воле ты бы никогда не дошла до такого, но человек слаб. Ты не знаешь, как они ломают души людей. Если вдруг сама жизнь приведёт к такому, ты меня услышала. - Я ненавижу Сталина, - признание Наташки прозвучало как-то по-детски, несмотря на всю его серьёзность. - Лучше молчи об этом, - нахмурился Рыков. - Хотя все умные люди, конечно же, разделяют твоё мнение.       Наташка прижалась к отцу, крепко обняла, уткнулась в плечо. Рыков почувствовал, как ткань пиджака сверху увлажнилась. Ну вот, сейчас он сам рискует расклеиться и не сможет осуществить задуманное... Аккуратно отстранил дочь и поднялся. - Сейчас мне нужно уйти, - сказал Рыков и выставил руку вперёд, чтобы дочь не стала обнимать его ещё раз, не понимая, насколько тяжело ему далось итоговое решение.       Когда Алексей Иванович, уже полностью одетый, стоял в дверях, Наташа спросила: - Ты появишься ещё дома, папа? - Не думаю, - честно ответил Рыков.       Дочь поняла и не стала препятствовать, но обняла ещё раз так крепко, насколько могла, и ушла в дальнюю комнату. Рыков оставил ключи на столике и вышел, аккуратно прикрыв дверь.       Неожиданно из-за туч выглянуло солнце, небесная лазурь намекала на скорую весну. Хороший должен быть день...       Алексей Иванович шёл, куда глаза глядят, без определённого маршрута. Казалось, что высокий немолодой человек в длинном чёрном пальто просто наслаждается прогулкой. Он не удивился, когда рядом с ним поравнялся блестящий чёрный автомобиль, удивились пассажиры и шофёр, когда Алексей Иванович совершенно спокойно потянул на себя дверцу и сел на пустующее место... - Вы знаете, куда мы направляемся? - Да.